Записки Шеогората

Горбаш гро-Душник не знал, что нашла в нем Тиндориэн: он же простой орк, даже не вождь, у него ни дома, ни коня, только меч, доспехи да немного золота, которое он скопил за время своей службы в имперском легионе. Тиндориэн, золотистая, как заря, стройная, с мягким голосом, нежными руками и пахнущая свежо, словно морозная мириам, могла выбрать любого мужчину в Скайриме, и каждый был бы счастлив назвать ее своей женой, однако Тиндориэн пожелала взять в мужья Горбаша, к нему подошла с амулетом Мары на шее, и застенчивый румянец на щеках эльфийки алел распустившимся горноцветом. Они не сказали друг другу ни слова; Горбаш только взял ее за руки, прижавшись лбом к прохладном лбу альтмерки, не веря, что это все происходит с ним. Он и не чаял когда-нибудь жениться; по заветам Малаката только вождь мог иметь жену и детей, а в городах кому нужен полунищий орк? Горбаш был готов жить в Душник-Йал, защищая семью и родную крепость, но эльфийка, пришедшая как гость, сманила его, будто болотный огонек, который заводит в самые топи, обещая несметные сокровища. Мать Мурбул порывалась удержать Горбаша: отрадно ей было от того, что все ее сыновья жили в мире, и отпускать младшего сына не хотела, тем более – с альтмеркой. Эльфов не любили в Скайриме, а орков считали даэдрапоклонниками; Мурбул считала, что в Душник-Йал сыну безопаснее, но Горбашу тягостно было жить на иждивении у брата Бургука. Вождь позволил ему уйти, благословил на путешествие, по-братски обняв на прощание, а, узнав, что Горбаш женится, расхохотался, колотя пудовым кулаком по столу. Миски и плошки скакали и подпрыгивали, кувшин с молоком опрокинулся, покатились яблоки, и Гарол погналась за фруктами, из которых собиралась печь пирог в честь возвращения Горбаша в крепость. - Я знал, что твоя жизнь с людьми до добра не доведет, - мрачно изрекла Мурбул, ничуть не обрадованная скорой свадьбой младшего сына, - ты мог найти девушку из городских орков, жить в соответствии с нашими традициями, но выбрал эльфийку, которой чужд Кодекс Малаката. Какой позор – я должна терпеть Шел, которая пригрелась на груди у твоего брата, а теперь еще должна позволить войти в семью этой желтой альтмерской гадюке. - Довольно, мать, - проворчал Бургук и с ухмылкой повернулся к брату, - я сразу понял, что ты неспроста за ней побежал. - Будто Шеогорат тебе разум помутил, - бросила Мурбул; каждое ее слово было пропитано ревностью. – Оставил мать и племянников и пошел с эльфийкой, которой чужд Кодекс Малаката. - Знай, тебе и твоей невесте в крепости всегда рады, - продолжал вождь, словно не слыша матери; жены хлопотали вокруг стола, не смея вмешиваться в разговор, даже Шел помалкивала, хотя едва не прядала ушами, как кобыла, прислушиваясь к беседе мужа с родичами. – Да только жить здесь вы не можете, сам знаешь. Не хочу, чтобы сыновья решили, что всем здесь дозволено жениться, чего доброго, и каджитку сюда приведут, или ящерицу, помилуй Малакат. - Позор, - повторила Мурбул, не глядя на сыновей, и отдернула пальцы, когда Горбаш попытался взять ее за руку. Бургук подвигал нижней челюстью, клацнув клыками, явно недовольный, но не стал одергивать мать. Горбаш потер шею, радуясь, что Тиндориэн не вошла в длинный дом, осталась на улице, занимаясь с травами, собранными по дороге в крепость. Он не хотел, чтобы невеста подумала, будто в семье мужа ей не рады. Мурбул истово почитала Малаката, всю жизнь прожила в крепости, не видя мира за бревенчатыми стенами, и союз орка с высокой эльфийкой казался ей немыслимым, однако уши Горбаша были не менее остры, чем уши альтмерки, а с луком Тиндориэн управлялась ничуть не хуже охотницы Ароб. Тиндориэн умела играть на флейте и лютне, могла пересказывать прочитанные книги чуть ли не наизусть и умела читать по звездам; Горбаш прежде не встречал таких девушек даже в Солитьюде. Разве можно в такую не влюбиться? - Ты просто ее не знаешь, - миролюбиво начал Горбаш, не желая ссориться с матерью накануне свадьбы. Он хотел, чтобы вся его семья пришла в храм Мары, чтобы засвидетельствовать их союз с Тиндориэн. У них было немало друзей среди людей, а звать их на праздник в крепость было не принято; орк понимал, что Мурбул это не понравится, однако он уже пошел против обычаев, когда не захотел выходить в поединке против родного отца. - Не знаю и знать не хочу, - отрезала Мурбул, сверкая глазами. – Из-за тебя на всю нашу семью падет гнев Малаката. Довольно, что твой брат бросает ему вызов каждый день, пренебрегая остальными женами ради Шел, пустой, как старый орех. Еще и Лаш, моя внучка, оставила нас… теперь и ты оставляешь родных ради какой-то альтмерки. Скорее бы Малакат забрал меня, чтобы я не видела, как мои сыновья плюют на наши традиции. - Матушка, - вздохнул Горбаш, беспокойно переглядываясь со старшим братом, - я думал, ты порадуешься за меня. - Я порадовалась бы твоему счастью, но не верю, что эта девчонка сделает тебя счастливым, - Мурбул тяжело поднялась – в последнее время у нее болели суставы, иной раз ей было даже сложно подняться с постели. Опираясь на Гарол, она поковыляла, сгорбившись, к спальням, но остановилась, завидев стоящую в дверях Тиндориэн. Руки эльфийки мерцали от нирновой пыльцы, из-под платка выбивались тонкие косички, в которые она заплетала волосы на висках, а лицо ее было напряженным и злым, как в те острые, опасные мгновения, когда она целилась из лука в драугра, да только сейчас перед ней был не мертвый нордский воин, которого удерживали в этом мире магия и чья-то злая воля, а мать Горбаша, ее будущая свекровь. Воздух в зале потяжелел, точно перед грозой, поднялся со скамьи Горбаш, который испытывал боль от того, что было больно Тиндориэн. Он хотел утешить ее, сказать, что мать так говорила в тревоге за сына, и что все наладится, как только Мурбул поймет, что Горбаш любит Тиндориэн и не видит в своей жизни иной жены, но он был орком, воином, и не мог оправдываться перед женщиной в присутствии своего брата-вождя. Мурбул тоже молчала, выставив в сторону Тиндориэн плечо, и по-медвежьи оскалилась, когда альтмерка вышла из длинного дома, прикрыв за собой дверь. Горбаш рванулся за ней, толкнув бедром стол. - Не ходи, - потребовала мать, но орк не послушал; он выбежал во двор вслед за невестой, боясь, что она решит уйти, оставить его; неужели Тиндориэн все слышала? Мать Мурбул могла брюзжать сколько угодно, но это Горбаш женился, ему предстояло разделить жизнь с этой женщиной. Матери даже видеть ее не придется, ведь они будут жить в Фолкрите; Горбаш предпочел бы Маркарт, чтобы быть поближе к семье, но Тиндориэн не любила этот стылый каменный город, а Горбаш любил ее и был готов на многое ради невесты. Даже пойти против воли родной матери. Он нашел альтмерку в лекарне; Тиндориэн стояла спиной к орку, сердито стуча пестиком о дно ступки, и передернула плечами, когда Горбаш потянулся ее обнять. - Не слушай мать, - попросил он с бледной улыбкой, - она… она ошибается. Даже жен Бургука она не считает достойными своего сына. Вот увидишь, мать поймет, что жены лучше тебя мне во всем Тамриэле не сыскать. - Значит, ты не думаешь, что тебе лучше было бы жениться на девушке из орков? Скажем… кузнец из Маркарта? Она заглядывалась на тебя, я помню. Или Боргак из Мор Казгул. А что? Вы можете основать новую крепость. Твоя мать будет рада. - Наши с матерью желания расходятся, - покачал головой Горбаш; Тиндориэн все-таки расстроилась, раз орсимерок этих припомнила. Девушки были хороши собой и всем справны, да только на что они ему, если у Горбаша была Тиндориэн? – Она не знает тебя так, как знаю я. Не знает, как легко мне с тобой, и что ни с одной другой женщиной я не найду такого покоя, как с тобой. Меня не пугает людская молва и гнев Малаката, даже обида матери меня не страшит, хотя я бы хотел мира в семье, но если мать не сможет тебя принять, то пусть. Не стану принуждать ни ее, ни тебя. - А если ты поймешь, что совершил ошибку? Что зря женился на эльфийке и ушел с ней в город, надо бы послушать мать, остаться в крепости или… или искать жену среди своих. Вдруг твоя мать права? Тогда ты меня возненавидишь, ведь я убедила тебя оставить родных. - Я сам оставил родных, когда еще в первый раз ушел из Душник-Йал, - возразил Горбаш; он стоял за спиной Тиндориэн, не касаясь ее, лишь вдыхая запах волос альтмерки, - я доверил тебе свою жизнь в странствиях, неужели ты думаешь, что я побоюсь отдать ее тебе в браке? - Это совсем другое, - заупрямилась Тиндориэн, но замолчала, трепетно выдохнула, когда орк поцеловал ее в макушку. - Ты выбрала меня, а я выбрал тебя. Если бы Малакат не хотел этого, он бы не допустил нашей встречи. Горбаш обнял ее, обхватив поперек живота; Тиндориэн продолжала толочь что-то в ступке, громко дыша, орк прижимался щекой к ее виску, зная, что мать, несомненно, наблюдала за ними из окна общинного дома, но не стеснялся ни ее, ни Малаката, смотрящего на жениха и невесту тысячей звезд с ночного неба.