Записки Шеогората

Платье сидело на Локре плохо: Сигрид носила его, будучи насносях, но рослой широкоплечей орсимерке оно было мало: слишком узкое в плечах и груди, с тесными рукавами, едва не лопавшимися по швам, и юбкой, едва доходившей до щиколоток. Алвар только крякнул, увидев переодетую орсимерку, Дорти захихикала, но зажала рот ладошками, стоило её матери нахмуриться, а Хадвар ободряюще улыбнулся вспыхнувшей Локре. Она неловко повернулась, пытаясь рассмотреть себя со спины, ткань затрещала, швы опасно натянулись и, не выдержав напора, разошлись, обнажив землисто-серое орсимерское плечо с мелкими вкраплениями рыжих веснушек и тёмных родинок. Локра виновато рассмеялась, выдыхая; платье на груди сморщилось, удерживаемое шнуровкой, и орсимерка сконфуженно повела плечами. - Я похожа на разряженного тролля… - Вздор! – отрезала Сигрид. – Оно просто тебе не по меркам, только и всего. Давай-ка переодеваться, нельзя же тебе идти в Вайтран в таком виде. Да и нас весь Ривервуд застыдит, что гостью в такие обноски наряжаем. В сундуке наверняка должно что-то да найтись… надо юбку мою примерить, в бёдрах я всегда была широка, должно впору прийтись. Дорти, дочка, ну-ка, сбегай, посмотри… - Да хватит тебе уже девку мучать, - проворчал Алвор, - дай бриджи да рубаху мою и давай к столу. Все же стынет! - Не суйся в женские дела, - шикнула на него Сигрид, уводя оробевшую Локру; орсимерка была боса – в доме кузнеца не нашлось обуви ей по ноге. Локра задела крутым бедром угол стола, от чего кувшин с молоком закачался и едва не опрокинулся; благо, Алвор успел его подхватить. Хадвар сделал вид, что не заметил неловкости орсимерки, но от него не укрылся красновато-бурый румянец, заливший её лицо. Имперец улыбнулся смущению Локры; она была такой отважной там, в Хелгене, свирепой, будто саблезуб, а в тиши и безопасности Ривервуда краснела, как и всякая девица. У Хадвара делалось тяжело на сердце от мысли, что ей в одиночку придётся идти в Вайтран; сам имперец был слишком слаб – ему досталось при пробеге из Хелгена, Хадвара едва не похоронило под обвалившейся стеной. Отскочить он успел, но крепко приложился об пол; бок болел при каждом вздохе или резком движении; когда они шли через пещеру, имперец едва не терял сознание от боли, и до самого Ривервуда Локра тащила его на себе, словно тушу оленя. Хадвар в досаде поморщился; стыдно признать, что девка из орочьей крепости справнее его оказалась, но если бы не Локра, сгинул бы Хадвар под завалами Хелгена. Имперца жег стыд: он отправил Локру на казнь, подписал указ собственной рукой, но не по своей воле, а орсимерка спасла его, не бросила, не оставила умирать. Горько было думать, что, если бы не дракон, Локру бы обезглавили. Хадвар задумчиво глотнул сидра; зачем орсимерка бежала в Скайрим? Орки в крепостях жили обособленно, женщин своих прятали от посторонних глаз; что гнало Локру прочь из дома? Жестокий отец? Нелюбимый жених? Жизнь на Севере была нелёгкой, каково будет девице здесь одной? Имперец был готов предложить Локре остаться с его семьёй в Ривервуде; Сигрид будет не против – ей же будет веселее вести хозяйство, да и Алвору орсимерка могла помогать в кузнице, пошла бы к нему подмастерьем, а ежели кузнечное дело ей не по нутру, то может в охотники снарядиться: леса близ Ривервуда полны дичи. Пусть городок и не орочья крепость, но как только Локра обживется, поймёт, что Ривервуд ничуть не хуже, и здесь жить можно достойно. Не хотелось Хадвару, что бы девица, пусть и клыкастая, что твоя медведица, ходила по дорогам Скайрима, как неприкаянная. Беда побратала имперца с орсимеркой; разве мог он позволить, чтобы его боевая сестра оказалась без крова? Да только захочет ли она? Несмотря на некоторую угрюмость и кротость, Локра была горда; Хадвару даже подумалось, что она могла быть дочерью вождя, почти орочьей принцессой. Широкобедрая, с большой грудью и добрым аршином в плечах, высокая, почти одного роста с Алвором, Локра, верно, считалась красавицей у орсимеров. Глаза у неё отливали орихалковой зеленью, нос был по-звериному вздернутым, скулы широкими, а подбородок – квадратным и тяжёлым. Когда она только пришла в Ривервуд с раненым Хадваром на спине, пьяница Эмбри принялся голосить, что племянник кузнеца самого даэдра оседлал. Имперца это покоробило; до сих пор челюсти сводило от злости на Эмбри, который, похоже, успел пропить остатки рассудка, но что взять с хмельного олуха? Главное, что родичи Хадвара встретили Локру любезно. Однако не будь Хадвар ранен, не уничтожь Хелген дракон, не держи его Локра так крепко и не плачь Сигрид так громко, он бы потребовал с Эмбри ответа за каждое слово, сорвавшееся с его поганого языка. - Чего притих? – спросил Алвор, усаживаясь напротив племянника; снизу доносились голоса Сигрид и Локры, звонкий щебет Дорти, помогавшей им потрошить сундуки. – Не поплохело ли тебе? Может, к знахарке сходить? Здесь живёт одна поблизости, за рекой, прямо на горе обосновалась. Ты скажи, если что не так, я мигом сбегаю. - Не нужно, - слабо улыбнулся Хадвар, - я же не старик какой. Потерплю – если дракон меня не одолел, неужели синяки да шишки меня испугают? - Ну, не кичись шибко, - хохотнул кузнец, - ты не один против дракона выдержал, а на орочьей спине выехал. - Не говори так, - нахмурился имперец, - Локра мне жизнь спасла, она не заслуживает насмешек. - Да разве ж я спорю? – развёл руками Алвор. – Спасибо ей, что в беде тебя не оставила, но все же странные они, эти орки. Как взглянет, так у меня сердце в брюхо ухает. Здорова же девка! Такая в одиночку может жернова на мельнице крутить и целые бревна таскать на лесопилку. И тебя как котёнка нам на порог принесла, спасла, как благородную барышню из разбойничьей башни. Алвор задорно рассмеялся, но подавился, зашёлся кашлем, когда на лестнице раздались шаги; натужно покраснев, кузнец схватил кувшин и принялся жадно глотать молоко. По усам и бороде у него текло, заливая рубаху на груди; вернувшаяся в комнату Сигрид сурово наморщила лоб. - Гостьи бы постыдился, - прошипела она мужу; Локра нерешительно маялась за её спиной, одетая в широкую полотняную рубаху и шерстяные шоссы, ранее принадлежащие Алвору. Орсимерка была похожа на мальчишку в столь простой одежде, но она шла ей куда больше платья. Почувствовав взгляд Хадвара, Локра улыбнулась; из-за крупных выпирающих клыков её улыбка больше походила на оскал, но имперец ответно улыбнулся девушке, спасшей ему жизнь. Внезапно орсимерка стушевалась, потемнела лицом в приливе крови, и Хадвар сконфуженно заерзал на скамье. Он поспешил отвернуться и глотнуть сидра, стараясь не обращать внимания на гнусные смешки Алвора. Нашёл, над чем потешаться! Локра – девица молодая, незамужняя, пусть и орсимерка; стыдливость и кокетство у неё в крови. И все же имперец придвинулся на скамье, садясь поближе к Дорти, и не сдержал вздоха облегчения, когда между ним и Локрой села Сигрид. Наверное, это было дурно с его стороны, однако симпатия со стороны орсимерки отозвалась в его теле тревожным трепетом и колющей болью в боку. Уважай её Хадвар чуть меньше, и вовсе не обратил бы внимания на улыбки Локры и томные влюбленные взгляды, но девушка была ему дорога, и он счёл своим долгом поберечь её сердце. Локра ещё найдёт себе хорошего парня, может, того же орка – в Скайриме было немало крепостей, и для каждой общины будет честью породниться с Локрой. А Хадвар повенчан со своей службой, и грядущая война не оставляла ему времени на семейное счастье. Имперец тряхнул головой; что за морок на него напал?! Какое ещё семейное счастье? Взять в жены орсимерку? Да это же ославит его на весь Север! Дремора с ним, а Локре будет каково с таким мужем? Нет, все это блажь да девичья наивность, и долг Хадвара, как её боевого товарища, уберечь Локру от ошибок и глупостей. Однако имперец весь вечер бросал на орсимерку косые взгляды, сотрясаясь в ознобе волнения, словно увлекшийся юнец, и отчаянно пытался избавиться от неприличной мысли – а не мешают ли оркам клыки при поцелуях? Сплошные погань и бесстыдство, но, будь Хадвар помоложе, он бы не преминул это проверить.