Mr. Brightside

      – Тебе идет… – гнусаво протянул Ирука, глядя на отражение Анко в зеркале через ее же плечо.       Та неприкрыто собой любовалась: помотала головой, осматривая свежую стрижку «пикси», погладила ежик на висках, подправила косую челку в новом насыщенно-сиреневом цвете… Новом-старом, старом-добром.       – Точно, – без лишней скромности согласилась она. – Не так сильно, как тебе твоя прическа в девятом классе, конечно, но… – озорной взгляд встретился с немедленно закатившимися глазами Ируки: тот эксперимент с короткими волосами стал для него первым и последним. – Ладненько, шучу, – взяв с тумбы расческу и еще пару своих вещей, Анко развернулась на пятках и хлопнула друга свободной ладонью по груди, – п-о-осторонись-ка!       Он засуетился, зашаркал ногами, озираясь. Посторониться было непросто, учитывая, что коридор занимала вся калифорнийская жизнь Анко, недавно доставленная почтой.       – Может, все-таки останешься еще хоть на недельку-другую?.. – перешагнув обмотанную скотчем коробку, Ирука выбрался на свободное пространство.       – Хм-м? – Анко застегнула средних размеров спортивную сумку, куда только что убрала последние вещи, и, разогнувшись, сложила руки на груди. – Это что еще такое я слышу?       – Ты нужна мне здесь… – едва ли не жалобно проговорил он.       – Я не нужна тебе здесь, – смягчившись, Анко снисходительно покачала головой. – Да и пора мне становиться на ноги, а то слишком уж с тобой хорошо. Того и гляди привыкну.       Ирука понимал, о чем она. Очень хорошо понимал. Каждый их день напоминал затянувшуюся ночевку, после которой гость и принимающая сторона одинаково не желают расставаться и потому продолжают зависать вместе еще сутки. И еще одни. И еще… Это приятно расслабляло обоих.       Однако унаследованный Анко дом не сегодня так завтра мог пойти с молотка – звонки от потенциальных покупателей поступали исправно, а значит, настал момент ей искать свое жилье и работу. Адаптироваться, вливаться в жизнь, отстраивать ее заново – самой. И глупо было препятствовать этому из эгоистичных побуждений.       – Да и вам с папочкой теперь понадобится уголок для уединения, – она хищно оскалилась и подвигала плечами, изображая нечто вроде элемента чувственного танца.       – О боже, – емко прокомментировал Ирука, вновь возведя взор к потолку. Не то чтобы подобные мысли не посещали его совсем – было, конечно, но по-настоящему беспокоило все же другое…       – Ну что «боже»-то? Скажешь, вы договорились и дальше держать целибат и прогуливаться за ручку?       Ирука сам не заметил, как его губы растянулись в мечтательной улыбке, а взгляд поплыл, никак не фокусируясь в одной точке. Несколько дней назад, после неожиданного «знакомства» и тяжелого разговора начистоту голова так гудела, что он не смог выносить заключения в четырех стенах и Какаши тоже потащил за собой. Последний послушно рулил в задаваемом Ирукой направлении и не выразил ни намека на протест, когда в итоге оказался усаженным в уродливый кособокий катамаран в виде лебедя. Озерная вода остужала воздух и разум, монотонное движение ног на педалях выравнивало сердечный ритм… на какое-то время.       Они и за руки не держались. Просто слушали природу и грелись под солнцем, порой переговариваясь обо всякой незначительной чепухе – самое невинное свидание в Ирукиной жизни. Почти такое же невинное, как первые, ни к чему не обязывающие совместные вечера в Нью-Йорке, но только в этот раз они были дома, а Какаши сказал, что хочет быть с ним. И Ирука не знал, что это означает.       Это его беспокоило.       – Отмалчивайся сколько влезет, – Анко непринужденно вытянула перед собой ладонь с растопыренными пальцами, тут же согнула их и развернула кисть, рассматривая маникюр, – я тебя знаю как облупленного и ни за что не поверю, что ты не мечтаешь поскорее отжарить его на ближайшей горизонтальной поверхности. Или, ну, как вы там любите…       – Дело не в том, чего я хочу, – Ирука закрыл глаза и потер переносицу, – а в том, чего хочет он.       – Так, – она разом подобралась – руки в боки, – а вот это мне уже не нравится. Прям вот вообще не нравится, – взяв Ируку за запястье, потащила его в комнату, где усадила на диван рядом с собой. – Рассказывай давай, что там успел себе накрутить.       – Да нечего тут накручивать, – он одернул шорты, прилипшие к бедрам в духоте, – просто…       – Ну?..       – Все как всегда, – обреченно признался Ирука. – С самого начала, с того дня, как мы, ну… сблизились, я убеждал себя, что держусь на расстоянии. Не вешаюсь к нему на шею, не веду себя как прилипала, не выслуживаюсь… Ты понимаешь, о чем я.       – Да, родной, – нехотя подтвердила Анко. Случался за ним такой грешок…       Ирука кивнул.       – И все правда было хорошо. Не знаю, может, я на самом деле изменился, повзрослел, а может, так хорошо притворялся, что сам поверил, но в любом случае, долго это не продлилось. Когда он попал в больницу, я все-таки снова сломался. Представляешь… Мы вместе-то были всего ничего – пару недель, а извел я себя так, будто от меня кусок оторвали, – он порывисто выдохнул. – Я привязался к нему сильнее, чем предполагал, Анко. Намного сильнее.       – Ты меня, конечно, извини, – она приложила руку к груди в искреннем недоумении, – но что тебе, радоваться надо было? Или скрестить пальцы на удачу и ждать с моря погоды?       – Да нет, суть даже не в этом, – Ирука категорично махнул волосами. – А во всем, что было потом.       – Мне приснилось, или ты рассказывал, что он все объяснил?       – Объяснил, да. И я не таю́ на него обиды или зла и готов помочь с мальчишкой, чем получится, – они оба мне небезразличны. Но вот это чувство… – с ходу подобрать нужные слова не удалось, и он лишь брезгливо скривился, – …ненормальной навязчивости, одержимости, от которой отмахиваются… Я так больше не смогу. Тем более с ним. Не вынесу.       – И что, ты считаешь, он сможет просто смириться с твоим планом время от времени заглядывать к ним на огонек, как гребаная Мэри Поппинс?       – Не знаю, – тихо сказал Ирука.       – Это, мать твою, нечестно, Умино Ирука, – Анко резко подалась вперед, чтобы выловить его взгляд. – Ты столько раз западал на конченых придурков, а теперь собираешься слиться от парня с серьезными намерениями чисто так – на всякий случай, профилактики ради?       – Сказал же: я понятия не имею, чего именно он хочет.       – А что тебе надо?       – Тоже не знаю.       Анко громко и сердито зарычала, сжимая пальцы в воздухе так, словно воображала их смыкающимися на чьей-то шее:       – Тебя надо срочно снова закрыть на карантин: не дай бог этот идиотизм заразен. Маялся ты тут, значит, ходил с кислой миной, вздыхал ночами – да-да, не делай такие глаза, я ох как чутко сплю, – и для чего?       – Ты давишь на меня, – хмуро бросил Ирука.       – И надеюсь выдавить хоть немного понимания! Черт, я видела его. Видела вас и видела разницу: вот он сидит, весь такой серьезный, а стоит тебе появиться на горизонте – сразу олух олухом. Пойми ты его, – она заговорила тише и ласковее, – ему не двадцать лет, и трудности, с которыми он живет, посерьезнее порванной струны на гитарке будут, – Ирука еще сильнее помрачнел от явно намеренно подобранного сравнения. – Не каждому под силу тащить за собой прицеп в одиночку.       – Не говори так! – ужаснулся он.       – Говорю как есть. Он имеет право на опасения и даже должен осторожничать и выбирать, с кем делиться такими нюансами своей жизни. В конце концов, оглянись вокруг: много ты знаешь парней, которые будут счастливы узнать, что их новая пассия воспитывает подростка? Ну, пусть несколько… А сколько из них сбежит при первой же возможности, когда станет понятно, что подобные отношения не особо-то смахивают на сюжет романтической комедии?       Ирука пристыженно отвернулся к окну. Он не хотел быть частью этой статистики и все же не мог назвать ее необоснованной, хоть и крайне печальной.       – Но ты не такой, – поспешила заверить Анко. – У тебя большое, доброе сердце, и сложностей ты не боишься, я знаю. И Какаши теперь знает. Ему просто понадобилось время, чтобы убедиться. Ты можешь, конечно, сказать, что сокрытие фактов – та же ложь, но давай взглянем на нее под другим углом: он ведь боялся потерять тебя.       – Как-то нелогично выходит, учитывая, что некоторые его поступки были направлены именно на это, – не мог не вставить Ирука.       Анко опустила локоть на верх спинки дивана и утомленно подперла кулаком щеку:       – Мы ходим по кругу, милый. Страх – вообще штука нелогичная. Я боялась остаться одна, но при этом ни капли не волновалась о том, что алкоголь превращает мои мозги в кисель, а уж тупицей с зависимостью я точно никому нужна не буду. Ты боишься боли и страданий и тут же стреляешь себе в ногу, придумывая, как бы отвертеться от реальной возможности быть счастливым. Чуешь суть?       – Да, но… – Ирука не сумел закончить мысль: отвлекся на вибрацию телефона в кармане.       – Легок на помине? – улыбнулась Анко.       – Вроде того.       Незримое присутствие Какаши окружало Ируку с тех пор, как они расстались у его подъезда после прогулки на катамаранах. Прощание тогда вышло скомканным и в какой-то степени сухим: стоило им остаться наедине в салоне автомобиля, как Ируке опять ужасно захотелось натворить глупостей, и он буквально бежал, уступив освободившееся сиденье недосказанности. Однако Какаши молчать не планировал и напомнил о себе уже через час, отправив фотографию с озера. Дальше последовало непритязательное «Ты проснулся?» вместо утреннего будильника и куча других, очень осторожных и ничего по сути не значащих сообщений в течение дня, и так до настоящего момента.       Он ни разу не возвращался к сказанному на кухне и не пытался вытрясти из Ируки незамедлительных решений, но определенно не хотел упускать его из виду и старался быть рядом в той мере, в которой ему позволят. И Ирука соврал бы, сказав, что не умирает понемногу внутри, продолжая держать притворный нейтралитет.       Он тосковал.       – Беспокоится, как бы его ненаглядный не ускользнул, – подтверждая догадки, подсказала Анко. – Ты испытывал то же самое, разве нет?       – Наверное, – Ирука зажал окошко с сообщением, чтобы прочитать его в режиме предпросмотра, но сразу отпустил, зная, что дальше не сможет думать ни над чем другим. – И как-то это немного нездоро́во, не находишь?       – Люди беспокоятся друг за друга, когда любят, – этого не избежать. Так может, он достоин твоих переживаний? Переживаний, Ирука, – подчеркнула она. – Не страданий.       – У Ибики нашелся бы вполне конкретный ответ на твой вопрос, – отшутился тот.       – Да тьфу! – следом Анко ойкнула и быстро вытерла рот – в сердцах плюнула по-настоящему. – Ибики послушать, так у него единственная во всем идеальная партия для тебя – он сам.       Ируку перекосило, точно он мерзкий душок учуял. Это же как к брату родному свататься!       – Шучу. Чувак боится членов как огня – слишком часто смотрел на свой.       – А у тебя есть достоверная информация, что там все страшно?..       – Читай давай скорей! – Анко в нетерпении вперилась в экран мобильника.       Издав нервный смешок, Ирука повиновался. Сообщение оказалось совсем коротким: «Можно тебе позвонить?», а ответ не потребовал раздумий.       – Я на минутку.       Он поясняюще махнул телефоном, встал с дивана и с растущим волнением удалился на кухню, ничуть не удивившись, когда вслед прозвучало дразняще-порнографичное «Oh daddy, harder please!»       Честное слово, иногда казалось, что им с Анко до сих пор по четырнадцать.

***

      Наруто Узумаки небрежно подвинул кучку из своих спортивных шорт и футболки и бу́хнул по скамейке рюкзаком. Вытерев вспотевший лоб, поправил плотно прилегающие наушники и одними губами протараторил последние строчки припева одной из недавно понравившихся песен. Всегда радовался, когда получалось самому понять хоть немного англоязычного текста, а тут целые предложения… Таким и похвастаться не грех!       Тут он вмиг посмурнел: некому теперь хвалиться. Дурацкий старикан и здесь умудрился нагадить.       Выместив немного гнева на кнопку переключения композиции, Наруто затолкал телефон в карман и расстегнул рюкзак: сдвинул в сторону учебники с тетрадями, сверху водрузил пенал. Хотел заодно переложить ключи из внутреннего кармана в передний для лучшего доступа и тогда наткнулся на что-то объемное и шуршащее. Это что еще за сюрприз?       Он опасливо выудил предмет из сумки, чтобы узнать в нем бумажный пакетик.       «Очередная подачка», – упаковка источала отчетливый запах нори, мгновенно оцененный по достоинству пустым желудком. «Интересно, на сколько придурка еще хватит?» – все же не поддавшись голоду, Наруто метко забросил собранный опекуном обед в урну.       «Очко! Может, тогда баскетбол попробовать вместо английского?» – с этими мыслями он затолкал спортивную форму в рюкзак, захлопнул шкафчик и двинулся на выход из раздевалки.       Пришкольная территория кишела, словно разноцветными жучками, подъезжающими и отъезжающими машинами. Толпа детей и подростков постепенно редела: после занятий многих встречали и развозили по домам.       Как-то раз Наруто тоже прождал добрых пару часов, высматривая между железных прутьев ограждения серый внедорожник. Весь продрог – дело было зимой, – обозлился и впредь добирался домой на своих двоих. Принципиально.       Впрочем, даже упрямствуя, он понимал: ему все еще хотелось, чтобы за ним приехали. Не сутулый седой недоумок, который даже извиниться тогда не соизволил – только шлепнул себя по лбу, заявившись домой заполночь и вспомнив, что, оказывается, делит территорию с кем-то еще… Нет, только не он. А родной отец. Папа. Порой Наруто переживал, что начинает забывать его и мамин облик, голос, перестает чувствовать их связь, и потому нет-нет да напрягал память как мог, чтобы хоть ненадолго вернуть ощущение чего-то родного.       Ну а пока, со жгуче болезненной завистью и необъяснимой неприязнью наблюдая за тем, как какого-то первоклашку ведут за руки родители, он плелся к воротам.       Жара в городе не отступала уже который день кряду. Казалось, отовсюду постоянно дует включенный фен, а асфальт не ровен час расплавится. Возможно, именно поэтому Наруто сперва счел увиденное вдалеке на проезжей части за мираж – один из тех, о которых недавно узнал на уроке физики. Очень нехороший, быстро приближающийся и принимающий вполне определенную форму мираж.       – Ну только не это, блин…       Немного помешкав, Наруто рванул в противоположном направлении, чтобы скрыться за трансформаторной будкой, но короткий ступор не сыграл ему на руку. Ленд Крузер уже поравнялся с ним, а стекло со стороны пассажирского сиденья опустилось до конца. Из окна, свесив волосы наружу, высунулся его улыбающийся сенсей:       – Подвезти?       Наруто только тогда отключил музыку и, даже не услышав, что ему сказали, ответил со всей уверенностью:       – Нет.       Он прибавил шагу, а Какаши за рулем – газу.       – Наруто, садись, пожалуйста, – Ирука не терял надежды договориться полюбовно. – Ты же все равно идешь домой. Так будет быстрее!       – Вам-то откуда знать, куда я иду?       – Просто предположил…       Упорно глядя перед собой, мальчик сжал зубы и кулаки.       Ирука задумчиво постучал пальцами по панели под окном, а затем похлопал Какаши по колену, призывая остановиться, после чего отстегнулся и вышел из автомобиля.       – Позволишь пройтись с тобой немного? – он спрятал руки в карманах и, демонстрируя доброжелательную невозмутимость, подстроился под темп шага Наруто.       – Делайте что хотите, – тот глянул искоса. – Я ж вам не указ.       «И на том спасибо», – подумалось Ируке. Он неловко обернулся на ходу и подал мнущемуся у машины Какаши знак не следовать за ними.       Не произнося ни слова, они с Наруто вывернули к небольшому парку и, миновав вереницу роллеров, замедлились в тени, отбрасываемой высокой скейтерской рампой. Ирука пока не знал, с чего начать разговор, поэтому с полминуты просто смотрел на опущенную светловолосую макушку рядом и предавался ностальгии по их первым занятиям:       – Помню, ты называл свой рост, когда мы повторяли числа… Кажется, информация здорово устарела. На сколько сантиметров за год вымахал?       – На шесть, – не сумев сдержать энтузиазм, выпалил Наруто и тотчас же вновь насупился.       Ирука неслышно усмехнулся:       – Неслабо. Уверен, скоро и Какаши перерастешь.       – Не такой уж он и высокий, – Наруто поморщился. – И не сравнивайте меня с ним.       – Как скажешь, – Ирука поднял перед собой обе ладони, с легкостью принимая правила игры. – Прости. Думаю, я понимаю, что ты чувствуешь.       – Не понимаете.       – Ты злишься на него, и на это у тебя есть довольно веские причины, так?       Не желая соглашаться даже с очевидным, Наруто пнул попавший под ноги камешек, заставив катиться Ируке наперерез.       – Хотя ты прав, – признал последний. – Есть кое-что, чего я действительно не понимаю. Например, отчего ты сейчас злишься на меня?       – Да не злюсь я на вас! То есть злюсь, но… – Наруто рывком стащил рюкзак и бросил его на близлежащую скамейку, сам с размаху сел рядом. – Да плевать.       Опустившись с противоположного края, Ирука увидел вдалеке у киоска с напитками Какаши. Все-таки тоже пошел. Волнуется…       – Не плевать, Наруто. Знаешь, мне очень больно от того, что мы не общаемся как раньше. И если ты считаешь, что в этом моя вина, – скажи. Мне нужно знать, чем я мог тебя обидеть.       – Ничем, – принимаясь шаркать подошвой по гравию под ногами, пробормотал Наруто.       – Разве? Мне показалось, тебе… м-м-м… – Ирука мысленно перебирал все нейтральные выражения, боясь превратить откровенный разговор в скандал, – …скажем, не очень приятна моя компания.       – Ну просто… – хватая ртом воздух, мальчик весь затрясся и покраснел от напряжения, – просто как можно было повестись на этого конченого неудачника? Он же, ну… Вон, сами посмотрите! Жалкое же зрелище...       Ирука проследил за движением его руки и вновь увидел Какаши, но уже в десятке метров от них, сидящего на корточках рядом с дворнягой и отчего-то абсолютно уверенного, что та подаст ему лапу.       Уровень нелепости и комичности этой сцены зашкаливал.       – Вынужден согласиться, – Ирука закашлялся, пресекая рвущийся смех, и Какаши вскинул голову на звук, – но ты же знаешь: мы не выбираем, кого любить.       Наруто раздраженно цыкнул:       – Фигня.       – Ну как же? У всех есть недостатки. Например… Ты говорил, что Сакура классная: веселая, смелая, красивая… – тут Ирука заговорчески сузил глаза. – Но ведь есть в ней и что-то такое, что ты терпеть не можешь?       – Конечно! – горячо откликнулся Наруто. – Она меня бьет.       Растерянно заморгав, Ирука опустил уголки губ:       – О. Что ж. Надо полагать, девочки ее возраста так выражают нежность…       – Угу, очень нежные подзатыльники получаются…       – И при всем при этом она все равно тебе нравится.       – Ну-у…       – Веселая, смелая, красивая… – напомнил Ирука.       – К чему вы ведете? – Наруто, теряя терпение, поджал губы.       – К тому, что и Какаши не из одних недостатков соткан. По правде говоря, когда-то я тоже видел в нем самодовольного сухаря, который только и делает, что вставляет мне палки в колеса, но поверь, он может быть совсем другим… Если ты ему позволишь.       Мальчик резко повернулся вполоборота:       – Я не собираюсь стелиться перед ним только из-за того, что ему взбрело в голову забрать меня из приюта! – ноздри его раздувались от неровного гневного дыхания. – Да начхать ему было на меня всегда! Когда мама с папой еще были живы, он приходил с этим своим уродцем, и оба ни разу даже в мою сторону не посмотрели! Зачем вообще я ему нужен?!       Новое упоминание прошлых отношений Какаши горчило сильнее прежнего – Ируке пришлось выдержать паузу, чтобы взять себя в руки:       – М-м… Наверное, затем, что твой папа тоже присматривал за ним, когда он потерял отца. Какаши запомнил его доброту и потом, когда с твоими родителями случилось несчастье… Возможно, он надеялся, что у вас получится пережить это вместе? Может, не хотел, чтобы ты чувствовал то же, что и он сам когда-то?       Наруто ничего на это не сказал – лишь громко шмыгнул носом, уперся локтями в колени и опустил щеки в ладони, растягивая рот в длинную линию.       – Вам обоим ужасно повезло, что вы есть друг у друга, – заключил Ирука.       Птичий щебет, легкий шелест листвы и приглушенные голоса прохожих едва ли разряжали обстановку, но точно убавляли громкость воцарившегося молчания. Совсем немного, но убавляли. Какаши, который наверняка мог слышать если не весь разговор, то его обрывки, смотрел куда-то в направлении горизонта, откинувшись на руки на газоне, и Ируке ужасно захотелось узнать, о чем он думает…       – Вы были единственным взрослым, которому я по-настоящему доверял, – вдруг снова заговорил Наруто. – Я всегда ждал наших занятий, даже записывал, что случилось за неделю, обдумывал, как расскажу, переводил всякие слова... И что теперь? – вопрос звучал с таким надрывом, словно содержал в себе последний действенный аргумент – последний шанс переубедить Ируку.       Тот взглянул на него с умиленным удивлением:       – Наруто, ты правда об этом переживаешь?       – Да!       – Не стоит. Я буду счастлив заниматься с тобой и дальше, сколько угодно! Захочешь – буду приезжать или тебя ждать в гости…       – Это будет уже совсем не то… – до театрального трагично выдал мальчик. – Вы ведь теперь будете передавать ему все, что я рассказываю…       – Нет, – отрезал Ирука. – Ни в коем случае. Ты можешь всецело доверять мне, как и раньше. У нас могут быть свои секреты. Ну, ты понимаешь… – он подвигал бровями и почти незаметно мотнул головой, указывая на Какаши.       Кажется, это немного повеселило Наруто. Недолго покачавшись туда-сюда на скамейке, он выпрямился и бросил на своего сенсея нерешительный взор:       – А хотите один секрет прямо сейчас?..       – Конечно, – Ирука с готовностью подсел ближе и чуть наклонился.       Скуля, Наруто потер живот в районе солнечного сплетения:       – Я выбросил обед, который он налепил, и теперь вроде как жалею об этом…       Ирука сразу захлопал себя по карманам и испытал облегчение, нащупав кошелек:       – Так давай скорее пойдем и возьмем тебе что-нибудь! Или нет! – он вскинул указательный палец, очень довольный новой идеей: – лучше поедем куда-нибудь и поедим все вместе...       – И он с нами?.. – в глазах мальчика мелькнула надежда на чудо.       – И он с нами. Но я угощаю…       – Ла-адно уж…       – Подожди! – Ирука задержал Наруто, несильно ухватив за запястье, когда тот подгреб к себе рюкзак и начал вставать. – Я хочу… Э-э… Попросить тебя раскрыть мне еще один секрет, если ты не против…       – А?       Стянув волосы в жгут, Ирука затолкал их под ворот футболки, судорожно соображая. Тут, как ни вуалируй, спрашивать придется напрямую:       – Ты все время называл Какаши, ну… извращенцем. Почему? – это давненько мучило его, но, неоднократно прокручивая вопрос в голове ранее, он не подозревал, что начнет краснеть, получив возможность задать его напрямую. И уж тем более, что пусть и частично, но будет знать на него ответ… Опытным путем.       – А-а... – Наруто фыркнул и откинулся на спинку скамейки, – Короче. Захожу я, значит, однажды утром на кухню, а он спит прямо за кухонным столом у открытого ноутбука… Честное слово, я не хотел смотреть – оно само в глаза бросилось, и там такое было понаписано… – он принялся гримасничать, разыгрывая рвотные позывы.       – Понятно. Дальше можешь не объяснять, – Ирука, вконец стушевавшись, зачем-то отряхнул колени и поднялся со скамейки.       Похоже, у «Капитуляции Аккермана» все это время был как минимум один антифанат…       Обед, чудесный уже тем, что в принципе состоялся в такой компании, и прошел чудесно. В старой традиционной забегаловке все трое заказали себе по огромной порции лапши (кое-кто, правда, попытался выведать у официанта состав блюд, но получил своевременный пинок под столом за излишний контроль). Ирука и Наруто, наконец, по-настоящему наслаждались живым общением – не умолкали ни на секунду, а Какаши зачарованно смотрел за ними, почем зря не влезая. Все напоминало ему до жестокого прекрасный сон, несбыточную мечту, о которой и побредить-то украдкой стыдно… Ущипнуть бы себя посильнее, да проснуться страшно.       – Завезешь меня к Шикамару? – сложив палочки, Наруто впервые за вечер обратился к нему, глядя прямо в глаза. – Пожалуйста, – поспешил добавить он, стоило Ируке ненавязчиво прочистить горло. – Я обещал ему, что приду.       – Конечно, – Какаши мягко и почти растроганно улыбнулся одними глазами.       Особняк Нара, окруженный еловым лесом, находился совсем неподалеку от офисного квартала и очень, очень далеко от дома Ируки – совсем не по пути. Высадив Наруто у высоких ворот с резьбой в виде оленьих голов, они тепло распрощались: Ирука отбил мальчику пятерней и едва сдержал хохот, когда Какаши протянул ему руку для рукопожатия.       Казалось бы, страсти улеглись, и все же спокойнее на душе не становилось.       – Впервые вижу его таким, – Какаши умиротворенно выдохнул, включая поворотник перед съездом на мост.       – Каким? – прислонившись затылком к подголовнику, Ирука с любопытством перекатил голову вправо, чтобы взглянуть на собеседника.       – Не знаю… Спокойным? Открытым? Он даже ни разу не обозвал меня за весь час. Ты определенно влияешь на него положительно.       – Чего-о? – он, заскромничав, прыснул. – Не преувеличивай. Это не более чем опыт общения с детьми его возраста. Хотя если так посмотреть – Наруто уже совсем не ребенок.       – Как же сильно ты себя недооцениваешь, – ускорившись на прямом участке дороги, Какаши тоже повернулся к Ируке, пронизывая смущающей нежностью во взгляде.       Ирука слабо хмыкнул и уставился в боковое окно, уже зная, что все сегодня между ними останется в подвешенном состоянии: Какаши не станет напирать, добиваясь ясности – натура у него такая, – а сам он так и останется сидеть в своей ракушке, терзая себя невысказанным и невыраженным... Вот бы можно было не думать об этом и беззаботно наслаждаться музыкой с радиостанции, что пришлась по вкусу; наблюдать, как длинные жилистые руки перекатывают руль, как гуляющий по салону ветерок треплет серебристые волосы – любоваться не украдкой, а долго и вдоволь, не боясь поддаться чувствам и ненароком распоясаться…       И все же что-то сдерживало Ируку. Он пытался отыскать в себе ту легкость, с которой когда-то позволил им просто случиться и быть, но так и не нашел – до самой точки «B».       – Вот и приехали, – он подтянулся на руках, проверяя, не едет ли кто навстречу из противоположной стороны узкой проезжей части во дворе его дома.       – Ирука, – неожиданно серьезно позвал Какаши.       – Да?       – Я хотел… В общем, то, что ты сказал Наруто там, в парке…       – О, так ты подслушивал? – Ирука сложил руки на груди, цепляясь за комфорт знакомого и привычного им обоим взаимодействия – шутливой перепалки.       Притормозив у синего «Жука», Какаши включил заднюю передачу и выкрутил руль, приступая к парковке.       – Как бы я ни старался быть честным человеком, вы оба очень громко разговариваете, – поглядывая в зеркала заднего вида, сказал он.       Ирука вздернул брови и на вдохе надменно причмокнул, прежде чем вернуться к теме:       – Извиняюсь покорно, Господин Моралист. Да, по поводу Наруто: я с радостью продолжу заниматься с ним. И, конечно, больше ни в коем случае не приму за это денег. А если собираешься предложить – обижусь.       – Я не об этом, – Какаши вытащил ключ из зажигания и положил в выемку рядом с коробкой передач.       – А о чем тогда?.. – Ирука насилу сглотнул комок в горле: Какаши смотрел на него в точности как тогда, в больнице, когда просил уйти – тяжело, измученно, болезненно. От этого захотелось отползти, забиться в угол, а лучше снова сбежать, потому что он, черт побери, был прав, а Анко не слушала его...       – Я хотел сказать, что тоже люблю тебя.       Тонкие губы напротив остались приоткрытыми – единственное подтверждение тому, что именно они это сказали. Ируку бросило в жар, затем в озноб и снова в жар: описывая Наруто любовь как непреодолимую силу, он не имел в виду собственного признания, не вкладывал таких смыслов…       Хотя какая к дьяволу разница. Все правильно.       Ремень безопасности больно врезался в грудь, когда он подался вперед, наваливаясь на Какаши и тем самым лишая права делать что угодно, кроме одного – целовать его. Ладонь Ируки скользнула по бледной щеке, как только их губы соприкоснулись, а потом он порывисто дернул рукой и крепко обернул ею шею Какаши, вжимая его в себя и вырывая протяжный стон неподдельного упоения.       Какаши дышал часто и трогал, трогал его, точно старался найти то место, где хотел коснуться сильнее всего: оголенная поясница под задравшейся футболкой, плечи, волосы… Он запустил в них все десять пальцев, приоткрывая рот и безумно улыбаясь, насколько это возможно, когда чужой язык нетерпеливо врывается внутрь.       Ируку было не остановить: одной рукой он пролез под воротник Какаши, а другой вслепую отстегнул свой ремень безопасности и пополз дальше с явным намерением перебраться на водительское сиденье, и… Нет, препятствия есть препятствия. Наткнувшись коленом на рычаг коробки передач, он рухнул вперед, инстинктивно смыкая зубы на нижней губе Какаши.       – Черт, больно? – Ирука тут же отпрянул и приподнял его подбородок, выискивая следы крови.       – Нет, – облизав место укуса, прохрипел Какаши. – Совсем нет, – а может, он просто опьянен, оттого и не чувствует боли?       – Хочешь… – Ирука очень внимательно проследил за движением его языка. – Хочешь подняться? – он кивком указал на нависающую над автомобилем многоэтажку.       Какаши с детства воспитывал в себе выдержку, но с некоторыми желаниями бороться ну совсем не мог:       – Очень хочу.