Записки Шеогората

Алва придирчиво осматривала свое отражение в зеркальце на костяной ручке, поворачивала голову из стороны в сторону, щурилась, втягивала щеки и надувала губы, скользя кончиками пальцев по коже; с обращения прошло несколько месяцев, и единственное, что выдавало ее, это некоторая бледность, неестественный блеск глаз и выдающиеся вперед заострившиеся резцы. Нордка по-прежнему была хороша, внутренняя сила, которой одарил ее Моварт, делала ее еще притягательнее: когда Алва шла по улицам Морфала, все стражники сворачивали головы ей вслед. Даже муж ярла засматривался на девушку, что совсем неудивительно: его жена была уже высушенной, сморщенной годами, а Алва навсегда останется молодой и прекрасной, и с каждым прожитым годом, с каждым глотком крови, ее прелесть и сила будут только возрастать. Даже если ее внешность начнет меняться под влиянием дара Молага Бала, - Моварт рассказывал ей, что такое случается с некоторыми вампирами, - то для смертных Алва все равно останется притягательной и желанной. Самое главное - ей ничего не нужно будет для этого делать. Хроггар ради Алвы оставил семью, а она не удостоила его даже поцелуем; вот еще, будет вампир миловаться со скотом! Хроггар никогда ей не нравился, просто был одним из самых зажиточных жителей Морфала, отличался здоровьем и крепким телом, а, значит, был пригоден для того, чтобы стать трэллом. Алва с удивлением подметила, что стала рассматривать горожан не как людей и просто своих соседей, а как животных на рынке: Моварту нужны сильные и выносливые рабы, чтобы давать клану достаточно крови и оберегать их сон от посторонних. От некоторых придется избавиться: ярл Идгрод явно попытается помешать Моварту захватить власть в городе, но, если заполучить ее детей - худосочную Идгрод-младшую и полоумного сынка Йорика, то старуха станет посговорчивее. Вампирам нужна ширма, из-за которой они будут править городом, и Идгрод Черная прекрасно подойдет на роль марионеточного правителя. Она и так больше времени проводит в своих видениях, нежели в заботе о городе; без нее Морфалу будет только лучше. А вот от колдуна Фалиона нужно будет избавиться; Алва не доверяла магам, которым было ведомо слишком многое, и опасалась, что Фалион может помешать их планам. Подходить к нему нордка опасалась, да и Моварт наказал ей держаться от колдуна подальше, заверил, что справится с ним самостоятельно. Девушка мечтательно вздохнула; он так заботился о ней, пусть они и не могли сейчас видеться так же часто, как раньше, однако Алва знала, что Моварт по-прежнему любит ее; недаром же норжанка считалась первой красавицей в Морфале. Как только Моварт и его клан захватят город, Алва станет здесь первой дамой, будет носить украшения и платья не хуже, чем у ярла Элисиф, а ее дом будет даже больше, чем дворец Идгрод. Брак с Хроггаром ничего не значит; Моварт Пикуин - вот кто был ее единственным мужчиной. Алва отложила зеркальце и поправила ожерелье из золоченых медальонов на шее, задорно звякнула браслетами, поправила медные шпильки, украшенные янтарем, в волосах; ночь неслышно опустилась на Морфал вместе со снегопадом, большинство горожан разбрелись по домам, а вот Алва решила немного прогуляться под светом луны; оставаться дома с Хроггаром не хотелось. Бросив на спящего на продавленном топчане мужчину взгляд, исполненный презрения и брезгливости, Алва поднялась и накинула на плечи плащ, подбитый лисьим мехом. Хроггар не жалел на нее денег, однако всего его заработка не хватало на то, чтобы достойно обеспечить Алву; ничего, скоро Моварт осыплет ее бриллиантами и золотом. Жаль, что Алва не сможет подарить ему сына, но это малая цена за вечную молодость и красоту. Крыльцо скрипнуло под ногой нордки, ветер швырнул ей в лицо горсть снежинок и забрался под ворот плаща, но девушка даже не поежилась; она больше не ощущала холода, сангвинаре вампире выморозило ее снаружи и изнутри, и согреть Алву могла только свежая кровь. Сейчас Алва была сыта, и ее щеки розовели слабым румянцем; она бы охотно глотнула еще крови, но Моварт велел быть осторожнее, не привлекать внимания, потому что Хроггар и Лалетта вместо того, чтобы сделать все аккуратно и тихо, только дали пищу для сплетен по всему владению Хьялмарк. Алва предвкушала тот день, когда войдет в Морфал не просто, как безземельная крестьянка, подавальщица в таверне, отработавшая едва ли пару дней, вероломная разлучница, сманившая чужого мужа, а как правительница, невеста Моварта. Не придется больше прятаться и скрываться, не нужно будет притворяться, что рада браку с Хроггаром. Всему этому бессмысленному, глупому существованию придет конец, и Алва получит то, чего действительно достойна, займет свое место рядом с Мовартом, и до конца времен они будут вместе. Это было немного наивно, однако нордка искренне верила, что будет счастлива с Мовартом; он был настоящим мужчиной, несмотря на проклятие лорда Бала, которое и повенчало их; Алва призывно улыбнулась стражнику, освещающему себе путь через сумерки и снегопад факелом, и зашагала в сторону болот, где цвели паслен и ядовитые колокольчики, среди которых Моварт впервые ее поцеловал. Раньше они встречались почти каждую ночь, но теперь вампиру нужно было копить силы, и он предпочитал оставаться в пещере на северо-востоке от Морфала. Алву он к себе не звал, запретил приходить, чтобы стражнику или просто любопытные соседи не нашли путь в его логово, однако девушка отчаянно скучала. Целыми днями ей приходится терпеть общество грязных, неотесанных людей, нордка истосковалась по объятиям Моварта, по его поцелуям. Не может быть, чтобы он сам не хотел увидеть Алву; она же была его избранницей! Норжанке не нужно многого, только убедиться, что ее возлюбленный так же изнывает вдали от нее, как и она сама. Девушка была уверена, что Моварт перед ней не устоит; кровать в его логове несколько бугристая и скрипучая, однако Алве не впервые будет возлежать на ней вместе с любимым мужчиной. С девичеством Алва распрощалась задолго до встречи с Мовартом, но это ее ничуть не огорчало: своими умениями нордка доказывала вампиру свою любовь и то, что лучше нее никого нет не то, что в Морфале - во всем Скайриме! Улыбаясь в предвкушении встречи с Мовартом, Алва шла сквозь туман и падающие с чернильно-синего неба хлопья снега; полы плаща волочились по земле как у знатной дамы, стирая ее следы, воздух пах приближающимися заморозками, в зарослях камыша и рогоза была слышна возня грязекрабов. Ночь выдалась тихой и мирной; девушка надеялась вернуться до первых лучей зари, в час смены караула стражи, чтобы ее не видели; об Алве в Морфале и так болтают слишком много. Зато свидание с Мовартом даст ей сил и дальше изображать из себя овцу, такую же, как и прочие жители Морфала. С каждым днем притворяться становилось все труднее. Нордка тихо брела под снегом, мечтая о поцелуях Моварта, когда в тишине сумерек ее обострившийся слух уловил голоса; слов девушка не разобрала, но четко уловила, что говоривших было двое - мужчина и женщина, и губы вампирши изогнула коварная у мешка. Так-так... никак парочка любовников решила уединиться на морфальских болотах? Как романтично! И кто бы это мог быть? Алва не могла представить никого из соседей, милующихся вот так под звездами рядом с прихваченной похолоданием трясиной, но кто знает: дарам Мары и Дибеллы подвластны все. Придерживая полы плаща, нордка двинулась на звук голосов; вдруг удастся подслушать что-что интересное, что может пригодиться Моварту; да и приятно будет, если в городе начнут сплетничать не только об Алве. Девушка пакостно хихикнула, облизывая губы. Вот бы это оказалась дочурка ярла Идгрод; девчонке собирались искать мужа, вот будет потеха, если окажется, что она спуталась с кем-то до свадьбы. Впрочем, это уже не важно; скоро всеми делами в Морфале будет заведовать Моварт; главное, чтобы имперцы и Братья Бури сюда не сунулись, иначе испортят своей глупой войной все их планы. Самой Алве не было никакого дела до Талоса, чьи святилища громили по всему северу; у нее теперь свои господа и боги. Нордка спряталась за широким стволом старого дерева, искривленного, с перекрученными голыми ветвями, будто задетым проклятием; голоса стихли, однако девушке удалось увидеть их обладателей: снег хрустел под сапогами невысокой данмерки, чей плащ у горла скрепляла брошь из бивня мамонта в виде звезды; бледно-голубой камень мерцал словно глаз снежного саблезуба. Голову темной эльфки покрывал капюшон, подбитый пепельно-серым мехом с огненными подпалинами, однако жесткие волосы, перехваченные узорчатыми медными кольцами, лежали у нее на груди, перекинутые через плечи, узкие пальцы в вышитых перчатках сжимали тканевую сумочку на тонком ремешке; резная птица богини Кин, серебристо мерцающая в лунном свете, надежно укрывала содержимое сумочки, блестя свисающей с лап гроздью речного жемчуга. Глаза Алвы алчно вспыхнули; дорогая вещица, не чета тем безделушкам, что приносил для нее Хроггар; и кто же так расщедрился ради какой-то данмерки? Наверняка у нее длинный нос, красные глаза и чахлая грудь; какому мужчине такое понравится? То ли дело Алва, все при ней, однако пока приходится довольствоваться жалкими крохами от Хроггара, но ничего; скоро все мужчины Морфала будут ей служить, позабыв о своих невестах и женах, и станут умолять Алву об укусе, однако она не будет снисходить до каждого скота. Как возлюбленной теневого правителя Морфала ей полагается самое лучшее; данмерка, если она решит задержаться в городе, чтобы раздражать Алву, присоединится к стаду, а все ее украшения и вещи достанутся нордке. На что темной эльфке такая красота? Алве нужнее! Девушка оскалилась, едва слышно зашипев, не отводя взгляда от данмерки, как вдруг уловил рядом с ней присутствие другого вампира, сильного, старого, опасного; колкий холодок пробежал по коже, отозвавшись ломотой в коленях, волнение иссушило рот и горло, и Алва отпрянула в тень, пугливо втянув голову в плечи; от удивления и зависти к дорогим безделицам эльфки, вроде украшений для волос, расшитого серебром и опалами пояса и зачарованным наручам с пластинками из лунного камня и перламутра, она не сразу узнала мужчину, прогуливающемуся в ночи подле эльфки, а как только разглядела лицо, то не смогла сдержать ошарашенного вздоха. Это был Моварт, ее Моварт! Моварт был с другой, хотя говорил Алве, что из-за занятости не покидает пещеру! Вампиршу заколотило от ярости; как он мог?! Он же... он же обещал!.. Неужели все признания были ложью?.. И эта данмерка... Как будто Алва отдаст ей своего мужчину без борьбы! Разве можно было счесть какую-то темную эльфку красивее ее?! Нет, этого просто не могло быть, Моварт... Моварт любит Алву! Только ее из всего Морфала он счел достойной получить проклятый дар! Однако мужчина бережно взял данмерку за руку и с озорной, как у мальчишки, улыбкой протянул ей цветок паслена. Эльфка норовисто мотнула головой, отступила на шаг и хрипло рассмеялась, когда Моварт в один грубый рывок привлек ее к себе. - Ты хорошеешь с каждым днем, - заверил он женщину, глядя сверху вниз в ее запрокинутое лицо; тонкий нос данмерки выдавался вперед, Моварт поцеловал сначала ее узкую переносицу, затем - шишковатую горбинку, а потом бегло коснулся губами кончика носа, пока Эльфка тянула губы в самодовольной улыбке; ногти Алвы впились в древесную кору; как... как он мог ее целовать? Эта данмерка же уродина! И вся серая, словно пепел! Однако Моварт собственнически обнимал эльфку, прижимал к себе, и эта темная потаскуха льнула к нему, словно имела на это право. Алва ощетинилась, едва сдерживаясь, чтобы не броситься на данмерку; хотелось разодрать ей лицо, вскрыть это серое горло, заставить захлебнуться кровью, чтобы больше не смела прикасаться к Моварту! Однако рядом с вампиром нордка не осмелилась нападать, знала, что Моварт не позволит ей тронуть эльфку, еще и разозлится, что Алва вмешалась, однако ему придется вернуться в свое логово, а данмерка отправится в Морфал, где норжанка ее и достанет. Алва сделает так, что даже костей эльфки не найдут, а все ее вещи бросит в очаг; жалко дорогие ткани нарядную вышивку, однако от этой темной суки не должно остаться даже воспоминаний. Только одна женщина будет рядом с Мовартом Пикуином; Алва ни с кем не будет его делить. - Скоро я стану господином этого города, - хвастливо заявил Моварт, продолжая обнимать данмерку, - и моим скитаниям придет конец. И твоим тоже - останемся здесь, в стороне от войны и драконов, и долгими зимними ночами будем править Хьялмарком. - Ярлом решил заделаться? - хмыкнула эльфка, отстраняясь. - Тогда мог бы выбрать город побольше, а не это захолустье? Или на Вайтран и Рифтен силенок не хватило? Моварт нахмурился, Алва злорадно улыбнулась; сейчас данмерка заплатит за свои слова, вампир не потерпит такого неуважения, однако мужчина рассмеялся, покачав головой, и погладил эльфку по серой щеке. - Там слишком много солнца. А в Виндхельме гнездо заговорщиков, того и гляди армия Империи заявится на порог к Ульфрику. Предел кишит изгоями, Винтерхолд подмяли под себя маги. Я и не гонюсь за размахом, Саэна, мне нужен тихий, мирный уголок, где мой клан будет в безопасности. - Сейчас никто не может быть в безопасности, и ты это знаешь, - возразила данмерка, - дракон уничтожил Хелген. От Морфала он и углей не оставит. - Чего ты хочешь от меня? - ровно спросил Моварт, взяв лицо эльфки в ладони. - Чтобы я и дальше продолжал прятаться в пещерах, как дикий зверь? - Людей все равно больше, а днем вы уязвимы, - данмерка положила руки на грудь вампира, - они вас перережут как бешеных волков. Еще хуже будет, если ярл запросит помощи у Империи. Лицо Моварта исказило недоверчивым презрением. - Ярл Идгрод не способна самостоятельно до нужника дойти. - Ярл Идгрод не настолько бесполезна и беспомощна, как ты думаешь. - Скоро вся стража Морфала будет подвластна мне. - Весь гарнизон не сможет сравниться с одним Фалионом. Он презирает вампиров. - Я уничтожу его, а из черепа сделаю чашу. - А что будет с детьми? Одна девочка уже погибла... - Это не моя вина, - Моварт строптиво дернул подбородком, - Алва, эта дуреха... Нордка в ужасе задохнулась: это она-то - дуреха?! А вот эльфка с усмешкой склонила голову набок. - Я ее видела. Она... очень хороша собой. - С тобой не сравнится, - заявил вампир, - однако, в отличие от тебя, Алва меня слушается. - Я не собака, не лошадь и не трэлл, чтобы тебе подчиняться, - отрезала эльфка, и Моварт опустил голову, прижимаясь лбом к ее лбу. - Верно. Ты - Саэна Маро, женщина, которую я люблю вот уже двадцать лет, и которую едва не потерял. - Любовь ко мне не мешает тебе морочить головы наивным дурочкам вроде Алвы, - едко напомнила Саэна; вампир безразлично пожал плечом. - От нее все равно мало толка. Только время напрасно на нее потратил. - Но потратил с удовольствием, верно? - цинично напомнила данмерка, и они с Мовартом гнусно рассмеялись; за их злым, издевательским хохотом последовал поцелуй. Алва полными слез глазами смотрела, как ее любимый мужчина целовал другую, после чего склонился к ее шее, проводя носом вдоль обнаженного горла эльфки, задевая губами кожу. - Тебя не было рядом, а Алва сама была готова. Надеялась так привязать меня к себе. Можно подумать, ее неуклюжих потуг в постели будет довольно, чтобы я потерял голову. - Она просто не догадывается о твоих предпочтениях, - промурлыкала Саэна Маро, - а я знаю, как тебе нравится... - Искусительница, - прорычал Моварт под смех данмерки, - зачем меня изводишь? Знаешь ведь, что не могу так долго быть близ Морфала, пока город не будет в моей власти. - Сдалось тебе это захолустье, - скривилась эльфка, - клан Волкихар владеет целым замком, а ты решил захватить деревню. - А у тебя есть свободный замок на примете? - ухмыльнулся вампир; Саэна закинула руки на плечи мужчины, крепко обнимая его за шею. - У меня есть дом, который больше, чем дворец ярла Идгрод. Он неподалеку от Фолкрита... - Одну глушь сменить на другую? На что мне какой-то дом, когда я могу получить целый город? - Моварт расцепил кольцо рук данмерки и отступил на шаг, удерживая ее за запястья. - Если ты мне это предлагаешь из страха, что ярл решит устроить облаву на мой клан, то напрасно - Идгрод ни о чем не подозревает, иначе бы Алва мне донесла. Если за себя тревожишься, что уезжай из Хьялмарка и возвращайся через месяц, и я встречу тебя как хозяин этой земли. - А имперцев и Братьев Бури ты как встретишь? - нахмурилась Саэна; Моварт самодовольно улыбнулся. - Золото позволит договориться с кем угодно. Им не будет дела до того, кто правит Морфалом, лишь бы был на его стороне. - Никто не станет терпеть нежить во главе города, даже такого маленького, - настаивал Саэна, и Алва видела, что вампир с каждым ее словом свирепел все сильнее, однако не ударил наглую данмерку, не повысил на нее голос, как иногда с ним бывало в приступах ярости. Вздохнув, он погладил косу эльфки. - Чего ты хочешь, Саэна? Я знаю тебя уже два десятилетия, и раньше тебя все во мне устраивало. Потому я тебя и полюбил - ты понимала меня, несмотря на то, что твою кровь не осквернила сангвинаре вампире. Что же стало с тобой сейчас? - Все изменилось, - заявила данмерка, - если не драконы, Империя и норды, то сюда явятся Дозорные Стендарра или Волкихар решит вырезать ваше гнездо. Харкон презирает диких вампиров... - Харкон - фанатик, - гадливо выплюнул Моварт, - он никогда не боролся за выживание своей семьи, ему нужны только власть и сила. - А ты? - вскинула голову Саэна Маро. - Что нужно тебе? - Кровь, - признался вампир, - безопасность. Покой. Ты. И место, которое будет достойно называться моим домом. Я слишком стар, чтобы, как тролль, прятаться по пещерам, и не настолько наивен, чтобы верить, будто бы поместья у Фолкрита будет достаточно для меня. - Значит, ты, подобно Харкону, хочешь власти, - горько вздохнула данмерка; Моварт улыбнулся. - Разве это плохо? - Ты рискуешь так сильно от того, что хочешь затмить могущество клана Волкихар, заявить, что есть род сильнее, чем они, - продолжила Саэна, - но время ты выбрал неподходящее. И путь - не подходящий. Волкихар веками ковал свою судьбу и копил силы. Ты же решил войти на место ярла по трупу ребенка. - Я же сказал - это все Алва... - раздраженно начал Моварт, однако Саэна подняла руку, пресекая его возражения. - Хватит, я услышала достаточно. А увидела и того больше. Весь мир летит в Обливион, у Морфала нет даже стен, а ты, вместо того, чтобы увести свой клан подальше, решил позлить и без того напуганных горожан. Еще и связался с недалекой, пустой девицей. - Не ревнуй, - с усмешкой попросил вампир, - Алва - не угроза нашим отношениям. - Она - угроза твоей жизни. Ты знал, что она ведет дневник, в котором описывает все ваши свидания? Повезло, что он еще не попал в руки ярла. А что будет, когда она начнет ворожить над стражей? Прикончит весь гарнизон в порыве кровавого голода или устроит оргию, достойную Мефалы? - Я... разберусь, - процедил Моварт, и от злости, звучавшей в его голосе, у Алвы подкосились ноги; нордка обеими руками схватилась за мертвый ствол дерева, смаргивая слезы. Нет, это все какой-то кошмар, Моварт не мог говорить о ней так, и эта данмерка... Это Алва - возлюбленная Пикуина, а не тощая темная эльфка! - Разбирайся. И, желательно, подальше от Морфала. - Морфал будет моим, - глаза вампира полыхнули в темноте красным, как у даэдра; схватив Саэну за шею, он притянул ее к себе и оскалился, - и ты будешь моей. И тогда уже не посмеешь говорить со мной так надменно и нагло. - Какой же ты дурак, - лениво обронила данмерка, - я прошла через Хелген и видела самого Пожирателя Мира. Думаешь, меня испугает какой-то кровопийца? Саэна оттолкнула опешившего Моварта и попятилась, встряхнув полами плаща. - Жаль, что ты не способен прислушаться к голосу разума. Должно быть, это восхищение Алвы настолько тебя ослепило. - Так все дело в ней? - ухмыльнулся Моварт. - Ты настолько обижена на меня из-за этой шлюшки, что готова разгребать проблемы городишки, на который плевать собственному ярлу? Как это не похоже на тебя, Саэна... А ведь когда-то ты зачитывалась терактами о некромантии и целовала меня сразу после кровавой трапезы. - Мою тягу к некромантии не перебьет влечение ни к одному мужчине, - данмерка повела рукой, и чары приподняли над припорошенной снегом землей тела морозных пауков и корусов, которые принялись подергивать лапами и щелкать истекающими ядом жвалами. Моварт, оглядевшись по сторонам, выхватил кинжал с золоченым лезвием. - Надо было давно тебя обратить, - заявил вампир, - тогда бы ты не забивала голову подобными глупостями. - И стала бы такой, как Алва? Ну уж нет, - темная эльфка откинула капюшон, и зачарованный бриллиант в ее тиаре вспыхнул звездой, поймав поцелуй лунного света, - на кону стоит гораздо большее, чем твое желание поиграть в ярла и посоперничать с Харконом. Если ты этого не понимаешь, то... мне жаль. - Не волнуйся - я излечу тебя от этих мыслей, - пообещал Моварт, и с кончиков его пальцев сорвались алые искры. Саэна проворно отскочила в сторону, направив на вампира корусов и морозных пауков, принялась творить новое заклинание призыва, и воздух вокруг нее задрожал, готовясь распахнуться проходом в Обливион; этого Алва снести уже не смогла. Выхватив из-за пояса короткий стальной кинжал, нордка кинулась на помощь Моварту, на бегу сбрасывая плащ. Ничего, сейчас вампир увидит, как сильно Алва ему преданна, и поймет, что именно она ему нужна. Они убьют Саэну вместе, и под светом звезд насладятся ее кровью. Алва хищно зашипела, бросаясь к данмерке, однако Моварт, заметив девушку, утомленно закатил глаза. - Ты... я же велел тебе оставаться в городе, - мужчина недовольно поджал губы. Саэна Маро снисходительно усмехнулась, щелкнула пальцами, призывая из Обливиона огненного атронаха. Алва не успела испугаться, как Моварт схватил ее за руку, притягивая к себе; норжанка благодарно улыбнулась, уверенная, что любимый спасет ее, защитит, ведь она, только она, дорога Пикуину, однако зашлась истошным воплем, когда Моварт выставил ее перед собой как шит, и огненный шар ударил вампиршу в лицо. Волосы вспыхнули, Моварт с глухим проклятиями оттолкнул Алву и захрипел под натиском двоих корусов, которым удалось повалить его на землю. Хитин вспыхнул легко, мертвые корусы, удерживаемые чарами, продолжали кромсать мужчину, и его собственная одежда занялась пламенем. Моварт закричал; Алва, чье лицо превратилось в один сплошной ожог, сдавленно выла. Почему-то вспомнился Хроггар; неряшливый, воняющий медом и чесноком, с мозолистыми ладонями, но спокойный, надежный, бросивший семью ради нее. Он будет любить Алву даже обожженной; когда она вернется, то постарается стать Хроггару хорошей женой. И позволит Лалетте вернуться к семье; только пусть перестанет быть так больно, так горячо! Пусть... пусть Моварт спасет свою Алву! Он ведь ее так любит! - Моварт!.. - прорыдала она и взвыла от жара, настолько сильного, что он едва не плавил ее кости. Пикуина нордка больше не слышала; только Саэна Маро всхлипывала совсем рядом, но вскоре и она замолчала, а сердце Алвы отчаянно билось, пока от зачарованного огня ее кожа вздувалась пузырями, лопаясь, и дочерна обугливалась плоть.