«Я просто знал, глядя в твои глаза, что мы - одно целое, что ты это я.
Когда ты улыбаешься или когда трудно, я всегда буду защищать тебя,
Я пойду против времени, чтобы добраться до тебя»
Story That Won’t End, Stray Kids
Когда я открыла глаза, было темно. Темно, но тепло. Непривычная тяжесть на теле. Знакомый цитрусовый запах, тихое сопение позади меня. Я нащупала чью-то мощную руку на талии. Чанбин… Точно, я же осталась у него на ночь. Мы прижимались друг к другу на односпальной кровати: я — спиной к его груди, а он — обнимая, перекинув через меня руку и даже ногу. Было тесно, немного тяжело и чуть-чуть неудобно, но… приятно. Уютно и спокойно. Кажется, я уснула сразу, как только мы легли и выключили свет, а со мной такое случилось впервые за пару недель. Никаких таблеток не понадобилось, и обошлось даже без кошмаров. Удивительно. Правда, покой и умиротворение длились недолго. Я моргнула несколько раз, пытаясь привыкнуть к темноте, однако шторы были слишком плотными: я не могла понять даже примерное время суток и сколько я так проспала в обнимку с Чанбином. Он сказал, что завел будильник на половину восьмого утра, но проснулась я не от звонка. Сколько сейчас было времени? А если мы проспали будильник, потому что оба слишком устали? Сколько часов до шоукейса? Сколько до репетиции? Сколько времени у меня осталось, чтобы собраться и еще заехать за вещами в общежитие? Приподнявшись на локте, я попыталась осмотреться, чтобы найти какие-нибудь часы. Принялась шарить вокруг в поисках телефона, но безуспешно. Все здесь — незнакомое, другое. Хорошо… Хорошо. Если я проспала, девочки обязательно мне позвонили бы, да? Мы договорились списаться утром на всякий случай, так что они наверняка бы меня разбудили звонком. А если зарядка, которой поделился Чанбин, разболталась и не подсоединилась как следует? Если мой телефон разрядился и сел? А если тогда Нана и Джиа не смогли до меня дозвониться? Во рту пересохло. В висках застучало. Боже. Кое-как я выпуталась из объятий Чанбина и вскочила с кровати. Больно ударилась ногой об угол прикроватной тумбы, всхлипнула. Где мой телефон? Где, черт возьми, мой телефон или хоть какие-нибудь… электронные часы? Где ночник, где выключатель настенного светильника? Ту-дум, ту-дум, ту-дум. Сердце бешено колотилось в груди, вот-вот готовое пробить ребра. Сделав еще шаг в сторону, я наткнулась на плотный занавес. Штора, точно. За ней — окно. Рука дернулась, сжала край тяжелой ткани, но так и застыла. Нет, нельзя. Я не должна выглядывать из окна, это подставит Чанбина. Чанбин. Я открыла рот, чтобы позвать его, но имя застряло где-то глубоко в горле вместе с вязким комом. Грудь снова сдавило так, что дышать стало невозможно. Чанбин! Дрожащими непослушными пальцами я зарылась в спутанные волосы. В глазах полыхнуло разноцветным заревом, а к горлу подступила тошнота. Чанбин, проснись! Пожалуйста! Я… Я потерялась… Я ничего не могу сделать… Я не знаю… Тело сковали холодные склизкие щупальца страха, набросив путы на руки и ноги, сдавив грудь плотным кольцом и затянув тугую петлю на шее. Преодолевая это оцепенение, я сжала волосы, дернула до боли, но эта боль не помогла, не отрезвила. Воздух из комнаты словно выкачали. И что хуже — с каждым безуспешным вздохом к горлу сильнее подступала тошнота. Я прижала ладонь к губам, сдерживая рвотный позыв. Заскулила. Беспомощно. Отчаянно. — М-м-м… Мия? — тихое вопросительное бормотание с кровати. Шорох. — Мия? — уже громче, тревожнее. Я вновь замычала и всхлипнула, пытаясь подавить новую волну тошноты. Скрип кровати. Вспышка. Мягкий свет ночника выхватил Чанбина, который сидел на кровати и взволнованно уставился на меня. — Мия, что случилось?.. Не дожидаясь ответа, Чанбин встал, подошел ко мне. Заглянул в глаза, внимательно прищурился. Оставил меня, но только чтобы метнуться к прикроватной тумбе, открыть дверцу и вытащить оттуда какую-то коробку. Еще через пару мгновений он снова возник передо мной, поднося что-то к моему лицу… Резкий запах аммиака. Я вздрогнула, рефлекторно вдыхая. Меня будто ударило током. Только удар был отрезвляющим, туман в голове сдуло, а в легкие словно провели трубку и пустили сильный напор воздуха. Закашлявшись от омерзительного запаха, я на автомате попыталась отвернуться, но Чанбин удерживал меня за голову: мягко, но твердо — и заставил сделать еще несколько вдохов. — Fuck… f-fuck!.. Только после того как я выплюнула эти слова, Чанбин наконец убрал маленькую вонючую ватку. — Вот так, Мия, — ровным голосом произнес он. — Дыши. Широкая теплая ладонь переместилась с моего затылка на лопатки и принялась успокаивающе поглаживать. Однако стоило мне отдышаться, как в голову вернулась тревожная мысль. Та самая, которая вызвала у меня приступ паники пару минут назад. — Сколько времени?! — испуганно выпалила я. — Сейчас утро? Мы проспали? Чанбин нахмурился и отошел, чтобы потянуться к полке в спинке кровати и проверить свой телефон. — Сейчас почти четыре часа утра. Все в порядке, ты не проспала. Наоборот, у нас есть еще пара часов до будильника. Напряжение разом схлынуло, оставив в теле слабость. Ноги подкосились. — Эй-эй! Чанбин вовремя подхватил меня и усадил на кровать, затем опускаясь рядом. — Тише-тише, успокойся. Все хорошо. Я рассеянно кивнула, пытаясь медленно и размеренно дышать, чтобы успокоить бешеное сердцебиение. — Мой телефон заряжается? — Да. — Ты проверил? — Да. — А пропущенных звонков нет? Чанбин вздохнул и отрицательно качнул головой. — Нет. — А будильник стоит? А если мы проспим, если… — Мия. Чанбин сгреб мое лицо и прижался лбом к моему, заглядывая в глаза. — Все. Будет. Хорошо. Этот твердый, спокойный взгляд… Я зацепилась за него, как за якорь. — Ты проснулась и испугалась, что проспала? — участливо спросил Чанбин. — Угу… — Ох, Мия. Он погладил меня по голове и нежно поцеловал в лоб. — Я… понимаю твои тревожные чувства. Мне тоже страшно. Если честно, страшно перед каждым камбэком. Так, что я обычно уснуть не могу. — Правда? — удивилась я, краем сознания понимая, что Чанбин пытается меня отвлечь разговором от желания кинуться к своему телефону, который то и дело притягивал мой взгляд. — Да, правда. Мы все нервничаем, это нормально. А уж сейчас, во время Кингдома, так вообще… Мне так страшно со времен дебюта не было. Только, если я дам слабину, что будет с младшими? Трудно быть хёном, наверное. Мне все еще сложно было смириться с этой иерархией старших и младших в Корее. Получается, если ты младший, можешь себе позволить слабость, эмоции и волнение, а старшим приходится быть опорой и держать все тревоги в себе? Так ведь… Так ведь и кукухой поехать можно рано или поздно. — Оппа, как же ты тогда справляешься со своим страхом? — Ну… Я знаю, что я не один. Это знание придает сил. Помнится, я однажды говорил тебе: друзья… они для меня — броня. Каждый старается вносить свой вклад в общее дело, а мне спокойнее от осознания, что не я один прохожу через эти трудности, а мы все вместе. У тебя ведь тоже есть своя команда? И правда. У меня есть девочки. С Наной мы и без того дружны, а Джиа… Она хоть и строгая, но, похоже, так проявляла свою заботу. И ведь… даже отпустила меня вчера вместо финальной тренировки. Я испытала сильное желание поговорить с девочками, как только с ними встречусь утром. Ведь наверняка они так же переживали, как и я. Чанбин был прав: нельзя через такое проходить в одиночку. Им, как и мне, наверняка надо выговориться. — А еще у тебя есть я, — вдруг тихо сказал Чанбин. Я улыбнулась. — Ты уснула на новом месте, наверное, поэтому испугалась, когда проснулась. Я рассчитывал тебе помочь и расслабить, чтобы ты не оставалась одна перед шоукейсом. А вышло наоборот: кажется, я все испортил. Чанбин виновато опустил глаза, а я тронула его за плечо. — Эй, оппа, ты тут не при чем! Ты мне очень помог. Я не знаю, что бы я без тебя… Вспомнив вчерашний приступ тревожности, первый, накрывший меня во время общения с Доквоном, я содрогнулась. Дёрнула головой, чтобы стряхнуть неуютное воспоминание, очертила ладонями широкие плечи Чанбина, шею и остановилась на его щеках, заставляя поднять голову и посмотреть мне в глаза. — Моя броня. Его губы тронула мягкая улыбка. Черные глаза посмотрели на меня с такой нежностью, что у меня перехватило дыхание. Чанбин развел руки, а я с готовностью прильнула к его широкой груди, позволяя себя обнять. — Если это так, — тихо сказал Чанбин, шепча мне в макушку, — то я счастлив. Обвив руками талию, я обняла его так крепко, как только могла, насколько хватило сил. — Если честно, я впервые за последние пару недель так быстро уснула, — призналась я. — Я думала, мне будет непривычно засыпать на новом месте, но… С тобой так хорошо и спокойно. Послышался тихий довольный смешок. — Тогда давай поспим еще немного? Чанбин выключил ночник, а затем мягко потянул меня вниз, на кровать. Подвинулся, освобождая место, а я с наслаждением устроила голову у него на груди. — Мия, не волнуйся, мы не проспим. Я все рассчитал, у тебя будет время и проснуться, и принять душ, и поесть. Просто… положись на меня, хорошо? Я прикрыла глаза, чувствуя навалившуюся усталость и сонливость. — Мхм-м… Хорошо.***
Второй раз меня уже разбудил Чанбин. Мягко и тихо позвал, осторожно трогая за плечо. Открыв глаза, я увидела в тусклом свете ночника его лицо напротив: тоже сонное, со следом подушки на щеке. Такой милый. — У нас есть еще пятнадцать минут поваляться, — с готовностью сказал Чанбин, предупреждая мои вопросы про время. — Хорошо, — ответила я сиплым после сна голосом. Пятнадцать минут, чтобы провести их в крепких объятиях Чанбина, — это много или мало? Когда еще мы сможем вот так… просто лежать вместе, в одной кровати, смотреть в глаза друг другу? А если… никогда? Осознание суровой реальности вклинилось в наш уютный купол, образуя трещину. Сейчас лицо Чанбина было так близко… Я протянула руку и нежно погладила его по щеке, а он повернул голову и поцеловал мою ладонь. У нас никогда не будет нормальной жизни, даже если мы оба этого захотим. Даже если я не дебютирую, Чанбин останется айдолом одной из самых успешных групп JYP. Вокруг которого постоянно будут фанатки, репортеры с камерами, сасэны, стафф… Если же у меня получится стать айдолом, то эта непреодолимая стена из людей будет окружать и меня. И как с этим справиться? Как преодолеть? Я ведь… Я люблю его. Это осознание пронзило сердце щемящей болью вперемешку с всеобъемлющей нежностью. Сейчас, лежа с Чанбином в одной кровати, находясь в его надежных руках, вдыхая его родной запах, я осознала это с пронзительной ясностью. Я люблю его. Боже, Мия, как же ты влипла. Я ведь не этого хотела. Держаться подальше от айдолов, дебютировать самой — вот мой план. Был. — Что-то не так? — вдруг спросил Чанбин, с прищуром глядя на мое лицо. — Н-нет, все в порядке… Просто я… Давно так не просыпалась. Это… это такое удовольствие. Я обняла Чанбина крепче и уткнулась лицом в жаркую грудь. Его ладонь легла мне на затылок и принялась с нежностью, едва касаясь, гладить волосы. — Знаешь, я бы хотела просыпаться так каждый день, — не выдержала я. Чанбин задержал дыхание, а потом тяжело вздохнул. — Я бы тоже, Мия, — едва слышно прошептал он. — Я бы тоже. И мы оба знали, что это невозможно. С каждой секундой осознания своих чувств и непреодолимых обстоятельств я стремительно неслась в пропасть, даже не зная, есть ли у нее дно. Боже, Чанбин… Я влюбилась. Очень… очень глубоко. Безнадежно. Я тону в твоих темных глазах, мое сердце колотится, когда я слышу твой мягкий голос. В твоих объятиях я чувствую себя такой защищенной, а когда ты держишь меня за руку, я чувствую, что преодолею любую преграду. Ты нужен мне, Со Чанбин. И своей группе… тоже. А я — своей. И поэтому я не знаю, имею ли право сейчас, накануне своего шоукейса и твоего очередного испытания, озвучить свои чувства. Признаться и затянуть нас обоих в этот опасный омут еще глубже. Я не знаю… Сдавленно вздохнув, я сглотнула ком в горле. Слезы, едва набежав на глаза, тут же впитались в футболку Чанбина, а сам он вздрогнул, видимо, почувствовав. Отстранился, сжал мое лицо в ладонях, заглянул в глаза долгим тяжелым взглядом… Но не стал спрашивать. Будто понял мои мысли. Или… Его самого одолевали точно такие же? Ведь не у меня одной сейчас на глазах были слезы. — Не переживай, Мия, все будет хорошо, — сказал Чанбин после некоторого молчания. И запечатлел свое обещание поцелуем. В его поцелуе снова — твёрдость и власть. Обещание быть рядом, свидетельство нашей крепнущей связи. Не знаю, что я вчера разбудила в нем, но уже второй раз Чанбин, целуя, ставил твердую точку: он — мой, а я — его. И от этого осознания… У меня вырастали крылья. Быть может, благодаря ним я смогу выбраться из этой пропасти? Лишь бы они не сгорели… Чанбин так отчаянно хотел показать, что он — моя броня, но он еще не знал, что я теперь — его броня тоже. Продолжая, углубляя поцелуй, перехватывая инициативу, я провела ногтями по мощной спине, ловя губами его стон. Пусть только кто-то попробует его обидеть. Пусть попробует связаться со мной, я за словом в карман не полезу. Зазвенел будильник. Мы нехотя отстранились друг от друга. — Ты иди в душ первая, можешь воспользоваться любыми моими средствами, а еще погоди, я тебе зубную щетку дам… Чанбин выключил будильник и принялся вставать с кровати, и вдруг я заметила… — О боже… — Я прижала пальцы к губам, меня разом одолели и стыд, и смех. — Боже, оппа, прости… — Что?.. Чанбин обернулся, одарив меня растерянным взглядом. — Оппа, твоя шея… Кажется, я вчера немножко перестаралась. Чанбин завис на пару секунд, осознавая, а потом подскочил к зеркалу и с ужасом уставился на темно-коричневые пятна, которые покрывали его шею. Ужас, правда, сочетался со странноватой улыбочкой и покрасневшими ушами. — Зефирка-а-а! — возмущенно всхлипнул Чанбин, ощупывая укусы. — Что мне теперь с этим делать? — Носить с гордостью? — предложила я, засмеявшись. — Боже, прости, прости! Ну, ты же айдол… У тебя же есть водостойкая тоналка? Чанбин со стоном уронил лицо в ладони, краснея еще сильнее. Может, я и правда перестаралась? — Оппа, прости. Мне правда стыдно. Не знаю, что на меня вчера нашло, мозг совсем отключился. — Нет-нет, все в порядке, — вдруг пробормотал Чанбин, открыл лицо и пристально уставился в зеркало. — Все… нормально. Он вертел головой, оттягивал ворот футболки, разглядывая темные засосы на шее, но вместо ужаса на его лице угадывалось… самодовольство. Ему понравилось, да? — Знаешь, когда ты мне разрешишь снять с тебя одежду, я и не в таких местах могу оставить свои метки, — понизив голос, сказала я. Чанбин обернулся. Смущение промелькнуло в его глазах лишь на пару секунд, уступив место той самой вязкой тяжести. Закусив губу, Чанбин окинул меня с выглядывающих из-под одеяла голых ног до головы, и от этого взгляда у меня внутри все сжалось, а затем вспыхнуло. Длилось это, правда, недолго. Тряхнув головой, Чанбин взъерошил волосы и смущенно застонал. — Д-давай собираться?***
Странно было принимать душ в чужом доме, отвыкла я от такого. И дело было даже не в Чанбине: он ведь делил ванную с Кристофером. Которого я, кстати, до сих пор не встретила. Мы так мило общались в тот раз, когда я зависала с ним и помогала с треком для Кингдома, а потом… Потом он и менеджер застукали нас с Чанбином в его студии. А теперь еще лучше: я провела ночь в его общежитии и сейчас пользуюсь его душем. Мой зад то и дело тревожно сжимался от осознания перспектив, которые меня ожидали при скорой встрече с Кристофером. Словно в подтверждение моих опасений сквозь шум воды в раковине я услышала за дверью строгое: «Вы почему вчера со стола не убрали? А это что? Я же говорил быть осторожнее…» В одном Чанбин был прав, когда затащил меня к себе. Я настолько нервничала и отвлекалась на незнакомую обстановку, что времени подумать о шоукейсе просто не оставалось. Быстро помыться, высушить волосы, умыть лицо и натянуть одежду: на все ушло минут пятнадцать. Чанбин отправил меня на кухню завтракать, а сам пошел в душ следом. Крадучись пробираясь на кухню, я чувствовала себя преступницей. Тем более что все надежды позавтракать с Чанбином без посторонних глаз рухнули: стоило мне выйти в гостиную, как я услышала громкий смех и почувствовала запах еды. Я застыла, уставившись на открытую кухню. Крис, стоя ко мне спиной, рылся в холодильнике, также спиной ко мне сидел кто-то высокий в белом халате. Судя по росту и пучку длинных темных волос — Хёнджин. Хан же… — О, вот она, вот она! — закричал он, вскакивая из-за стола и тыча в меня пальцем. Ну все, мне конец. Хёнджин резко обернулся. Ему, правда, пришлось придержать белую тканевую маску, которая чуть не сползла от резкого движения. Крис же, к моему удивлению, продолжил рыться в холодильнике. — Доброе утро? — неуверенно спросила я и, спохватившись, поклонилась. — Good morning, Mia, — послышался мягкий голос Хёнджина. Судя по интонации, он улыбался. — Садись с нами завтракать. — Good morning? — возмущенно выпалил Хан. — GOOD MORNING?! Да я из-за этих двоих полночи не спал! О боже. О боже, нет. Откуда… Как? Они что, вернулись раньше, чем рассчитывал Чанбин? Они что, все слышали? Хёнджин захихикал, все еще придерживая маску, а Крис вдруг захлопнул холодильник, обернулся с пакетом сока в руке и бросил ехидный взгляд сначала на меня, потом на Хана. — Садись, Мия, садись, — он кивнул на свободное место за столом. Это прозвучало как мягкий приказ. Я покорно опустилась на стул рядом с Хёнджином, оказавшись прямо напротив Джисона. Тот хитро поглядывал на меня, прямо-таки напрашиваясь на какую-нибудь остроту, но я сдерживалась изо всех сил. Паинька. В чужом доме за чужим столом я должна была быть паинькой. — Мия, спасибо за то печенье, — вдруг сказал Хёнджин. — О… Пожалуйста. Я улыбнулась Хёнджину. Со всей этой подготовкой к шоукейсу я почти успела забыть об этом. Если подумать, странно, что Хёнджин был в общежитии, я думала, он уехал домой на время вынужденного хиатуса. Может, он ходит в агентство на танцевальные тренировки? Когда я вчера спрашивала про него Чанбина, тот только сказал: «Не волнуйся, Джинни мы не отдадим. Либо он с нами, либо JYP без нас». — Хёнджин-щи, я надеюсь… надеюсь, мне удалось тебя хоть немного поддержать. Мне было неловко поднимать эту тему. Хёнджин сейчас выглядел вполне бодрым, все-таки с момента скандала прошла пара недель. Я не знала, насколько он оправился, и боялась случайным словом его задеть. — Мне было… приятно узнать, что кто-то из незнакомых людей был на моей стороне, — тихо сказал Хёнджин. — Спасибо. Больше мы эту тему не поднимали и принялись за еду. Хёнджин избавился от своей маски, Крис налил мне апельсиновый сок, начисто отказавшись варить кофе. На завтрак еще осталась еда со вчерашнего вечера, да и парни кое-что с собой прихватили после вечеринки. — Мия, — Крис вдруг обратился ко мне, — вы же выступаете сегодня со своим треком? Я кивнула. — Да. И танец тоже старались сами ставить, хоть нам и помогала хореограф. Крис задумчиво посмотрел на меня, поджав губы и потирая подбородок. — Вы уже определились со своим стилем и концептом? Я сейчас, конечно, не про клипы и промо говорю, а про музыку. Вопрос немного поставил меня в тупик. Странно было отвечать сразу за троих, тем более за Нану, главную по музыке. — Ну, Нана любит экспериментировать с направлениями, — осторожно начала я. — Что касается концепта… Я знаю, что самый верный вариант — это girl next door, но мы все-таки хотим придерживаться girl crush. Ну, знаете… Женская сила, дерзость, сексуальность. — Я слышал, — сказал Хан, — что в следующем году многие агентства планируют дебютировать женские группы с таким концептом. Если дебютируете в этом, ваши основные конкурентки среди новичков — StayC и aespa. Вот вторые — вообще монстры. О, aespa… У тех, конечно, концепт немного другой, но они быстро набирали популярность, да и камбэк у них наверняка будет уже этой весной. У StayC тоже было что-то футуристичное в клипе, но не такое смелое и дерзкое, как у aespa. Значит, надо отстраиваться от обеих групп. Никакого сай-фая. — Знаешь, — сказал Крис, — я подумал, пока вы ещё не дебютировали… Этот концепт ведь можно преподнести по-разному. Попробуйте в будущем поиграться с мелодичностью. Силу и секс ведь можно выразить достаточно изящно. — Я не совсем понимаю, о чем ты… — Ты же знаешь, что, если с самого начала переборщить, можно не пробиться. Здесь, в Корее, любят… мелодичные треки. Я нахмурилась. — Я знаю, знаю… Мы и не целились в эту аудиторию. — Почему? — вдруг спросил Крис. — Почему вы считаете, что не можете зацепить сразу обе аудитории — местную и зарубежную? — Разве в Корее популярен girl crush? — 2NE1, 4minute и MAMAMOO проложили путь, потом BLACKPINK подхватили, правда, у них мало релизов… А сейчас (G)-Idle очень популярны, — пожал плечами Крис. — У них был достаточно удачный дебют, они себе и в Корее, и за рубежом завоевали аудиторию. — Хён, я понял, о чем ты! — вдруг сказал Хан. — У (G)-Idle очень мелодичные песни. — Мелодичные, и при этом дерзкие и сексуальные, — кивнул Крис. — И еще они сами над ними работают. Соён давно в этой индустрии, она хорошо знает свое дело. Точно, Чон Соён. Лидер группы, которая сама пишет треки. Нана грезит с ней однажды встретиться и когда-нибудь занять место рядом в рейтинге авторских прав. Ведь на десяток мужчин в четвертом поколении Соён там совсем одна. Два лидера рейтинга, кстати, сидели сейчас прямо передо мной, а третий — принимал душ. — Ух, их песни такие мрачные и завораживающие, — Хан потер себя за плечи. — Особенно в последних альбомах. — And really sexy, — добавил Хенджин. А Крис подвел итог: — И мелодичные, как любят в Корее. Мия, как видишь, они нарастили себе аудиторию и теперь с каждым камбэком все более дерзкие и мрачные, при этом публика их обожает и тут, и за океаном. Я просто… предлагаю вам быть хитрее. Вы же не рассчитываете, что привлечете внимание продюсеров одним треком? Нужно думать наперед, сделать варианты, заготовки на будущее. К тому же вы потеряетесь, если будете мусолить свой концепт в одном и том же стиле, не исследуя его с разных сторон и не развивая. Обсудите с девочками, перескажите эти слова PD-ниму, он наверняка оценит. Тогда успешный дебют вам обеспечен, а дальше продохнуть не успеете: музыкальные шоу, рекламные контракты, эфиры на радио, концерты, премии… Он мне хочет помочь дебютировать или спихнуть подальше от Чанбина? Но вообще мысль здравая. У меня даже начали вырисовываться какие-то обрывки идей. В Корее ведь любят песни о любви? Но любовь бывает разная… Если мы придерживаемся концепта girl crush, пусть это будет опасная любовь, пусть это будет влечение, а влечение можно передать через музыку и вокал. Если использовать гармонизацию вокала… сирены… Сирены, которые своим пением заманивают моряков на скалы… А рэп… сойдет за заклинание, да? Я схватилась руками за голову и уткнулась локтями в стол. Слишком. Много. Идей. — Ого, пошел творческий процесс! — захихикал Хан, и его голос прозвучал будто из-под воды. Потом. Это все потом. Сначала шоукейс. Сначала… А-а-а, где мой телефон?! Я уже записывала хаотичный поток мыслей в заметки на телефоне, как вдруг почувствовала прикосновение к лопаткам. В следующее мгновение Чанбин опустился на стул рядом. От него пахло гелем для душа и свежим цитрусовым парфюмом: он успел не только одеться, но даже выпрямил волосы. — Всем доброе утро, — с широкой улыбкой на лице и явно довольный жизнью сказал Чанбин. — О! — воскликнул Хан. — «Слышно с востока», — вдруг оживился Хёнджин. — «Йо-о-о!» — гнусаво протянул Хан. Улыбка на лице Чанбина дрогнула. — «Слышно с запада», — продолжал Хёнджин. — «Йо-о-о!» — «Шумоподавление не поможет!» Они оба прыснули: Хёнджин, откидываясь назад на спинку стула, а Хан — хлопая в ладоши. — Да-да, — проворчал Чанбин, насупившись и сердито дернув носом, — очень смешно, продолжайте. — Хён, ты даже волосы выпрямил? — спросил Хан, вытирая слезы. — Я надеюсь, ты не забыл в этот раз воткнуть утюжок в розетку? Хёнджин снова захихикал, даже Крис поджал губы, пряча улыбку. Чанбин же сначала растерялся, но лишь на пару секунд. Он размял плечи, расправил, выпрямив спину, и повел подбородком: — А мне не нужен утюжок, я руками выпрямлял. Теперь уже я захихикала, словив на себе полный скепсиса взгляд Хана. — Что? — возмутилась я и демонстративно пощупала мускулистое плечо. — Чанбин-оппа правда достаточно силен и достаточно горяч для того, чтобы выпрямить себе волосы руками. Хан покачал головой. — Oh my gosh, поверить не могу: хён и правда нашел себе девушку, которая смеется над его глупыми шутками. Я почувствовала, как лицо заливается краской. — Вовсе не глупые, — пробубнила я. А Чанбин вдруг строго спросил, сложив руки на груди: — Ханни, ты сейчас Мию глупой назвал? Хихиканье стихло. — Что?.. Не-не-не, я такого не говорил… Эй! Эй! Я такого не говорил! — Нет, ты сказал! Если у меня глупые шутки и Мие они нравятся, значит, и я глупый, раз их шучу, и она! — Это у тебя какая-то странная логика, хён! Сбоку от меня тихо застонал Хёнджин. Крис молча посмеивался, вернувшись к своему завтраку. Вдруг Хан замер. Резко нагнулся вперёд, сузил глаза, внимательно разглядывая Чанбина. Тот тут же занервничал. — Что… что ты на меня так пялишься? И вдруг Хан расхохотался. Громче прежнего. Подпрыгивая на стуле и стуча рукой по столу. — Да что такое? — нахмурился Чанбин, нервно задергав ногой. — Хён, хён, в следующий раз попроси Лино-хёна поделиться с тобой спреем от комаров. Уши Чанбина моментально покраснели, его рука метнулась к шее. Я заметила, что он уже успел замазать засосы тоналкой. Правда… судя по реакции Хана, не все. — Н-не понимаю, о чем ты говоришь… — смущенно бормотнул Чанбин. А я поймала на себе пронзительный взгляд Криса. Сглотнула. Они же… уже разговаривали утром, да? Значит, Крис и так знал про засосы… — Нет-нет-нет, — тем временем продолжал Хан, — я все видел! Он резко вскочил с места, едва не уронив стул, обогнул стол и оказался рядом с Чанбином. — Чего ты… — Я все видел, я все видел! — весело кричал Хан, хватая Чанбина за ворот черной футболки и пытаясь добраться до шеи. — ТЫ ЧЕГО ТВОРИШЬ?! — возмущенно заорал Чанбин, дергаясь и пытаясь увернуться от пальцев донсэна. — А-А-А, ЩЕКОТНО! — О! Один, два, три! ОГО-О-О! — Опять они разошлись, боже, за что?.. — Хёнджин снова захныкал, демонстративно прикрывая уши ладонями. — ХАН, ДА ЧТО Я ТЕБЕ СДЕЛАЛ? — ТЫ МНЕ ВСЮ НОЧЬ СПАТЬ НЕ ДАВАЛ! — НЕ ВРИ, ТЫ ВСЮ НОЧЬ СМОТРЕЛ АНИМЕ! — ИЗ-ЗА ТВОИХ СТОНОВ И СМОТРЕЛ! От пронзительных криков Чанбина и гогота Джисона даже у меня уши заложило. Только Крис посмеивался, с любовью поглядывая на своих донсэнов из 3RACHA. Среди всего этого балагана ясно было одно: Чанбина надо спасать. Только как? Они с Ханом сейчас буквально превратились в орущий и размахивающий руками клубок, который только чудом не сбивал посуду со стола. — Джисон-щи, Джисон-щи! — воскликнула я, пытаясь привлечь внимание к себе. — Что, что? — Хан к тому времени оказался у Чанбина в захвате, правда, все еще умудряясь выворачивать руки и тыкать пальцами тому в бок, отчего Чанбин дергался и покрикивал. — Джисон-щи, хочешь, расскажу про Чанбина пошлый секрет? У того аж глаза загорелись, а на губах заиграла шаловливая улыбочка. Чанбин же посмотрел на меня растерянно, но я ободряюще ему подмигнула. И вернулась к Хану, благо, он перестал выворачиваться и в нетерпении замер. — Джисон-щи, знаешь, что женщины больше всего ненавидят в мужчинах, когда речь идет о сексе? Хан дернул бровями, явно заинтригованный, а Чанбин посерел от ужаса. Я выставила кулак перед собой, демонстративно разгибая пальцы. — Первое — когда мужчина тихий в постели. Молчит, как будто ты трахаешься с дохлой холодной рыбиной. Второе — маленький член, который еще и не стоит. Тут, думаю, объяснять не надо. И третье — когда мужчина не умеет удовлетворять женщину языком. И, Джисон-щи, спешу тебя заверить: ни одним из этих недостатков Чанбин-оппа не обладает. Как раз наоборот: являет собой полную противоположность и божественно хорош по всем пунктам, которые нам, женщинам, так важны. Три семерки. Джекпот. Страйк. Про язык, если честно, я выписала Чанбину авансом. Но, черт возьми, самый быстрый рэпер четвертого поколения! У меня колени дрожали, когда я представляла, какой там потенциал. Сначала повисла гробовая тишина. Чанбин выпустил Хана из захвата, тот неловко вывалился и тряхнул покрасневшей, будто выпил залпом бутылку шрирачи, головой. — Фу, боже, какая мерзость, — первым очнулся Хёнджин, скривившись от отвращения. Хан зарылся пальцами в растрепанные волосы и уставился в пустоту с безысходностью в глазах. — Это вовсе не то TMI, которое я мечтал услышать о Чанбин-хёне… — Сам напросился, — вдруг сказал Крис, давясь хихиканьем. — Мия, за что? — страдальчески застонал Хан. — Мои уши! А-а-а! А-А-А! Фу, я не хочу это представлять, удалите у меня из головы эту информацию, delete, delete, erase! Я дьявольски улыбнулась, с наслаждением любуясь результатом. Посмотрела на смущенного Чанбина, который покраснел не меньше, чем Хан. Только вот его губы предательски дрожали в самодовольной ухмылке, и мне это было слишком очевидно. Наслаждайся, Бинни, ты заслужил. Стоило Хану успокоиться, мы вернулись к завтраку и закончили его уже без происшествий. В этот раз мы с Чанбином взялись убирать со стола и мыть посуду, стараясь делать это максимально быстро. Другие парни тоже собирались: все, кроме Хёнджина, собирались в агентство на работу. А мне решили вызвать такси до общежития, куда мне надо было заглянуть перед тем, как отправиться на репетицию и на шоукейс. — Мия, ты… ничего не забыла у меня в комнате? — тихо спросил Чанбин, вытирая мокрые руки кухонным полотенцем. — Хм… Вроде бы нет. — Может, проверишь? Я вздернула бровь, вглядываясь в непроницаемое лицо Чанбина. Это что за намеки? — Ла-а-адно, — протянула я. — Схожу, проверю. — Я тебя провожу. Точно намеки. Чанбин тихой тенью направился за мной. Стоило нам вновь оказаться в его комнате, он закрыл дверь и… прижал меня к ней спиной. — И зачем ты все это сказала? — спросил Чанбин, смотря мне в глаза. Лукаво улыбнувшись, я решила сказать правду: — Чтобы защитить тебя. От насмешек. Растерявшись от такого прямолинейного ответа, Чанбин отступил на полшага. — Защитить?.. — Прошу заметить, что я ни разу не солгала. И не говори, что тебе не польстило услышать эти слова, да еще и произнесенные перед всеми. Снова эта с трудом сдерживаемая самодовольная усмешка. — Вот! — Я поднесла руку к его лицу и очертила большим пальцем дрожащую нижнюю губу. — Оппа, мне нравится, когда ты такой самоуверенный. Чанбин взметнул на меня прищуренный взгляд. — Нравится? — с легкой хрипотцой в голосе спросил он. — Да… — выдохнула я уже ему в губы. Чанбин положил ладонь мне на затылок, второй удерживая подбородок. Его язык осторожно провел по моим губам, раздвинул, скользнул внутрь. Этот язык… Чем дальше, тем более дерзким он становился, играясь с моим. Боже, я не ошиблась. Чанбина так раззадорили мои слова про язык? Так хотелось проверить, доказать? Я застонала сквозь поцелуй, ноги задрожали и подкосились, однако Чанбин прижимал к двери крепко, держал уверенно и продолжал хозяйничать языком у меня во рту. Он вообще дышит? — Мия, такси будет через десять минут! — послышался голос Криса из гостиной. Чанбин отстранился. Мазнул кончиком чертового языка по своим припухшим от поцелуя губам, осторожно вытер пальцем мои. — Кхм… Боюсь, тебе пора. — Снова его голос немного робкий, а взгляд избегает моего. Как будто не он пару мгновений назад вытворял всякие вещи с моим языком! — Я не могу многого обещать, но… я постараюсь прийти посмотреть на твое выступление? — Правда?.. — В голове все еще туман, а в ногах слабость. Словно я резко взлетела, а потом рухнула вниз. — Я постараюсь, правда. — Его теплая шероховатая ладонь очертила мое лицо. — А теперь идем, пока Чанни-хён не пришел штурмовать комнату боем. А «Чанни-хён» все-таки пришел. Точнее, поймал меня в гостиной и отвел в сторонку поговорить. Кажется, у меня в тот момент все внутри умерло: избежать разговора не получилось. — Прости, что мне приходится тебе это говорить… Ну все, теперь мне точно конец. — Мы с тобой соотечественники, и… Ты, конечно, всегда можешь рассчитывать на мою поддержку и совет, как я и говорил раньше. Но… что касается Чанбинни… Голос Криса изменился. Как и его взгляд. Теперь он смотрел на меня прямо и… холодно. — He is my kid. And my kids’ safety is the most important thing for me. If something happens to him… if anything happens… You’d better watch yourself. For your own good and for both of you. Я заторможенно моргнула, отходя от оцепенения. Сглотнула, нервно кивнула. — Of course… Of course, I understand. Trust me, Chris: I would never harm him. Never. Крис пожал плечами, не особо впечатленный моими словами. — Ты можешь так думать, но своими неосторожными действиями причинить вред вам обоим. Just keep it in your mind. And… gimme your Kakao ID and phone number, please. Just in case. Был ли у меня выбор отказаться? Конечно же нет. Кто вообще в здравом уме будет отказывать Кристоферу, особенно когда он просил так? Перед выходом Чанбин не забыл вручить мне пакет с витаминами и даже добавил туда успокоительные, которыми поделился Хан: ничего тяжелого, сказали они, принимать три раза в день, но не пропускать. И о кофе тоже сказали забыть, хотя бы на пару недель. Распрощавшись со всеми парнями, спрятав волосы под кепкой и натянув на лицо маску, нагруженная подарками Чанбина и предупреждениями Криса, я шагнула из шумного мальчишеского «бункера» навстречу такси и своему пока что главному испытанию в жизни в качестве артистки.***
В начале рабочего дня Stray Kids собрались в комнате переговоров, поначалу сами, без камер съемочной группы Кингдома. Подключили ноутбук Чана к большому телевизору на стене и стали просматривать песни BTOB. Им предстояло выбрать одну и сделать на нее кавер для следующего выступления. Все заглавные треки Скизов обычно были мощными, агрессивными или заводными, в них, как правило, преобладал хип-хоп. С BTOB все обстояло немного по-другому: те были знамениты своими балладами. Баллады в Корее любили. — Может, попробуем в этот раз что-то более лиричное? — предложил Чанбин, который с утра пребывал в каком-то… романтичном настроении. — Ханни, заткнись. — Эй, я вообще-то молчу! — Я по глазам все вижу. Хан обиженно надул щеки и закатил глаза. — Я вообще сам хотел предложить «I’ll be your man». Там и вокальные партии классные, и рэпчик зачетный. — Она сложная, — задумчиво сказал Сынмин и метнул взгляд в сторону Чонина. — Давайте для начала просто посмотрим? — предложил Банчан и вбил название песни в поисковую строку Ютуба. Чанбин внимательно следил за выступлением сонбэ и слушал трек, задумчиво покусывая ноготь большого пальца. Песня… отзывалась. Очень. Аранжировка и без того была достаточно грандиозной, чувственной, а если окрасить ее в фирменные мрачные цвета Stray Kids… А еще песня была о любви. Обычно они избегали этой темы в заглавных треках, но сегодня Чанбин был очень даже не против рассмотреть такой вариант песни для выступления. «Вау, Ильхун- и Минхёк-сонбэнимы такие классные!» — мечтательно вздыхал Чанбин, слушая их партии. В груди уже приятно зудело: хотелось переписать оригинальный рэп, хотелось зачитать по-своему, так, чтобы у сонбэ челюсти отвисли. И не только у сонбэ… Ноздри защекотал сладкий аромат жвачки, а перед глазами всплыл вязкий, тягучий мед во взгляде. Шею, там, где были тщательно замазаны темные пятна, обожгло фантомными горячими поцелуями. Чанбин сглотнул, жадно покусывая нижнюю губу, и оттянул ворот футболки. Так. Нужно сосредоточиться на работе. Тем более что Хан уже многозначительно переглядывался с Минхо и дергал бровями, кидая на Чанбина веселые взгляды. — Тональность такая высокая, — вдруг заговорил Чонин, неуверенно вжав голову в плечи. — Не знаю… хех… получится ли у меня вытянуть. Рядом сидящий Хан хлопнул его по плечу. — Не боись, Йенни, потренируешься, вытянешь! — Бин, — позвал Чан и кивнул на телевизор, где зачитывали свои партии Минхёк с Ильхуном. — Сможешь вытянуть обе партии в одиночку? Обе? Чанбин глянул на рэперов: те читали быстро, по очереди, пока вокалисты тянули финальные высокие ноты. Всё вместе звучало потрясающе. И, возможно, не так уж и сложно. По крайней мере, для Со Чанбина. — Смогу, — кивнул он. — А четыре? — Четыре?.. — Можно удвоить их версы, сделать не два, а четыре, чтобы твой рэп не прерывался, а звучал до самого конца трека. Четыре партии в одиночку уже звучало как вызов. Еще и под самый конец номера, после сложной хореографии и быстрой беготни от камеры к камере. Но кто он такой, если не попытается? Нет, не так. Кто он такой, если не сможет, не сделает? — Да, — кивнул Чанбин, понимая, что отрезал себе пути назад. Потому что не в его характере было отменять свое слово. — Да, я смогу. Вряд ли у них получится превзойти BTOB в вокале, тут хотя бы дотянуться до их уровня. Но во всем остальном: в рэпе, в танцах, аранжировке — нужно было быть лучше. Грандиознее, мощнее, трагичнее. — Главное, чтобы вокалистам было комфортно, — сказал Чанбин, поглядывая на заметно нервничающего Чонина. Банчан пожал плечами: — Мы всегда можем изменить тональность. Конечно, спеть в оригинальной… — Будет лучше, — вздохнул Сынмин. — Это вызов, и если тональность снизить, все поймут, что мы мухлюем. И сонбэ из BTOB, и другие группы-противники, и эксперты в жюри. 3RACHA переглянулись между собой. — Да, но, если не вытянем оригинал, тоже облажаемся, — сказал Чонин с дрожью в голосе. — Вряд ли мы сможем перепеть Ынквана-сонбэнима. Ну, по крайней мере, я… Сынмин сцепил пальцы в замок и уткнулся в них подбородком. — Надо хотя бы попробовать, наиграть на клавишах и посмотреть, получится ли у нас не налажать. Тут мы ничего не решим, надо идти к инструментам и пробовать. — Ничего-ничего, — и всем, и сам себе задумчиво закивал Банчан. — Посмотрим, посмотрим… По одному взгляду на него уже было понятно, что так просто сдаваться он не собирается. — О, зато верс Пыниэля-сонбэ на английском будто был создан для Йонбоки! — воскликнул Чанбин, решив немного разрядить обстановку. Феликс тут же уткнулся в свой телефон и прикинул низким голосом: — «Always on my mind, always always on my mind… That girl is on my mind 24/7 365» — О-о-о! — Чанбин с Ханом захлопали в ладоши, а Феликс солнечно заулыбался, будто не он секунду назад зачитывал рэп инфернально низким тембром. В итоге Stray Kids разошлись на небольшие команды. 3RACHA еще полтора часа провели с Сынмином и Чонином в комнате для вокала, чтобы понять, вытянут ли они с Ханом оригинальную тональность «I’ll be your man». Феликс с Минхо отправились в танцевальный зал набрасывать связки для припева. Больше всего Хёнджина не хватало именно им. Тройка всегда держала на себе фокус, органично выстраивая рисунок во время дансбрейков. Сейчас же Минхо с хореографом Stray Kids столкнулись с трудновосполнимой дырой. Высокий пластичный и манерный Хёнджин всегда мог пожертвовать кусочком своего верса ради эффектного танцевального движения и взгляда в камеру. После Danceracha лучшим танцором в группе был Чанбин. Однако он вряд ли сможет позволить себе дополнительную нагрузку из-за сложных рэп-партий в грядущем перфомансе, где придётся читать четыре партии в самом конце насыщенного номера. При всей своей выносливости, при фантастически развитой дыхалке даже Чанбин такое не потянет. То же самое касалось и Хана: только тому к рэпу вдогонку добавлялся вокал, причём самые высокие ноты. Банчан… Все в группе знали, что он мог хорошо танцевать. Когда был один и не отвлекался на своих семеро «детей». Может, еще на концертах, когда увлекался вниманием СТЭЙ и переполнялся эмоциями из зала. Но вот на телевизионных шоу мания контроля давала о себе знать: Чан частенько следил за другими, смазывая свои движения. Однако он был сильным и выносливым, так что хореограф старался использовать прыгучесть Чана, его широкие плечи и экпрессию по максимуму, отдавая сложные акробатические трюки. Про вокалистов и говорить нечего: никто из них не поспевал за скоростью движений и пластикой Минхо и даже Феликса. Вот и приходилось танцорам часы проводить в зале хореографии, ломая голову, руки и ноги в попытках заполнить невосполнимую пустоту. Как-то со всем этим надо было справляться. С каждым новым выступлением планка хореографии задиралась выше и выше, и понижать ее означало уступить одно из главных преимуществ Stray Kids амбициозным противникам, а никто в группе этого себе позволить не мог. Разобравшись с вокалистами, 3RACHA осели в студии обрабатывать результаты и думать, что с этим всем делать дальше. Банчан даже позвонил Versachoi, композитору, с которым они работали уже достаточно давно, и попросил встретиться вечером, чтобы помочь с новой аранжировкой. Еще через полчаса написал Минхо. «Нам пора». — Когда ты собираешься рассказать обо всем менеджеру? — спросил Банчан, искоса наблюдая за тем, как Чанбин собирает свой ноутбук и блокнот с набросками в рюкзак. Не сказать, что вопрос поставил его в тупик. Чанбин думал об этом последние пару дней. — Скоро. Хан молча сидел на диване, поглядывая то на Чана, то на Бина. — Ты же понимаешь, что выйдет только хуже, если вы будете скрываться от нашего стаффа? Они нам достаточно доверяют, но требуют того же в ответ. И потом, я больше не смогу тебя отмазывать, если ваши встречи продолжатся. — Я знаю, — вздохнул Чанбин, дернулся, застыл, повернулся к Чану и… поклонился ему. — Хён, спасибо, что… что даешь мне самому принять решение и обо всем рассказать. Я поговорю с менеджером завтра. И ведь придется поговорить, раз обещал. Что ж, у него есть время до завтра подумать, как вообще это преподнести. Справедливости ради: не он первый ввязывался в… это даже уже интрижкой нельзя было назвать. Нет, его история с Мией — это точно не интрижка, которых Чанбин как раз принципиально избегал все эти годы. Мия — это нечто большее. И оттого все становилось намного, намного сложнее.***
Зал, постепенно заполняющийся людьми, сцена с музыкальными инструментами у стены, на которой висел огромный экран — все это навевало воспоминания. Только в этот раз обошлось без огромной съемочной группы, хвостом ходящей за юнитами. И волноваться теперь приходилось не за себя. Шоу должно было начаться минут через сорок, так что Чанбин с Минхо решили пробраться за кулисы и навестить девочек, чтобы подбодрить перед выступлениями, благо у них были необходимые пропуска. По дороге они, к своему удивлению, встретили Йеджи, Рюджин и Черён, которые как раз возвращались из гримерки Мии, Наны и Джиа. Рюджин не упустила возможности подколоть парней, особенно Чанбина. — С Минхо-оппой всё понятно уже несколько лет, — усмехнулась она, — а ты куда? — Бинни, ты пришел поддержать свою новую девушку? — хихикнула Черён, пряча улыбку под маской. — А мама уже знает? Чанбин погрозил ей пальцем. — Эй, у тебя слишком длинный язык! Эта мелкая слишком хорошо его знала. Угораздило же их с детства жить в одном доме! Пока Чанбин препирался с Черён, которая пряталась за Йеджи, Минхо благоразумно выяснил номер нужной гримерки и дорогу до нее у Рюджин. Парни старались не привлекать к себе внимания. Натянули капюшоны поверх кепок, маски, шли тихо, избегая зрительного контакта. Навстречу им попадались работники сцены, трейни, которые то распевались в коридоре, то делали растяжку. Лишнее внимание Чанбину с Минхо было ни к чему. К счастью, на пути к гримерке девочек народ сначала поредел, а затем коридор и вовсе опустел. Хоть у них было не так много времени и после шоукейса придётся сразу возвращаться в студию для работы, Чанбин был рад, что удалось вырваться. Какой у Мии будет костюм? Наверняка что-то из привычного, что обычно дают девчонкам на шоукейсах: какая-нибудь школьная форма, хотя даже в ней Мия будет выглядеть восхитительно. А уж когда она начнет танцевать… А еще скорее всего Мия опять разнервничалась, но Чанбин был готов ее в очередной раз успокоить и поддержать. Поначалу он хотел отправить ей сообщение, что у него получилось прийти, однако потом передумал: не хватало еще, чтобы кто-то из других трейни или наставников спалил их переписку. Да и отвлекать от разминки и макияжа не хотелось, пусть лучше его появление будет приятным сюрпризом. Завернув за угол, парни остановились. Может быть, они что-то перепутали? Коридор был пуст, за исключением одного человека, который торчал возле двери женской гримерки. Чанбин огляделся: нет, это точно то место, про которое говорила Рюджин. Взгляд вновь устремился на подозрительного парня, в попытке разглядеть его лицо. Кто-то из стаффа? Стоило Чанбину осознать… события закрутились слишком быстро, чтобы он смог их запомнить целиком. Приоткрытая дверь. Узкая полоска света, падающая на знакомое лицо. Телефон в руке, поднесенный к дверной щели. Чанбин не помнил, как оказался возле Доквона. Не понимал, откуда в нем взыграли боевые рефлексы, ведь прошли годы с тех пор, как он занимался тхэквондо. Однако его тело будто действовало само по себе, хватая Доквона за руку и выворачивая плечо. Послышался глухой стук — телефон упал на пол. Доквон зашипел от боли, и у Чанбина хватило остатков разума оттащить его от двери, за угол: подальше от камер и девочек, чтобы те не выглянули на шум. — Ты что творишь, псих?! — застонал Доквон. — Больно! Чанбин перехватил его и уложил спиной на пол, садясь рядом и прижимая предплечье к горлу. Нужно было что-то сказать, но у него все мысли вылетели из головы. — Что ты… Как ты… — он буквально задыхался от клокочущей ярости. — Что ты здесь забыл?! — Эй, эй, эй! — Доквон побледнел и испуганно сжался. — Чанбин-сонбэним, это ты? Это какое-то недоразумение! — Что ты тут забыл? — снова повторил Чанбин сквозь зубы. — Я всего лишь зашел поздороваться и пожелать удачи! Чанбин сильнее надавил рукой на горло. — Врешь. — Кх-х.. Мы вообще-то с Мией вместе стажируемся! Надо же, он даже не скрывал, что пришел из-за нее! Вдруг на плечо Чанбина легла рука. Минхо беззвучной тенью подошел и опустился на корточки рядом. Если Чанбин взорвался, то Минхо казался внешне спокойным. Нижняя часть лица была скрыта маской, но в глазах — пугающий холод. — Он не успел заблокировать телефон, — тихо сказал Минхо бесцветным голосом и протянул его Чанбину. — Смотри. На экране, расчерченном трещиной, проигрывалось видео. Женская гримерка: чемоданы с вещами стилистов, раскиданная одежда, а в центре кадра — Мия в нижнем белье, пытающаяся натянуть белые короткие шорты на голые бедра. Она так увлеклась этим занятием, хмурясь и высунув кончик языка, что даже не заметила приоткрытой двери и тайной съемки. Первым желанием было схватить телефон и разбить его нахрен. Чанбин даже дернулся вперед, но Минхо благоразумно отстранился, убирая руку. — Это нам еще пригодится, — сухо сказал он. Чанбин повернулся к Доквону, который, кажется, посерел от его взгляда. — Ты… — выдавил Чанбин, задыхаясь от гнева. — Зачем? У него в голове не укладывалось. — Ты столько лет стажировался, ты готовился к шоукейсу, чтобы что… чтобы пробраться в гримерку и без разрешения снять девушку в нижнем белье? Мию? Его Мию?! — Да что такого? — вдруг спросил Доквон. — Она собирается стать айдолом, ты как будто не знаешь, в каких костюмах они выступают. Она все равно будет танцевать в короткой одежде перед камерами, миллионы незнакомых мужчин будут на нее смотреть! А я давно знаю Мию, видел ее на тренировках, так близко, как им и не снилось! Почему им можно смотреть, а мне… Тяжелый кулак врезался в челюсть. Голова Доквона безвольно мотнулась в сторону, а сам он вскрикнул и зажмурился от боли. Чанбин замахнулся для второго удара, однако Минхо вцепился в занесенную руку. — Бин, опомнись, не подставляй себя! — зашипел он на ухо. Чанбин дернулся, пытаясь освободиться, однако хён держал крепко. Нет! Одного удара слишком мало для этого ублюдка! — У нас есть доказательства, — продолжал Минхо низким твердым голосом. — Ему конец. Да. Точно. Наверное… лучше так… Лучше пойти через официальные процедуры, чтобы вышвырнуть Доквона из компании нахрен. Чанбин нехотя расслабил занесенную руку, и только после этого Минхо его отпустил. — Ли Доквон, ты себе приговор подписал, — с холодной улыбкой в голосе сказал Минхо. — Бинни, давай сюда его палец, надо поменять пароль, чтобы мы могли показать видео руководству. — Что вы делаете?! Это мой телефон, моя собственность! Как вы смее-м-м-м… Чанбин зажал его рот рукой. Как бы Доквон ни вырывался, но против Чанбина, тем более при поддержке Минхо, он был бессилен. Они вывернули его руку, отсканировали палец и вбили свой пинкод в настройках. После чего телефон исчез у Минхо в кармане. — Я тебя уничтожу, — пообещал Чанбин, глядя Доквону в глаза. А тот вдруг… побагровел от злости, да так, что у него на лбу вздулась венка, а светло-карие глаза потемнели от ярости. — Да что в тебе вообще такого, Со Чанбин? — выплюнул Доквон. — Я знаю ее уже два года! Я наблюдал, как она растет и меняется, как раскрывается. А что ты здесь забыл, что ты сам крутишься возле Мии? Ты на что рассчитываешь? Думаешь, она на тебя посмотрит? Ты себя хоть в зеркало видел, урод? Хватка Чанбина ослабла. Словно почуяв это, как зверь, Доквон продолжил, сверкая безумием в глазах и усмехаясь треснувшими от удара губами: — Как тебя вообще тогда в группу взяли? Тянешь других на дно своими вижуалами! Ты и тогда был страшным уродом, дрыщом носатым, а сейчас посмотри на себя! Свинья жирная. Ха, да кто вообще в здравом уме возьмёт себе свинью в маскоты? Ты ведь сам все понимаешь, да? Чанбин сглотнул ком в горле. Растерянно моргнул. Ярость в груди сменилась удушающей, давящей болью. Каждое слово — пощечина. Он столько раз слышал это, читал, столько раз сам думал… Рука Минхо легла на его плечо и ободряюще сжала. — Не слушай его, он плюется ядом, потому что понимает, что ему конец. Чанбин прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Если подумать… Если Доквон был прав, как тогда объяснить то, что случилось вчера между ним, Чанбином, и Мией? Ее взгляды, полные нежности, любви и желания, ее слова, каждое — как ласковое прикосновение, ее действия… Каждый момент, и вчера, и сегодня утром, такой драгоценный. Это меняло все. Это давало силы. Если пока еще не веру в себя, то хотя бы надежду на то, что эту веру можно обрести. Чанбин выдохнул, открыл глаза и теперь увидел все предельно ясно. Он увидел под собой шипящего и брыкающегося мелкого человечишку, загнанного в угол и пытающегося задеть побольнее от безысходности. — Что во мне такого? — тихо переспросил Чанбин и угрожающе навис над Доквоном. — Я — самый быстрый рэпер четвёртого поколения. Я спродюсировал для JYP восемьдесят треков и нахожусь на второй строчке в рейтинге авторских прав, сразу после нашего лидера. Мои заглавные треки возглавляют мировые чарты. Мой мировой тур начинался на Олимпийском стадионе Сеула и продолжался в восьми городах США. Я тот, кто приносит JYP огромные деньги. И я тот, кто с позором вышвырнет тебя отсюда. После этих слов Чанбин разжал хватку и выпустил красного от гнева Доквона. Тот вскочил, злобно глянул на Минхо, но тут же дернулся от его прожигающего взгляда. — Я это так не оставлю! — пообещал он. — Посмотрим, что скажет руководство, когда узнает, что их драгоценный айдол ошивается возле девочек-трейни и кидается на людей! Минхо выпрямился и демонстративно громко усмехнулся. — Ой, ой, что это ты задумал, Доквон? Если думаешь распустить какие-нибудь лживые слухи, хорошенько подумай. Мы — айдолы, которые приносят деньги и славу компании. Чанбин пишет для JYP музыку. А ты? А та девочка? Она пока трейни, никто. Ее ведь и вышвырнуть из-за тебя могут. Думаешь, она скажет тебе спасибо после такого? Доквон приоткрыл рот, но в итоге не нашелся, что сказать. Злобно зыркнув напоследок, он вытер разбитую губу и наконец-то решил ретироваться. Чанбин медленно поднялся на ноги, отряхнул колени и с отвращением стер чужую кровь с костяшек пальцев. — Шоукейс скоро начнется, — тихо сказал Минхо. — Что мы будем делать с его телефоном? Чанбин кивнул на карман толстовки хёна, в которой скрывался ненавистный предмет. Предмет, который мог сломать жизнь двум разным людям: в зависимости от того, как его использовать. И Чанбин очень хотел сломать жизнь одному из этих людей. — Ты ударил Доквона, а затем мы отняли его телефон. Правда на нашей стороне, потому что у нас есть доказательства, но лучше не затягивать с этой проблемой и не давать ему преимущества, иначе он может попытаться выставить все в нужном ему свете. Чанбин нервно дернул козырек кепки и стянул мешающую маску на подбородок. — Черт бы побрал эту псину!.. Придётся рассказать все менеджеру. Минхо кивнул. Когда проблема уйдет дальше, а она не просто уйдет, она улетит, важно, чтобы их менеджер об этом узнал первым. Не так Чанбин хотел рассказать об их отношениях с Мией… — Не бывает идеальных решений, Бинни, — Минхо похлопал его по плечу. — Бывают оптимальные. Мы что-нибудь придумаем, не волнуйся. Пока Минхо набирал Банчану, Чанбин нервно просматривал свой список контактов. Взгляд зацепился за три буквы. Нарушать иерархию было дурным тоном, но случай был экстренным, нужно было действовать быстро, а у Чанбина было неоспоримое преимущество… Нет. Нет-нет-нет, нельзя. Пока рано. Им ведь не только нужно было выкинуть Доквона, нужно, чтобы Мия с девочками зацепили внимание Джинёна на шоукейсе. Идти к PD-ниму с этой проблемой сейчас — все разрушить. Во-первых, нельзя портить боссу настроение перед концертом, он должен быть в хорошем расположении духа, чтобы, не дай бог, не прицепиться своей чрезмерной критикой к трейни. Во-вторых, если они обратятся к JYP сейчас, то что? Кто такая для него Мия? Всего лишь незнакомая девчонка, одна из многих, которая к тому же невольно создала проблему. Нет, пусть сначала посмотрит на Мию, пусть увидит, как она поет, пусть поймет, какую ценность она имеет для агентства. Тогда Доквон… тогда его выходка приобретет особенно роковой для них обоих оттенок. Чанбин тряхнул головой, более-менее осмысляя план дальнейших действий. Поднял взгляд на Минхо, который мрачно уткнулся в телефон Доквона и что-то просматривал. — Что там? Минхо ответил не сразу. Прищурив глаза, пролистал пальцем еще немного, а затем заблокировал телефон и спрятал обратно в карман. — Хён, что там? — Чанбин чувствовал, что начинает заводиться еще больше. — Не волнуйся, там достаточно материала, чтобы выкинуть Доквона навсегда. — Да дай посмотреть, я должен знать! — Нет, — коротко отрезал Минхо. — Хён! — Ты уже позвонил менеджеру? Шоукейс через десять минут, а мы еще к девочкам не заглянули. Чёрт. Раздраженно фыркнув, Чанбин вернулся к своему списку контактов и все-таки набрал менеджера. Восемьдесят треков. Восемьдесят треков и еще штук тридцать нерелизнутых… Он — Со Чанбин, он продюсер, он уже достаточно сделал для компании, чтобы иметь вес, защиту и авторитет. — Хённим? Это Чанбинни… Тут… кое-что произошло.