Записки Шеогората

Победа и пристрастия нового Верховного Короля, который позабыл, что и с мнениями других надо считаться. Особенно - если подпустил их слишком близко. У победы был привкус цветочного меда, а терпкая соль крови обращалась винной сладостью. Даже богатая поминальная служба, которую Ульфрик организовал в честь Торуга, больше напоминала праздник – раздавали септимы бедным, в таверне бесплатно наливали эль, а жрицы Дибеллы открыли дверь своего храма, позволяя послушницам нести свое искусство победителям. Но только на один день! Однако захмелевшие Братья Бури разгромили таверну за то, что хозяин – имперец, а юных послушниц украли из святилища, и девушки вернулись только через несколько дней, со следами насилия и побоев. Дар их богини осквернили ради утоления похотливого голода. Жрецы слали верховному королю Скайрима жалобы, приносили жертвы богам, прося покарать нечестивцев, проповедовали на улицах, но Маркартский Медведь был глух. Он победитель, а победителей не судят. Его воины устали от войны, естественно, мирскими радостями потешиться вдоволь хотят. Коль украли девок, значит, хорошо Дибелле служат, хорошо дело знают. Пригоршня изумрудов и рубинов не заткнула глотки жрецам, но сделала их крики чуть потише. Но в народе все равно продолжали роптать. Ульфрику до сплетен не было дела – шептались в основном имперцы, недовольные победой Братьев Бури, но когда уличные скоморохи показали кукольное представление, в котором свирепый медведь был представлен ручной зверюшкой Талмора, король приказал казнить кукольников за измену. Их вздернутые на пики головы отныне смотрели на город выклеванными воронами провалами глаз. От тяжести Зубчатой короны у Буревестника ныла шея и болела голова, но он не снимал ее даже на ночь. Он – король, а какой же король без короны?! И без королевы… Галмар и Йорлейф советовали ему жениться на Элисиф – молода, хороша собой, плодовита, да и народ ее любит. Была еще дочка бывшего морфальского ярла, но мало ли, вдруг она полоумная, в матушку уродилась. Ульфрик обещал подумать, глубокомысленно морщил лоб и потирал подбородок, а взглядом шарил по рослой фигуре Довакин. Родись она нордом – женился бы, не раздумывая, но Крик Бури – орсимерка. Клыкастая, кожа пыльно-смуглая, а глаза, точно капли смолы. В плечах широка, грудь в ладошку не помещается, а зад как подушка взбитая. Буревестник млел на своем троне, когда она начинала не говорить даже, а рычать, будто медведица какая. Обычные женщины подле нее казались тщедушными и слабыми. Здорова она по сравнению не то что с девицей, некоторые воины уступали ей в стати и росте, но Ульфрик Буревестник вышвырнул легион из Скайрима – неужто он с Криком Бури не сладит?! Еще одна победа, пусть негромкая, но не менее сладкая. И Маркартский Медведь приказал ей, как король. Выросшая в крепости Шаэл гра-Заред хорошо знала, что веления вождя надо выполнять. Орсимерка пришла в покои Ульфрика поздним вечером и сняла кирасу, бросила ему под ноги. У большой груди Довакин и оказались крупные темно-бурые соски, и мелкие коричневые пятнышки веснушек на животе, жесткая поросль между ног и длинный шрам на бедре, а когда она вынула шпильки из волос, они хлынули густой смоляной волной. Ульфрик смотрел бесстрастно, но в паху поселилась ноющая боль, а ладони ныли от отчаянно-ядовитого желания коснуться ее. Король Скайрима – и с орчихой забавляется! Но на то он и король, чтобы его приказы исполняли. - Ты – вождь, - сыто урчала Шаэл, направляя его в себя. Внутри Крика Бури было горячо, словно в горниле, ее по-звериному шершавый язык гулял по коже Ульфрика, а глаза горели расплавленным золотом. – Бери еще жен, я в обиде не буду. Но потом мой сын прольет твою кровь и станет вождем всего Севера! Буревестник тогда рассмеялся, но смех потонул в стоне наслаждения. Он потом еще много ночей проводил с Довакин, наматывал на кулак волосы, заставлял вставать перед ним на колени и упивался, когда острота орочьих клыков ласкала, а не ранила. Пусть себе болтает, рассеянно думал Ульфрик, поглаживая округлявшийся живот Шаэл, пусть. Но никогда бастард-полукровка не сядет на трон Виндхельма. Маркартский медведь еще не знал, что любовь материнская куда сильнее любви к мужу, что не он один падок на власть. Не знал, что неспроста покинула Крик Бури свою крепость, и все уже давно решила за него.