Записки Шеогората

Она напала сверху, как коршун: рухнула вниз, словно камень во время обвала в горах, но резко расправила крылья, выставив ноги, больше похожие на лапы горгульи; редгард не успел даже вскрикнуть, только неловко замахнулся колуном, который тут же и уронил, как только вампир схватила его, цепляясь когтями за одежду. Она взмыла вверх, устремившись к линии прибоя; редгард бестолково размахивал руками и завопил лишь, когда вампир швырнула его на прибрежные скалы. Он упал с глухим стуком, в котором слились треск костей, звук лопнувшей кожи и рассеченных мышц, булькающий хрип; редгард лежал, безвольный, обмякший, но еще живой, и издал протяжный сиплый стон, когда леди-вампир плавно спикировала на него; вогнав изогнутые когти в грудь сотрясающегося в судорогах человека, она вгрызлась в его темную шею, и остаток своих жизненных сил редгард безрассудно потратил на крик. Велек Сейн, стоя на носу своего корабля пол мелким, сыплющим с неба снегопадом, меланхолично дымил трубкой, задумчиво созерцая кровавое пиршество вампира. В блаженстве утоления голода она рычала, вскидывая жесткие бледные крылья, вырывала куски плоти из тела редгарда, полосовала его, уже не дышащего, когтями и швыряла по всему камню, забавляясь с едой, как разыгравшаяся кошка; повисшая на корабле настороженная тишина вынудила Велека обернуться: члены его команды, бросив свои дела, также смотрели на то, как вампир терзала их товарища. Многие взялись за оружие, однако опустили руки, отступая, когда дремора грозно сощурил эбонитово-черные глаза. - Что встали, ленивые отродья? Работа на корабле закончилась? - Так там же... Рияз. Рияза убили, - дерзнул высказаться один из матросов, рослый бледный норд, рыжий, с тяжелой челюстью, удивительно похожий на снежного тролля; Велек Сейн спустился на палубу, отмеряя бегущие секунды неспешными шагами. Команда почтительно расступалась перед ним, исподволь поглядывая на камни, где леди-вампир, ужасающая и прекрасная в своем благословении от Молаг Бала, выжимала остатки крови из тела Рияза. - Жалеешь, что не оказался на его месте? - недобро усмехнулся Велек, поглаживая ладонью рукоять скимитара. - Мало кому выпадает такая честь - получить укус от Дочери Хладной Гавани. Такая жертва приятна и господину моему, Молаг Балу, и мне. - Но... - северянин сжал амулет Талоса, висящий на кожаном шнурке, и охнул, глупо моргнул, после чего взревел, прижимая ладонь к ране на голове; кровь стыла на морозе. Розовое нордское ухо упало на доски корабельной палубы, отсеченное изогнутым лезвием скимитара; дремора, не выпуская изо рта трубки, выдохнул через нос горький седой дым и взмахнул клинком, стряхивая с него капли нордской крови, алой, как сок снежных ягод. - Если вас, презренные черви, что-то не устраивает, то можете отправиться в плавание самостоятельно - кверху вспоротым брюхом, - прорычал дремора, оглядывая присмиревших матросов. Велек никогда не пытался заслужить любовь команды, добычу делил справедливо, однако спуску никому не давал; попробуй позволить кому-то из шавок дать голос, остальные немедленно поднимут вой. Однако самого пирата смерть Рияза нисколько не позабавила: сейчас было нелегко найти способных матросов; из-за войны торговых судов стало меньше, добычи на всех не хватало, и только страх перед дремора удерживал команду от бунта. Появление лорда-вампира еще больше переполошило людей, как и расправа над нордом, которого по-хорошему стоило вздернуть на рее за попытку пререкаться с капитаном, но у Велека было хорошее настроение. Глупо грустить, когда вырвался из многолетнего плена и снова можешь выходить в море на собственном корабле. Тем более, что и дорогой друг не забывала о Велеке, несмотря на непростые условия их знакомства. Команда разбрелась по кораблю, скулящего норда увели в трюм, а дремора направился на берег; мог бы дождаться, пока она сама поднимется на борт, но манеры требовали встретить вампира, отсеченного чистой, первородной темной кровью. Она уже закончила кормиться, тяжело спорхнула с камня, сытая и обленившаяся, и ее клыкастая, замаранная кровью пасть изогнулась в подобии улыбки. Глаза вспыхнули ярко, как огни маяка в ночи, когда Велек учтиво подал ей руку: - Твоя кровожадность возрастает день ото дня, - заметил пират, - я бы не осмелился отказать тебе в отдыхе и крови, но ради Короля Раздоров, прекрати терзать мою команду, иначе скоро мне самому придется сесть за весла. - Ты пожалел для меня одного человека? - капризно оскалилась вампир; дремора пренебрежительно фыркнул. - Мне не жаль для тебя ни его жизни, ни его крови, но сейчас немного не ко времени быть расточительным. Мое имя стало легендой, сказкой, трактирной песней. Придется постараться, чтобы напомнить Нирну, кто король Абиссинских пиратов. - Мне кажется, или я слышу в голосе Велека Сейна тревогу? - вампир ощетинилась, подавшись к невозмутимому дремору; блеск ее глаз находил отражение в его взгляде. - Прославленный пират, который заставлял моря кипеть чужой кровью, боится трудностей? За время, пока ты был в заточении, нашлось немало головорезов, которые могут побороться за власть в этих водах. - Я вырежу сердце каждого из них, - поклялся дремора; раздражение отозвалось противным зудом в кончиках рогов. Вампир басовито расхохоталась, приподнимаясь над землей; она не носила великолепных украшений из золота и оскверненных рубинов, символов высокого положения чистокровного вампира; впрочем, она таковой и не являлась. Ей не довелось пройти через церемонию становления Дочерью Хладной Гавани, благодать Молаг Бала нордке досталась в результате случайности, стечения обстоятельств, но дарами принца даэдра пользовалась смело, пила кровь охотно, отправляя души своих жертв в чертоги Отца Чудовищ. Велек покосился на растерзанное тело своего матроса, к которому скоро начнут слетаться падальщики; леди-вампир махала крыльями, держась в воздухе над самой мерзлой землей, снег, оседая на ее коже, не таял, вырос на искривленной в горбе спине небольшим сугробом. Не отпуская ее пальцев, дремора качнул головой в сторону корабля. - Не откажешь мне в удовольствии принимать тебя на моем корабле? Проведем немного времени вместе прежде, чем я прикажу поднимать якорь. - Если обещаешь мне сытный ужин, - вампир плотоядно облизнулась, - крови твоего матроса мне мало. - Возможно, у меня найдется, чем тебя угостить. И нет, не членом моей команды, - спешно добавил пират, когда она хищно оскалилась, - я специально держу его на корабле на случай, если ты вдруг решишь меня навестить. - Звучит... аппетитно, - призналась вампир, поводя приплюснутым носом, и Велек самоуверенно усмехнулся, однако удержал вампира, потянувшуюся в сторону пришвартованного пиратского судна. Гортанно заворчав, она обернулась. - Что такое? - Не стоит удостаивать этих смертных чести видеть тебя такой вблизи. Сама знаешь, примитивные умы не в силах осознать величие даров лорда Бала. А я все же планирую отплыть завтрашним утром, и для этого мне нужны матросы. Вампир зашипела, чуть выше приподнимаясь над землей. - Ты, что же, имеешь наглость мне указывать? - Я прошу тебя на правах хозяина, чьим гостеприимством ты намерена воспользоваться, - невозмутимо заявил Велек Сейн; у лорда-вампира, особенно старого и опытного, вполне хватит сил голыми руками оторвать дреморе голову, однако нордка была совсем юной. От того ее так тянуло на кровь; старшие вампиры могли терпеть жажду месяцами, а после иссушали целые деревни. Северянка, как ребенок в лавке сладостей, пыталась схватить каждый лакомый кусок, который видела; молодым вампирам это простительно, но Велек не собирался менять свои планы из-за одной строптивицы, с которой давно рассчитался за свое освобождение. За ущерб, нанесенный кораблю и команде, ей придется платить. Нордка в форме лорда-вампира строптиво зарычала, ощетинившись, оглянулась на судно, по палубе которого передвигались люди; ее ноздри чутко подергивались, верхняя губа дрожала, приподнимаясь и обнажая клыки. Кажется, она хотела настоять на своем из упрямства и уверенности в своих силах, однако вампиру не хотелось ссориться с Велеком, да и он сам надеялся на благоразумие нордки. Самонадеянность играла дурные шутки даже с принцами даэдра; нордке следовало бы больше думать о последствиях не только своих дерзостей перед дремора, который и так спускал ей многое, но и об обязательствах перед Молаг Балом. Ее душа была вверена Отцу Чудовищ, отдана в залог в обмен на силу; рано или поздно долги придется возвращать. Вампир вздохнула и тяжело опустилась на землю, вскинула крылья, расправив их во всю длину, и тут же сложила за спиной, выпрямилась с протяжным утробным рыком, сковываясь в облаке черного тумана. Тени окутали ее со всех сторон, но Велек видел, как менялось тело нордки: пропали крылья, бугристый горб и когти, черты лица смягчились и разгладились, смоляные волосы рассыпались по плечам. Кожа посветлела до снежной белизны, клыки уменьшились и теперь помещались во рту, округлилась грудь, раздались бедра, и через миг нордка предстала перед пиратом в том виде, в котором он впервые увидел ее в подземельях Миддена. Рагнвильд с глазами желтыми, мерцающими, как пара лун, улыбнулась, игриво тряхнув смоляными локонами, растрепанными, словно она только поднялась с перины. - Такой я тебе нравлюсь больше? - звонко спросила нордка и рассмеялась, хвастаясь вытянутыми клыками; Велек улыбнулся краем рта. - Ты по нраву мне любой. Но, как капитан, я обязан заботиться о своей команде. И, признаться, мне не слишком нравится, когда на твою ужасающую красоту засматриваются. - Только не говори, что ты ревнуешь меня к скоту, - передернула плечами Рагнвильд, - они годятся только на то, чтобы прислуживать и утолять мой голод. - Откуда в тебе столько самомнения? - изумился Велек с мрачной ухмылкой. - Никак опьянела от силы и власти? - О, да, они дурманят куда крепче, чем вино, - проворковала женщина и положила ладони на плечи дремора; сквозь ткань плаща, дублета и шерстяной туники пират чувствовал, какие холодные у нее руки. Взгляд вампира горел закатным солнцем. - Зачем такая сила, если ее не использовать? На что мне власть, если ею нельзя упиваться? - Рагнвильд по-кошачьи прильнула к груди Велека. - Я уже проклята, так чего мне стыдиться? - Безбожные речи, - произнес дремора, включаясь в игру, - хорошо, что поблизости нет Дозорных Стендарра, иначе бы нас приговорили на месте к Очищающему огню. Нордка рассмеялась прямо в губы Велека, крепче обнимая его за шею. - Как будто это их спасет. Ты же слышал, что случилось с Залом дозора? Даже алтарь Стендарра не уцелел. - Гнусная грешница, - ощерился дремора, хватая Рагнвильд за подбородок; она клацнула зубами, делая вид, что хочет его укусить, но Велек первым царапнул клыками нижнюю губу нордки. - Еще недавно ты молилась даэдра, стоя на коленях, а теперь богохульничаешь. - Перед тобой я тоже стояла на коленях, - прошептала Рагнвильд, - а сколько раз с тобой лежала - не счесть. - Мне больше по вкусу сидя, - хохотнул Велек, - на могильной плите. Или на троне в древнем нордском кургане, не стесняясь драугров и обитающих там душ. Рагнвильд дико, пронзительно рассмеялась, запрокинув голову; то, что норды считали грехом, ее забавляло, настолько, что северянка не собиралась останавливаться в своих безумствах. Теперь в ее распоряжении целый замок, расположенный на уединенном островке у берегов Хаафингара, и Рагнвильд была вольна там делать все, что ей только захочется. Прямо как Велек Сейн на своем корабле. - Идем, - дремора подтолкнул вампира к кораблю, - не знаю, когда мы свидимся снова, но хочу, чтобы память о нашей встрече грела меня во время плавания. Когда в следующий раз мой корабль пристанет к берегам Скайрима, все моряки Тамриэля будут дрожать от упоминания моего имени, как в прежние времена. - Когда ты вернешься, уже никто не вспомнит, что во главе клана Волкихар когда-то стоял лорд Харкон, - высокомерно изрекла Рагнвильд, - я прижму к когтю вампиров Скайрима, а затем - и всего Тамриэля. Дремора одобрительно кивнул, взял лицо нордки в ладони. - Лорд Бал будет тобой очень доволен, Рагнвильд Жестокая, Рагнвильд Кровавая. Женщина обольстительно улыбнулась, и ее взгляд сверкнул всполохом пожара на корабле, когда бежать некуда, и смерть окружает со всех сторон. - Главное, чтобы довольна была я, - заявила женщина, и Велек Сейн поцеловал ее губы, несущие ересь и крамолу, а от того и такие желанные для него, порождения Обливиона и подданного Молаг Бала.