Записки Шеогората

Суди вышла к завтраку мрачная и невыспавшаяся, орехово-карие глаза покраснели и угрюмо взирали на Рамати из-под опухших век. Но женщина твердо решила, что более не будет поддаваться на провокации детей. Редгардка тепло улыбнулась сыну и дочери и принялась раскладывать по мискам кашу. Мани зевнул, сморщив нос. - Опять каша? - протянул юноша и шмыгнул носом. Здоровье у него всегда было неважное, а в Скайриме климат суровый, и Мани немного хворает. Ничего серьезного, насморк и легкий кашель, лечится все отварами, но болезнь никак не отступает. Рамати подозревала, что сын нарочно не пьет лекарства, надеется, что родители покинут негостеприимный Север. Женщина стукнула деревянной ложкой по краю кастрюли. Как маленькие, право слово! - Сливки или мед? - жизнерадостно осведомилась Рамати. Суди равнодушно пожала плечами, налила себе молока из кувшина. Черные глаза Мани сверкнули лукавством. - Корабль до Хаммерфелла, - выпалил он, салютуя вареной куриной ножкой. Сестра поддержала его тихим хихиканьем, испытующе косясь на Рамати. Но редгардка невозмутимо поставила на стол тарелки с кашей и принялась нарезать хлеб. Руки ее немного дрожали, а мягкая булка проминалась. Женщина, глухо чертыхнувшись, всем телом навалилась на несчастную буханку, но нож вдруг соскользнул, и широкое лезвие, тускло сверкнув, полоснуло по пальцам Рамати. Женщина тихо вскрикнула, нож упал на пол. Смуглые пальцы кровь окрасила багрянцем. - Матушка! - Мани привстал, но Рамати тряхнула головой и бросилась в спальню. Пораненная рука горела, кровь капала на пол, а из груди рвались рыдания. Женщина опустилась на кровать, до нее доносилась перебранка Суди и Мани. Ну, почему так? Они с Харбдом так долго мечтали о собственном доме в тихом уединенном уголке... в юности они вдоволь отведали странствий, хотелось встретить старость в тиши и покое. Рамати прерывисто вздохнула, смахнула набежавшие слезы. И вправду, старость уже близко... редгардка открыла тумбочку. Ранки неглубокие, но сильно кровоточат, платье уже испачкано. Громкий стук упавшего стула заставил Рамати вздрогнуть. - Я тебе говорю, что в подвале кто-то скребется! - голос Суди звенел обидой и негодованием. Ответом ей был сухой смешок Мани. - Да брось, сестрица. Папа скоро вернется с ядом и ловушками, расставит их в подвале, и скоро скрежетать никто не будет. - Ну, а мне все равно страшно, - нотка упрямства в словах дочери вызвала тень улыбки на губах женщины. Суди так похожа на свою мать, когда та была молода, а Мани - вылитый Харбд, та же самоуверенность. Юные, горячие, жаждущие приключений... да подарят им боги еще несколько лет спокойной жизни. - Дурацкий маяк, дурацкий Север, дурацкий подвал с его дурацким скрежетом! - девушка сердито топнула ногой под ехидный смех брата, - живем одни в этой глуши словно изгои... если что случится, никто даже не узнает! - Ох, не говори глупостей, - устало вымолвила Рамати, возвращаясь в зал, - что здесь может случиться?.. Есть остывшую кашу не хотелось, и редгардка решила спуститься в подвал за сладкими кексами и яблоками, чтобы хоть немного порадовать детей сладостями. Мани продолжал шмыгать носом, Суди смотрела в свою кружку. Рамати хотела улыбнуться, пообещать им на ужин змеиное жаркое с медом, перцем, корнем жарницы и капелькой яда, сладкое и острое одновременно, как за спиной раздался скрежет и стук. Редгардка замерла, внутренности окатило холодом. Неужто злокрысы выбрались таки из подвала?! Женщина обернулась, боясь вздохнуть. Крик застрял у нее в горле. Корус бросился на остолбеневшую жертву, алчно щелкая жвалами. Суди пронзительно завопила, когда насекомое налетело на ее мать, уронив Рамати на пол. - О боги мои... мама! Мани схватил кухонный нож и кинулся на коруса. Суди залезла под стол, крича и зажимая уши. Рамати билась, придавленная тушей монстра. Алая кровь залила ее лицо и руки, а корус все продолжал кромсать ее плоть, лениво отбиваясь от ножа Мани. - Беги, Суди!.. Суди! - оглушенная страхом девушка даже не слышала брата, - беги в Данстар за помощью, найди папу!.. Корус яростно застрекотал, когда клинок, предназначенный для нарезки овощей с размаху вонзился в его голову, пробив прочный хитин. Брызнула густая зеленоватая жижа, насекомое заверещало и попятилось. Мани торжествующе завопил, но в комнату ворвались существа, бледные и согбенные. Шипя, они накинулись на юношу, один из них бросился к укрытию Суди. Редгардка закричала отчаянно, когда белесые когтистые пальцы сомкнулись на ее щиколотке. Прикосновение фалмера холодное и скользкое, будто лед, успевший подтаять на солнце. Корус мотал головой и бил хвостом, бешено вращая глазами. Рамати была еще жива, едва слышно стонала, зажимала руками распоротый живот. Фалмер склонился над ней, узкие щели его ноздрей подергивались, когда он втягивал воздух, принюхиваясь. Затем без усилий отбросил руки женщины с ее растерзанного чрева и запустил когтистые пальцы в рану. Рамати захрипела, изгибаясь, вздрогнула и замерла. Суди не мигая смотрела на мать сквозь мутную пелену слез, которые стыли на холодеющих щеках. Мани отбивался, вырывался из цепких рук, одной из тварей он заехал каблуком сапога прямо по плоскому носу. Фалмер взвыл, замотал лысой головой. Тонкая рука, бледная как утренний ледок, потянулась к висящему на поясе мечу. - Не смей! - отчаяние придало Суди сил. Ей удалось вырвать руку, редгардка вцепилась в острое ухо, запуская в него ногти. Изуродованный эльф заверещал тонко и пронзительно, рванулся прочь. Тонкая плоть, чуть розоватая, пронизанная голубоватыми венами лопнула. Даже кровь фалмера холодная, словно стоячая вода.. Суди ударили по голове, она упала на колени. Чернильная чернота расползалась перед глазами, на языке плескалась горечь, острая как клыки коруса. Девушку потащили прочь, крики Мани становились все тише. В подвал ее провожало жадное ворчание коруса, пожирающего их завтрак