Записки Шеогората

Смех отца полнился торжеством и злорадством. Молаг Грунда дернулась в своих цепях, зашипела, оскалилась, но украшенные острыми изогнутыми когтями пальцы коснулись бледной щеки в небрежной ласке. Молаг Бал нежен со своей дочерью... временами. - Ну что, успела соскучиться по папочке? - раздвоенный язык, горячий и влажный, прошелся по шее крылатого сумрака. Грунда дернулась, насмешливо-тонко звякнули цепи, и тело ее пронзил разряд молнии. Из груди вырвался сдавленный вздох, который сменился коротким истеричным визгом - рассекая со свистом воздух, плеть опустилась на бедро даэдра. На матовой коже тут же вспух черно-багровый рубец, и Молаг Бал, опустившись перед дочерью на колени, припал к нему с жадным урчанием. Номег Гвай, беспомощный перед могуществом даэдра, был распят на раскаленном до красна стальном кресте. Его ледяная плоть шипела, обращаясь водой и паром, капли со скорбным звоном разбивались о каменный пол. Молаг Грунда жадно ловила каждый беззвучный крик возлюбленного, каждую гримасу, искажающую его лик, в глупой надежде отвлечься, забыться. Но отец не позволит. Последний раз мазнув языком по затягивающейся ранке на округлом бедре крылатого сумрака, принц даэдра взглянул на Грунду. Ее темно-алые, цвета запекшейся крови, глаза обожгли его ненавистью, дочь оскалилась и зашипела. Пользуясь моментом, Бал сжал двумя пальцами подбородок дочери, безжалостно царапая когтями, и с силой надавил на нижний клык. Молаг Грунда отчаянно забилась, давясь яростным криком, и Принц Гнева с алчной ухмылкой принялся проворачивать ее зуб, вырывая из десны с кровью, брызгами оросившей его лицо. Атронах дернулся, глухо захрипел, и цепи плотнее врезались в его запястья и шею. Кровь даэдра черная, сладкая и горькая одновременно, кровь же атронаха - бесцветна как вода. - Надеюсь, вы не против, если к нашим играм присоединится еще кое-кто, - медоточиво промолвил Бал, размазывая по щекам и скулам дочери темные потеки. Несколько тягучих капель повисли на губах истязаемого сумрака. - А то ведь не честно - дочка шалит с папочкой, а ледяное отребье скучает. Окутанная мягким золотистым сиянием изящная фигурка огненного атронаха появилась по мановению руки принца даэдра. Сделав грациозное сальто в воздухе, она устремилась к Гваю, и ее сияние разгоняло мрак темницы любовников. - Это Аранткса, - прошептал на ухо дочери Молаг Бал, грудью прижимаясь к ее спине. В свете пламени дымчато-серая чешуя крылатого сумрака мерцала серебром, тепло изгнало синюшную бледность, растекаясь по телу Грунды расплавленной мелью. - Я даже запомнил ее имя, кличку этого скота, - Бал сердито сжал грудь дочери, но та мочала. Напряженно вглядывалась сумрак на атронахов. Номег бессильно обмяк в оковах, а Аранткса плясала и извивалась. Раскаленный воздух вокруг нее дрожал. Вдруг ее трехпалые руки легли на плечи Гвая, и она приникла к его губам, а через мгновение жадно льнула к нему всем телом. Грунда ринулась было вперед с разъяренным шипением, но руки отца, обвившие ее талию, сжали так крепко, что хрустнули ребра. Номег Гвай, заключенный в жаркие объятия, корчился на кресте, мотал головой в попытке избежать поцелуев огненного архонта. Губы Арантксы неспешно прокладывали дорожку поцелуев по шее и груди Гвая. - Смотри, дочь. Смотри и запоминай, - шепот отца едва слышен, ярость, ревность и гнев свиваются в плотный змеиный клубок, - отребье с отребьем, - пальцы Бала скользнули между ног сумрака, больно дернули за хвост и когтями провели по нежным складкам, едва прикрытым чешуей, - даэдра с даэдра. Молаг Грунда не умеет плакать. Потому она рычит, шипит и бьется, пока Повелитель Бед, крепко удерживая дочь за бедра, ласкает ее то языком, то пальцами, коварно-искусными, но приносящим больше боли, чем удовольствия. Номег Гвай силится оттолкнуть Арантксу, тщетно рвет свои путы... и глаза цвета льда смотрят только на Грунду. Она попыталась улыбнуться возлюбленному, но пронзительно закричала от боли - теперь уже зубами Молаг Бал терзал ее плоть. Исступленно сумрак била хвостом, пыталась взмахнуть крыльями, когда протяжный стон Номега пронзил ее слух. От прикосновений огненного атронаха лед на его руке треснул, и она с тонким звоном упала на пол, разлетевшись на тысячу осколков. В кандалах осталась болтаться его кисть с черными, будто обугленными пальцами. Отец с жестоким торжеством рвал когтями ягодицы Грунды, грубо двигаясь внутри нее, пока Аранткса вилась возле Гвая. Крылатому сумраку казалось, будто ее раздирает изнутри. Тупая боль, пронзающая ее короткими рваными разрядами молнии, когда хочется выть от унижений и одновременно запустить клыки в глотку отцу… и хриплый шепот Молаг Бала, крепко обнимающего свою дочь. - Нарекаю тебя Принцессой Горестей, непослушная, вероломная дочь… пока все их не отведаешь, темницы не покинешь. Отец смеется, когда его дитя, нарушившее запрет, более всего желает зарыдать.