Записки Шеогората

Как первая и любимая жена вождя Шел могла спать до полудня, носить драгоценности и красивые платья и не утруждать свои руки работой по хозяйству. Пока Ароб охотилась и обходила крепость, а Гарол стучала молотом в кузнице, Шел нежилась в постели или прихорашивалась для мужа. Радовать Бургука было ее главной обязанностью, а красота и юность были оружием Шел против остальных жен и свекрови Мурбул. Именно мать Бургука была главным врагом Шел; уродина Ароб и Гарол, чье гнилое чрево породило предательницу, поправшую заветы Малаката, не могли быть ей соперницами. Однако обе они подарили вождю сыновей, в то время, как сама Шел оставалась бесплодной, о чем Мурбул неустанно напоминала Бургуку. Гнусная старая ведьма, хитрая и злобная, словно ворожея; вместо того, чтобы молить Малаката о внуке, она сеяла рознь между Шел и Бургуком, но даже ее вороньего карканья оказалось недостаточно, чтобы пошатнуть любовь вождя к первой жене. Бургук по-прежнему выделял Шел среди своих женщин; если бы Мурбул не напоминала ему о долге перед другими женами, вождь давно бы довольствовался одной только Шел. Самодовольно улыбаясь, Шел покружилась перед зеркалом, привезенным для нее из самого Солитьюда; Бургук баловал свою любимую жену, не жалел на нее септимов. К Ароб и Гарол вождь был далеко не так щедр, однако и их не оставлял без подарков: книги о кузнечном ремесле и охоте, редкие руды, отрезы ткани, украшения, пусть и не такие дорогие, как те, что получала Шел, но все же и остальные жены получали свою долю внимания, к ярости и разочарованию Шел. Они не заслуживали и толики любви Бургука! Только Шел была достойна занимать место рядом с вождем, но собственная бездетность висела над ней черной угрюмой тучей, а Малакат, несмотря на все жертвы, не спешил одаривать Шел ребенком. Орсимерка подозревала, что в ее бесполодии повинна Мурбул: мать вождя была опытной знахаркой, сведущей в травах, и Шел думала, что свекровь травит ее, подливает в еду зелье, мешающее зачатию, но стоило ей расскащать о своих опасениях Бургуку, как он ударил первую жену. Поднял руку на свою любимицу Шел! Рука у вождя тяжелая, как медвежья лапа, за одну пощечину, он разбил губу Шел, а щеку отметил синяком, и после целую неделю ночевал то у Ароб, то у Гарол. Это было ужасное время для первой жены: лицо опухло, не взирая на мази и примочки, которые готовила для нее свекровь, Бургук подчеркнуто не замечал Шел, а через месяц выяснилось, что Ароб затяжелела. Радости вождя не было предела, как и скорби Шел, чья утроба словно отказывалась принимать себя Бургука. Что, если она так и не сможет родить сына? Кто тогда позаботится о Шел после смерти Бургука? Едва ли сыновья Ароб и Гарол будут добры к ней; коваль-жена не забудет, как после ухода Лаш Шел предлагала и ее мать изгнать из Душний-Йал. Мурбул и Умурн, конечно же, воспротивились, хотя Лаш своим поступком опозорила всю семью. Однако гнева и порицания удостоилась только Шел. Они просто завидовали ей - молодости, красоте, любви вождя, который давно простил свою Шел. Но она должна была родить; не девочку, упаси Малакат, а сыновей. Шел не сомневалась, что ее дети будут сильнее сыновей Ароб и Гарол; от такой любви, как у них с Бургуком, родятся могучие орки, которые не посрамят Душник-Йал. Шел надеялась, что последние жертвоприношения умилостивят Малаката и он одарит орсимерку счастьем материнства, которое еще больше возвысит ее над другими женами. Только бы Ароб не родила мальчика! Еще один сын - это угроща будущему Шел и лишнее напоминание об ее бесплодии. Мурбул просто сживет ее со свету, а Бургук может разлюбить Шел. На что вождю бесполезная жена? Тогда ее, а не Гарол, мать бесстыдной Лаш, выгонят из крепости! Что тогда Шел делать? Куда идти? Нет, этому не бывать! Шел была и будет первой женщиной Душник-Йал, и горе тому, кто попытается ей помешать! Поправив лежащее на груди ожерелье из золотых медальонов, Шел, качнула головой, любуясь блеском длинных серег, звякнула браслетами; разве тягаться с ней дурнушкам Ароб и Гарол? Орсимерка не сомневалась, что ее прелести распалят Бургука, и все ночи до исхода месяца достанутся ей. И тогда Шел точно забеременеет! Уже к началу следующего года она будет качать на руках своего сына! Когда она вышла из длинного дома, солнце было уже высоко, и Шел самодовольно вскинула голову; украшенная золотом, она, верно, сияет ярче звезды. Танцующей походкой орсимерка прошла мимо лекарни, не поздоровавшись с Мурбул, которая толкла что-то в ступке, не удостоила взглядом брата вождя Горбаша, жившего в крепости нахлебником. В росте и стати он не уступал Бургуку, но был слаб и решимости ему не хватало, от того и бежал от поединка с братом; какой из него вождь? Таких орков Малакат не жалует; однако Шел знала, что Горбаш желал ее - как и всякий мужчина он оказался беспомощен перед красотой первой жены вождя, но страх перед Бургуком вынуждал его держаться на расстоянии от Шел. И правильно - этот приживалец должен знать свое место! Орсимерка брезгливо отвернулась, едва завидев Ароб: охотница шла медленно, осторожно, придерживая округлый живот обеими руками. Забеременев, она стала еще безобразнее; ребенок, видимо, тоже будет уродцем; а вот дети Шел будут красивыми, за право обладания ее дочерьми вожди соседних крепостей будут биться насмерть и платить богатый калым. Замечтавшись, Шел не заметила, как долша до кузницы, за закрытыми дверями которой было тихо; орсимерка нахмурилась, капризно надув губы: Гарол что, отлынивает от работы? С чего она взяла, что ей можно бездельничать? На правах первой жены вождя Шел могла потребовать с коваль-жены ответа; она решительно шагнула к кузнице; должен же там кто-то быть, если не Гарол, то ее сын Умурн. Но прежде, чем она успела постучать, дверь кузницы отворилась перед самым ее лицом, и порог переступил вождь Бургук. Шел отшатнулась под звон браслетов, скривилась в недовольстве, но в следующий миг нежно улыбнулась мужу. Бургук, заметив первую жену, хмыкнул будто бы насмешливо, но посмотрел на Шел тепло и ласково, погладил по алой от румян и прилившей крови щеке. - Доброе утро, мой вождь, - проворковала Шел, надеясь на поцелуй, но муж, по-хозяйски потрепав ее по заду, просто прошел мимо. Оставшаяся в кузнице Гарол одергивала юбку; ее волосы были в беспорядке, в расхристанном лифе виднелась грудь, и коваль-жену шатало, будто хмельную. Встретившись глазами с Шел, она едва заметно кивнула, и первую жену ослепило от ярости. Какова же дрянь! Воспользовалась отсутствием Шел, завлекла Бургука среди бела дня, бессовестная, как гулящая девка! Рука Шел тянулась к висящей на стойке булаве; проломить бы Гарол голову, забить насмерть; вздор, что жены вождя должны быть как сестры! Бургук принадлежал Шел! Но почему тогда этим утром он пошел к Гарол? - Чего тебе, Шел? - ровно спросила коваль-жена; Шел, прищурившись, хищно раздула ноздри. - Не думай, что тебе удастся отвратить от меня Бургука! Тебе просто повезло сегодня! Не жди, что вождь и дальше будет к тебе приходить! От тебя воняет, как от паршивой козы, твой сын слаб, а дочь - наплевала на законы родного племени! Бургук держит тебя из жалости, а не из-за любви. - На все воля Малаката, - Гарол будто не задели слова первой жены. - Как послушная жена, я не могу отказать желаниям вождя. Если он решит изгнать меня из крепости, то так тому и быть, однако это решать нашему мужу Бургуку, а не тебе. - Когда мой сын станет вождем, ноги твоей не будет в Душник-Йал! - пригрозила рассвирепевшая Шел. - Не потерплю здесь ни тебя, ни Ароб! - Сначала роди сына, - коваль-жена мстительно сверкнула глазами, желтыми, как цветочный мед. - Возможно, сегодня Малакат благословил меня ребенком. - И кого ты родишь? Еще одну дочь или жалкого сына, не достойного зваться орком? - Не смей так говорить с моей матерью! - взревел вернувшийся в кузницу Умурн; Шел презрительно оскалилась в его сторону и, оттолкнув молодого орсимера, выскочила на улицу, кипя от гнева. Напрасно Гарол так кичится своей близостью с мужем, напрасно! Больше Шел не позволит такому случиться; раз утром Бургук был с Гарол, а Ароб насносях, значит, ночь принадлежит первой жене. Шел немного повеселела; после ночи с ней Бургук и думать забудет о других женах. Шел поспешила в длинный дом, чтобы как следует приготовиться к ночи с мужем, однако надежды ее оказались напрасны - до самого утра вождь был с Ароб, у которой начались роды, и сумерки первая жена провела в одиночестве, а рассвет встретила слезами, узнав, что охотница разрешилась от бремени здоровым сыном.