Mr. Brightside

      Ирука не думал, что сможет еще хоть сколько-нибудь сохранять самообладание, но у лифта, как назло, поджидала старушка-божий одуванчик с его этажа, и все, что ему оставалось, – это смиренно прикрыть лицо медицинской маской. Какаши последовал его примеру. После болезни антител в их организмах было предостаточно, и все же… Так, казалось, будет спокойнее. Для всех.       Когда двери за ними сдвинулись, соседка повесила небольшой пакетик на запястье и поправила поля шляпки:       – Погодка – просто песня, правда? – ее восторг прозвучал и впрямь музыкально.       – Тяжеловато, когда жара стоит так долго, – Ирука завел руку за спину, и Какаши тут же незаметно перехватил ее, принимаясь поглаживать ладонь, пальцы и тонкую кожу между ними. – Н-не помешал бы дождик, не находите?       – Это мне, клюшке старой, тяжко – давление подводит. А вам, молодым, чего солнышка бояться? Взяли бы да поехали на природу – воздухом подышать, позагорать, – она выразительно зыркнула на Какаши. – Так годы и пролетят, пока по домам ныкаетесь…       Ирука лишь скованно посмеялся и пожал плечами. Не было у него привычки возражать старшим без веской на то причины. Кроме того, поддерживать светскую беседу горящими губами и стоя на подгибающихся от эйфорического волнения ногах, – вообще задачка не из легких. Благо между этажами кабина двигалась быстро.       – Хорошего дня, Юмико-сан, – уже отпирая дверь квартиры, бросил Ирука. – Передавайте привет внучке!       – О-о-о, непременно передам! Она жуть как рада будет! – старушка разулыбалась и в умилении прижала пакет к груди. – До свидания, Ирука-чан!       – До свидания, – он дождался от Какаши кивка на прощание и впустил его внутрь, зашел вслед за ним и закрылся на замок.       Связка ключей звякнула, приземлившись на тумбу под зеркалом. Туда же отправилась маска Какаши.       – Крадешь покой чужих внучек, Ирука-чан? – подтрунивал он, неспешно приближаясь. Остановился в полушаге.       Ирука скорчил гримасу – то ли сердитую, то ли брезгливую:       – Какая мерзость. Ничего, что ей восемь? – он завозмущался, но мигом сбавил обороты, когда Какаши вытащил руки из карманов и подцепил резинку за его ухом. – К тому же, мне всегда нравились мужчины...       – Это какие? – изогнув бровь, Какаши скомкал и отбросил голубую ткань в сторону.       – Те, что постарше.       Какаши издал протяжный задумчивый звук и, не отводя взгляда от губ Ируки, очертил их контур большим пальцем.       – Очень интригующе, – заключил он, прежде чем преодолеть последние разделяющие сантиметры и поцеловать его.       Ирука округлил плечи и вскинул подбородок, подставляясь. К его удовольствию, они стояли ровно на том же месте, где распрощались в день его рождения. Все фантазии, томящиеся на медленном огне с того вечера, забурлили и расплескались брызгами – ни одна не шла в сравнение с настоящей инициативой Какаши. Тем более сейчас, когда он доверил ему свои чувства…       – Скажи еще раз, – как-то все же сумев оторваться, с придыханием проговорил Ирука.       Какаши, чью грудь оттесняла его твердая ладонь, растерянно глянул в сторону, затем – коротко – в потолок, и опять на него.       – Ирука-чан? – наудачу предположил он.       – Да нет же, – Ирука фыркнул и добавил смущенно: – другое…       Недолго поизучав его лицо, Какаши озвучил то единственное, что было в этот момент на уме, и попал в точку:       – Я люблю тебя.       – …я люблю тебя, – глупо повторил Ирука и почти даже засмеялся от того, как заторопился это сказать… Или от облегчения? Он что, и правда это так долго держал в себе?..       Какаши же оторопел, потому что впервые в жизни услышал заветные слова в свой адрес. Весь его игривый дух как ветром сдуло, но глаза напротив просто сияли, а разве ж ему нужно что-то еще?       Они вновь потянулись друг к другу: Ирука – в нетерпении, Какаши – в неверии, и встретились в поцелуе жарче солнца за окном.       Обувь осталась как попало сброшенной где-то по пути в комнату. Они и не заметили, цепляясь друг за друга и неуклюже топчась по ногам, как туда добрались. Не хотелось открывать глаза ни на секунду. Так время словно замедлялось, так лучше чувствовалось… Впрочем, Ирука все равно не мог понять, где у него трепещет сильнее – за ребрами или ниже.       Ощущения и вовсе переплелись, стоило Какаши продеть пальцы в петли на поясе его брюк и дернуть за них к себе. Вспышка страсти при столкновении была яркой, тело Какаши – невыносимо горячим, а язык стал настойчивее. Руки прошлись по бедрам Ируки, сжимая мышцы, и скользнули назад, чтобы замереть строго под ягодицами.       Казалось, они не были вместе целую вечность, но и ее было бы недостаточно, чтобы разучиться читать подобные жесты: «Только маякни, и я переступлю любую черту… Но ты не пожалеешь», – вот, что это означало.       До чего обходительно… К счастью, у Ируки все черты и границы стерлись еще в машине.       Он принялся крутить пуговицы на чужой рубашке, пытаясь расстегнуть вслепую, – и все никак. Пришлось прервать поцелуй и метаться взглядом между своими суетящимися руками и темнотой глаз выше, пока перед ним наконец не обнажился фарфорово-белый торс.       Боги, Ирука бредил им с тех пор, как впервые увидел на фотографии, в той дурацкой собачьей рубашке. Измученно выдохнув, он с жадностью ощупал Какаши от живота к груди, пропустил соски между пальцев и обнял его ладонями за шею, привлекая ближе.       Какаши готов был поощрить любое намерение, все затрудняла лишь одна досадная оплошность, и он скомкал ткань футболки Ируки, медленно вытаскивая ее из брюк. Тот уже весь извелся от постоянно возникающих пауз, поэтому перехватил задачу и потянул футболку через голову.       Ноздри Какаши наполнились густым запахом дезодоранта, и он мог поклясться, что каждый тончайший волосок на его теле встал дыбом, а зрачки расширились. Кровь закипела. Как одержимый, он нагнулся и припал губами к смуглому плечу, потом к ключице и кадыку.       Подзадоривая его нажатиями на затылок, Ирука думал, что вот-вот оглохнет от громкости собственного сердцебиения.       – Подожди, – теперь он сделал паузу осознанно. Какаши испуганно отпрянул, и Ирука поспешил погладить его по щеке, успокаивая. – А тебе… Ну… Можно?       – Можно что?       Ирука положил свободную руку на левую часть его груди, где так же бешено колотилось сердце, над которым еще недавно нависала серьезная угроза.       – Ну… Т-трудиться? Давать себе такую… физическую нагрузку…       Низко усмехнувшись, Какаши ткнулся носом ему в ладонь.       – Если я умру, трудясь над тобой, то, поверь, лучшей кончины и представить нельзя.       – Какой же ты… – Ирука отпихнул остряка и надулся, но при попытке быть снова пойманным в объятия сопротивляться не стал. – Как вообще совести хватает нести такую чушь?! Черт, я же тут чуть с ума не сошел взаперти, пока сам болел. Я… боялся, что потеряю тебя.       – Не потеряешь, – звучало как обещание, и Какаши закрепил его нежным поцелуем в лоб. – Все в порядке. Врачи говорят, что беспокоиться не о чем.       – Ну, держись тогда, Хатаке-сан, – рыкнул Ирука, с силой толкая его на диван.       Какаши едва успел приземлиться, а губы Ируки уже были повсюду: опустившись на колени, он оставил мокрые отметины на его шее, мазнул языком по ложбинке между грудными мышцами и задержался у ребер, вынуждая втягивать живот от прикосновений к чувствительным местам. Голова шла кругом, а в паху ныло, особенно когда Ирука невзначай прислонялся к нему.       Не зная, куда себя деть, Какаши ошалело смотрел сверху вниз и беспорядочно гладил чужие плечи и волосы. В нем боролись две крайности: он хотел сейчас же уложить Ируку на лопатки и вновь объясниться в чувствах на другой лад – заставив его кончить столько раз, сколько это в принципе возможно; хотел и просто прижать к себе – так крепко, чтобы они вросли друг в друга и никогда больше не разлучались. Жаль, что выбрать придется только что-то одно…       Ирука тем временем уже все для себя решил: добравшись до линии ремня на брюках Какаши, легко расправился с застежкой и ширинкой, а потом ухватился за джинсовый пояс, поднял голову и заглянул прямо в глаза. Не прося разрешения – предупреждая.       Любой каприз – Какаши оперся на руки и приподнял таз, помогая полностью раздеть себя.       И тогда хищная улыбка Ируки разом стерлась. Он почти заколебался перед волнующим видом и сопутствующим ему пристальным взором. То, как Какаши всякий раз преображался и смелел, демонстрируя абсолютную наготу, не поддавалось объяснению и распаляло донельзя. Ирука поочередно поцеловал его колени – мягко, почти невесомо, – и подхватил левую ногу, закидывая на подлокотник.       Какаши все еще не имел ничего против того, чтобы вот так выставлять себя напоказ. Его член дрогнул, многообещающе твердый.       Но не все сразу. Сперва Ирука осторожно прикусил кожу рядом с коленной чашечкой. Довольный реакцией в виде несдержанного шипения, продолжил в том же духе, впиваясь сильнее и поднимаясь все выше, пока Какаши не начал исступленно ерзать по сиденью. За это он получил звонкий шлепок по бедру и укус в том месте, где оно переходит в ягодицу.       Долгожданный стон вынудил-таки Ируку сменить гнев на милость и подуть на маленький кружок из углублений от зубов.       – Еще держишься? – уточнил он – так невинно, словно в сантиметрах от его шрама на переносице вовсе и не мотался алеющий к вершине стояк.       Какаши неоднозначно пожал плечами. На языке вертелась куча до глупого ласковых слов и грязных непристойностей разом, и он не смел заговорить. Тем более, что рот Ируки опять растянулся в ухмылке, а затем широко раскрылся в явном приглашении…       – О черт побери, – вырвалось у Какаши. Помедлив, только чтобы убедиться, что не теряет рассудок, он взял член в руку и сделал то, о чем его просили.       Ирука вобрал его, чуть ли не хныча, но тут же выпустил и провел языком вверх от основания и по окружности головки. Все органы чувств ликовали, и он просто наслаждался, не задавая темп и не стараясь приблизить к развязке, в то время как сам уже хлипко держался на грани. Его изнывающее возбуждение терлось о ткань льняных брюк, провоцируя на короткие инстинктивные движения бедрами.       В один момент игнорировать это стало невозможно.       Сильно зажмурившись и насадившись ртом до упора, он бесконтрольно, словно не своей рукой юркнул вниз и коснулся себя между ног: оттянул и сжал.       И как бы восхитительно ни выглядели эти сладкие муки со стороны, Какаши такое положение дел не устраивало. Он придержал Ируку за щеку, привлекая внимание.       Кольцо губ разомкнулось. Карие глаза распахнулись – влажные и затянутые пеленой вожделения, – почти заставив пойти на попятную.       – Иди сюда, – Какаши отлепил взмокшую спину от дивана и взял Ируку за плечо, побуждая встать.       Тот, конечно, повиновался. Брюки в один миг осели к щиколоткам, а вот от белья Какаши его избавить не спешил – белый хлопок на бронзовой коже смотрелся просто потрясающе. Выругавшись от восторга, он наклонил голову вбок и дразняще прошелся раскрытым ртом по пылающей жаром выпуклости.       Ирука взвыл и с усилием отпихнул его лицо:       – Умоляю, не делай так!       – Почему?       Он замялся. И зря. Какаши отогнул эластичную резинку его белья, освобождая член.       – Беспокоюсь за твой глаз, – громче, чем хотелось бы, выпалил Ирука.       – Ты можешь просто предупредить меня в нужный момент и ни в чем себе не отказывать, – Какаши плавно спустил белье по его ногам. – Мне бы понравилось, если бы ты…       Ирука прихлопнул болтливый рот, перекрывая поток развратных идей – озвученные этим голосом, даже они одни могли сыграть с ним злую шутку.       – Иди сюда, – приглушенно повторил Какаши ему в ладонь и, после того как Ирука убрал ее, признался нежно: – хочу обнять тебя.       Трепет, на время обосновавшийся в паху, вспорхнул к сердцу, к горлу. Ирука стряхнул остатки одежды и поставил колени по обе стороны чужих бедер, оседая разогретой тяжестью, такой реальной, такой осязаемой и необходимой… Какаши дышал через раз, оплетая его обеими руками и прижимая – грудью к груди, лицом к лицу. Каштановая копна волос с двух сторон заслонила их от окружающего мира, сужая его до тесного пространства между телами.       Уткнувшись лбом в шею Ируки, Какаши сомкнул веки, сглотнул ком в горле и замотал головой. Может, он все-таки умер? Слишком уж похоже на рай.       – Ирука, – прохрипел он.       – Ммм, – только и смог протянуть тот, пока едва заметно поднимался и опускался на его бедрах.       – Ты… Ты был с кем-то еще?       Тихий смешок рядом с ухом заставил что-то внутри Какаши перевернуться.       – О, вот так сразу и ролевые игры, Хатаке? – этот шепот обжигал. – Прости, но прикинуться девственником у меня не получится…       Какаши мог бы воспользоваться возможностью и свести все в шутку, но то, что и так подгрызало его время от времени, сейчас буквально разрывало на куски. Он должен был знать.       – Я о другом.       – О чем? – Ирука коснулся уголка его губ своими.       – У тебя был кто-то с тех пор, как мы вернулись из Штатов?       Ирука запустил пятерню в волосы, откинул их назад и откачнулся сам. Это звучало настолько же странно, насколько обидно, даже оскорбительно, неуместно и…       – Ты за кого меня принимаешь? – он так и пригвоздил Какаши взглядом. Сиюминутный порыв отскочить на противоположную сторону дивана сдержал только ступор. – Нет.       – А ты думал об этом?       Вдохнув ртом, Ирука ненадолго задержал дыхание и мерно выпустил его через нос. Вгляделся в глаза Какаши – робкие, ищущие, немного печальные… Нет. Конечно нет: в нем не говорил ревнивец или собственник, жаждущий заявить на него единоличные права. Он лишь хотел однажды и навсегда перешагнуть ту линию, до которой любые сомнения имеют вес. После нее, Ирука понимал, все по-настоящему, все серьезно – было, есть и будет.       Он взял лицо Какаши в ладони, чувствуя себя самым глупым и влюбленным человеком на свете. Как же похожи они оказались в страхе недостаточной взаимности…       – Нет. Я думал только о тебе. Я люблю только тебя, – Ирука сказал это прямо в губы, сразу приоткрывшиеся навстречу его дыханию. – Хочу только тебя.       Откровение не таило в себе ни намека на похоть – несло исключительно искренность и непреодолимую потребность. Ирука переместил одну руку на спинку дивана, а другой спустился по прессу Какаши.       – Хочу тебя сейчас.       «Сейчас и всегда», – еще добавил бы он, но все, что смог, – это тихо всхлипнуть. Слова потонули в удовольствии, когда их пальцы встретились и соединились на пылающей жаром плоти.       Они принялись ласкать друг друга и каждый себя одновременно. Слушали звуки собственных глубоких поцелуев, иногда разбавляемых сладостными вздохами; чередовали силу и мягкость, чуткость и жадность. Казалось, остановиться уже невозможно.       С каждым движением вверх-вниз Какаши все четче различал короткие импульсы внизу живота. Чувствовал, как сбивчиво напрягаются мускулы – и не у него одного, – да и руки слушались все хуже, так что он отпустил контроль и всецело передал Ируке.       Не было большего блаженства, чем просто наблюдать за его гонкой к их общему финалу. А еще – смотреть на него из-под тяжелых век, гладить бедра, талию, поясницу и ниже… Да, определенно, именно там рукам Какаши самое место. И он смял эти крепкие ягодицы как следует, свел их плотно и развел, чтобы дотронуться еще интимнее.       Мышцы сомкнулись вокруг его пальца, немного втягивая внутрь. Ирука отпустил оба члена, вцепился в плечи Какаши и резко откинул голову назад. Они тягуче застонали в один голос.       Теплое, гладкое нутро стало всем, о чем Какаши мог думать. Ирука – тоже, тоже вспомнил, какие чувства его переполняли всякий раз, когда Какаши переполнял его.       Он страдальчески захныкал и свесил подбородок к груди.       – Что такое? – забеспокоился Какаши.       – У меня нет… вообще ничего… – суетливо взмахнув руками, Ирука наклонился в сторону и выудил из-под подлокотника спрятанный накануне флакончик. Почти пустой. Остатки прозрачной жидкости растеклись по стенкам и пристали ко дну. – Говорю же, я думал о тебе. Много…       Какаши мог бы кончить, если бы чуть дольше представлял, как Ирука ублажает себя, повторяя его имя. Но нет, не время. Теперь он обязан был дать ему то, чего он хочет. Чего они оба хотят.       Медленно, не разрывая зрительного контакта, он потянулся к флакону, забрал его и поставил в угол сиденья крышкой вниз. Под недоуменный взор, подхватил Ируку под задницу и уложил на спину, сам устроился у него между ног.       Они снова целовались: развязно и мокро, пачкая друг друга слюной, размазывая ее по щекам и подбородку, а Какаши только это и нужно было, ведь Ирука не один страдал в одиночестве – он тоже измучился, не имея возможности воплотить желания в жизнь.       Этим и занялся. Вылизывал полыхающую кожу везде, где попадал, пока постепенно сползал по дивану. Ирука же приподнялся на локтях и делал по маленькому рваному вдоху каждый раз, когда он прерывался. От долгого прикосновения губ к родинке рядом с пупком дыхание выбило окончательно, а затем – просто пытка – подбородок Какаши столкнулся с головкой его члена. Перед глазами все расплылось разноцветными пятнами. Ирука безотчетно дернулся навстречу, зарываясь пальцами в серебристые волосы.       Не было больше стыда, смущения или неловкости. Какаши раскинул его ноги шире, приподнял ягодицы и раскрыл перед собой, без промедления вжимаясь всем лицом в промежность.       Ирука уронил голову обратно на диван и, накрыв глаза ладонью, беспомощно заскулил. Бедра сами сдвинулись, заглушая для Какаши все, кроме собственного удовлетворенного мычания – его язык скользил вокруг прохода, жаляще проникал внутрь и тут же отступал – то быстрее, то медленнее. Глубже и глубже.       Он скинул руки Ируки с его живота, когда тот попытался дотронуться до себя, еще немного помучил его, мотая головой туда-сюда и массируя носом мошонку, и отстранился. Поднялся и, совершенно порочно облизнувшись, подкатил к себе отставленный бутылек. Выдавил, сколько смог, прозрачной субстанции, и приставил пальцы к уже расслабленному отверстию.       Внутри горячо и головокружительно тесно. Член Какаши и весь его пах просто распирало.       – Если бы ты мог себе хотя бы представить… – промурлыкал он, хищником нависая сверху и раздвигая упругие стенки, – …как тяжело прийти на праздник и смотреть на именинника, зная, как он выглядит без одежды, – вкручивающими движениями постепенно прошел до второй фаланги. – Ты и понятия не имеешь, чего мне стоило просто уйти и не вылизать тебя с ног до головы…       Ирука хватался за кожаную обивку, как за край обрыва, и все же сумел надуть губы:       – И все? Только это?..       Какаши хрипло посмеялся и покачал головой, прежде чем выйти из него. Флакончик со смазкой при повторном сжатии не выдал ничего кроме слабого потока воздуха, так что он мощно стукнул по дну несколько раз.       Ирука вздрогнул на каждый удар.       Еще никогда Какаши не смазывал свой член так быстро и вместе с тем тщательно. Но, опять же, он никогда никого и не хотел так сильно…       – Нет, не только, – наконец ответил он, после чего подтянул ногу Ируки выше и обернул вокруг своей талии. Оперевшись на ладонь и опустившись нижней частью тела, тотчас же надавил головкой на вход: – еще это…       До боли напрягая косые мышцы, Ирука взметнулся вверх головой и плечами.       – …и это.       Какаши уверенно подался бедрами вперед и прикусил губу изнутри, заглушая дрожащий стон: Ирука так легко его принял, был весь как растопленное масло в его руках – мягкий, податливый… Стало ясно – долго это не продлится. Они и так довели друг друга до состояния оголенного нерва.       Для обоих все походило на погружение в транс – то ли от удушающей духоты, то ли от того, что тихие шлепки кожи о кожу резонировали с ритмами их сердец. Ирука крепче обнял Какаши ногами, задерживая на месте, когда тот проник особенно глубоко, и закрыл глаза. Состояние полного единения показалось ему высшей точкой удовольствия, но лишь на короткое мгновение.       – Ирука, – Какаши чуть отодвинулся, чтобы легонько погладить его костяшкой пальца по линии подбородка.       Нехотя поморгав, Ирука сфокусировался на напряженном и покрасневшем лице напротив.       – Смотри на меня, – Какаши сменил угол и толкнулся в него снова, на этот раз попадая точно в цель.       Тело Ируки откликнулось пробирающим до костей спазмом. Яркие ощущения отступили так же быстро, как и нахлынули, но оклематься он все равно не успел – Какаши ускорился, буквально выбивая из него оргазм.       Оставалось насладиться последними секундами предвкушения, и они провели их, неотрывно глядя друг другу в глаза и обмениваясь безмолвными признаниями. В каждом вздохе – «я люблю тебя», в каждом движении – «я так сильно люблю тебя».       Какаши неразборчиво пробормотал что-то из этого вслух, когда лицо Ируки исказилось самым восхитительным образом: брови жалобно сдвинулись, рот раскрылся в немом вскрике. Белесые капли забрызгали окаменевшие мышцы пресса, а он так ни разу до себя и не дотронулся, и от одной мысли об этом Какаши тоже уже был так близок… Он судорожно соображал, как ему поступить: излиться внутрь или смешать следы взаимного экстаза на Ирукиной коже.       Он слишком увлекся, воображая оба варианта в красках, и чуть не пропустил точку невозврата. Опомнившись, вскинулся, подтянул Ируку за талию, сел и еще пару секунд завороженно наблюдал за тем, как член пропадает в глубине, прежде чем покинуть ее.       Ему не понадобилось помогать себе. Он уже кончал, и это было так хорошо – почти мучительно. Ирука, раскрытый перед ним и обессиленный, загорелся новым восторгом и интересом: сомкнул большой и указательный пальцы под его извергающей эякулят головкой и пару раз оттянул кожицу в завершение.       После этого Какаши больше не мог держаться ровно и повалился на него сверху, вырывая сдавленный выдох. Или смешок?..       Несколько минут, а может, десятков минут они просто лежали в тишине. Сердца стучали так яростно, что отдавало в уши.       Какаши зашевелился первым. Губы, как оказалось, ужасно пересохли, так что стекающая по чужой шее капелька пота пришлась как нельзя кстати, и он сцеловал ее.       – Как себя чувствуешь? – он еще раз с наслаждением втянул носом тонкий запах разгоряченного тела и перекатился набок.       Ирука последовал за ним, обнимая и прижимаясь заляпанной грудью:       – Как будто… как будто сотню лет мечтал о сладком, а потом нырнул прямо в чан с чистым сиропом. У меня сахарная кома… Но беру свои слова обратно: ты прав. Достойная была бы смерть.       Коротко глянув вниз, Какаши невольно скривился:       – Снова хочешь склеиться со мной? – мягко посмеялся он.       – Разве непонятно, что именно этого я и хочу? – Ирука закинул на него ногу и намеренно притиснулся еще ближе. – Я прилипчивый, ясно? Мне так постоянно говорили.       – Ты чудесный, – благоговейно выдохнул Какаши.       Ирука замер и напрягся, а немного погодя сжал его волосы у корней и оттянул назад, чтобы заглянуть в глаза, – растроганно и даже как-то обескураженно, что ли. Тоже, наверное, хотел что-то сказать, но в конце концов в своей обычной манере захорохорился.       – Ладно, – он наполовину свесился с дивана, помел шевелюрой по полу. – Если у тебя получится дотащить меня до душа, то твоя взяла: так и быть, отклеюсь…       Какаши принял вызов.       Тугие струи теплой воды не избавляли от усталости, но однозначно делали ее приятной – особенно вкупе с ненавязчивыми прикосновениями и поцелуями. Ирука выдавил побольше шампуня, а затем и геля для душа, чтобы позаботиться о себе и Какаши, а тот просто отдался в его полное распоряжение, ничем не озабоченный, кроме улыбающихся губ в зоне полной доступности.       С них сорвалось негромкое хихиканье, когда Какаши заозирался в поисках полотенца и затрясся, подобно мокрой собаке.       – Прямо за тобой, – Ирука указал на крючки, но тотчас сделал все сам и уже через мгновение ворошил его волосы махровой материей.       К его собственной ощутимо отросшей гриве требовался более щепетильный подход – просто вытереть не прокатит. Промокнув всю длину, Ирука достал из зеркального шкафчика малюсенький серый бутылек, подаренный Анко. Жидкость внутри пахла тошнотворно сладко, но со своим предназначением справлялась на ура.       Он растер каплю пальцами и разделил спутанные места, перед тем как взяться за расческу.       – Позволишь? – Какаши появился у него за спиной в отражении и придержал за запястье.       – Если тебе так хочется…       Нежно убрав волосы с его мгновенно покрывшейся мурашками шеи, он повел деревянными зубьями от кончиков, постепенно продвигаясь вверх. Ирука сонно моргал и чуть заметно пошатывался, а от воздействия на кожу головы совсем замлел и, когда Какаши закончил и оставил расческу на раковине, вздохнул почти разочарованно:       – К такому и привыкнуть можно…       Какаши обвил его торс руками, позволяя откинуть голову себе на плечо.       – Так привыкай, – он вкрадчиво посмотрел с расстояния считанных миллиметров, а потом оба заглянули в зеркало и залюбовались одним и тем же – контрастом тел, в минуту близости превратившимся в идеальное сочетание.       После прохлады в окружении кафельных стен нагретая комната ощущалась как большой включенный духовой шкаф. Хотелось просто упасть плашмя и беспомощно стонать, обливаясь потом, так что Ирука наскоро разложил диван, накинул сверху простыню и себя следом.       Какаши подбирал с пола разбросанную одежду и аккуратно складывал на стул. Собрался уже надеть нижнее белье, но был остановлен протестующим мычанием:       – Успеешь, – Ирука цепко ухватил его за бок и потянул к себе. – Дай еще немного поглазеть. Я же уже почти забыл, какая бледная у тебя задница.       Покорно упав на живот рядом, Какаши поводил по подушке носом и прижался к ней щекой. Ирука закинул руку за голову и согнул ноги в коленях.       – Что? – шепотом спросил он, поймав на себе неожиданно тоскливый взгляд.       – Нет, ничего…       – Кака-аши-и, – Ирука невесомо спустился пальцами по изгибу его поясницы и похлопал по ягодице.       Тот успел разнежиться от прикосновений – двух слов связать не смог:       – Я просто… Смотрю на тебя и думаю, что ты достоин намного большего.       Ирука отдернул руку, точно ошпарившись. Опять двадцать пять?       Перевернувшись набок, Какаши заискивающе приластился к его плечу:       – Большего с моей стороны, – поторопился объяснить он. – Смотри я правде в глаза с самого начала, раньше придумал бы, как проявить внимание. Как понравиться тебе – без шампанского и пьяных приставаний.       – Ты нравился мне, – решительно возразил Ирука. – И дело не в шампанском. Я понял это, как только почувствовал, что ты на самом деле тот парень, чьих сообщений я ждал по ночам. Конечно, понадобилось время, чтобы сложить все воедино, но… Ну что? – он дергано отодвинулся, когда Какаши начал тихонько посмеиваться ему прямо в ухо.       – Да так. Просто представил, как быстро получил бы повестку в суд, если бы решился действовать сразу, как впервые испытал к тебе что-то… Ну, скажем, непрофессиональное.       На лице Ируки отражался тяжелый мыслительный процесс, пока оно не вытянулось на высоком возмущенном возгласе:       – Несносный ты босс-извращенец! – он сжал сосок Какаши и крутанул по разу на последние два слова. Несмотря на порицающий тон голоса, в карих глазах поблескивал игривый огонек. – Хочешь сказать, будоражился, пока изводил меня придирками?       – Я не имею в виду ничего непристойного! – не то похныкивая от боли, не то снова смеясь, оправдывался Какаши. – Правда. Это были… другие чувства.       – Просвети же меня, Хатаке-сан, – какие?       Какаши прижал ладонь Ируки к груди и в задумчивости уставился в потолок:       – Как если бы… – он открыл рот, чтобы продолжить, но в следующую же секунду замотал головой. – Нет, это слишком.       – Ничего не слишком! – Ирука сел и наклонился к нему, оперевшись на руки по обе стороны его тела. – Говори.       Теперь он занимал не только все мысли Какаши, но и поле зрения, и так направил его рассуждения в нужное русло:       – Наверное, это как видеть весь мир в черно-белом, а потом неожиданно выхватить где-то на периферии что-то цветное, – выдал он.       – А вот на такие заявления и обидеться можно, – Ирука отшатнулся и уязвленно потер предплечья, особенно загорелые в сезон солнцепека.       – Не нужно. Я хочу сказать… В последнее время – год или около того – мне казалось, что жизнь утекает сквозь пальцы – так быстро бежит. Да и каждый день был похож на предыдущий и следующий: горы бумаг, встречи, поклоны, дома вечная напряженка, и так по кругу. Но когда среди всего этого появлялся ты, – Какаши хмыкнул и подцепил коротенькую каштановую прядку, покачивающуюся у смуглого виска, – размахивал своими волосами, устраивал какой-нибудь переполох и обязательно смотрел на меня так, будто я в лучшем случае грязь на подошве… В такие моменты я хотя бы что-то чувствовал. Ненадолго, но ощущал себя живым.       – Странные же у тебя представления о прекрасном, – заметил Ирука.       – Да. Я тоже так думал. Но и поделать с собой ничего не мог. Поэтому, наверное, и пытался наказать тебя за то, что не выходишь из моей головы. Неосознанно, конечно. Я ведь так любил контроль.       – А сейчас?       – Сейчас я люблю тебя.       Ирука подгреб его под затылок, приподнимая с дивана и усаживая:       – Значит, не жалей ни о чем, – он вытянул обе руки, позволив им свисать с плеч Какаши. – Твоя правда: вот написал бы ты мне тогда письмо с текстом вроде «Не могу забыть о том, что сотворил ваш рот с моим пиджаком», и что? Я распечатал бы его и засунул тебе прямо в задницу. Конец. Так что… Все так, как должно быть. Сейчас так точно. Ты же тоже это чувствуешь?.. – вопрос был пропитан отчаянной надеждой.       – Чувствую, – легко согласился Какаши. В самом деле: все становилось на свои места, когда они были вместе. – И не жалею. Но стыжусь того, как обращался с тобой раньше, потому что ты заслуживаешь всего самого лучшего. Примерно это я и пытался сказать изначально.       – Хорошо, что у нас есть все время на свете, чтобы воздать друг другу по заслугам.       Улыбка Ируки была настолько же теплой, насколько соблазнительной – буквально напрашивающейся на поцелуй, – и Какаши не смог устоять.       – Кстати о времени, – Ирука отклонился назад, когда в безобидную ласку закрались намеки на что-то погорячее. – Наруто там еще не потерял тебя?       – Наруто наслаждается беспрецедентной возможностью представить, что меня не существует, – отшутился Какаши и подполз ближе, надеясь продолжить начатое.       – Может, стоит хотя бы просто узнать, как дела? Я могу сам ему написать, если хочешь…       В любой другой ситуации Какаши отмахнулся бы, да еще и не преминул бы подковырнуть по случаю, дескать, ага, и кто это еще у нас здесь злоупотребляет контролем? Но это же Ирука. Ирука, который беспокоится за его ребенка. Искренне. Мог ведь продолжить тискаться с ним, ни о чем не думая, но нет же…       Какаши встал, чтобы найти в кармане джинсов телефон и продемонстрировать пустой экран уведомлений:       – Видишь? Тишина. И пускай. Сейчас мне должно быть достаточно просто знать где он, так ведь?       – Точно. Быстро же ты учишься, – просиял Ирука.       – Жаль, что на своих ошибках, – Какаши присел на край дивана. – Вообще, последние несколько дней я много думал. Анализировал некоторые свои поступки, так сказать. Вывод сделал только один: гиперопека и гиперконтроль никогда не приводили ни к чему хорошему. Даже наоборот. Взять хотя бы мой страх принести домой инфекцию и навредить Наруто. Я же сутками маску не снимал и разве что не мылся антисептиком, а в итоге… Ну, сам знаешь. Все равно заразил. Не его, так тебя.       Ирука стыдливо наморщил нос:       – Больше чем уверен: это я тебя заразил.       – Даже если так – об этом я тоже не жалею. В больнице я провел достаточно времени среди умирающих и понял, что хочу жить, но точно не так, как раньше. Не так, как жил до тебя.       Он отложил телефон и посмотрел в окно. Солнце медленно, но верно клонилось к горизонту.       – Все в твоих руках, – Ирука зажмурился, ловя последние лучи. – И я буду счастлив, если ты будешь. Об одном только прошу: не скрывай больше ничего и не отталкивай меня.       – Ни за что. Ты же теперь мой парень.       Обернувшись, Какаши точно не ожидал увидеть, как Ирука кривит лицо:       – «Мой парень…» – насмешливо гаркнул он. – Боже, больше не произноси это вслух – звучит просто отвратительно!       – Да? Тогда выходи за меня.       Глаза Ируки округлялись, округлялись и округлялись. Он раскраснелся до жути и судорожно затеребил волосы.       – Да шучу я, – успокоил его Какаши.       Заклокотав от негодования, Ирука замахнулся ногой, чтобы столкнуть его с дивана, но тщетно. Лодыжка оказалась в крепком захвате, а Какаши, судя по выражению лица, очень забавляла идея удерживать ее как можно дольше, так что на этом нападки не закончились. Они закувыркались по дивану, пыхтя, хохоча и перекручивая простыни, пока бой не начал напоминать грубоватые предварительные ласки.       – Или не шучу, – получив преимущество, Какаши навалился сверху и зафиксировал запястья Ируки у него над головой. Оба тяжело дышали, снова возбужденные и одурманенные вседозволенностью. – В любом случае, хочу убедить тебя заранее.       Он отпустил Ируку, и не успел тот размять затекшие места, как руки опять понадобились ему – чтобы заплутать в пепельных вихрах, нашедших место у него между ног.       Умение Какаши работать горлом оказалось действительно убедительным. Ирука согласился бы на что угодно, лишь бы это – все это – продолжалось. И повторялось снова и снова.        Последнее, что он успел уловить боковым зрением, прежде чем потонуть в чистейшем блаженстве, – солнечный отблеск на поверхности стеклянного шара, подаренного ему Какаши еще в Штатах и выставленного на самое видное место в комнате.       В маленьком Нью-Йорке всегда будет падать снег. Здесь же, дома, будет тепло. Теперь – в любую погоду. Ну а сейчас – даже жарко…