Записки Шеогората

Расизм, насилие, серый рыцарь и остроухая дама. Вчера в Виндхельм заглянула весна. Пробежалась золотистыми лучами-пальцами, лаская, по городу, засмеялась звонкой капелью и щебетом свиристелей, но уже ночью в Истмарк нагрянула ревнивая зима. Заковала улицы в лед, закружила сердито пургой, а утром осыпала Виндхельм снегом, мелким, точно рисовая пудра. Приходилось ступать осторожно, чтобы не поскользнуться на каменных ступенях, покрытых ледяной коркой, но нога Суварис все-таки соскользнула, и данмерка упала, выронив корзину с покупками. Женщина сильно ударилась, выкрутило судорогой вывихнутую щиколотку, и зимний воздух змеей скользнул под подол задравшегося платья. В снег упали яблоки и морковь, капуста покатилась под ноги стражнику, который молча отпихнул ее носком сапога и пошел дальше. По спине эльфки точно хлыстом хлестнуло издевательским хохотом. - Навернулась, красноглазая, - погано хрюкнул Рольф Каменный Кулак. Суварис спешно поднялась, одергивая платье. Было больно наступать на вывихнутую ногу, ныло ушибленные колено и бедро, а в глазах слезы кипели, словно лава в жерлах вулканов, не столько от боли, сколько от обиды и унижения. С полудюжины горожан видели, что данмерка упала и рассыпала снедь, но никто не помог ей даже подняться. Эльфийка принялась укладывать овощи обратно в корзинку, стараясь оставаться глухой и немой к насмешкам нордов. Суварис Атерон жила в Виндхельме не первую неделю и даже не первый месяц, пора бы уже и привыкнуть, научиться не замечать. У темных эльфов есть своя гордость, и каким-то забулдыгам-северянам ее не сломать. И все же руки в теплых варежках дрожали, когда Суварис укладывала побитые яблоки обратно в корзинку. - Сударыня, позвольте я вам помогу, - Гримвар Жестокое Море побежал ловить вилок капусты, через который старый Нильс из таверны, нагруженный дровами, перешагнул. Слава Азуре, что не наступил и не пнул, словно мяч. Данмерка приветливо улыбнулась няне мальчика. Идеса протянула Суварис морковки, облепленные снегом, но подскочивший к девушке Рольф выбил овощи из ее смугло-серой руки. Эльфка рвано выдохнула, отскакивая. Суварис отступить не позволила от по-бычьи раздувающего ноздри норда закованная в ледяные кандалы боли лодыжка и взбунтовавшееся эльфийское самолюбие. Рольф Каменный Кулак надвинулся на женщину, дыша кислым хмелем и жареным луком. - Чего вылупилась, серая? А?! – норд выпятил грудь, даже подпрыгивал, совсем как раззадорившийся петух, нахохлился, в своей ярости потрясая заросшими колючей щетиной щеками. – Уф, смотреть на тебя противно! Глазищи красные, как у даэдра. - Так они энтим демонам поклоняются, - вставил Ангренор, перекидывая подмороженный вилок из руки в руку. Гримвара поспешно уводила прочь оглядывающаяся Идеса, но Суварис ее не винила ничуть. – Я своими ушами слышал, как она бормотала «Ох, Азура, ох, Азура!». Мало того, что шпионка, так еще и еретичка?! Он швырнул в данмерку капустой, но не попал, овощ угодил в каменную стену и лопнул с сочным треском. Темная эльфка вздрогнула, вцепилась в свою корзинку, будто в щит, выставила ее перед собой. Мимо проходили стражники, возвращался с рынка Йорлейф в окружении дворцовых слуг, фермер тащил тележку, груженную мешками, и все делали вид, что не замечают, как на одну мерку наступают два здоровенных нордских мужика. Ведь Скайрим – для нордов. - Явились сюда, жрут нашу еду! – Рольф рванул корзинку Суварис на себя. Женщина опасно покачнулась, уперлась каблуками в лед. – Шпионят для Талмора, да еще рассадник даэдра в городе устроили! В нашем городе! - Ты что несешь? – тревога данмерки выпорхнула облачком густого белесого пара. Она все же попятилась, а Рольф и Ангренор наступали на эльфийку парой троллей, учуявших раненую козу. Каменный Кулак вырвал корзинку из рук Атерон и швырнул ее в сугроб. Ангренон вцепился в ворот плаща женщины. Суварис отчаянно дернулась. Ужас ледяным приведением бушевал где-то в желудке, болезненно подвело живот, и сделался тесным сапог – опухала больная лодыжка. У данмерки горло точно пеплом засыпало, а язык примерз к небу. Злобно поблескивающие глаза Рольфа выдавали его предвкушение боли и унижения эльфийки. - Пока показать, этой серости, кто здесь хозяин! – рявкнул Ангренор, и Суварис трусливо зажмурилась. Не оставь ее Азура в трудный час! Но здесь не земля ее богов. Услышит ли мольбу данмерки Владычица Зари? - А ну открой зенки, рвань красноглазая!.. – Рольф умолк резко, будто рот ему забило снегом. Гулко охнул, захрипел-забулькал, и что-то тяжело плюхнулось у ног женщины. Хватка на вороте ее плаща тот час же ослабла. - Ишь ты, явился опять, - выплюнул Ангренор Награжденный. Тонко хрустел снег под его шагами, внизу сдавленно охал Каменный Кулак. Суварис с ошалело колотящимся сердцем боязливо приоткрыла один глаз. – Эка невидаль – серый да при деньгах. Плащ из темно-синего бархата, мерцающий морем в звездную ночь, отороченный белым мехом, был сколот на плече звездой и полумесяцем Азуры. Вытянутое породистое лицо темного эльфа исказило едва заметным презрением – так смотрят на грязь, посмевшую запачкать вычищенные сапоги, или на новорожденного скриба. - Возьми монетку, н’вах, и уходи, - повелительно бросил эльф и перевел темно-лиловый взгляд на скорчившегося Рольфа. Рыхлая физиономия норда была красной от натуги, боли и ярости. – А ты, нетчем трахнутый квамовый выродок, в следующий раз последи за языком. Перед тобой – дама. - Да какая это дама… - мужчина поднялся, сипло отдуваясь. Суварис во все глаза смотрела на своего спасителя, чувствуя, как теплом разливается в груди благодарность. Растаял ледяной ком под желудком, и даже лодыжка болела уже не столь сильно. – Это ж… серость плоскогрудая да красноглазая. Как раз в твоем вкусе, да, остроухий? - Верно, это нордская национальная особенность – что изо рта у вас вместо слов гуаровое дерьмо валится. - Ах ты наглый хоркеров сын! – Рольф больше развеселился, нежели разозлился. Данмер был ниже его на пол головы, но почти так же широк в плечах. – Ладно, даэда с тобой, забирай эту остроухую. Но только потому что бьешь не хуже норда. А ты! – северянин сверкнул глазами на притихшую Суварис. – Узнаю, что на Талмор работаешь – убью, вот как пить дать! Женщина не ответила, а ее защитник поджал узкие губы и задумчиво погладил острую черную бородку. Крупные золотые кольца в его ушах лениво покачивались, снег таял, касаясь его темно-рыжих волос, ниспадающих крупными волнами на плечи. Когда он повернулся к данмерке, ее щекам стало горячо. - Все хорошо, сударыня? – осведомился он вежливо, и эльфка медленно кивнула. Не в силах шевельнуться она безмолвно наблюдала, как незнакомец собирает ее раскиданные по снегу овощи в помятую корзину. Когда эльф протянул ее Суварис, женщина даже не сразу догадалась ее принять. - Muthsera, - пробормотала Атерон смущенно, будто девчонка. Стоящий перед ней мужчина улыбнулся, скрестил руки на груди. Его перчатки и кольчуга были выкованы из матово-черного металла, покрытого причудливым серебристым витым узором. - Сладость для слуха услышать родную речь вдали от родины. Сударыня, вы позволите проводить вас? - Да… да, конечно, - немного оправившаяся Суварис радостно встрепенулась. Опираясь на руку своего спасителя, она шла осторожно, стараясь, чтобы он не заметил ее хромоты. А может, пусть заметит? Тогда эльф возьмет ее на руки… женщина хихикнула, в то же мгновение позабыв и о нордах, и о негостеприимном и холодном Виндхельме, даже щели в полу ее дома и обваливающаяся трубы не тревожили так сильно. - Вы впервые в Виндхельме? Замерзли, наверное… может, зайдете ко мне? Чай из снежноягодника славно согревает, - сердце в груди замерло и пустилось радостно вскачь, когда эльф благодарно склонил голову: - Muthsera, сударыня. С удовольствием.