Mr. Brightside

      Поморщившись под троекратный писк, Ирука приоткрыл один глаз:       – Тридцать восемь и два, – страдальчески объявил он. Со второго раза успешно затолкав термометр в чехол, отпихнул его подальше, а сам перевернулся на бок, чтобы выпустить телефон из руки и придавить ухом к подушке.       – А сатурация?       Ирука раздраженно выдохнул носом. Не хотелось выказывать резкости, но и не всякий будет рад объяснять обычные вещи в таком состоянии.       – Нисколько не сомневаюсь, Какаши, в том, что у тебя дома есть все виды медицинских приборов для стариков. Но я пока только стремлюсь достичь твоего уровня. Так что пульсоксиметра нет.       – А твои часы?       – Это старая модель, – Ирука вяло потер ремешок на запястье о бок. – Насыщение не измеряют, – захлестнутый разочарованием, объяснил он. Надеялся ведь на день рождения порадовать себя обновкой, а со скудной оплатой больничного об этом даже мечтать не стоило…       – Я вызову тебе скорую. Больничный лист проси в бумажном виде – сам отнесу его в кадры. Закроем той датой, с которой сможешь работать из дома.       Ирука широко распахнул глаза и вперился в прожилку на кожаной обивке дивана. Если Какаши нежданно-негаданно и овладел навыком чтения мыслей, то правильно отследить их направление все равно не смог.       – Нет. Этого делать не нужно. Я вернусь на работу как и когда положено. Не стоит идти на махинации ради меня.       – Это не махинация, Умино-сан, – в динамике послышалось колебание воздуха – тихая усмешка, – а обычная мера по предотвращению простоя рабочего процесса. Я предложил то же Ширануи в начале недели, и он с радостью согласился. Но если вы желаете немного поотлынивать...       – Не дождетесь, – Ирука сразу расслабился: никаких, значит, привилегий, полученных сомнительным способом, – вернусь в строй так быстро, что никто и не заметит мо-... моего… – он закашлял – надсадно, сухо и долго, не имея возможности даже вдох сделать в процессе.       Когда приступ, наконец, сошел на нет, он подтащил поближе одеяло и прижал к саднящей груди.       – Просто издевательство какое-то, – вымолвил хрипло. Казалось, заговори он чуть громче – и спазмы возобновятся. – Надеюсь, тебя пронесло.       – Пока сам тест не сделаю, наверняка не узнаю, – Какаши был бесстрастен, – легкая форма тоже очень может быть.       – Черт, ты ведь носил маску не снимая, как социально ответственный гражданин… Но и тут я умудрился влезть и все испортить.       – Не надумывай себе лишнего. Сейчас ведь все в порядке. Буду просто ждать твоего результата. И принюхиваться.       – Ладно-ладно, – Ируке пришлось настроиться перед тем, как перевернуться лицом к окну: кости ломило неимоверно. – А это что, получается… В Нью-Йорке мы бы сейчас только-только проснулись? – устроившись поудобнее, он подметил, что на улице вечереет.       – Получается, что так. И потом на завтрак.       – Но не сразу, – Ирука не мог не вставить свои двусмысленные пять копеек.       – Немного погодя, – согласился Какаши.       Ирука еле ворочал языком, но не хотел заканчивать разговор:       – Так уж немного?       – Сколько угодно.       Он услышал и живо представил робкую улыбку Какаши на другом конце линии. Грудную клетку снова распирало, но пораженные легкие на этот раз ни при чем.       Ненадолго примолкнув, он обвел меланхоличным взглядом свою комнату. За три недели здесь ничего не изменилось, только пыли добавилось. От одного вида светло-серого клубка, выглядывающего из-под телевизионной тумбы, в горле заскребло.       И вот опять. Ирука кашлял, кашлял и кашлял, точно вот-вот дух испустит.       – Совсем плохо, – Какаши цыкнул, а потом вздохнул тяжело и прерывисто. – Давай вызывать бригаду – нельзя тянуть.       – Сам сейчас наберу, не беспокойся. Потом позвоню и все тебе расскажу.       – Лучше пиши сообщения – береги горло. Только пожалуйста, прошу тебя, больше не теряйся как вчера.       – Постара-аюсь, – не слишком уверенно проскрипел Ирука. Он-то мог и пообещать, а вот его несусветная сонливость грозилась подвести.       – Ну, тогда…       – Да.       – Да. Жду твоих сообщений.       – А я – твоих, – ну почему так сложно попрощаться? Что-то еще все вертится и вертится на языке… Ирука помотал головой, понимая, что попросту отнимает у них обоих время. – Пока, – бросил он и, услышав из уже отнятой от уха трубки нечто похожее на ответ, завершил вызов.       Постучав верхней частью устройства по губам, он несколько секунд просто заторможено смотрел в потолок. Ах да. Скорая.

***

      Ируке приходилось липнуть к двери, чтобы они с Ибики друг друга через нее слышали.       – Ну и угораздило же тебя.       – Ты чем-то удивлен? – Ирука сощурил один глаз, а другим приложился к глазку. За выпуклым стеклышком маячила надпись «Морской мир» с банданы друга – тот примчал к нему за час до начала утренней смены, выразив готовность привезти все необходимое для лечения и не только.       – Вот давай без этого. Терпеть не могу, когда выставляешь себя неудачником, – голова Ибики на мгновение исчезла из поля зрения, следом послышался шорох пакетов. – Где хоть подхватил, сам как думаешь?       – Спроси что попроще, – Ирука прислонился к деревянной поверхности плечом и лбом. Жаропонижающие выручали – ему стало немного легче, но общая слабость никуда не делась. – Мы делали тесты за три дня до вылета и ни один и близко не был похож на положительный, так что… Видимо, какая-то из последних вылазок стала роковой, – он невесело хмыкнул и на секунду прикрыл глаза. – А еще результаты анализа бывают ложно-отрицательными. Поэтому у меня даже приблизительной догадки нет.       – Понятно. Твой друг тоже болеет? – слово «друг» прозвучало с оттенком ребяческой обиды, а Ирука даже не мог смерить за это Ибики осуждающим взглядом. Ладно, не впервой. Просто сделает вид, что не услышал.       – Нет. Говорю же – я самый удачливый.       Ибики мимо ушей ничего пропускать не собирался и вот, его осуждающий глаз глядит через маленькую линзу.       – Ты смотри, к ручке только не прикасайся, – предостерег Ирука, посмеиваясь. – И следи там, чтобы Хаяте мой дом за километр обходил, – добавил уже серьезнее.       – Да ладно тебе раньше времени суету наводить. Когда будет готов тест?       – Завтра или послезавтра, – Ируку неизменно передергивало, когда приходилось вспоминать, как прошлым вечером фельдшер в «костюме космонавта» при помощи зонда залезла ему через нос в самую душу. – Но можно не ждать. Потому что со вчерашнего дня я не боюсь даже аромата твоих носков после двенадцатичасовой смены.       – Считай, в одном тебе точно подфартило, Невезение-сан, – чуть тише прежнего отметил Ибики.       – М?       – Сейчас я не могу задать тебе трепку как следует! Но знай: мысленно натираю твою наглую макушку до проплешины!       Смех Ируки быстро вылился в кашель.       – Не понимаю, какого черта мне вообще назначили домашнее лечение… По ощущениям вот-вот сдохну, – стерев слюну с уголка рта, пожаловался он. К боли в легких наутро от постоянных спазмов добавилась еще и мышечная. – Побыстрее бы тогда, что ли…       – Поговори мне тут еще, – Ибики вновь зашуршал полиэтиленом, – помирать он, видите ли, собрался. Ты обязан дожить хотя бы до того дня, когда Хаяте займется сексом.       – А есть какие-то прогнозы?       – Возможны осадки, – довольный собственным остроумием, хохотнул Морино. – На встречах со стримерами он держался молодцом, а потом Югао пригласила его в пиццерию. На этот раз напрямую.       – О Боже… – Ирука медленно сел на обувную тумбу. – Он согласился?       – Как будто у него были другие варианты… «Она так улыбалась, что я сам не понял, что сказал», – пробулькал Ибики, довольно правдоподобно изображая манеру речи Хаяте.       – … и когда пойдут?       – На следующей неделе.       – Дело дрянь.       – Да, – за дверью раздался шумный вздох. – Я всерьез задумываюсь подмениться на работе, надеть черные очки, прикрыться газетой и следить за ними. Вдруг Хаяте поплохеет. До чего ж нелепая выйдет кончина…       – Не мели чепухи. Такой здоровой детине как ты в конспирации поможет разве что мантия-невидимка.       – Ноги все равно виднеться будут.       Ирука сморщил нос и поджал губы, чтобы не засмеяться снова.       – Тяжело быть тобой, Морино Ибики. Придется теперь молиться сразу за две кашляющие гло́тки.       – Мои любимые глотки.       Тут Ируку все же прорвало.       – Прозвучало просто отвратительно, – выдержав испытание кашлем, сказал он. Разбитый, прижался спиной к стене и потянулся к мобильнику, который оставил у зеркала, рядом с парой флаконов парфюма. – Ого, – взглянул на экран удивленно. – А время-то видел? Не опаздываешь еще?       – Нет, надеюсь. Короче, смотри, – Ибики пошевелил что-то в своей передачке для временно заключенного, – в белом пакете лекарства – все из твоего списка. Фармацевт пыталась втюхать мне еще какое-то черт знает что, но я не поддался. В синем…       Дилинь-динь.       Ирука покосился на телефон. Всего лишь оповещение от Инстаграма – подождет.       Дилинь-динь.       Дилинь-динь.       – … апельсины, я читал, что витамин С… – продолжал Ибики.       Дилинь-динь, дилинь-динь, дилинь-динь. Дилинь-динь, дилинь-динь. Дилинь-динь.       Некто продолжал терроризировать центр уведомлений, и тогда Ирука открыл приложение.       [Instagram]: khmb90 подписался на ваши обновления.       [Instagram]: khmb90 нравится ваша публикация.       Каждая из пятидесяти четырех публикаций, если точнее.       Ирука перешел по никнейму только чтобы увидеть абсолютно пустой профиль. Ноль подписчиков и всего одна подписка – очевидно, он сам. Отлично, очередной бот. Теперь он сможет на примере объяснить Какаши, почему включать беззвучный режим, как он привык – хорошая идея, а выключать его и слышать каждое уведомление, как Какаши просил – плохая…       – … еще я взял несколько упаковок кимучи – это хороший пробиотик, полезно для легких…       Ирука слышал друга отрывочно. khmb90, значит. Он выгнул бровь, а затем очень медленно расплылся в ухмылке и перешел из Инстаграма в мессенджер.       >> Ирука Умино: Это ты?:)       >> Какаши Хатаке: ?       Ирука приглушенно прыснул в кулак. Ну да-ну да, почему бы не подержать «великую интригу»…       – Ты там слушаешь или хихикаешь? – возмутился Ибики.       – Слушаю и хихикаю! – отложив телефон в сторону, Ирука снова подошел к двери. – Ты весь магазин мне принес? Чувак, я так с тобой не рассчитаюсь…       – Дурной, что ли? – прозвучало воистину оскорбленно. – Мелочи же. Рыбу вообще с работы стащил – там десять заготовок в алюминии. Просто бросишь в духовку на двадцать минут, и можно есть. Потом еще привезу! Ты главное выздоравливай.       – … и тогда ты выставишь мне счет, – закончил за него Ирука.       – Если это счет на щелбаны – то да!       Они еще немного поболтали – соскучились все-таки, и Ибики, опомнившись, вызвал себе такси, чтобы прибыть на работу вовремя. Забрав пакеты с порога, Ирука наскоро раскидал все по местам и вместе с телефоном рухнул на диван. Нужно было рассекретить одного «загадочного незнакомца»…       >> Ирука Умино: Ты ступил на путь освоения социальных сетей? :D       Ранее Какаши не был зарегистрирован ни в одной. Об этом Ирука знал еще задолго до того, как они стали близки, ибо Генма Ширануи, помимо кротости, всегда славился необычайным любопытством, и он-то сразу все про нового начальника разведал.       Позже Ирука убедился: нет у Какаши даже анонимных или фейковых профилей – на телефоне установлены только мессенджеры и офисные приложения. И еще он вряд ли вообще догадывается о существовании эмоджи. А если и открывал список забавных рожиц и символов хоть однажды, то постигать их предназначение не брался.       >> Какаши Хатаке: Я хотел увидеть тебя.       >> Ирука Умино: Как самоотверженно!       Он дерзил, но то, что теснилось в его груди, заставляло кусать губы и взволнованно сучить ногами по простыням.       К неожиданности Ируки, ответил на это Какаши скриншотом одной из его же старых фотографий. На снимке почти пятилетней давности, тщательно причесанный и застегнутый на все пуговицы, за учительским столом сидит, держа осанку ровной, совсем еще юный Умино. Рядом стопка дневников, за спиной – доска с месяцем и датой, – все написано по-английски, в глазах огонь страсти к новому начинанию, которому вскоре суждено погаснуть.       – О боже, – Ирука хлопнул себя по лбу. Немного печально, но в основном просто стыдно. Точь-в-точь впервые запевший щегол. И зачем только Какаши нужно было забираться в такие дебри его ленты?..       Он попробовал защититься нападением:       >> Ирука Умино: Ты же в курсе, что постами из Инстаграма можно делиться в личных сообщениях? :)       Две синие галочки подтвердили прочтение вопроса, а затем значок «в сети» под именем Какаши погас. Зато в верхней части экрана появились новые уведомления:       [Instagram]: khmb90: Теперь да.       [Instagram]: khmb90 прислал вам фотографию.       Ирука перевернулся на живот, подмял подушку под грудь и взял телефон обеими руками, прежде чем открыть послание.       Кружок загрузки крутился мучительно долго – он не выдержал и свернул фотографию, чтобы затем тыкнуть по маленькому облачку сообщения снова.       Еще секунда, и Ирука наблюдал картину маслом: Какаши сфотографировал ему себя. И это совсем не было похоже на то, чем наполняют свои странички их сверстники. Скорее… Да, точно, нечто подобное обычно устанавливают на фото профиля в мессенджерах люди «глубоко за…». Он явно держал телефон на вытянутой руке и не потрудился поднять камеру на уровень лица, поэтому выглядело оно расплывшимся снизу и смехотворно маленьким на фоне огромного тела. Что ж, верно говорят: возраст – это состояние души.       Мимика Ируки давно не работала так активно – он успел сменить не менее дюжины гримас, чтобы в итоге смягчиться до нежной и умиленной. Он скучал. И ужасно хотел поцеловать этого досрочно-старикашку здесь и сейчас, так что неудивительно, что в отправленный им дружный строй ухохатывающихся эмоджи ненароком вклинился один с глазами-сердечками.       Какаши вернулся с ответом в мессенджер:       >> Какаши Хатаке: Я думал, что нравлюсь тебе.       >> Ирука Умино: Так и есть. При ином раскладе я не простил бы этой катастрофы в мире селфи :D       >> Какаши Хатаке: Ранен.       >> Ирука Умино: Не замечал прежде за Вами такой уязвимости, Хатаке-сан. Что же тогда нужно для «убит»?       >> Какаши Хатаке: Этого вполне достаточно:       Ирука немного выждал до того, как Какаши отправил еще один скриншот из его профиля. На этот раз фотография относительно новая – с прошедшего августа. И на ней, с большим куском эклера за щекой и его остатками в руке он натянуто улыбается Котецу за кадром. Тогда пандемия немного отступила, но работы вместе с этим свалилось – непочатый край. Оба до жути устали и сбежали на обеденном перерыве в столовую, подальше от стен своего кабинета. И это они здесь пока не в курсе, что со дня на день в их Управлении сменится начальство…       >> Ирука Умино: Ты снова решил пристыдить меня набитым ртом?       >> Какаши Хатаке: Нет       >> Какаши Хатаке: Тебе идет.       Лицо Ируки мигом вспыхнуло, и это не имело ничего общего с повышенной температурой тела. Он неосознанно облизал губы и попытался обуздать переполох чувств, чтобы придумать аналогичный пассаж на грани с непристойностью, однако Какаши первым подоспел с новым скриншотом.       И нечего греха таить – этим своим снимком Ирука был более чем доволен (как, похоже, и Анко, чьи две строчки фиолетовых сердец бросались в глаза в разделе комментариев).       Первое лето после выпуска из университета: ощущение безграничной свободы, мечты о новой жизни... Влажные волосы длиннее обычного и липнут к голой груди, заласканная солнцем кожа покрыта крупными мурашками и точь-в-точь повторяет оттенок мокрой древесины на бортиках, за которыми плещется аквамариновая водная гладь. Сидя на краю бассейна под открытым небом с вытянутыми перед собой ногами, он задорно щурится и улыбается во весь рот.       А Какаши по ту сторону экрана прямо сейчас пожирает все это глазами.       >> Какаши Хатаке: …       Лаконичная пунктуация говорила за него – виновен, но Ирука не был бы собой, не начни он копать глубже и разводить на подробности:       >> Ирука Умино: Ну а тут что?:D       >> Какаши Хатаке: Не могу сказать.       Ирука ненадолго заблокировал экран и, положив телефон рядом с собой, стал задумчиво водить раскрытой ладонью по собравшейся гармошкой ткани скомканного пододеяльника. Забавно, ведь ему было бы достаточно пальцев одной руки, чтобы пересчитать моменты, когда Какаши высказывал что-то по-настоящему грязное прямо. Это случалось в разгар самых ярких моментов их близости, на пике возбуждения и за редкостью впечатывалось в память несмываемыми чернилами.       В остальных случаях за него говорил его взгляд, его руки, поцелуи… Все то, чего Ируке не хватало сейчас.       Он уронил голову на подушку и пару раз побился о пух в наволочке лбом. Ну что ему, шестнадцать? Придумал тоже – тосковать по физическому спустя пару дней его отсутствия. Как-то же жил без всего этого годами, а значит и домашнее заточение в одиночестве сколько нужно выдержит.       Перечитав последнее сообщение, Ирука приготовился ответить чем-нибудь вроде «А как насчет показать?», но спасовал – слишком уж самонадеянно. Да и зная Какаши, можно было с девяносто процентной точностью предсказать, что он примет вызов за чистую монету и загрузится размышлениями об этической стороне такого явления, как дикпик.       >> Ирука Умино: Раньше ты не стеснялся быть многословнее, Мистер Б. ;)       >> Какаши Хатаке: Тогда я еще не видел тебя.       >> Какаши Хатаке: И не прикасался к тебе.       Ирука застонал на высокой ноте, почти заскулил. Нет, это просто невозможно. Какого черта он так сильно и так быстро привык, что между ними нет препятствий более серьезных, чем шесть этажей?       >> Какаши Хатаке: Если начну рассказывать все, о чем думаю, придется плавно перейти к вопросам из разряда «Что на тебе надето?»       Ирука машинально наклонил голову, чтобы осмотреть грудь и руки. Он словно забыл, что разгуливает по дому практически нагишом. Оглянувшись через плечо и уловив яркое пятно ткани на своей заднице, решил, что Какаши просто обязан узнать, что на нем сейчас.       Он окончательно переворошил постельное белье и перекатился на спину. Привалившись затылком к диванному подлокотнику, согнул ноги в коленях и открыл приложение камеры. Чуть повернув устройство, навел фокус строго на левое бедро, чтобы в кадр не попало ничего лишнего (незачем волновать и без того распалившегося Какаши) и несколько раз щелкнул «затвором».       Выбрав снимок, в самом выгодном свете демонстрирующий боксеры с гнусно улыбающимися бананами-извращенцами, каждый из которых распахнул свою шкурку снизу и обнажил кончик, Ирука без зазрения совести нажал «Отправить».       Все его «несмешное» белье осталось в чемодане. О распаковке и речи не шло – сил не было. Пришлось примерить вариант для особых случаев, все это время ждавший своего часа в темном уголке выдвижного ящика…       >> Какаши Хатаке: Те самые?       >> Ирука Умино: Специально для Вас!       В следующем сообщении он отправил несколько эмоджи-бананов, и когда пять долгих минут спустя Какаши смог-таки отыскать в том же меню своего телефона крошечный высунутый язык, внутри у Ируки что-то всколыхнулось и екнуло. Немного испуганно, словно опасаясь наказания за такую свою выходку, но очень, очень приятно екнуло…       К вечеру у него опять подскочила температура. Началось все с того, что его стало мутить после ужина – безнадежно безвкусный тунец по консистенции напоминал подплавленную резину, да и глотать было больно, а дышать тяжело… В общем, от приложенных к приему пищи усилий он крепко пропотел, а рыба в итоге украсила розовым пятном мусорное ведро.       Подобные перепады самочувствия огорчали. Видно, рано он начал бодриться. Снова свалившись на свое уже замызганное ложе, Ирука нехотя сообщил Наруто, что их занятие на этой неделе не состоится, после чего торопливо запил жаропонижающее водой и провалился в сон.       Так прошло еще два дня. Вирус в городе активничал с новой силой, и поэтому результаты теста задерживались – лаборатории попросту зашивались. Ирука занимал себя чем мог: часами смотрел комедийные передачи, слабо улавливая соль шуток, пробовал читать давным-давно отложенные на потом фанфики, но бросал на первых строках. В его воспоминаниях находилось достаточно материала для разгула фантазии, и сознание неуклонно переключалось на них. Но он и не был против предаться витанию в облаках: все, что приключилось с ним за последние несколько недель само по себе походило на обман воображения.       Однако Какаши не позволял забыть, что это случилось в реальности и был на связи, когда бы Ирука ни захотел получить его внимание. Именно поэтому, проснувшись в самую рань четвертого дня самоизоляции от звонка робота, сообщившего неприятные, но ожидаемые известия, он набрал именно его номер.       «Спит еще», – понял Ирука, наслушавшись гудков. Провалялся в постели еще около часа, а потом все-таки заставил себя встать, чтобы заварить и выпить чаю из когда-то кем-то подаренного и впервые в жизни пригодившегося набора лечебных трав.       Когда до начала рабочего дня осталось пятнадцать минут, а Какаши так и не объявился, Ирука позвонил ему еще раз, уже попросту переживая, что тот проспит и начнет в этом себя корить.       Сбросив вызов после речи автоответчика, он нахмурился: Какаши внимательно следил за текущими делами Центра в поездке и всецело подключился к ним сразу по прибытии. Он хотел вернуться в офис будучи в курсе всех событий, поэтому такая заминка с его стороны казалась… необычной, как минимум.       Ненароком у Ируки проскользнула мысль попрозванивать его, но он тут же ее отмел – что за замашки гиперопеки в сторону взрослого, совершенно самостоятельного человека? Сам проснется, осознает тленность бытия, покается перед всемогущими духами самодисциплины и приступит к работе втройне рьяно. Это же Какаши.       К обеду затишье не прекратилось. Ирука отправил несколько сообщений, убеждая себя, что его молчун действительно занят. Умом он понимал, что они не договаривались точить лясы круглые сутки, но на душе скребли кошки. Открывая и снова закрывая чат, он казался себе странным, прилипчивым и надоедливым – до неприятного знакомое чувство, отголоски той стороны его личности, с которой так не хотелось встречаться снова…       Однако волнение только усиливалось, поэтому Ирука не смог остановить себя и не начать считать длинные гудки каждый час. Чуть позже – раз в полчаса, а потом и вовсе принялся названивать каждые десять минут. Он не заметил, как на улице стемнело: беспокойство, отчаяние и страх стали всем, что его занимало.       Он вздрагивал, получая любые оповещения и злился, когда они оказывались сообщениями от друзей, время от времени возвращался в рабочий чат Управления, не переставая надеяться, что умудрился пропустить там что-то от Какаши… Еще никогда ему не приходилось на ночь глядя мечтать о длинном послании, в котором его начальник в пух и прах разнес бы младших сотрудников, что заставили его после долгого отсутствия в городе потеряться в работе на весь день… Но и там звучала беспощадная тишина.       «Мне тебя не хватает», – отправил Ирука, сидя у дивана, точно гвоздями к полу прибитый от безысходности. Последние сообщения Какаши затерялись намного выше, за сутолокой Ирукиных, смотрящих с укоризной и как бы подтверждающих его ничтожность и беспомощность.       На остатках адреналина он слабо различал где заканчивается его тревога и начинается влияние вируса на организм. Он то порывался открыть окна настежь, то стучал зубами, то вскакивал и принимался нарезать круги по комнате, то снова заставлял себя сидеть смирно. И ни на секунду не выпускал телефон из рук. Даже стратегию разработал: ждет ровно семь гудков и набирает еще раз, ибо вновь и вновь натыкаться на автоответчик было просто невыносимо.       Ирука умывался холодной водой и держал телефон на громкой связи, когда после второго сигнала в трубке, наконец, что-то зазвучало.       Резко разогнувшись, он больно ударился затылком об открытую дверцу зеркального шкафчика. И пока кряхтел, силясь выдавить хоть слово, в динамике раздался кашель.       Даже с пляшущими искрами в глазах было понятно, что что-то здесь не так.       Так кашляют тяжелые курильщики – те, что смеются в лицо смерти, пока день за днем тянут в рот сигареты, а Какаши уж точно нельзя было назвать одним из них.       – Алло, – после того, что показалось Ируке звучным плевком, проговорил «не Какаши».       – Алло, – тупо повторил он, с трудом выпрямляясь и закрывая злосчастную дверцу.       – Вы коллега Хатаке Какаши, верно?       – Да, я… Простите, а с кем я разговариваю?.. – он не глядя закрыл кран.       Незнакомец еще раз прочистил горло.       – Меня зовут Сарутоби Асума.       Тихо прикрыв за собой дверь ванной комнаты, Ирука встретился с оцепеняющей темнотой, охватившей его маленькую квартиру, и тогда понял, отчего под монотонное повторение гудков становилось чуть спокойнее.       Они заглушали яростный стук сердца.