лес за деревней Вороновкой, перед рассветом
Весь мир посерел. Казалось, что не существует иных цветов, кроме тех, которыми окутывал поле и лес туман. Ночь — со стороны поля — и день — в виде пылающего среди леса мёртвого дерева — слились воедино, создавая едва различимые свет и тень среди серого полусумрака. Владимир шёл вперёд, сопровождаемый волками. Те, как верные псы, крутились вокруг него, клацали зубами и поглядывали вперёд, ожидая команды напасть. Что может олень против полдюжины волков? Только бежать, заметать следы, пока не иссякнут силы или пока не запутается в собственных путях и не направится сам в пасть врагу. А что может она? Могущественный шаман, который сам отправился на встречу со своим страхом. — Взять, — негромкий голос затонул в сменившем его гуле от волчьих лап, сминающих травы и мелкий кустарник.***
деревня Язвицы, перед рассветом
Что-то тяжёлое опустилось на грудь, прерывая сон. Руфь спала на своей кровати, едва брезжил рассвет, и за окном было серым-серо. Она попробовала пошевелиться, но тяжесть не пропадала. Нехотя приоткрыла глаза, слипшиеся ото сна и начавшие болеть от яркого белёсого света из-за незашторенного окна. Поверх одеяла стоял белый кот, глядя прямо ей в глаза. Ник? Руфь решила, что это остатки сна, и приготовилась вновь провалиться в дремоту, но почувствовала острые зубы у себя на пальце, затем что-то начало дёргать за волосы. Она открыла глаза и приподнялась на локтях, теперь совершенно чётко разглядев Ника. Тот вертелся, старался стянуть тяжёлое одеяло. Заметив, что она проснулась, прекратил это занятие и ушами и мордой стал показывать на выход. — Что случилось? — лениво пробормотала Руфь, не хотелось вылезать из тёплой постели; беспокойство опаздывало. Ник закатил глаза и, перепрыгнув на стоящий рядом диван, подцепил сложенную на нём одежду и потащил к Руфи. Та в растерянности взяла футболку и слезла с кровати. Ник спрыгнул на пол и выскользнул за отчего-то приоткрытую дверь. Руфь постаралась побыстрее привести себя в порядок, на всякий случай заправила кровать, сунула в карман телефон и как можно тише, чтобы никого не разбудить, стала красться к двери. — Ты чего? — из тёмного угла, где спали родители, послышался сонный голос мамы. Руфь чуть не подпрыгнула от неожиданности. — Всё нормально. Я… в туалет. — Угу, — пробормотала мама и устроилась поудобнее, вновь погрузилась в сон. Ник в форме кота крутился возле двери, ожидая, пока Руфь её откроет. — Куда ты меня зовёшь? Как ты в дом попал вообще? — шёпотом говорила Руфь, открывая задвижку. Ник первым выскочил на крыльцо и обратился в человека. — Через чердак. А нам… — он недоговорил и обернулся. В тени яблони стояла Валентина. — Добрый вечер, — сказала та, сделав шаг из тени. Отсветами бледнеющего неба сверкнули её серьги — с полумесяцем и солнечным диском. Она была в чёрной блузке с широкими рукавами и брюках. Снова выглядела, будто только вышла из офиса. Только на руках — перчатки с разными символами и узорами. Добрый? Вечер?.. Руфь поняла, что даже время не посмотрела. По ощущениям было часа три утра. Она открыла рот, чтобы удивиться или поприветствовать, как краем глаза заметила её огромного змея, который свернулся в кольца на тесном пяточке двора между домом и разными клумбами, где папа обычно ставил машину. «Надеюсь, он не помял машину… Иначе я не объясню, что с ней случилось, с учётом того, что я даже её завести не смогу», — подумала Руфь, хлопая глазами. — Нам стоит отправиться, чтобы подстраховать своих… коллег… из-за леса, — негромко проговорила Валентина и направилась к своему фамильяру. Заметив, что Руфь не понимает, что происходит, Ник подошёл ближе и сунул ей почти в лицо свой телефон с маленьким экранчиком. На нём виднелся список входящих вызовов, и первой строкой: 3:33 Ния 30 сек. Ния? Агния, что ли? Руфь не сразу поняла, но потом до неё дошло — если Ник с Агнией прежде общались… Стоп. Агния звонила? Нику? В три часа ночи? Они сейчас отправятся к ней и Дарине? Что случилось? Руфь полезла в карман за своим телефоном. Если что-то случилось, почему Агния ей не позвонила или не написала? Разблокировав экран, Руфь заметила три пропущенных от Агнии примерно в то же время. «Ой…» — Но долго думать Руфи не дали. Змей, на котором верхом сидела Валентина, подполз ближе. Та протянула руку. Руфь не успела за неё схватиться, как её приподняло, и она плашмя плюхнулась на спину полоза позади Валентины. Ещё чуть сзади сидел Ник. — С ветерком! — улыбнулась Валентина и, вновь взмахнув рукой, направила змея в сторону поля. «Он же раздавит весь сад!» — ужаснулась Руфь, но обнаружила, что змей приподнялся над землёй и деревьями, не примяв ни травинки. Руфь осторожно обернулась и обнаружила, что и машина цела и невредима. Уже издали Руфь заметила огонь из-за леса. Пожар? Полыхало в определённом месте, пожар не собирался разноситься по лесу, но стало неспокойно. Сухая погода, трава вспыхнет в один миг, так и до Язвиц быстро дойдёт огонь. Лес и поле рядом окутывал плотный туман. Среди него мелькали какие-то тени. Когда они долетели ближе, Руфь сверху увидела, что горит только одно дерево. А рядом — шаманский костёр, Дарина в своём наряде с побрякушками, в тени других деревьев сидит Агния на страже. В её руках — горный хрусталь, через который как через призму проходит свет от огня и отражается на лунном камне. Как через проектор. Змей Валентины выгнулся, стряхивая пассажиров, и Руфь на удивление удачно приземлилась на ноги и удержала равновесие. Рядом с ней встал и Ник. А Валентина со своим фамильяром вновь взмыли в небо и отправились куда-то в поля. — Вы вовремя. Скоро их будет больше, — сказала Агния и подняла голову; её рука дрогнула, и проецируемое камнями изображение пропало. — Кого?.. Руфь ощущала себя не очень. Ещё чувствовалась мягкость кровати, на которой она спала десять минут назад, и даже полёт с ветерком не помог ей взбодриться. Агния вновь настроила своё оборудование, и Руфь смогла увидеть. Дарина в облике духа-сущности оленя бежала, петляя меж деревьев. А вокруг неё кольцо смыкали волки. К горлу подступила бы паника, дыхание закончилось уже через пару прыжков, будь она не сущностью; глаза с горизонтальными зрачками охватывали пространство почти на полный круг, и везде были волки. Их глаза были красными и слабо светились в полумраке, ярче только были клыки. Волкам не составляло никаких усилий гнать её по лесу. И это не простые животные. Даже не фамильяры. Вернее, не все из них. Сквозь их шкуру просвечивались кусты и деревья. Духи? До ловушки, созданной Агнией, оставалось всего ничего. Только сработает ли? В неё помещать что-то физическое, что само по себе источает энергию, а не является её остатком. Волки бежали далеко впереди. Меж деревьев то слева, то справа пылало мёртвое дерево, как маяк, призывая к себе. Ноги невольно несли туда. Там возле дома Агния. Тело. Нужно вернуться в своё тело. Направившись к дому, она сама приведёт их к Агнии и своей погибели. Продолжив петлять по лесу, в конце концов загонит себя в тупик. — Что стоим, кого ждём? — недовольно спросила Агния и разрушила свою конструкцию по наблюдению за Дариной. Руфь вздрогнула от неожиданности голоса и тряхнула головой. Зрение сфокусировалась на дальних темнеющих сквозь туман деревьях, и она увидела очертания зверей. Глаза у них были красные и без зрачков. Они таились в полумраке, скалились, шаг за шагом подступая к ним вокруг, но не подходили близко. Боялись огня или… не могли переступить какую-то черту? Всё казалось каким-то нереальным. Будто сон или картинка, которая просто существует и никак не касается реальности. Руфь в нерешительности покосилась на Ника, который стоял сбоку. — Сюда они не пройдут, — ответом на немой вопрос прозвучал металлический голос Агнии. — Вокруг дома я сделала руническую защиту. Но надо помочь Дарине, вернуть её сюда, и ликвидировать, наконец, этого недо-колдуна-шамана. Агния резко поднялась со скамейки и исподлобья оглядела Ника и Агнию; в её глазах сверкало что-то, похожее на ненависть. Что-то вроде ненависти… ревность! Руфь угадала в её взгляде ревность. Сопровождаемую злостью, резкостью. Прикрытую решительностью и яростью по отношению к тому, кто составляет угрозу Дарине. — Есть идеи? Волки… волки… Недавно что-то было про волков… Руфь нахмурилась, напрягая память, а потом её осенило: — Дэкиэна! Ты рассказывал, что Илина писала про Дэкиэну, которая стала вырколаком. Оборотнем. Эти, мне кажется, похожи… — Руфь повернулась к Нику, ожидая поддержки в том, что она говорит, что она правильно вспомнила. — Что ещё было написано в той книге, как противостоять таким волкам? Краем глаза она подметила озадаченный взгляд Агнии, но продолжила: — Нужно шуметь, чтобы напугать, обрезать нити, ранить. Что ещё? — Грозу. Нужно вызвать грозу, — негромко добавил Ник. Он выглядел очень скованным и можно было заметить, что его напрягает общество Агнии вкупе с такой неспокойной обстановкой вокруг. — Грозу? Гром! Шум. Точно. Руфь поглядела на небо. Оно было совершенно чистое. Сквозь туман проглядывали звёзды. Опустила голову, и взгляд упал на бубен. Его звуки порой похожи на раскаты грома — пригодится. Интересно, она может его взять? Дарина и Агния не будут против? Пока она размышляла, Агния подскочила к ней и как раз сунула в руки бубен — поменьше, чем тот, что лежал возле тела Дарины. — Не стой, — бросила Агния и тут же пошла в дом. — Если уж решили что-то делать, делайте, — сказала она, уже вернувшись; в её руках были ножницы и кухонный нож. Руфь взялась поудобнее и сделала первый удар в бубен. Слишком тихо, непривычно. Не так Дарина это делает, надо сильнее, увереннее. Как гремит гром? Как его раскаты оглушают всё, что находится под небом? Как гром смешивается с треском рушащегося дерева, в которое ударила молния? Она закрыла глаза и ударила ещё раз. Громче. Сильнее. Прикрыла глаза и почувствовала, как сгущается воздух. Как становится душно, как бывает перед грозой. Как темнеет вокруг, и лишь горячее свечой дерево освещает лес как искусственное солнце. Нужно будет его потушить — единое колебание ветра, и огонь перекинется на соседние деревья, на сухую траву. Ещё удар, и глухой рокот разлетается по лесу. Где-то вдалеке ему вторил первый раскат. — Нам нужно выйти туда. За пределы. Отвлечь их, — сказала Агния, передавая Нику принесённые ножницы и нож. Себе взяла тот, которым вырезала руны на деревьях. Острый, удобный. И отчего-то плотно ассоциировался с Йоганнесом, который, подкараулив её одну, расцарапал ей все руки очень похожим по остроте ножом. Взять именно его сейчас — дело принципа. — Скажешь, кого бить надо, а у кого какие нити перерезать. Разные все. Может, и простые волки там затесались. У нас в лесу водятся. — Агния подкинула нож, чтобы перевернулся в воздухе, и поймала за ручку. — Живых — бить. А мёртвые… — Ник не договорил. В этот момент Руфь вновь ударила в бубен особенно сильно, и раскаты грома послышались ещё ближе. Гул заполнял всё воздушное пространство. Казалось — ещё немного, и задрожит земля. Да, как раз нужно ещё усилить, чтобы на и задрожала. Потому что призрачные волки затормозили, подёрнулись рябью, будто помехи в телевизоре, и побледнели. Ещё нужен шум. Ещё. — Двигаемся прямо, выходим на край леса. Дальше по этому краю — на север, в сторону, где вырубают, — скомандовала Агния и первая двинулась за черту защиты; она заметила, как Ник оглянулся на Руфь, прежде чем двинуться следом. — Там безопасно, она справится. — Много усилий ей пришлось сделать, чтобы голос звучал спокойно-равнодушно, даже подбадривающе-успокаивающе, и Ник это почувствовал. Они сделали пару шагов в лес. Волки не торопились нападать. Было ясно, что у них другая цель. Они скалились, делали выпады, клацали зубами, но не лезли. — Кто управляет ими? — осторожно спросил Ник, двигаясь позади неё, страхуя сзади. От каждой клыкастой, пусть и призрачной пасти, было не по себе. — Владимир. Даринин братец. Он это всё затеял. — Агния затормозила, оглядываясь. Искала взглядом Дарину, но не видела. Далеко. — Нужен огонь. Указать путь Дарине. Мы расчистим ей дорогу. Агния обернулась и подняла какую-то палку. Сломанную ветку сосны со смолой. Пара шагов — и она подожгла её от мёртвого дерева. Палка запылала как факел. Огонь хорошо действовал против живых зверей — волки отступали, стоило взмахнуть у них перед мордой горящей веткой. Новый раскат грома оглушил, раздавшись прямо над головой. Казалось, что вот-вот разверзнется земля под ногами, и всё провалится в пропасть, а там и до ада не далеко. — Мы не сказали ей, что дождя не надо. Достаточно просто гром, — сказала Агния, едва хоть немного стихло после удара. — А то дерево потухнет, Дарина не увидит, куда бежать. Дождь так и не собирался. Только громовые раскаты всё чаще и чаще раздавались в небе в разных его концах. Оно то и дело вспыхивало зарницами, сверкали молнии, на миг освещая полумрак неизвестного времени суток, рассеивали блёклый туман. Призрачные волки бледнели с каждым раскатом грома, с каждой молнией. Их было несметное количество. Кажется, они заполонили весь лес. Таились под каждым деревом, каждым кустом, как снежные сугробы. Не давали и шагу ступить. Будто лишь из них состоял весь туман. Переговаривались шёпотом. — Где она? — спросил Ник. — Должна быть там. Надеюсь, не убежала слишком далеко. Они ступили на край поля. Там не было волков, и дышалось легче. — Владимир стоял на краю поля вон там, где началась вырубка. Дарина должна была отправиться к нему. Куда побежала — теперь уже не знаю. Они двинулись по краю леса, поглядывая в обе стороны: с одной стороны волки, а с другой — кто знает, что ещё. Вдалеке показалась блестящая чёрная машина. — Это его, — пояснила Агния. — Не сидит же он в машине? — А лучше бы сидел. — Не сидит. Там кто-то… — Они прошли ещё немного, и Ник увидел расхаживающую по краю поля Младу. А рядом с ней летала до боли знакомая птица с до боли знакомым свистом. — Не кто-то, а сам знаешь кто, — прошипела Агния. — Они за одно, видимо. Интересно, какой им в этом прок. — И какая опасность нам. — Мне — никакой. Волки не нападают, а для остального есть ты. — Ясно. — Тс-с! Из-за деревьев послышались голоса. Не было видно фигуры того, кто говорил с Младой, но стало ясно, что это Владимир. — Устрою тут ещё охотничью базу. Идеально, представь только! Жёнушки попы греют в спа в санатории, а их мужья в это время идут за свежей добычей! — говорил Владимир, шаркая по шуршащей траве от скуки. — А, Младёшенька? Только он не знал — или забыл — что Млада погибла по вине охотника: пуля попала в её фамильяра-лебедя, и она, бросившись его спасать, сама утонула в реке Ухвале полторы сотни лет назад. Млада вспыхнула ярче — будто это была вспышка гнева — но ничего не ответила. — Кажется, дощщь собирается, — чтобы разрядить обстановку, проговорил Владимир после очередного раската грома и поднял голову к небу, но на Младу это впечатления не произвело. Она поглядела на небо и стала выглядеть очень беспокойной, её сияние чуть замерцало в полумраке. — Толку от тебя, как от козла молока, Володя. Горазд на красивые слова и пышные речи, а глянешь внутрь — пустышка. — Это с чего ещё, неосязаемая? — Такой ерундой страдаешь, если так поглядеть, ей богу. Аграфена всё делает за тебя. И чего вот ты тут стоишь? Какой с тебя прок? И почему я согласилась тебе помогать? С чем? — Потому что я сильный колдун. — Болтун ты, а не колдун. В общем, не знаю, что в тебе нашла Аграфена, но я пошла. Страхую тебя только из уважения к Аграфене и собственного любопытства. И то отсюда ничего не видно. Вот-вот ты нарвёшься на проблемы покрупнее, — Млада сделала паузу, — а я им переходить дорогу не хочу. Кто знает, может, они что получше предложат. «Аграфена?» — одновременно подумали Агния и Ник, вспоминая книгу про руны, которую Ник взял в библиотеке и которую потом позаимствовала Агния. Они переглянулись, взглядом делясь впечатлениями и о только услышанном и о том, что в деле всплыла та самая Аграфена. — Разберёмся с этим всем, и верну тебе книгу, не беспокойся. Там срок ещё есть, — шёпотом проговорила Агния, и Ник хотел ей треснуть за то, что вот-вот могла бы выдать их. Совсем неподалёку «проплыла» Млада, не касаясь ногами земли и не сминая под собой полевых трав. Направилась в сторону реки. Владимир пошёл куда-то в сторону от них, бормоча что-то себе под нос или разговаривая с кружащим над его головой Йоганнесом. — Странно, что он нас не заметил, — сказала Агния, не отводя взгляд от птицы. — А ему какая польза?.. Но ему так язык не развяжешь, как этим двум болтунам. — Тихо! — не выдержал Ник. — Сама не лучше болтаешь. Агния обернулась, поглядела на него и фыркнула, взглядом выражая, мол, ничего страшного. Они прошли ещё немного вперёд. — Примерно тут, чуть в глубине, ловушка. Туда надо заманить этого недо-колдуна. Там был убит отец Дарины. — Тоже убить хочешь? Агния обернулась, поглядела на Ника, подумала и хмыкнула в усмешке. — А ты убьёшь для меня? В ответ Ник лишь покачал головой. — Так, не отвлекаемся. Вот она! — Агния указала на мелькнувшего за деревьями оленя. — Боится в поле выходить. Надо показать, что тут безопасно! Агния первая бросилась бежать, выхватив из руки Ника факел. Ему оставалось лишь поспевать за ней, озираясь по сторонам, чтобы не было волков и чтобы не изодрать лицо какими-нибудь ветками. Она резко остановилась, потеряв Дарину из виду, и нащупала в кармане нож. Перед ними стеной стояли, скаля пасти волки, живые и мёртвые. Окружали и сзади. Нападать не торопились, только шаг за шагом смыкали круг. — Что там за тема с волками? Ты мне не рассказывал. Кто такая Дэкиэна? Волки-оборотни? Серьёзно? — негромко говорила Агния; её голос то и дело срывался — то ли от недавнего бега, то ли от страха. — Приколи́чи это. Потом расскажу. — Так себе прико́лы пошли… Ещё один раскат грома прямо над головами. Некоторые призрачные волки померкли, окружение поредело, но остались живые — те, что были фамильярами и что ни на есть живыми. — Сильный. Подчинить себе волчье племя — велика задача, — проговорил Ник, оглядываясь и вычисляя, кто материален, а кто нет, прикидывая план отхода и шаг за шагом сдвигаясь вместе с Агнией в сторону защищённого рунами периметра. — Слишком много душ в его подчинении. Ещё этот… чёртова птица. Что он здесь забыл? — Так это, видимо, не он делает. А Аграфена. Хватит ворчать, как старый дед! — фыркнула Агния. Ник пропустил комментарий мимо ушей, стараясь не упустить ни одно движение вокруг себя. Всего волков было шесть. Вокруг них четверо. Значит, двое где-то ещё гонят Дарину. Ножом орудовать не хотелось до последнего — живые существа, ни в чём не повинные люди, исполняющие приказы. Клыкастые челюсти клацнули прямо возле бока. Рука Ника дрогнула в невольном рефлексе защиты, и он мазнул лезвием по волчьей морде. «Нужно только ранить, не убивать», — напоминал себе Ник, глядя на то, как отшатнулся волк, запутался лапами в кустах, упал и обратился в человека, у которого так же, как и волчья морда, было окровавлено лицо. Человек схватился за кровоточащую щёку; кровь, видимо, попала в глаза, или боль была настолько сильна, что затрудняла движения, потому он, не глядя ни на кого больше, поднялся с земли и начал отступать. «Это было легко… И правда, они обращаются даже после лёгкой раны», — подумал Ник, но это «легко» было слишком подозрительно. Другие волки, заметив потерю своего товарища, бросились в наступление. Ник перехватил у Агнии факел и им стал тыкать в морду оборотням. Запахло подпалённой шерстью; лес наполнил скулёж, заглушаемый раскатами грома. Агнии удалось царапнуть бок ещё одного волка, который также отполз в кусты и обратился в какого-то паренька. Ник опалил огнём двух оставшихся, и те понеслись уносить ноги туда, откуда пришли. Видать, к хозяину. — Зоозащитники из нас так себе, — переводя дух, сказала Агния и опёрлась на плечо Ника. — Как и борцы за экологию, — отозвался он, поджав губы. — Ладно бы завод строили, а тут… Агния недовольно ткнула его в бок. — Пойдём. Нам Дарину искать. В это время Дарина неслась далеко по лесу, так и не рискнув вести волков к дому. Их ряды заметно поредели, но двое не отставали ни на шаг. Силы начали иссякать. Даже казалось невероятным то, как долго она продержалась в виде сущности. Главное, чтобы всё не оборвалось… Раскаты грома заставляли вздрагивать, придавали сил. Кто-то вызвал грозу?.. Отец умел призывать грозу. Раскаты похожи на звуки бубна. И это придавало сил. Дарина заметила огонь далеко от пылающего дерева. Он подсвечивал сквозь туман Агнию и Ника, бросилась к ним. От них расходились или расползались четверо раненых бывших оборотней. В душе и в мыслях витала призрачная надежда на то, что они сумеют перехватить и этих двух, смогут ранить на ходу. А тут и дом недалеко. Но так опрометчиво надеяться на других и подвергать их опасности… Агния вновь видела мерцающий меж деревьев силуэт. — Готовься! За ней двое! — тут же начала командовать и встала в более удобную позу. — Иди туда, к защищённой границе с огнём — она побежит туда, а я… Не было времени возражать и спорить. Ник в два шага оказался у одного из помеченных рунами деревьев и поднял на удивление ещё горящую палку, показывая, что бежать сюда. Олень пронёсся мимо них, оставляя за собой шлейф прохладного воздуха. Агния ударила ножом по одному из волков, Ник ударил горящей палкой второго. Раздался дикий вой. Не дожидаясь, чтобы посмотреть, в кого обратятся эти волки, Ник схватил за руку Агнию, и они метнулись на защищённую территорию. Там Руфь в растерянности сидела возле Дарины, то предлагая воду, то помогая снять маску и тяжёлый костюм. — Есть ещё кое-что… — сказал Ник, и Агния проследила за его взглядом. На нижней ветке дерева напротив сидела пятнистая серенькая птица с маленькой головой и тёмными глазками навыкате. Птица издала характерный свист. «Йоганнес! Только его сейчас не хватало», — Агния поёжилась, оглядываясь вокруг. Он сюда может пробраться. Смекнул наверняка, что руны расставлены, ещё и по «рецепту» той самой Аграфены. От него защита не сработает. Да и от последних встреч с Йоганнесом по коже пробегал холодок, и заныли сделанные им порезы на руках. Пока она размышляла, Йоганнес соскочил с ветки и своими птичьими лапами вцепился в волосы Агнии. Вскрикнув, она пригнулась, закрывая голову руками, и птичьи когти уже царапнули её браслеты. Ник махнул рукой, отгоняя птицу, смог ударить по ней. Йоганнес отлетел в сторону и обратился человеком. Широко открытые глаза разного цвета и зловещая улыбка — скорее оскал — напоминали о том, что этот человек не будет долго размышлять о том, как причинить вред. И что сейчас легко от него не отделаться. «Вот об этой опасности я говорила, Ник», — сглотнув, мысленно обратилась к нему Агния, прячась за его спину. Страх перед Йоганнесом был иррациональным, сформировавшимся где-то на подкорке. Сердце заухало так громко, отчего казалось, что оно заглушит громовые раскаты. «Нельзя показывать страх», — твердила себе Агния, но от каждой фразы руки начинали дрожать ещё сильнее. Она сжала обеими руками рукоятку ножа, чтобы не дать себе прижаться к Нику, тем самым сковав его движения, если он полезет в драку её защищать. Где-то в интернете она прочитала, что чтобы избавиться от дрожи в руках или от сильного сердцебиения, нужно наоборот, усилить это — намеренно трясти руками, разгонять сердечный ритм. Сейчас воспоминание об этом вызвало нервный смешок. Это для того, чтобы враг увидел, что и без него она бьётся в конвульсиях, и добивать её нет нужды? Пока Агния отвлекала себя мыслями, Йоганнес сделал первый выпад. Ник среагировал мгновенно. Годы в детдоме научили его как-никак драться. И многие его выговоры, насчитанные Агнией, были как раз за такого рода противостояния. Ник воспользовался преимуществом скорости — и неожиданности для Йоганнеса относительно своих навыков — и, ухватив его за ключицы, впечатал в дерево. Необходимости в дальнейших действиях не было. Йоганнес не сопротивлялся. Его полу-сумасшедшая улыбка и разного цвета глаза действовали куда сильнее физической силы, вызывая желанием отпрянуть и поскорее скрыться с дороги. Ник давно не видел эти глаза, тем более так близко. И теперь — спустя шесть лет после последней встречи — был готов смотреть своему страху в глаза, пусть разноцветные. Агния предпочла бы куда-нибудь исчезнуть в данный момент, но разум твердил, что не выйдет, и лучше выйти из оцепенения и чем-нибудь помочь. Правда, идея, как помочь — была лишь помощью себе. А именно — удовлетворением жажды мести. Видя, что Ник удерживает Йоганнеса прижатым к дереву, а тот не особо-то и сопротивляется, Агния на подгибающихся ногах двинулась ближе, сжимая в руках нож. Напугал её Йоганнес ножом, а потом и отметины на руках оставил. Она сделает то же.***
Бедственный вой услышал Владимир на краю леса и резко встал с поваленного дерева. Он заметил, что вокруг ни одного призрачного волка, а живые как раз-таки истошно воют. Ещё больше беспокойства добавил медленно выходящий из леса мужик, который и был одним из волков. Разорванной футболкой он зажимал рану на лице. Проходя мимо, в сердцах плюнул под ноги Владимиру: — Тьфу на тебя, хозяин! Чтоб ещё раз связался… Владимир похлопал глазами и достал телефон, стал выискивать в списке контактов Аграфену. Гудки то и дело прерывались, скрипели. Их заглушали раскаты грома. Наконец, вызов приняли. — Алло! Матушка Аграфена, что случилось?! Почему призраки исчезли? А эти обратились?! Алло! Ничего не слышно! Помехи! Но ответа в телефоне слышно не было, лишь какой-то скрип. Вскоре вызов сбросился, а верхняя панель телефона показала «нет сети». — Чёрт побери! — выругался Владимир и твёрдыми шагами направился через хорошо знакомый по юности лес, прямо к тому дому, где теперь жила сестра, куда его отец с собой не пускал. Он повертел головой в поисках птицы-Йоганнеса, но не обнаружил и его. — Бесполезный мальчишка! Слишком падкий до личной мести и денег! — пока шёл, ругался себе под нос. — Не про себя ли ты говоришь, братец? — как всегда тихий голос Дарины прозвучал в унисон с беспокойным шелестом ветвей перед собирающейся грозой. Она стояла у дерева с руной «ингуз». Взгляд невольно скользил от дерева к дереву, где были вычерчены остальные знаки «ловушки». Отыскала все. Ловко Агния придумала. Ей даже в голову такое бы не пришло. Дарина остановилась глазами на Владимире, который встал на шаг в стороне от незримой линии, связывавшей два дерева. — Сестрица! — Он расплылся в улыбке и распростёр руки для объятий. — Сколько лет, сколько зим! Нужен лишь ещё шаг, но он его не сделал. Заметил бегающий взгляд Дарины и вырезанные на деревьях знаки. Ловушка раскрыта. Дарина поняла свою ошибку. Она не ожидала, что брат так перехватит её взгляд. Внимателен. Опасен. Непредсказуем. Пока что всё в его пользу. Как заманить его? Силой не возьмёшь. Тем более вся подмога позади, в защитной зоне. Никто не заметно не пройдёт за его спину, насильно не втянет в круг. — Что ты забыл в моих землях? — Дарине ничего не оставалось, как говорить. Возможно, решение придёт само собой. — Это и мои земли тоже. Я отсюда родом, как и ты. — Поэтому ты пришёл губить их. Эта стройка — твоих рук дело. — Да, сестра, и не только. Спустя столько лет я возвращаюсь в родные края, добившись успеха и кучи денег. Хочу показать сестре, что я ничуть не хуже, что я тоже разбираюсь кое в чём магическом, и зря меня папаша списывал со счетов. — Это воля духов. Ты не можешь и не должен им противостоять. Они выбирают истинных шаманов. — Как удобно всё списывать на духов. Как насчёт чего-то более материального? Да и все шаманы — простые люди, которые что-то да умеют. Вопрос в том, кто научит и чему. Шаман, колдун — какая разница? Со временем эти условности почти стёрлись, не думаешь? Осталось только то, что колдун не человек, и там всякие особенности есть. Магический след, все дела. С шаманами проще. Хм… — Что ещё ты натворил? — Дарина задала вопрос, но ответ пришёл сам собой: отравленный металл — тоже организовал братец. И его воздействие на людей было магическим — они боялись соли. — За что ты губишь невинных людей? — Умирают лишь те, кто должен умереть. Это зависит не от меня. Не совсем. Владимир сдвинул брови и окинул взглядом верхушки деревьев. Не увидел то, что ожидал. Выдохнул. Они двигались вокруг огороженной ловушки. Дарина и сама была предельно осторожна, хотя знала, где Агния расставила руны, чтобы не угодить в свой собственный капкан. Владимир был менее осторожен, но не менее успешен в этом плане. — Что сказали твои подопечные? Не должен ли шаман охранять деревню, свои земли? Хорош могущественный шаман, у которого всё из рук валится. То одно, то другое. И никто не может — и не должен — ему помочь. Чему учил тебя отец да не научил? Дарина молчала. Каждое упоминание отца отзывалось болью в душе. Откуда вообще брату знать, что отца не стало? Об этом не писали в новостях, не долго шептались соседи. Вряд ли до города долетала эта весть и вряд ли кому там была интересна. — Дарёна. Так он тебя называл? И в чём же заключается подарок? Каждое слово об отце, каждое воспоминание отдавалось с болью. Дарина сжала зубы, чтобы слёзы не вздумали выступить на глазах. — Ты так и не смог принять то, что духи выбрали меня, а не тебя? Поэтому ты здесь. Поэтому ты несёшь разрушение. — Твои духи меня не приняли. Поэтому я обзавёлся своими. В момент затишья между громовыми раскатами вновь среди тумана показались призрачные волки. Нельзя было выйти за границу защиты, никак не заставить его сделать ещё хоть шаг вперёд — чтобы он ступил в подготовленную Агнией ловушку. А если и ступит, что с ним станет? В душе неприятно щекотало беспокойство. Поднимался ветер, и громче зашумел лес. — Не пригласишь в гости, не пустишь на порог? Так и хранишь тайну лесного домика, в который меня не пускал отец? Что там такого особенного? Действительно ли есть особенности, кроме его тараканов в голове? — продолжил болтать Владимир, шаг за шагом двигаясь вокруг огороженной рунами местности, для верности опираясь на деревья. Шаг за шагом подходил ближе. Его глаза зловеще поблёскивали, будто он был одним из волков. — Или хотел лишь подчеркнуть то, что ты избранная духами, а я нет? Разжечь сильнее между нами рознь? Дарина выдохнула. Хотела прикрыть глаза, чтобы успокоиться и собраться с мыслями, но боялась упустить из виду брата. — Ты не смеешь сейчас винить его. Он мёртв. — Её голос прозвучал достаточно твёрдо, но вся она дрожала как осиновый лист. Окажись Владимир ещё ближе — непременно бы заметил её состояние и рассмеялся. И он приближался. Под его ногами хрустели сухие листья и ветки. — Я знаю. Слишком хорошо об этом знаю, что тебе лучше не думать. Он сам подтвердил возникшую догадку, и сердце ёкнуло. Дарине очень не хотелось в неё верить и — брат прав — продолжать о ней думать. Но теперь возникшей в голове правде никуда не деться. Он причастен к смерти отца. Эта мысль возникла будто сама собой, едва Дарина увидела брата. Едва поняла его отношение к вещам. И появление во сне отца. И затем наяву — брата. Слишком тесное переплетение этих фактов и внутреннее беспокойство из-за близости к месту смерти отца в совокупности дали такую догадку. То есть, брат появился в этих краях ещё раньше, чем она предполагала… Когда, Руфь говорила, начались переговоры по поводу постройки санатория? Когда они завершились в его пользу? Что-что она видела в первом своём видении на эту тему? Олень её занёс в здание, где сидели люди с бумагами. А деревья были без листьев. Поздняя осень или ранняя весна. Всё сходится, если первое. Отца не стало в декабре. Дарина всё же прикрыла глаза и вновь набрала в грудь воздух, но глядя через ресницы не упускала из виду опаснейшего врага. Сквозь пелену ресниц ей показалось какое-то движение в ловушке. Качнулась ветка или куст. Но стоило открыть глаза шире — сквозь туман она увидела бледный силуэт отца. Его дух, призрак, бестелесное существо, лишь образ которого в подсознании угадывался как образ отца, как сгусток тумана, появилось на месте собственной смерти. Отец стоял спиной, Дарина узнала его проявляющийся силуэт. Она лишь слышала о том, что духи умерших возникают на месте своей смерти и заманивают к себе тех, кто окажется слишком близко. Но не думала о том, что увидит это. И что это будет её отец. Он пробился сквозь миры, собрал из тумана по крупицам свою сущность, чтобы вновь прийти к ней, чтобы защитить. От него веяло холодом; его спина заслоняла от брата и служила будто одеялом, ограждая от того, что представляет угрозу. Володька… Его голос звучал шумом качающегося на ветру леса. Он протянул руку, призывая сына к себе. Тот сделал полшага вперёд, но замер, схватившись за дерево. Покачал головой. — Ого! Что за чудеса! — теперь голос брата звучал сдавленно, отдалённо, будто не принадлежал ему. Неведомая сила — поднятая рука отца — тянула вперёд, за очерченную границу. Поднялся воздушный поток. Дарина сама опёрлась о дерево, хотя её происходящее не касалось. Она наблюдала за всем со стороны, из первых рядов. Небо над головой сверкало молниями, и облака сгустились в ещё более тёмную тучу прямо там, где всё происходило. Воздух стал тяжёлым, с трудом проникал в лёгкие и с трудом его можно было выдохнуть. Дарина приоткрыла рот, чтобы стало легче, и с замиранием сердца смотрела над двумя противоборствующими силами. Владимир упирался пятками ботинок в рыхлую лесную землю, оставаясь на месте, несмотря на засасывающий в западню воздушный водоворот. И некому было ему помочь, некому встать на его сторону — призрачные волки вновь померкли с новым громовым раскатом, живые убежали, зализывая раны, Млада ушла ещё прежде, едва почуяв сложности, помехи в мобильной связи не дали связаться с Аграфеной, а фамильяр — Йоганнес — был занят своими делами. Он остался один — в борьбе против собственной сестры и отца. Против тех, кому так рьяно стремился доказать, что чего-то стоит. Что не хуже. Что способен. А на что он способен? Чему на самом деле научился сам, без помощи других? Тому лишь, чтобы документы сами оказывались в руках, на них стояла нужная дата и подпись? Запомнить тонкости отчётности и не допускать досадных ошибок из-за невнимательности? В нужный момент улыбнуться на переговорах и оплатить ресторанный чек? Нанять подходящих людей и задобрить их, чтобы делали всё за него? А точно ли в этом заключается по истине сильная магия, ради которой он продал свою душу Аграфене? Точно ли это возможно только с помощью магии? Точно ли это стоит столько, чтобы потом — чуть что — по её указке обратиться в такого же слабого волка и бросаться на всякого, кто встанет на чьём-то ещё пути? Сейчас, оказавшись один на один перед иными силами, он выстоит? А должен? Володька… Голосом отца гудел лес, тоже оборачиваясь против в уже неравной борьбе. Тот лес, который был выбран жертвой в попытке доказать собственную состоятельность — тот лес, который через день-два должен быть вырублен. Секундное колебание, единственная заминка сыграли злую шутку. Колени дрогнули, и ноги подогнулись. Он тяжело опёрся о дерево. Старая кора откололась от ствола, и руки соскользнули вниз, лишая опоры. И лес пошёл против своего губителя. Владимир сделал шаг в сторону, распрямляя плечи, собирая все силы в наиболее устойчивую позу. Поднял взгляд на туманный лик отца. Посмотрел на сестру. А точно ли с ними ему тягаться? Силы, питающиеся из природы, против тех, что служат лишь для продвижения бизнеса. С его подачи столкнулись. И в этой схватке он обречен на провал. Только гордость и тоненькая нить надежды на иной исход держали его на ногах. Не долго. Из полумрака леса, рассекая клочья тумана, выбежал волк. Самый настоящий живой волк из плоти и крови. Предоставленный сам себе и не подчиняющийся никому. Тот волк, что нашёл своё место рядом с Дариной, чувствовал её и должен был быть рядом. Волк выбежал из-за кустарника и побежал напрямик, прямо за спиной Владимира. Несколько широких прыжков — и его лапы ударили в спину. Владимир потерял равновесие и упал на колени в очерченную ловушку. Оказался перед отцом, в сердце собирающегося вихря. Потоки воздуха обвили его, продувая насквозь. Очищая от колдовства, заложенного Аграфеной, от злых помыслов, от каких-либо намерений. Вихрь закончился, и силуэт отца растворился в тумане; обратившись вороном, взмыл в небо и рассеялся на фоне туч. Лес утих, и замолчали раскаты грома. Потихоньку стал рассеиваться туман. Дарина легче вдохнула воздух и вновь обрела возможность шевелиться. До этого стояла с замиранием дыхания, наблюдая за безмолвной борьбой. Теперь все силы рассеялись. Ловушка нарушилась — на содранной Владимиром коре была начертана одна из рун — дух отца освободился из дурного места и исчез. Дарина бросилась к брату и села подле на колени. Он беспомощно лежал на сухих уголках, глядя в одну точку, но был жив. Рядом крутился волк. Как преданная собака, он тыкался мордой в плечи Дарины и вилял хвостом. Чуял, что всё позади.***
Огромный змей обвил кольцом поле и кусочек леса, отгородив Вороновку и другие деревни от происходящего. — Никому видеть это не обязательно, — проговорила Валентина, устраиваясь на голове своего фамильяра, которая возвышалась высоко над лесом. — А мы поглядим. С неё раскрывался вид на всё происходящее — и горящее дерево, и дом Дарины, и были видны волки, заполонившие весь лес. Каждый шаг, каждое движение хорошо просматривалось с такой высоты, и туман не мешал. Лишь предавал загадочности и мягкую цветовую гамму предрассветного часа, сменяющегося фиолетовой грозой. Было видно, Руфь вызывает грозу, как Ник и Агния отгоняют волков, создавая безопасный коридор. Факелом привлекают внимание Дарины. И вот, она несётся прочь от волков и возвращается в своё тело. С каждым ударом грома призрачные волки бледнеют до тех пор, пока не исчезают. Живые обращаются вновь людьми и в страхе ползут куда-то прочь, пока не уткнутся в невидимую стену — змеиное кольцо. Рано их выпускать. Сводит старые счёты младшая троица. А Дарина, наконец, стоит лицом к лицу со своим родным врагом. Они ведут беседы, она старается заманить его в ловушку, а тот всё упирается. Впрочем, как и всегда. Давно стоило поговорить, да разговор не приводит ни к чему. Отец приходит на помощь. — Руфь в стороне осталась, не находишь? — присвистывая раздвоенным языком, проговорил змей. Его янтарные глаза с узкими кошачьими зрачкам поднялись кверху, чтобы посмотреть на хозяйку. — Это не её война. Свою отвоевала. Ей ничего не грозит. Откуда ни возьмись, появляется самый настоящий живой, самый добрый и преданный волк. Мирослава. Перерождённая душа Мирославы. Той, что духи избрали в качестве проводника и той, кого вынужденно приняли в свои ряды. И дали шанс жить снова. Волком. Символ одиночества, чужачества от всех тех, кто её окружал при жизни. Иного состояния, иного этапа. Весьма точно для её несчастной судьбы, проведённой в одиночестве среди людей. Один толчок лапами в спину. Владимир оступается и падает за черту. Где сила рун направляет обратно все его силы. Рушится сотворённый заговор Аграфены. Магия искажается, затем рушится и рассеивается. Жаль, фирму прикрыть придётся. Без потусторонней помощи он не справится с управлением этой бандурой. Вряд ли Аграфена захочет её к рукам прибрать — ей такое точно не надо, и без того хорошо живётся гаданиями, приворотами, книгами и всем таким прочим. Тоже бизнес, как никак. И клиентов нескончаемый поток. Он лежит без сил на том же месте, где лежал убитый им же отец. Дарина опускается рядом с ним на колени. — Видишь, они и без меня молодцы. Всех победили, — проговорила Валентина, поглаживая морду змея. — Пойдём? Пусть поделятся впечатлениями.