Записки Шеогората

- Мне нравятся твои зубы, - промурлыкала каджитка, невысокая и ладная, юркая, словно ласка; она стояла, приподнявшись на носочки, положив одну руку на плечо орсимера, а пальцами другой беззастенчиво ощупывала крупные, угрожающе выступавшие нижние резцы. Лоб не шевелился; его низкое, тяжелое дыхание оседало у нее на ладони и кончиках серебристых усов; вот рту было сухо, он то и дело сглатывал, дергая кадыком, пока каджитка откровенно любовалась его клыками, играла с ними, словно с бивнями чучела хоркера, а Лоб и не слишком возражал. Ему нравилась эта маленькая сутай-рат, настолько, что орк позволял ей рассматривать его рот, будто коню, выставленному на продажу. Это было немного смешно и странно, однако Лоба умиляла непосредственность каджитки, которая от восторга подрагивала кончиком хвоста. Белый, он казался каплей сахарной глазури; столь же светлые пятна красовались у нее на щеках и над чуть раскосыми глазами, зелеными, как цветущая вода. Обычно острые и вытянутые, словно семечки паслена, зрачки сейчас были огромными, заполонившими своей чернотой весь ее взгляд. Каджитка трогательно подергивала носом, ее проворные, как у воровки, пальцы сбежали по подбородку орка ему на шею, легонько прошлись когтями по землисто-серой коже орсимера, который коротко взрыкнул, резко подавшись к каджитке, но потом смущенно закашлялся, опустив голову, отступил, рассеянно потирая шею. Сутай-рат тихо, озорно рассмеялась, и Лоб взглянул на нее мрачно, обиженно, чувствуя себя отчего-то глупо, будто за колкой дров сам себе саданул топором по ноге. Орк обернулся на Гарак, скучающую в ожидании; она жевала травинку, не убирая ладони с рукояти боевого топора, пока Атуб придирчиво рассматривала разложенные перед ней товары. Заскорузлые, костистые пальцы шаманки перебирали ткани, а Ри'сад доставал из сундуков все новые и новые рулоны. В крепости Ларгашбур готовились к свадьбе вождя, невесте - дочери вождя одной из дальних крепостей - готовили подарки. Орки в первую очередь ценили силу, воинскую удаль, умение стрелять из лука и работать молотом, но обычаи требовали встречать будущую жену вождя богатыми дарами. Ларгашбур не могла похвастаться богатыми сбережениями, но того золота, что у них было, с лихвой хватало на скромное торжество. Пышные праздники у орков не в чести, тем более, что в Ларгашбуре недавно похоронили вождя, но перед своей новой сестрой они не осрамятся. Никто из орков крепости не видел невесты Гуларзоба, даже сам вождь еще ни разу с ней не встречался; их первая встреча с нареченной случится в день свадьбы. Набожная Атуб на счастье молодым заколола корову, ковалось оружие специально для жены вождя, перестраивались комнаты длинного дома, ожидая пополнения семьи. В Ларгашбур снова вернулись радость и счастье, только вождь день ото дня становился все мрачнее, и будто совсем не ждал прибытия невесты. Лоб немного завидовал Гуларзобу; еще недавно они вместе охотились и защищали свой дом от великанов, а меньше, чем через месяц один из них женится, станет мужем сильной, крепкой орсимерки, а потом - и отцом, а Лоб, повинуясь обычаям, будет и дальше работать на блага Ларгашбура. Жизнь в достойном труде и защите семьи - это неплохо, да только горько было понимать, что не сосватает он девицу и не возьмет на руки сына, покуда не решится оставить крепость. Лоб не хотел покидать родные края, но чем ближе был день свадьбы Гуларзоба, тем тяжелее было ему оставаться в Ларгашбуре. - Чего притих? Неужели обиделся? - каджитка лукаво передернула ушами, острыми, увенчанными игривыми кисточками; шерстинки на них были тонкими, как побеги молодой пшеницы. - Это вы, орки, только с виду такие суровые да угрюмые, а на деле душа у вас нежнее розы. Лоб насмешливо фыркнул. - Ты что, много орков знаешь, чтобы вот так свободно о нашем роде болтать? - А я что же, не права? - сутай-рат прищурилась, растянув рот в улыбке; ее аккуратная милая мордочка приобрела вредительское выражение. Рядом шумела Атуб, пытаясь сбить цену хотя бы на пятьдесят септимов, дымил трубкой рослый каджит с древком секиры, выглядывающей из-за плеча, Ри'сад в ответ на требования орсимерки угрюмо качал головой, подкручивая седые усы. - Моя душа - это сталь и камень, а сердце - раскаленный уголь. Спроси любого орка, верного Малакату, - Лоб самодовольно осклабился и щелкнул зубами, от чего каджитка вздрогнула, прижав уши, но через миг встрепенулась, вильнув хвостом, и обошла орсимера, покачивая бедрами, точно танцовщица. - Все любят уход и ласку. Что розы в саду солитьюдского ярла, что могучие орки. - Я не ребенок, чтобы меня лелеять, - буркнул Лоб, поворачиваясь вслед за каджиткой; хихикнув, сутай-рат всплеснула руками, и отблески костра заиграли на ее кованых наручах. - Иные мужчины все равно, что дети. - Я не таков, - самоуверенно бросил Лоб, приосанившись, - истинный орк в своей семье глава и хозяин, за дом и родных будет стоять крепче, чем Высокий Хротгар на скайримской земле. - То же самое девушке скажет и эльф, и человек, чтобы добиться своего, - хмыкнула каджитка в обидном недоверии. - Орки не таковы, - убежденно отрезал Лоб и нахмурился, когда сутай-рат отвернулась, обхватив себя за плечи, хвост принялся яростно бить ее по ногам, лозой обвивая колени. - Ты чего? Я правду говорю. Неужто не веришь? Истинный орк никогда не врет и зазря девицу не обидит. Если к тебе приставал кто, ты мне скажи - я разберусь, как полагает. - А если я скажу, что ко мне вождь один приставал, ты поверишь? Захочешь тогда разобраться? - каджитка ощетинилась, глаза ее сверкнули как у саблезуба, уши встали торчком, и солнце зажгло золотом темные кисточки. - В любви клялся, а сам к другой посватался. Обманул меня, предал и бросил, хотя прямо как ты похвалялся, что слово орка крепче стали. - Тогда и не орк он вовсе, - заявил Лоб; он легко поверил, что вождь мог влюбиться в каджитку - хоть орсимеры и не жаловали это кошачье племя, в симпатичной, смешливой Неб'Хет было что-то такое, что заставляло рассудок хмелеть, как после пары кружек доброго меда. Конечно, вождь не приведет каджитку в крепость как жену, но нужно быть распоследним дурнем, чтобы давать обещания, которые выполнить не сможешь, тем паче - девице. - Я не смогу поднять оружие против вождя, чтобы не рассорить наши крепости, но знай, что Малакат не терпит низкой лжи. - Скажи еще, что ваш Малакат покарает его за меня, - Неб'Хет сказала это с напускной серьезностью, однако Лоб чувствовал муку в ее голосе; на сердце у нее рана, подумал орк с грустью и жалостью, ощутив неожиданно острую потребность утешить сутай-рат как-то, ободрить, чтобы не думала, что он такой же, как тот брехливый вождь. Лоб хотел спросить об его имени, но не стал, побоялся, что ярость взыграет в крови, будет петь ему, призывая на битву. Не потому, что своим обманом обидел Неб'Хет, а потому что его поганый язык позорил всех орков; верно, этот вождь ничуть не лучше покойного Йамарза, тот тоже не стеснялся врать своим женщинам. - Он свое получит по справедливости, можешь не сомневаться, - Лоб исподволь взглянул на Атуб, уставшую и довольную, наконец, сторговавшуюся с караванщиком. Орк погрустнел, поняв, что пора уходить; с Неб'Хет не хотелось расставаться, болтать с ней было занятно. Они и раньше встречались, но никогда не разговаривали вот так. - Уходишь уже? – понимающие прищурилась Неб'Хет. – Чудные вы все-таки, сидите в своей крепости, как барсуки в норе, и нос лишний раз высунуть боитесь. - Я ничего не боюсь, - оскалился Лоб; каджитка коварно усмехнулась, передернув ушами, хвост волновался за ее спиной, дразня белым кончиком. - Раз так, то оставайся с нами на всю ночь. Мы здесь до утра останемся, с рассветом будем сворачивать караван и пойдем к Рифтену. А может… и с нами пойдешь, раз такой смелый? - Думаешь, не осмелюсь? – орк угрожающе подался к сутай-рат, круто выбросил вперед руку, загребая пальцами, и Неб'Хет, пронзительно мяукнув, рванулась в сторону; шмыгнула за кривой березовый ствол, сверкнула хитрым глазом на Лоба, а после выгнула спину дугой и зашипела. - Будешь лапы свои тянуть, куда не следует, - порежу, как капусту на рагу. - Чем это ты меня резать собралась? Кинжальчиком своим, который меньше пчелиного жала? Хлипкое же лезвие, плохо заточенное, не чета нашим клинкам. - Опять хвастаешься? Как у тебя еще язык не отсох от такой похвальбы, - Неб'Хет шевельнула усами, - вы то молчите, что с вас и за септим слова не вытянуть, то заливаетесь, как соловьи. - Зря смеешься. Орк еще в утробе матери учится работать молотом. Я сам скую тебе кинжал, такой, что лучше клинка во всем Скайриме не сыскать, - Лоб стукнул себя кулаком в грудь, преисполненный гордости и самоуверенности, но стушевался, когда каджитка, обхватив березовый ствол тонкими руками, плавно вышла из-за дерева. - С чего это тебе мне подарки дарить, а? Ежели я сказала, что клыки мне твои нравятся, то это еще не значит ничего. - Я и не думал, - пробормотал орсимер, - просто… просто приятное тебе сделать захотел. На дорогах Скайрима опасно, нужно доброе оружие, чтобы себя защитить. - Так что же я, по-твоему, и постоять за себя не могу? Потому что я женщина? Или потому что мой народ хранит Мать-Кошка? - Да ничего я не думаю! – Лоб начал медленно свирепеть; раньше ему не доводилось разговаривать так с девушками: все знакомые ему женщины были воинами, кузнецами, шаманами, защитниками крепости и шахтерами, и заигрывать с ними не пристало, ведь никто, кроме вождя, не мог иметь жен. Неб'Хет была не их рода и даже не орком, маленькая, словно оса, она ничуть не боялась жалить Лоба, который, несмотря на все ее насмешки, собирался выковать для нее кинжал, чтобы доказать, что кузнец крепости – первые мастера в этом деле. О том, что ему будет приятно, если каджитки придется по нраву его подарок, орсимер старался шибко не думать. Несколько долгих мгновений, за которые Гарак и Атуб успели расплатиться с Ри'садом и теперь следили, как караванщики сгружали их покупки в телегу, влекомую здоровенным мохноногим жеребцом, Неб'Хет молчала, не мигая глядя на Лоба; под ее пристальным, пронизывающим, как у даэдра, взглядом орку стало жарко, а когда она вдруг засмеялась, его будто в лаву окунули. Жар смущения был так силен, что того и гляди - дым повалит, как от котла с козлятиной. - Ты смешной такой, орк. Но тебе не нужно ничего мне доказывать, все и так знают, что в вашем племени много умелых кузнецов. Однако и в Эльсвейре есть свои мастера, подобных которым не сыскать даже в ваших крепостях. - Не знал, что среди каджитов тоже есть те, кто выбирает путь молота и наковальни, - искренне изумился орсимер, и Неб'Хет ужаснулась, округлив глаза. - Ты что, орк?! Так ведь можно и шерсть подпалить! - Лоб, - угрюмо позвала Гарак; орсимерка не подошла, но взгляд ее осуждал и обвинял, будто Лоб сделал что-то непотребное. - Нам пора. - До чего славные дары получит невеста! Хорошие подарки на свадьбу – залог счастливой семейной жизни, - восхитилась Атуб; Неб'Хет сердито сморщилась, хвост завился спиралью, но она промолчала, только повернула острые уши в стороны шаманки Ларгашбура. Она неслышно подошла к Лобу, который через плечо просматривал на свою наставницу Гарак, не смел остаться, но и не хотел уходить. Нечестно, что Гуларзобу досталось столько благ, Лоб тоже хотел найти свое место в жизни; кто сказал, что его судьба – остаться в Ларгашбуре? - Не надо мне никаких кинжалов, - промолвила Неб'Хет, - лучше сам приходи. Дяде постоянно требуются работники в караван, я смогу упросить его взять тебя на службу. Придешь, орк? Или струсишь? Предпочтешь путешествиям и испытаниям пути сидеть сиднем за стенами крепости? - Приду, - отчеканил орк, вновь стукнув кулаком по груди, - приду, Малакат мне свидетель. Я не лгун, как тот орк, что обидел тебя. - Дела говорят больше слов, - усмехнулась каджитка, - приди сначала, а там видно будет. Но если соврешь – при следующей встрече я выцарапаю тебе глаза, чтобы неповадно было больше лгать, тем более – дочерям Эльсвейра. - Тебе не придется проверять остроту когтей на мне, потому что я приду, - убежденно ответил Лоб; его тянуло обратно в крепость – собрать пожитки да объясниться с вождем. Орк знал, что Гуларзоб не будет в обиде и пожелает доброго пути; жаль немного, что Лоб не останется на свадьбу, но ведь он может погулять и на другом торжестве, когда вождь возьмет вторую жену. Кто знает, может, в крепость Лоб вернется уже женатым, только боги ведают, куда приведет орсимера дорога, но он был рад пути, возможности проявить себя и показать боевую удаль. Пусть сейчас Неб'Хет над ним потешалась, но потом, узнав орка получше, она уже не будет смеяться, Лоб докажет ей, что не все мужчины его племени таковы, как тот вождь-обманщик. И кинжал он ей все-таки выкует. Девицы падки на украшения, но крепкий клинок куда более нужная вещь в путешествии; окрыленный, он побежал к Ларгашбуру, обгоняя телегу, и не заметил, как злорадство исказило мордочку Неб'Хет, и как ее дядя Ри'сад печально покачал головой, глядя на племянницу.