дом Дарины на выселках деревни Вороновки, многим за полдень
Сердце ухало в груди как удары колотушкой о внутреннюю сторону бубна — глухо, прерывисто. В голову отдавала пульсирующая в висках кровь. Дарина открыла глаза. Под потолком клубилась дымка от благовоний, расползаясь причудливыми узорами и утекая в щели меж досок. Зрелище завораживало и снова погружало в полусон, в пограничное состояние, из которого Дарина пыталась выудить хоть какие-нибудь ответы. В голове мелькали мысли, образы, обрывки видений, которые забывались в ту же секунду. Дарина не заметила, как вернулась Агния и начала что-то раскладывать на столе. Вместо неё мог войти кто-то другой и причинить вред. Поэтому Агния должна быть всегда рядом, на защите. Но её не удержишь. Она снова прикрыла глаза, но внимание стало отвлекать активное шевеление. Агния листала страницы, гремела чем-то по столу, шептала, ёрзала на скрипящем стуле. Посторонние звуки раздражали. Дарина неволей вынырнула из полу-видений и, щурясь, посмотрела на Агнию, не вставая с кровати. Та сидела за столом, рядом лежало несколько книг и мелкие камешки из мешочка. «Откуда у неё руны?» — появилась в голове мысль, но вскоре исчезла, ответ на вопрос не слишком интересовал. Агния мешала руны, раскладывала их в разные комбинации, — и в своём состоянии Дарина явно чувствовала колебания энергии от них. «Заряжены», — в мыслях отметила она. Захотелось поглядеть. Агния заметила шевеление шаманки и тут же подняла голову от рассыпанных на столе рунных знаков. — Пойдём защиту делать, — сказала она и подвинула руны в определённую комбинацию, отчего Дарина вздрогнула, как от ударной волны. Агния это заметила и довольно улыбнулась. — Работает. Она встала и сгребла руны обратно в мешочек. Взяла нож, пучки полыни и других трав. И соль на всякий случай. — Нам бы тоже надо защиту, — говорила Агния, когда они вышли, и оглядываясь на маленький домик, в котором они жили. — Но это ладно, потом. Опробуем сперва… Ни единое зло не проскочит! Дарина следовала за ней; голова ещё была туманной после неясных видений и попыток найти в них ответы. Необычная, чуждая и позабытая энергия рун не оставляла покоя, волновала изнутри, держала в напряжении. Но не казалась враждебной. «Агния разбирается… Могла бы стать хорошей преемницей, если бы…» — мелькали в голове Дарины обрывки мыслей, пока они шли. Стараясь сконцентрироваться, она глядела через заборы домов. Не то из любопытства, не то ожидая — и боясь — увидеть подобное тому, что случилось с Ильиничной. Но в жаркий полдень деревня жила своей жизнью, и те люди, которых удалось увидеть, были в полном порядке. Резвились дети, старики отдыхали в тени садов. Навстречу, поднимая облака пыли, ехал на мотороллере сын Татьяны, а в кузове сидела орава ребятни. Они визжали, подскакивая на каждой яме, и смеялись. Беззаботное счастье других виднелось будто через толстое стекло, как отголоски иной жизни, лишённой нависающей чёрной тучей тревоги, из которой не знаешь когда пойдёт дождь. Низко летали воробьи и другие птички как перед грозой. Но дождя не ожидалось. В кузнице было тихо. Не валил дым из трубы, не было слышно ударов кузнечного молота, звона металла и голосов Ивана да Николай-Ваныча. Агния положила руку на кованые ворота и лязгнула ими, возвещая о своём приходе. Из дому вышел Иван. Лицо его осунулось и стало бледным. — Агнюша, Дарина, привет. С чем пожаловали? Он попытался улыбнуться, но это было настолько вымученно, что у Дарины сжалось сердце. С каждым днём после смерти и похорон Арины и после того, как Николай-Ваныч прекратил работу из-за заражённого металла, он будто постарел лет на десять и сам казался бескровным духом. За раз отняли и невесту, и любимое дело. — Николай-то-Ваныч у себя… Заперся да сидит как сыч. А кормиться надо нам… Да кого теперь кормить! — Иван не переставал говорить. Сказывалось вынужденное одиночество. Дарина смотрела на него, кивала. Пыталась в глазах его найти проблеск жизни и былой силы. Агния прошла вперёд и на садовом столе, за которым не так давно они пили чай с Ариной да собиралось свадебное празднество, стала раскладывать свой инструмент. — Иван Захарьич, как здоровье Ваше? Не ходили больше скрюченными по деревне? — вопросы Агнии опережали мысли Дарины, но полностью соответствовали сознанию, забегающему вперёд и ещё не успевшему обрести словесную форму. Конечно, Иван вряд ли ответит. — Да ничего, Агния Николавна, потихоньку… Да только куда ещё тишéе… Как остановил всю работу Николай-Ваныч, только сидеть тихо и остаётся. Боится он людей погубить. Вон, едва не отказался от заказа в конный центр неподалёку… подковы на заказ делать. Я убедил его повременить с ответом — деньги-то большие! Да, говорит, лошадок жалко, коли пострадают. — Верно он боится, да больше бояться без надобности. Дарина тихо опустилась на стул у стола, наблюдая за действиями своей помощницы. Та составляла из рун различные комбинации и примерялась с ножом, повторяя их линии. — Не раскрыл ли Николай-Ваныч тайну, у кого тот металл покупал? — между делом говорила Агния. — Да что там… Боится он приятеля нового своего подставить. Через того сошлись они с поставщиком да заказал он на свою голову. Имён не называет. Говорит, не его вина в том. Где-то в дороге отравили али здесь. — Здесь? Агния отвлеклась от своего дела, и две пары глаз уставились на Ивана. Тот поднял руки и сделал шаг назад. — Никого он не подозревает! Не грешит ни на кого! В злые силы старик готов уверовать да не в то, что из вас кто-то с этим подсобил. Я-то верю, что вы с той ведьмой из Язвиц помочь пытаетесь и спасти наше дело… Аришу уж не воротить, да хоть от новых жертв избавить. — Избавим, избавим, — только сказала Агния. Дарина замерла без способности сделать вдох. Так, значит, Николай-Ваныч на них мог подумать? Что её рук дело — в металл отраву запустить, чтобы… чтобы что? Или Руфи это дело? Да она и птице раненой помочь не сможет, куда там от деревни такими хитрыми способами избавляться. Дарина посмотрела на Агнию, но та не выразила никакой эмоции. Почему не обратила внимания на слова Ивана? Издавна шаманы местные с людьми не в ладах, но до открытой вражды не доходило. Говорят, отца Дарины той зимой волки загрызли в лесу под вечер. Да только бабка-ведунья, что жила близ Терентьевых, дружила с отцом да поговаривала, что не волки это, а местный охотник пустил пулю во тьме да скрылся с заранее настрелянными утками. Никто ей не поверил. И Дарина предпочитала не верить. Дабы не разжигать ещё больше ненависть ни между ведьмами да шаманами, ни между людьми и обоими проводниками с иными силами. Скончалась та ведунья через полторы недели. Дом её и сейчас пуст стоит. Ведут Терентьевы переговоры, чтоб себе ту землю присоседить. Дарина предпочла не искать ту правду и не тревожить дух отца. Сперва сил не было, а потом решила, что незачем. Тихой жизни отшельника и общества Агнии ей было вполне достаточно. Меньше информации и меньше беспокойств. — Где, бишь, у вас металл тот сложен? — голос Агнии звучал сквозь воспоминания, и вернул Дарину в реальность только когда та вдвоём с Иваном отправилась куда-то за дом к сараю. — Сперва тут хранили, как и всегда. Потом убрали от дому подальше. Хотел было в землю зарыть, чтоб избавиться, да Николай-Ваныч запретил. А то по земле ещё зараза растянется, урожаи все погубит… Они оказались у небольшого сарая на краю участка. Иван нашарил под половицей ключ от замка и отпер. — Сыро тут бывает, того и глядишь окислится, и вовсе ничего не сделать… — вздохнул он, зажигая фонарь, и хотел уже войти внутрь, но Агния его не пустила. — Ты лучше подержи вот это, — она сунула ему Даринин амулет, — и ни к чему не прикасайся. Сама вошла в сарай, окуривая изнутри его полынью. — Да ты ж сама чего! — воскликнул Иван и хотел войти следом, но та резко обернулась. — А я по утру водой солёной облилась, как в море искупалась! Мне не страшно будет, да я и не долго. Агния разложила по углам пучки с тлеющей травой и вышла. — Ну-ка, запирай для верности. — Не спалишь ты хату нам, Агнюша? — Не спалю. Да святой водицей облить не помешало бы. Это потом можно организовать. В местной церкви Арину-то отпевали? — В Лисове. — В Лисове… — повторила Агния. — Да на Лисовском кладбище, что по ту сторону, деда с бабкой её могилка. Там и уложили… А бабка-то лишь зимой этой померла. Эх, проклятие на наш род, что ли… — Ты меньше болтай, да руку бы мне подал! — прервала его Агния. Она вытащила откуда-то толстое бревно и попыталась на него встать. Иван дал ей руку и помог обрести равновесие. — Чего ты там удумала? — Защиту вокруг металла делаю, чтоб абы что не распространился яд. Да полынью внутри попробуем очистить. Глядишь, и не пропадёт зазря. — Это славно бы… Агния начала выцарапывать ножом рунические знаки на косяке двери сарая. Комбинация рун уруз, наутиз, беркана значила нейтрализацию врагов, защиту от колдовства по принципу зеркала. С каждой линией Агния нашёптывала имена рун для усиления эффекта. Так обошли три стены сарая, на каждой из них выцарапывая руны. Едва последняя линяя последней руны была прорезана на четвёртой стене, доска пошла трещиной, перечёркивая всю надпись. Агния цокнула языком и покачала головой. — Рушится защита, ты погляди! — И чего ж? — Сильно-то металл заговорили, сильно… Но ничего… Агния соскочила с бревна и заглянула в сарай. Он был полностью окурен дымом полыни, и она тут же закрыла дверь. — Пусть так постоит, очистится. А я в следующий раз принесу ещё другое средство. Агния собрала оставленные на столе руны в мешочек. — Может, хоть чайку попьёте? — запоздало спросил растерянный Иван, когда Агния и Дарина уже собирались уходить. — Или лимонад есть… Жарко. — А принеси водички простой колодезной, — сказала Агния, которой пришлось изрядно попотеть, прыгая вокруг сарая, чтобы вырезать руны. Иван кивнул и пошёл в дом. Агния с Дариной опустились возле стола в тени яблонь. Стол располагался недалеко от забора, за которым, кажется, тоже была беседка, оттого и слышались старушечьи голоса. Их перебивал скрежет старых веток о забор и птичье чириканье совсем близко, над головами. — Слыхала, Нинкина-то дочь… — А Нинка что? Агния на цыпочках подкралась ближе к заросшему забору и прислушалась. — Залечила совсем ребёнка! Ей бы с детворой бегать да играть, а она её всё по врачам! Агния перехватила вопрошающе-испуганный взгляд Дарины и поднесла палец к губам: «Тс-с». — Да всё одно — хворая была, неча ей с другими… Кабы теперь в нечисть не обратилась. Нехорошая у ней судьба… В этот момент с крыльца гулкими шагами спускался Иван с двумя чашками и ковшом воды. Агния отскочила от забора и понеслась к нему навстречу, чтоб помочь. — Ой да чего ты, я б и так из ковша!.. — Агния взяла ковш и стала жадно пить вкусную колодезную воду. — Дарка, будешь? Та сидела ни жива, ни мертва. Услышанные обрывки разговора заставили сердце подняться куда-то в горлу, придавливая лёгкие и перекрывая дыхание. Болтовня Агнии и Ивана не давала послушать ещё. Не хотелось верить, что Мирослава умерла. Не достаточно подтверждений. Дарина беспокойно обернулась на забор, но оттуда уже пошли разговоры про болезни каких-то неизвестных ей родственников тех старушек, которые не представляли никакого интереса. — Что это соседи твои болтают, у Нины дочь умерла? — напившись вдоволь, спросила Агния. — Умерла, да, Мирославка… Да у неё не то, что у Арины было! Совсем другая история. В городе, в больнице… — Иван шумно вздохнул и тоже попил оставшейся воды. — Эх, что-то все мрут, как мухи. Того и глядишь, в деревне никого не останется… — Ну-ну, полно меланхолии! Агния отошла от Ивана и направилась к Дарине. — Пойдём, в лесу надо смотреть в оба. Дарина не стала переспрашивать, что имела в виду Агния. Где-то среди духов теперь бродит Мирослава. Да хорошо, если в здешних краях, а то от городской больницы и не добраться. Опустошение перекрывало даже чувство вины. Могла бы Дарина что-то сделать, чтобы остались живы Арина и Мирослава? Или так случиться было должно? Они вернулись в свой дом. Дарина ушла в полумрак комнаты, Агния осталась на крыльце и достала телефон, набрала номер. — Чего тебе? — донеслось из динамика меньше, чем через три гудка. — Фу, как грубо. А привет? — Агния скривила лицо, хотя Ник не мог бы видеть её выражение по телефону. — Встретимся у церкви через час. Дело есть. — Чего? Агния сбросила вызов, осталась сидеть на крыльце, подставив пробивающимся сквозь деревья лучам солнца бледные ноги. Припекало. Дарина будто бы уснула в доме, и стояла тишина. Лишь издали из деревни доносились голоса и звуки проезжающих машин. Тише, чем обычно, — не слышался больше кузнечный молот, и лес будто замер. Рядом из-за кустов, из-за дома донеслась тихая поступь животного. Агния приоткрыла глаза и замерла, боясь спугнуть лесного гостя. Медленно, нетвёрдой поступью, на поляну перед домом вышел волчонок. Серый, худощавый, затравленными глазами уставился на Агнию и тоже замер, готовый в любой момент пуститься наутёк. Агния чуть улыбнулась. — Хороший. Хорошая… Сиди тут. Зверь был достаточно далеко, чтобы Агния смогла плавно встать, не спугнув. Босиком, чтобы не топать, скользнула на кухню, оборачиваясь, проверяя, чтобы не ушёл, взяла из холодильника пару сосисок и, пригибаясь, чтобы казаться меньше, вернулась на крыльцо. Встала на четвереньки. — Кушай, кушай, — она протянула сосиску, затем положила на землю и отступила назад. Волчонок выждал, затем крадучись подошёл к сосиске, схватил в зубы и метнулся в кусты. Но не ушёл. — Малыш… — ворковала Агния, протягивая ещё сосиску. — Один совсем? Кушай… Маленький волк осмелел, свободнее подошёл и забрал угощение. Ближе не подходил. — Ничего, привыкнешь. Мы будем тебя кормить и любить. Из дома послышались шаги. Вышла Дарина. — Волк?.. — едва слышно спросила она. От появления ещё одного человека в полный рост волчонок испугался и, подхватив в зубы недоеденную сосиску, метнулся через кусты и скрылся из виду. — Ага. Успела увидеть? — сказала Агния, поднимаясь с четверенек и отряхиваясь. — Ничего, придёт ещё. Через час она стояла в тени деревьев у Язвецевской церкви, спрятав в кустах велосипед и выбрав укромный уголок, откуда она бы видела проходивших по дороге, но её было заметить трудно. Ник почти попался в эту ловушку, но быстро сориентировался и подошёл напрямик. — Попроси ладан у Кима, — едва тот подошёл, сказала Агния. — Зачем тебе? — Ты сперва добудь, а после вопрошать станешь. — Вопрошать… Опять твои словечки. — Не мои, а старинные. Ты сколько книг из списка на лето прочитал? А я — все. — Когда тебе читать-то? В ответ Агния высунула язык и отвернулась, скрестив руки на груди, пробурчала: — Давай, давай, не стой на месте. А то дедушка двери запрёт уж. Придётся выкрасть. Украдёшь для меня? Не хочешь. Поэтому иди сейчас. Ник хотел что-то сказать, но передумал и молча направился в церковь. Едва он скрылся в полумраке приоткрытой двери, Агния подошла ближе и стала прохаживаться туда-сюда, напевая под нос: «Would you kill kill kill for me? I love you enough to ask you again…» Из пустой залы, откуда вскоре вышло несколько женщин, донестись голоса. Что сказал Ник, Агния не слышала из-за звука шагов. — Зачем он тебе, Ник? Где чертей нашёл? — Надо. — Ну, коли надо, то возьми. Да знай — средство сильное. Послышалось шуршание. — С кем с Руфой порóзнь воюете? Да соревноваться с ней не смей. Не конкуренты будете. Слов Ника в ответ вновь не было слышно. Вскоре он появился на крыльце с бумажным свёртком в руках. — На. — Он сунул его в руки стоявшей возле крыльца Агнии и продолжил спускаться, не глядя на неё; собирался уйти. — Тебе ведь уже без разницы должно быть, если я покажу Руфи те видео? Да и ей. Коли вы расстались. Иль, может, наоборот они прольют свет ей на происходящее, и тот шантаж будет ей подмогой? — заговорила вслед Агния, и ему пришлось обернуться. — А всё равно помогаешь мне. Она-то не попросит. Агния подкинула мешочек с рунами, и Нику инстинктивно пришлось его поймать. — Отдашь Руфи? Я незаметно позаимствовала у неё, а не по пути возвращать будет. Не дожидаясь ответа, она уселась на спрятанный в кустах велосипед и, посигналив клаксоном, поехала на дорогу, позади церкви ведущую в Вороновку.***
кузница на краю деревни Вороновки, перед рассветом
Сквозь молоко предрассветного тумана по деревне Вороновке двигался человек в тёмном плаще, накинув на голову капюшон. Солнце едва поднималось из-за леса, давая золотые отблески на кроны деревьев и крыши домов. Мало кто просыпался ещё в это время, а молодёжь едва ложилась спать. Бессонницей на нервной почве страдал подмастерье кузнеца Иван. Сидел на крыльце, уперев в колени локти, глядел на то, как ночной туман тает на глазах, едва его касаются лучи дневного светила. Находясь в полудрёме, Иван не сразу понял, что по дороге движется силуэт и вскоре останавливается у ворот кузни, смотрит сквозь прутья. Иван догадался встать и сделать пару шагов вперёд, чтобы разглядеть незнакомца и сказать: — Заказы не берём, закрыта лавочка. — Ты отказываться не торопись, Иван Захарьич. — Человек в капюшоне сделал шаг назад от ворот, чтобы оставаться в тени, что падала от дома и дерева через дорогу. — Дела худо у вас пойдут. Я дельце прибыльное предложу. Говорят, металл у вас дурной хранится. И девать его некуда, инвестиции пропадают. А мне как раз такой и нужен. Сделаешь мне кое-что? Заплачу — не обижу. Ты старика своего разбуди, да обсудим… — Сказано — заказов не берём. — Иван начал кипятиться, но старался держать себя в руках. «Подозрительный тип, — подумал Иван, щуря пересохшие от бессонной ночи глаза и стараясь разглядеть проходимца. — Не наш будет. Откуда имя моё только прознал… Николай-Ваныча поболе людей знает…» — А ты обдумай мои слова, Иван Захарьич. Всё что сберёг, то на свадьбу потратил, то на похороны. А если что ещё случится? — Не дай Бог! — мрачно ответил Иван; незнакомец будто сморщился. — Верно, не дай… Да и если я услышал про металл, того и глядишь — другие прознают. Сарафанное радио деревенское. Чувствовалась правда в его словах — если кто прознает про металл и решит, что от него все беды, прогорит всё ремесло… — На что тебе плохой металл? — Не говоришь «отравленный»? Плохой, будто дешёвый сплав? Али ржавый? — в голосе незнакомца прозвучала усмешка. — Так мне его отдай, и некому будет тебя попрекнуть в стольких смертях… — Пошёл к чёрту! Ненормальный! — Иван махнул рукой и направился прочь от забора. — На рассвете только с ума сошедшие и шатаются по деревне, на свою голову связался!.. — Пойду я, Иван Захарьич, может, к чёрту, а может — от него, — вслед сказал незнакомец и двинулся дальше по дороге, но Иван не слышал его слов. Едва солнце поднялось в небо выше крыш домов и деревьев, так и не заснув в эту ночь, Иван отправился к лесному домику Дарины. Беспокоила его рассветная встреча. Откуда этот человек знал так много про деревню, хотя будто был мимоходом? Да и кто на рассвете да пешком… С полным всходом солнца его и след простыл, будто никого и не было. Деревня просыпалась, горланила петухами, моторами машин и собирающимися на работу людьми. Навстречу вышла Агния, а в глубине кухни что-то кипело и булькало. За домом Дарина наливала в вёдра воду из колодца. Мерный деревенский быт. — Иван Захарьич, кто ходит в гости по утрам? — улыбаясь и подавляя зевок, спросила Агния. — Вы с мёдом или за ним? Теряясь от странности вопросов и отсутствия на них ответов, Иван заметил, что Дарина тащит два ведра воды и, оставив Агнию, подхватил её вёдра. — Спасибо, — растерянно проговорила Дарина и пошла следом. — Что тебя привело к нам? — В памяти всплывал день, когда впервые она увидела, как стало плохо Арине — тоже был предутренний час, и Иван прибежал за ней сам не свой. Сейчас он выглядел достаточно спокойным, но он никогда не был человеком, который просто так ищет компании. Он ждал момента высказаться, поговорить о том, что его гложет. — У нас и завтрак поспел — только кашу выключила! — сказала Агния, оборачиваясь от плиты, когда Иван по указке Дарины ставил вёдра на лавку в коридоре. — Отведаешь, Иван Захарьич? Тот отказался, покачав головой. Он не ел давно, но кусок в горло не лез, и притеснять и без того бедно живущих было неловко. — Ну, чайку хоть? — Чайку давайте… Есть у вас какой от бессонницы? Всю ночь не спал, в полудрёме чего только не привидится… — Он опустился на стул в комнате, пока Агния накладывала себе и Дарине кашу. Дарина пошла выбирать травы для чая, стоя спиной к столу и готовясь слушать. Агния выведет Ивана на разговор, зачем пришёл. — И чего ж тебе привиделось в полудрёме? — тщательно выскребая из кастрюли остатки каши, спросила Агния. Когда внимание не было сосредоточено на нём, думалось и говорилось легче. Иван пересказал подробно слова своего несостоявшегося утреннего заказчика и тяжело вздохнул. — Ну и правильно, что к чёрту послал! Кто ж несметные богатства предлагает заработать ни на чём? Иван покачал головой, соглашаясь и сетуя на ситуацию. — Ты гляди, кабы к Николай-Ванычу твой дружок не наведался. А то это… — Да, Николай-Ваныч-то считает убытки наши, да не говорит мне. Да ему проще — жена в огороде работает, поесть будет что. — Пригляди за ним. Мало ли мошенников развелось в последнее время! На телефон звонить перестали со своими кредитами — вон, по дворам пошли! Ишь! — возмущалась Агния, пока Дарина наливала чай. — Нужно заботиться о своей безопасности — и кибер, и финансовой! Недаром финансовую грамотность изучать всем велено! — Подумал бы, что вор, да зачем на разговор со мной пошёл? И знает столько. — Да уж, ну и дела! Агния не вытерпела и начала есть свою кашу, которая уже порядком остыла. Подсыпала туда сахарку. — А может, и привиделось? Я уж ни в чём не уверен. Как туман с утра рассеялся, так будто и не было никого. Кто это? Духи, нечисть? — Духи-духи… Не, вряд ли, — жуя отвечала Агния. — А ты пей чай, Иван, поспать надо хорошенько. Тот согласно закивал и отвлёкся на чашку, пытаясь выловить оттуда ложкой попавшие листки и стебли. Агния поймала взгляд Дарины и медленно моргнула, что бы значило — объяснит позже. А может, и сейчас. Когда с кашей было покончено, Агния всё же решила рассказать. — Иван-кузнец, ты знаешь самую древнюю сказку? Так считается, по крайней мере. Иван помотал головой. — А сказка то о кузнеце и дьяволе. — Агния наблюдала за тем, как меняется выражение лица Ивана, когда он начинает понимать соотношения лишь названия к ситуации. — Во многих поверьях кузнец будто бы со злобой связан, а ад изображается как кузница. Иван совсем растерялся, Агния заметила это и усмехнулась. — Ну, это старые поверья, и нам ни к чему. А смысл сказки в следующем — кузнец заключал сделку с дьяволом, чтобы получить способность добывать огонь и средства для выплавки любого металла. Агния снова поймала взгляд Ивана, который замер в ожидании продолжения, и Дарина притихла. Агния наслаждалась своей ролью рассказчика, говорила с выражением. — А потом кузнец обхитрил дьявола, заковав самого в оковы, которые больше никто не мог бы разбить. А ещё вариант, хорватский — что у кузнеца в бочонке сидела сама Смерть. И ни один чёрт, что ходил за ней, не мог её вызволить — всех обхитрил кузнец. А потом в рай попал, обхитрив и апостола. Обхитришь всех, Иван Захарьич? Тот заворожённо покачал головой, а потом снова вздохнул. — Да куда мне! — Вот и нечего в авантюры лезть. Не повторить судьбу сказочного коллеги. Иван усмехнулся. Чай подействовал, и ему стало легче. Начало клонить в сон. — Пойду-ка. Не то засну у вас тут на стуле, что вы делать со мной будете. Агния и Дарина проводили Ивана до крыльца.