Записки Шеогората

Драугр захрипел, тонкое тело, сухое и костлявое, изогнулось дугой, когда магия влилась в доселе пустой сосуд. Глаза вспыхнули синими звездами, мертвые руки и ноги затрещали, будто ветви, которые ломает безжалостная рука. Мерцающие лазурные нити колдовства приподняли ее над каменным заиндевелым ложем и швырнули назад под негодующее шипение, вырвавшееся из безгубого рта. Драугр поднялась, пошатываясь, неуверенно стоя на ногах, но не удивительно - она столько лет спала, дожидаясь его, Арондила. Валькирия взглянула прямо на эльфа, окатила ледяным холодом безмолвия. Грудь, едва прикрытая истлевшей бурой тканью, мерно вздымалась, но дыхание драугра не клубилось белесым паром, как у альтмера. Колдун обошел вокруг нее, золотистые, как осеннее солнце, глаза полнились немым восторгом. Несмотря на то, что кожа воительницы давно высохла и почернела, и на ощупь была точно пергамент, что нос ее провалился, а рот скалился парой рядов желтых зубов, что с головы, где сквозь лопнувшую кожу видна желтоватая кость, свисают редкие пряди когда-то рыжих волос, она была прекрасна. Прекрасна той жизнью, что вновь теплится в ее теле. Которую великодушно даровал ей эльф. Арондил самодовольно улыбнулся, потирая озябшие руки. Драугр стояла, согбенная годами, проведенными в этой ледяной гробнице. Молчаливая, покорная... несомненно, благодарная колдуну за то, что он вернул ее к жизни, пробудил ото сна... лоскутная набедренная повязка едва держится на бедрах, практически лишенных плоти, но целомудренно прикрывает. Арондил облизнул пересохшие губы, сглотнул вязкую слюну, но не сдержал печального вздоха. Мысли некроманта унеслись вновь к прекрасным девам Данстара, таким далеким сейчас. Ведь должно же отпраздновать триумф, рождение первой служанки альтмера. Арондил нервно переступал с ноги, ощущая томительное напряжение внизу живота. Истлевшие обрывки кожи на затылке драугра складывались в узор, напоминающий бабочку. - Так я тебя и назову, - промолвил Арондил, и эхо разнесло его слова по коридорам Ингвильда, - Бабочка. Она покачнулась, словно соглашаясь с ним. Зыбкий бледный свет и хмурая тень заставили бабочку затрепещать крылышками. Лунный мотылек, подумалось альтмеру едва ли не с нежностью, и он сдавленно выдохнул сквозь зубы, когда в паху кольнуло, несильно, но требовательно. Девы Данстара далеки, а Бабочка здесь, прямо перед ним. Только прикажи, протяни руку... Насади мотылька на свой шип. Рваным нетерпеливым движением он сорвал хлипкую безрукавку с драугра. Обнажилась грудь, когда-то, может, высокая и упругая, с крупными сосками. А возможно, с едва заметными бутончиками. Сейчас же - обвислая и морщинистая, как старый пустой кошель, со сморщенными сосками. Арондил погладил несмело, нерешительно. Драугр не шевелилась. Только мерцали зловещей синевой глаза. Арондилу как-то удалось коснуться одной девушки, служанки из таверны. Она была мягкой, теплой, удивительно приятно было мять ее пышную грудь, через ткань платья ощущая твердость сосков, а потом пощекотать их языком, пробуя на вкус. К драугру губами прикасаться не хотелось... пока что, поэтому ладони альтмера осторожно скользили по плечам, впалому животу, сквозь который, кажется, можно прощупать столбик крепкого позвоночника. Кость всегда крепче плоти, но плоть самого Арондила сейчас невыносимо тверда и горяча. Бабочка послушно становится на колени, чуть раздвинув ноги, опирается на тонкие руки и тихо сипит. Магу хочется думать, что этим она выражает собственное желание, хотя желать ей нечем. Нижние губы драугра иссохли и смерзлись, кожа будто срослась по всей промежности, и альтмер разочарованно застонал. У той служанки между ног было горячо и мокро, она тонко взвизгивала, насаживаясь на член Арондила. А Бабочка вся высохла!.. колдун оттолкнул драугра, сердито плюхнулся на снег, освобождая напрягшееся естество из складок туники. Воительница внезапно повернулась лицом к эльфу и приоткрыла рот, демонстрируя блестящий черный язык. Арондил довольно улыбнулся, привлекая Бабочку к себе. Пещеры Ингвильд стонали с ним в унисон.