Записки Шеогората

Камилла устала. Весь день она стояла за прилавком – Лукан ушел договариваться с каджитскими караванами о поставке товаров из Эльсвейра, оставив «Ривервудского торговца» на сестру. И не присесть ей даже, не пообедать, ни «Королеву-Волчицу» почитать. То придет Хильде, которой вздумалось печь блины для сынка непутевого, а ни муки, ни яиц в доме нет, то Дорти мать за новым кувшином послала – дескать, старый кошка хвостом со стола смахнула, потом вдвоем явились Сигрид и Гердур на ленты новые посмотреть. От их болтовни у имперки голова разболелась, но девушка улыбалась любезно, раскладывала перед ними все радужное многоцветие товара, но ни жена кузнеца, ни хозяйка лесопилки так ничего и не купили. Только хотела Камилла передохнуть, как в лавку заглянул Фендал – принес на продажу заячьи и лисьи шкурки. Пока она рассматривала меха, босмер точно жаворонок заливался: - Зимы в Скайриме холодны, но своей жене я замерзнуть не позволю. Из белого как снег меха полярной лисы пошью ей шубу, да со шлейфом. Днем будет по Ривервуду благородной сударыней щеголять, а зимним вечером я сам ее согрею… - Да, повезет кому-то, - откликнулась Камилла, старательно не замечая непрозрачных намеков эльфа. Остроухого ей в мужья, ишь чего удумал! Болтать они все горазды, однако замуж ее ни один не зовет. Отсчитав охотнику сорок септимов, имперка принялась деловито собирать шкурки, всем своим видом показывая свою занятость. Фендал мялся, не желая уходить, но и повода задерживаться больше не было. Девушка не сдержала облегченного вздоха, когда дверь за ним закрылась. Выждав для верности еще несколько минут, Камилла налила себе вина с пряностями, – пара пометок в учетной книге, и Лукан не заметит пропажи одной бутылки, - взяла заварное пирожное и открыла книгу. Самый волнующий момент – королева Потема встретилась с маормерским послом, как дверь «Ривервудского торговца» распахнулась резко, будто от удара ноги, и в лавку ввалился Эмбри. Распространяя смрад хмеля и давно немытого тела, пьяница нетвердой походкой направился к Камилле. Кусок лакомства встал у девушки поперек горла. - А ну выметайся отсюда! – рявкнула она, захлопывая книгу. Никак опять пришел деньги или дармовую выпивку клянчить! Имперка вышла из-за прилавка, сердито одергивая юбки. – До глухоты что ли допился? Убирайся, говорю! Здесь не наливают! - Да-а ла-адно, чего ты как… ик… неродная, - Эмбри, глупо хихикая, облапил Камиллу за бедра. Лавочница на мгновение потеряла дар речи от подобной наглости. Да как… как он смеет, пьянь подзаборная?! Даже Свен не позволял себе коснуться Камиллы без позволения! Девушка, содрогаясь от омерзения, уперлась ладонями в грудь бродяги. И взвизгнула, когда он мазнул губами по ее щеке. - Пусти! Убирайся, не то я стражу позову! - Заткнись, дев… ик… девка, - Эмбри тискал девушку за зад, масляно блестя слезящимися глазами. Имперка билась в руках забулдыги, пища придавленной метлой мышью. В бороде норда запутались крошки, он пыхтел и сопел, дыша на Камиллу луком и хмелем, а его пальцы оставляли на платье девушки жирные следы. Лавочницу трясло от отвращения, она хотела закричать, но язык точно к небу прилип, а горло заложило. Ноги стали ватными, в ушах гудело, а сердце в груди бухало как язык у колокола. Камилла могла только всхлипывать, в то время как Эмбри уже мял ее грудь, восторженно пуская слюни. - Ох хороша ты, девка!.. И чего они все… ик!.. как кобели за течной сучкой бегают. У меня разговор короткий - за волосы да в кусты. - Отпусти! – прохрипела девушка, чувствуя, как по щекам катятся едкие слезы. Если этот оборванец ее… с ней… да пусть только попробует! Лукан кишки ему выпустит!.. или вздернут его на ближайшей ели как насильника! Но кому тогда будет нужна Камилла? Опозоренная… ни поклонников, ни подарков, подпорченный товар… кто на ней такой женится?! Оскалившись, имперка плюнула в ухмыляющееся лицо пьяницы и с размаху ударила его по чумазой щеке. Объятия Эмбри тут же разжались. - Ну… ты это… чего сразу драться то? Я ж это, просто так… - пьяница сбивчиво лепетал, потирая щеку, тер глаза. Камиллу била крупная дрожь, рыдания копились в груди, словно раскаленная лава в нутре вулкана. Чуть-чуть еще – и взорвется! – Что, грех что ли, чтобы девку справную приласкать? - Вон! – прошипела имперка, вцепившись в юбку. – Вон, чтобы я тебя тут больше не видела! - Ухожу, ухожу, а то… ик!.. брешешь, как сука шелудивая, - выплюнул Эмбри и направился к выходу, прихватив с собой початую бутылку вина. Стоило ему переступить порог, как девушка оперлась о прилавок, глотая слезы. Кожа, где ее коснулись губы пьяницы, зудела, к горлу подкатывала вязкими волнами дурнота, а это злосчастное платье хотелось сорвать, сжечь, выбросить ко всем даэдра!.. Камилла алчно припала к чаше, силясь утопить злость и обиду в вине, но его было слишком мало. Темно-красные струйки текли по подбородку на шею, капали на платье. Бросив чашу на пол, девушка закрыла лицо ладонями. Слезы куда-то пропали. Если брат обо всем узнает, то больше не будет оставлять "Торговца" на нее. Может, охрану наймет... а то и вовсе второго торгаша, а Камилла не у дел останется! Вот еще - из-за какого-то падальщика лавки лишаться. Девушка трепетно выдохнула, успокаивая ошалелое от тревоги сердце. Нет, Лукан ничего знать не должен, а если Эмбри будет болтать, то... то Камилла все отрицать будет. Мало ли что этой выпивохе почудится!Камилла заперла лавку, а ключ повесила на шею как кулон. Лукан когда явится, все одно пойдет в таверну, а к тому времени она успеет вернуться. Взяв с собой щетку, брусок мыла и чистое платье, Камилла Валерия пошла к реке, смывать всю грязь, которой запятнал ее Эмбри. Душу это не успокоит, но тело – дело иное. Имперка очень старалась не бежать, но казалось ей, что все вокруг смотрят на нее и глумливо усмехаются. Мол, даже трактирные девки Эмбри брезгуют, а сестрица торговца им вся лапана-перелапана. Камилла до боли сжала зубы. Ничего, такая шваль долго не проживет, или в пьяной драке ему голову раскроят, или ночью прирежут. Туда ему и дорога! Может, вовсе на него Темное Таинство провести?.. ох, не приведите Восьмеро! О чем она думает?! Смерть его и без имперки найдет, благо Эмбри сам к ней тропу мостит. Когда река уже плескалась у ее ног, девушка улыбалась, успокоенная мыслями о скорой кончины пьяницы. И, сбрасывая с себя рубашку, она не знала, что из кустов чертополоха за ней наблюдает Фендал, на раскидистой ели притаился Свен, усиленно пытающийся изобразить пение свиристели.