Записки Шеогората

Лидия чувствовала себя тенью. Немой, бесплотной спутницей Довакин, которая, кажется, позабыла совсем о хускарле, стоило только Вайтрану скрыться вдали. Джалейн не шла, она срывалась на бег, словно боялась не успеть куда-то. Череда безликих серых дней и ночей, пропитанной кровью бандитов и некромантов разбавлялась лишь ночлегом под окрытым небом на скальных камнях либо под лесным пологом. И несмотря на то, что Лидия прикрывала в бою спину тана, что билась рядом с ней, северянка чувствовала себя ненужной. Но не жаловалась, не перечила, терпела, сжав зубы, хотя иногда хотелось завыть от усталости. А Довакин все это только в радость. Что ж... если угодно тану... Лидия даже и помыслить не могла, что начнет скучать по болтливому Вайтрану, рыночному гомону и горожанам, снующим туда-сюда. Пещеры да притоны наводили на девицу душную тоску. Как и угрюмое молчание Довакин. - Возвращаемся в город, - скупо бросила Джалейн, тряхнув рыжей косой. Несколько прядей выбились, льнули к вспотевшему лбу и щекам, змеились по обветренной коже, покрытой россыпью веснушек. Ее слова, сказанные пусть и неохотно, прозвучали для хускарла музыкой. Редко когда им встречались путники, еще реже - заводили беседы с девами, облаченными в латы. Радость затеплилось было в груди Лидии. Славно будет вновь по площади погулять, поболтать со стражниками... она поднялась, вытирая меч об одежду убитого ею головореза, когда позади норжанки хрустнула ветка. Лидия не успела обернуться - зазубренный клинок с тихим хрустом вошел в сочленение между доспехами на шее хускарла. Девушка ощутила холод клинка... и закричала. Боль швырнула ее на землю, ослепляя, выбивая воздух из груди. Темнота, поглотившая ее, пахла кровью. Жарко так, словно ее поджаривают на медленном огне. Пересохшее горло пылало изнутри, воздух тягучей раскаленной медью лился в легкие. С трудом Лидии удалось разомкнуть веки, и в то же мгновение глаза безжалостно резанул ослепительно-белый свет. Девица зажмурилась, невольный стон сорвался с ее губ. И что-то прохладное и влажное легло ей на лоб. Хускарл облегченно выдохнула сквозь зубы. - Чтоб даэдра тебя побрали... - разъяренное рычание донеслось до нее словно издалека, - дуреха!.. только попробуй сдохнуть! Я весь Обливион перерою, но твою тощую задницу вытащу!.. Лидия хотела ответить но не успела - в рот ей хлынула терпкая горькая жидкость, северянка подавилась и закашлялась. Но жар немного спал, дышать стало легче. Она облизнула губы и попыталась улыбнуться, но лицо будто одревенело. Утомленная, девушка вновь провалилась в беспамятство. Иногда ей казалось, что сквозь толщу темноты пробивается чей-то сдавленный плач. Проснулась она от боли. Шею словно на части рвали. Крик обжег губы, но закричать Лидии не получилось. Грудь едва не лопнула от напряжения. Лидия рванулась в сторону, силясь уйти от боли, но раскаленные клинки вонзились только глубже. Слезы брызнули из-под сомкнутых век, норжанка жалобно заскулила. Мерзко для воина погибнуть... так. От ножа в спину, от лихорадки, в постели словно старухе. Дозволят ли ей войти в Совнгард или сочтут недостойной? И Довакин... тан, что относится к ней как к тупому мечу, случайно попавшему в руки. Разве может она бросить ее? Джалейн... имя сладкое, тягучее, точно дикий мед. Грешные мысли, гнусные, порочные. Не иначе уже даэдра тянутся к ней. - Лидия, не смей умирать! Не смей, слышишь?.. я приказываю!.. Прости, тан... Она падала, падала все глубже и глубже вниз. Но вдруг ее словно вытолкнуло наружу, холодный сырой воздух пещеры обжег легкие, Лидия поперхнулась и распахнула глаза. Затекшее тело отозвалось ноющей болью, шею будто опоясывает ожерелье из пламени. Хускарл приподнялась на локте. В голове шумело, словно там дремора пируют. Северянка потерла глаза, огляделась по сторонам. Каменные стены покрывал бородатый мох, пылинки весело кружили в солнечных лучах, пробивающихся сквозь брешь в потолке. Свет растекался золотом по спутанным рыжим волосам Довакин, сидящей на полу подле кровати Лидии. Джалейн склонила голову на грудь, тяжело часто дышала и вздрагивала во сне. По вязка на левой руке побурела от крови. Хускарл выпрямилась и тихо зашипела, прижала ладонь к забинтованной шее. Тан... Довакин... ладонь норжанки несмело коснулась волос Джалейн. Довакин что-то пробормотала и по-кошачьи потерлась макушкой о руку хускарла. Взгляд ярких медово-золотистых глаз, еще затуманенных, окатил  Лидию такой нежностью, что воительница вспыхнула. Узкие губы дрогнули, но вдруг сжались в тонкую линию, и золото глаз подернулось изморозью. Рыжая поднялась, надменная, холодная, словно ледник. - Выкарабкалась таки, - одобрительный кивок и такое хлесткое равнодушие, что на одно горькое мгновение северянка пожалела, что осталась жива. Снова быть тенью, доля вряд ли завидная, даже если ты меркнешь подле Драконорожденной. Но когда мозолистые пальцы бережно коснулись забинтованной шеи девицы и начали распутывать побуревшее от крови полотно, Лидия рискнула поднять глаза. Скупая улыбка Джалейн сулила многое.