Записки Шеогората

За молитвой в храме Кинарет Дорте услышала разговор Алем и Даники: женщины по обыкновению сплетничали, из-за каменной клумбы с буйно растущей лавандой то и дело раздавалось ехидное хихиканье редгардки и глумливый голос жрицы. Дорте, стоя на выложенном изразцами полу на коленях перед алтарем, старалась сосредоточиться на молитве; амулет богини лежал на груди, приятно холодя кожу. За резной ширмой стонал раненый солдат, чьими ранами занимался один из аколитов, больную крестьянку, раздетую и простоволосую, поливали водой из священной купели, а Алем, чья голова виднелась из-за лавандовых стеблей, усыпанных темно-сиреневыми цветами, вдруг хохотнула так громко, что на нее обернулись некоторые из молящихся. - Потише, подруга, - с напускной суровостью шикнула на редгардку Даника, - мы все же в храме, в доме богини. - Прости, - со смешком пробормотала Алем, ничуть не раскаявшаяся, и широко улыбнулась, блеснув белыми зубами, чуть выступающими, как у лошади. - Просто... - Понимаю, - кивнула жрица, важно поправляя накидку и капюшон, - и все же будь потише. Не хочу, чтобы она услышала... - Ну, полно тебе, - отмахнулась Алем, - об этом уже весь город знает. О чем она думала, когда решила спутаться с мужчиной до брака? Еще и не прячется, бесстыжая. А Предвестник-то, Предвестник тоже хорош! И что он только разглядел в этой девчонке? - А ты что же, жалеешь, что он тебя своим вниманием не почтил? - Даника Свет Весны издала откровенно похабный смешок и ближе придвинулась к подруге, не замечая, что Дорте уже не молится, а молча сидит, положив стиснутые в кулаки пальцы на колени. - Поди надеялась, что он и муженька твоего заодно на рагу порубит. - Ну, вот еще, - фыркнула редгардка, - не хватало, чтобы Кодлак еще меч марал в крови Назима. Но ведь я же права! Что он в ней нашел? Мелкая, тощая, плоскогрудая - мышь, а не девка. А ведь поди ж ты, завлекла Предвестника. Дорте поразила та злоба, с которой говорила Алем; будучи замужем, она одновременно чтила брачные обеты и презирала мужа, считала его виновником того, что в их союзе не было счастья. К остальным мужчинам относилась настороженно, а женщин не стеснялась поучать; даже к Дорте подходила со своими наставлениями, которые девушка обычно пропускала мимо ушей: сама она замуж не собиралась, а с наглыми мужиками, которые в таверне пытались ухватить ее за зад, разговор у нордки был короткий. Хоть она ростом и не удалась, зато кулаки у нее были тяжелые, и била она метко, научилась за свое сиротское детство расквашивать носы противникам с пары ударов. Болтовня Алем оставила Дорте равнодушной, но слова, которые она изрыгала с такой неприязнью и завистью, кинжалами врезались в слух нордки. Мало того, что редгардка говорила так, будто имела право судить Дорте, так еще и смела плевать ядом в Кодлака. Услышала бы это Эйла, Алем, к радости Назима, пожалуй, осталась бы без языка, однако Дорте отличалась куда более холодным рассудком, а ярость распалила в ней странное любопытство, потому девушка продолжила сидеть у алтаря, склонив голову, но чутко прислушиваясь к злословию женщин. - Может, она так надеялась в Соратниках закрепиться? Думала, что Кодлак свою полюбовницу не выгонит и будет держать на хорошем счету, - пожала плечами Даника, а Дорте стиснула зубы в сдерживаемом гневе. И эта жрица еще и просила ее помощи в спасении Златолиста! Еще и служительницей Кин называется; да она зловредна как сотня даэдра! - Да разве ж в Соратники за этим делом берут? - Алем обреченно махнула рукой. - Но одно ясно: совсем она Предвестнику голову вскружила. Вроде не юнец зеленый, воин опытный, а вон как из-за девицы заскакал, ну, чистый козел. И борода такая же. Вот увидишь, скоро блеять начнет. - Ужасные ты вещи говоришь, Алем, - рассмеялась Даника, но смех резко стих, стоило Дорте подняться. Негодующе тряхнув смоляными косами, перехваченными серебряными кольцами, как у дочери ярла, девушка смурно взглянула на женщин. Жрица в показной кротости склонила голову, словно не распускала сплетни мгновение назад, а вот Алем, ничуть не смутившись, подбоченилась. - И нечего так на меня смотреть! - отчеканила редгардка; ее совершенно не волновала толпа прихожан, вовсю прислушивающаяся к разговору. - Думать надо было прежде, чем распутничать. Да еще и с мужчиной, который тебе в отцы годится. - А откуда ты про распутство знаешь? Следила что ли? Или за тобой самой грешок имеется, раз всех вокруг подозреваешь? - не без ехидства осведомилась Дорте, чувствуя, как пылает ее лицо. Алем тоже вспыхнула, округлила глаза, приоткрыла рот, сделавшись похожей на выброшенную на берег рыбу, а Даника, чопорно поджав губы, смерила Довакин тяжелым взглядом. - Постыдились бы, сударыня. Вы в доме богини все-таки. - Богиня вам не мешала обмениваться грязными слухами, - бросила Дорте; от злости у нее болела голова, серебряный венец давил на лоб, а желчь жгла язык. Встретив взгляд Алем, Довакин царственно вскинула подбородок. - Может, если бы ты своему мужу уделяла столько времени, сколько тратишь на сплетни, ваш брак не был бы таким ужасным. - Вот же паршивка! - взвизгнула редгардака, однако зажала ладонью рот, вспомнив, где она находится. Даника с постным выражением лица метала взгляд с воинственной Дорте на подругу, но не решалась вмешаться в перепалку. - Попомни мои слова - пожалеешь еще о своем беспутстве, - сдавленно пригрозила Алем, - все мужики одинаковые, даже лучшие из них на деле оказываются теми еще!.. На что, ну, на что ты нужна Предвестнику? Он всю жизнь на службу Соратникам положил, с тобой, думаешь, что-то изменится? Тебе, стрекозе резвой, о будущем бы подумать, а не о всяком таком непотребном. - Это не ваша забота, - отчеканила Дорте; звук ее стремительных, сердитых шагов эхом отражался от сводов храма, лисья опушка плаща, мерзко щекоча, лезла в лицо. Жаль, что нельзя оттаскать за волосы этих наглых баб; Дорте была готова вызвать их на поединок, да только они не воины, и против Дорте будут все равно, что котята против волка. Да и Кодлак не одобрит; он знал, говорил, что о них будут болтать, предупреждал, да только девушка его не слушала. Вернее, слушала, но только когда Предвестник говорил, какая она красивая, необыкновенная и как он рядом с ней терял голову. Эти слова были для Дорте слаще летнего вина, а вот сплетни Алем и Даники лились в мысли фалмерской отравой, от чего кровь в жилах бурлила, а руки тянулись к висящей на поясе булаве. Поколоти их Дорте, может, эти кумушки стали бы хоть немного думать, о чем треплют языком. Ну, или хотя бы болтали потише. Выскочив их храма, девушка протяжно выдохнула, подставив лихорадочно горящее лицо прохладному ветру. И кому какое дело до нее и Кодлака? И пусть он старше, но ведь совсем еще не старик, и силы у него побольше, чем у некоторых парней; почему вообще Алем решает, кого Дорте должна любить? Если редгардке самой с мужем не повезло, так надо другим счастье отравить? Неугомонная баба; если она все-таки не уймется, нордка точно ей ребра пересчитает, как и Данике, и не посмотрит даже, что обе - служительницы храма. - Что с тобой, девочка? - девушка вскинула голову, заслышав голос Кодлака; он нечасто покидал Йоррваскр, предпочитая проводить время за тренировками и медитацией в борьбе с проклятием зверя, но сегодня Дорте удалось уговорить Предвестника на короткую прогулку: свежий воздух полезен всем, и Соратникам в том числе. Нордка так радовалась этой прогулке, но Алем и Даника настолько испортили ей настроение, что девушке уже никуда не хотелось идти. Дорте упрямо качнула головой, опуская взгляд, и втянула в рот нижнюю губу, больно прикусывая, когда почувствовала на плече теплую ладонь Кодлака. - Поделишься, кто тебя так расстроил? - Я не расстроена, - обронила девушка, - я просто... - Злее осиного улья? - в голосе Предвестника звучала улыбка. - У тебя такое лицо, словно ты готова с голыми кулаками выйти против великана. - Это... пустое. Все хорошо, - Дорте постаралась улыбнуться и раздраженно сморщила нос, натолкнувшись на слишком понимающий взгляд Кодлака. Его было нелегко провести; девушка и не хотела ему врать, просто не желала расстраивать. Из-за людской молвы Предвестник тревожился куда больше мятежной, самоуверенной Дорте. - Всего лишь кудахтанье пары глупых куриц. Не стоит обращать на них внимания. - А вот это ты напрасно, девочка моя, - взгляд Кодлака погрустнел; он коснулся щеки Дорте, лаская пальцами скулу, и вздохнул, когда девушка ухватила мужчину за запястье, не позволяя отнять руку. - Люди же не слепые, они все видят. Видят и понять не могут, почему девица молодая так прикипела к старику вроде меня. - Ты не старик, - возразила девушка, наморщив лоб. Кодлак хмыкнул недоверчиво, но смотрел на Дорте с нежностью, которой она не видела в глазах ни одного мужчины до этого. Ей захотелось обнять Предвестника, поцеловать на глазах у стражи и горожан, однако нордка сдержалась, но лишь потому, что ее близость волновала звериную кровь Кодлака. В опочивальне наедине он чувствовал себя куда привольнее, однако все равно был не в силах полностью расслабиться, отдаться порыву, вынужденный постоянно контролировать свою звериную суть. Дорте знала, что все члены Круга отмечены Даром Хирсина, и Кодлак настрого запретил Скьору и Эйле даже думать о том, чтобы провести обряд над Дорте. Его забота была приятна девушке; она не стремилась стать оборотнем, однако считала, что, будучи зверем, станет ближе к Предвестнику, поможет ему бороться с проклятьем, но Кодлак и слышать не желал о подобном, а Скьор и Эйла ни за что не пойдут против слова Предвестника. - Я прожил вдвое больше лет, чем ты. Я натворил немало дел, за которые мне стыдно, и невольно заложил свою душу Богу Охоты, - улыбка Кодлака вышла вымученной и печальной, - тебе стоило влюбиться в Вилкаса или Фаркаса, в крепкого молодого парня, который смог бы сделать тебя счастливой. Не верится мне, что все у нас на яву, думаю: это морок, блажь даэдра, которые вознамерились окончательно свести меня с ума. - Скорее, ты сам себя с ума сведешь этими бреднями, - проворчала Дорте, - на что мне Вилкас? Он вечно недовольный ходит, будто у него на заду чирей вскочил. А лбом Фаркаса можно орехи колоть - настолько он у него твердый. - Как будто других парней в Вайтране мало, - начал Кодлак, но девушка ухватила его за щеки, потерла большим пальцем завиток выцветшей татуировки на щеке Предвестника. - Да не нужны мне другие парни. Мне ты нужен. - Потом жалеть ведь будешь, - Предвестник вдруг усмехнулся лукаво, как мальчишка. - Беги лучше, пока я позволяю. Потом ведь не отпущу. - Нашел, чем меня пугать, - ладонь Дорте втиснулась в руку Кодлака, пальцы их сплелись крепко, как побеги плюща, не разомкнуть, только рвать или резать кинжалом. - Я с тобой потому, что ты умный, понимающий и не выпрыгиваешь из штанов от чувства собственной важности как Вилкас, не пытался меня лапать только потому, что я ношу юбку, и дал мне шанс показать, чего я на самом деле стою. - Ты заслуживаешь большего. И, клянусь Исмиром, - Кодлак поцеловал пальцы Дорте, - я постараюсь дать тебе столько, насколько хватит моих сил. Торжествуй, моя девочка: ты самого Предвестника Соратников смогла заставить плясать под свою дудку. - Дудка, скорее, у тебя. Да и не дудка это, а целый боевой рог, - девушка бросила на норда игривый взгляд из-под ресниц и звонко рассмеялась, когда побуревший лицом Кодлак обозвал ее срамницей, но его ладонь, сжимающая девичьи пальцы, была такой горячей, что сердце замирало в груди, и Дорте, улыбаясь солнечным лучам, ласкавшим ее лицо, подумала, что лучше, чем сейчас, быть просто не может.