«Как же мне страшно,
В этой бесконечной тьме на пути к тебе
Просто иду, просто молюсь.
Видишь ли, как растет мое отчаяние?
Видишь разбитое сердце?»
I'll Be Your Man, Stray Kids (BtoB cover)
Это стоило всего. Ночи без сна и кошмары под утро, тренировки, забитые мышцы, тренировки, конкуренция, стресс, снова тренировки — всё можно было стерпеть ради этого момента. Когда свет софитов заливает глаза, грудь тяжело вздымается, мокрые волосы липнут к коже, но зато зал взрывается громкими криками. Я тонула в этих криках, будто в бушующем море, чувствуя себя рыбёшкой, которая из маленького тесного аквариума внезапно попала в родную стихию. От затопившего чувства безграничного счастья и торжества едва удавалось дышать. Всё это было так правильно. Так закономерно и, казалось, неотвратимо. Вот оно — моё место. Вот она — моя сцена, вот моя публика. Будто я нашла дорогу назад, домой, после долгих блужданий в потёмках. Ты же видишь, Чанбин? Сегодня ты можешь гордиться своей хубэ. Из-за того, что нас со вторым женским юнитом поменяли местами, мой номер оказался последним. Впрочем, всё равно пришлось ненадолго вернуться за кулисы — пока ведущая на сцене подводила итоги шоукейса. Всё ещё дрожа от выброса адреналина и возбуждения, я нырнула в объятия Наны и Джиа. Сейчас я была благодарна им как никогда. Нане — за то, что не отказывалась от меня и нашей дружбы в угоду своим амбициям, а Джиа — за то, что встряхнула меня железной рукой и буквально пинком под зад отправила на сцену. Это всё стоило того. В первый раз нас всех вернули на сцену, едва ведущая завершила свою речь. От света и большого количества народа под конец стало довольно душно, а громыхающая музыка, крики и аплодисменты делали происходящее немного сюрреалистичным, будто я спала. Правда, наверное, во сне Пак Джинён говорил бы что-нибудь совсем страшное, а сейчас он был… довольно милым. Говорил напутственные слова, немного похвалил, немного пожурил, но в целом казался достаточно довольным. Правда, я старалась не обманываться на его счёт — ведь эти слова в первую очередь не для нас, а для зрителей. А вот настоящую критику нам предстояло выслушать позже. Интересно… А Чанбин и Лино останутся? Удастся ли с ними пересечься или они отправятся обратно в агентство на работу? Наверное, я вновь слишком многого хотела. Долгий перерыв нам не дали — буквально минут пятнадцать, а потом снова выгнали на сцену. Зал к тому времени уже опустел, только стафф сновал между рядами, убираясь и складывая оборудование. Нас выстроили по всей сцене в длинный ряд. В какой-то момент боковым зрением я заметила возле себя Доквона. Мой уютный кокон из аплодисментов и всеобщего восторга треснул, а боль в запястье вновь напомнила о себе. К счастью, я даже не успела пикнуть, как меня дёрнули за локоть, подвинули, и вот наш порядок уже изменился: теперь справа от меня стояла Нана, за ней — Джиа, а рядом с ней уже Доквон. Нана сжала мою руку, и только тогда я почувствовала какое-никакое облегчение. Чёртов Доквон… Только его мне сейчас не хватало! Нужно было сосредоточиться на другом: Чанбин предупреждал меня, что в разговоре с JYP нужно быть предельно внимательной. «Он любит провоцировать и ненавидит наигранность. Так что постарайся быть искренней, но осторожной в своих ответах», — говорил Чанбин ещё вчера, за ужином. Может, лучше вообще молчать, чтобы не сказануть чего лишнего? Ох, лишь бы от нервов не забыть корейский язык… Когда он вышел перед нами на сцену, высокий, в обтягивающей кричаще-красной водолазке и каких-то огромных чёрных шароварах, с лёгкой полуулыбкой, обманчиво-дружелюбной, и полностью непроницаемыми глазами, у меня засосало под ложечкой. Я поняла, что выйти на сцену и спеть — это ещё цветочки. Главное испытание ожидало меня впереди. Быстро скосив глаза, я обнаружила, что нервничают большинство трейни. Даже у Наны испарились её веселость и былая уверенность, а вот Джиа, чуть ли не единственная, казалась непоколебимо спокойной. — Ну что, как себя чувствуете после выступления? — улыбнулся Пак Джинён, слегка вскинув подбородок и бросив на нас цепкий, любопытный взгляд. — Волновались? Мы дружно поклонились, закивали, нервно засмеявшись. А дальше началось… Тонкими и острыми, как хирургический скальпель, словами JYP проходился почти по каждому трейни, стирая самоуверенные улыбки с бледных лиц «старичков» и раздавая неожиданные похвалы некоторым новичкам или тем, кто стажировался года два-три. Например, О Сынмину — симпатичному рэперу с крупным выразительным носом, узким подбородком и тяжёлым взглядом черных глаз. Кажется, он вместе с Наной был на мастер-классе у Чанбина, а в JYP стажировался чуть дольше меня. И, судя по похвале Пак Джинёна, у того уже были планы на Сынмина. Я нервно вздохнула, ковыряя ногтями пальцы. Нужно было успокоиться. Если того рэпера похвалили, доберутся и до меня. — Доквонни, ты определённо делаешь успехи по сравнению с прошлым разом. Что? Серьёзно? Его ещё и хвалят?! Ну конечно, на что я рассчитывала? Доквон в агентстве уже давно, наверняка Джинён его хорошо знает. — Спасибо, PD-ним, — я не видела лица, но слышала в голосе довольную улыбку. — Только этого всё ещё недостаточно для того, чтобы стать хотя бы ведущим танцором, — вдруг продолжил JYP. — Ты танцуешь лучше относительно самого себя в прошлом, но хуже, чем твои более молодые товарищи. Боже. А вот теперь я бы многое отдала, чтобы посмотреть на лицо этого неудачника! Просто музыка для моих ушей! В руках у Джинёна были листы с нашими фотографиями, краткой информацией и его собственными заметками, которые он, должно быть, делал во время выступлений. — Нана… — JYP заглянул в один из таких листов. — Да? — Нана коротко поклонилась и выжидающе уставилась на Джинёна. — Давно ты занимаешься рэпом? — С пятнадцати лет. — М-м-м… Я вижу, ты училась в MU Doctor Academy. — Да. — Там же, где и Чанбинни, — вдруг улыбнулся Джинён. Нана отразила его улыбку и закивала. — Да-да-да. Ого, серьёзно? Я не знала, что они до стажировки учились рэпу в одном заведении. Ясно теперь, почему она так восхищается Чанбином. Джинён тем временем одобрительно закивал. — Отличное выступление. У тебя довольно чёткое произношение и цепляющий флоу. Твое присутствие на сцене… очень уверенное. Это ведь твой трек? — Да, — с каждым новым словом глаза Наны загорались ярче. — Что ж, ты очень перспективная рэперша. Скажи только… почему ты выбрала JYP Entertainment? Почему не пошла в YG, где традиционно делают упор на хип-хоп? О, те самые провокационные вопросики Пак Джинёна… Вопрос был адресован не мне, но у меня внутри всё сжалось от волнения. Кажется, даже если Нана произвела своим выступлением хорошее впечатление, она легко может его разрушить, если неправильно ответит. И вопрос ведь логичный… На моей памяти только Stray Kids славились сильным рэплайном, а до них в группах JYP не было такого упора на хип-хоп, в отличие от групп YG. Нана, однако, не растерялась. — Прийти на всё готовое? Так было бы неинтересно, в этом нет вызова. И потом, в JYP тоже есть хорошие рэперы. Есть 3RACHA-сонбэнимы, Чэён-сонбэним, Юна-сонбэним. И есть я. Джинён вздёрнул бровь. — Я хочу показать, — продолжала Нана, — что мы тоже можем в хип-хоп. Я могу. — Думаешь, потянешь? Нана ответила смелой, дерзкой ухмылкой. — PD-ним, вы ведь сами меня похвалили. Разве могу я ставить под сомнение вашу оценку? Пак Джинён вдруг рассмеялся и довольно закивал. А у меня от сердца отлегло. Правда, ненадолго. — Джиа… Мы с тобой давно знаем друг друга. Сегодня твой танец… Он был превосходным. Я бы сказал, это было лучшим твоим выступлением с точки зрения техники и экспрессии. Ура! Выдохнула, а в груди разлилось приятное чувство гордости за онни. Джиа сама не удержалась от того, чтобы чуть вздёрнуть подбородок и торжествующе улыбнуться. Перед этим, конечно, благодарно поклонившись. — Однако… — вдруг продолжил JYP, — это же выступление и разочаровало меня. Что?.. Я вновь скосила глаза на Джиа: уголки ее губ дрогнули. — Сколько ты уже у нас стажируешься? — Четыре года. — А занимаешься танцами? — С пяти лет. Джиа отвечала с напускным спокойствием, но я улавливала легкую дрожь в её голосе. Понимала ли она, к чему ведет JYP? — Столько лет танцевать… и на итоговом шоукейсе выдать всего лишь кавер. Хороший кавер, я бы даже сказал, идеальный, но… Ты взяла чужое хорео, а должна была, по-хорошему, поставить своё. — PD-ним! Все присутствующие обернулись на внезапный выкрик, грубо перебивший самого JYP. Обернулись на меня. Ну всё, я попала. Но отступать уже некуда, раз высунулась. — PD-ним, — уже тише и более кротко повторила я, коротко поклонившись. Лишь бы не забыть корейский! — Джиа-онни… она нам поставила групповой танец. И мой, для сольного номера, тоже. — Вот как? JYP задумчиво поджал губы, а я почувствовала, как маленькая горячая ладошка Наны сжала мою. Хотелось верить, что другой она так же сжимала ладонь Джиа, наверняка сейчас мокрую и холодную. Пак Джинён пробежался глазами по своим заметкам. — Групповой танец был и правда хорош. Джиа, я больше не хочу видеть от тебя каверы, только оригинальную хореографию, если хочешь остаться в агентстве и дебютировать. — Да, конечно, да, — Джиа снова кивнула и поклонилась. А я нервно сглотнула и шумно выдохнула: пронесло? — Мия. Или нет? Вот сейчас, когда я встретилась с непроницаемыми глазами JYP, мне стало по-настоящему страшно. Никакое месячное прослушивание не сравнится с тем, когда к тебе напрямую обращается Пак Джинён. — Сколько ты уже стажируешься? — Два года. — Всего два? Маловато. Внутри всё перевернулось. Я вспомнила, что некоторые уже успешные айдолы стажировались куда дольше меня: Крис почти семь лет, а Джихё из TWICE вообще десять! Неужели и мне предстоит?.. — Тем не менее, мне понравился твой номер. Я вижу твою способность чувствовать музыку, вижу понимание настроения и характера песни. К тому же, петь, лёжа на полу, на спине, действительно сложно, и ты хорошо с этим справилась. Я резко поклонилась, не веря своим ушам. Он заметил? Ему понравилось? — И я оценил твою способность брать высокие ноты. Думаю, у тебя есть все шансы стать главной вокалисткой группы и брать самые сложные партии. Я не могла поверить своим ушам. Мой номер понравился Пак Джинёну… Он похвалил мой голос, мой артистизм. Получилось? Получилось?! Колени задрожали так, что я едва не сползла на пол от волнения, а на глазах выступили слёзы. И правда, что всё не зря? Правда же, что все лишения стоили того? — У тебя необычная внешность, Мия, — продолжал Джинён. — Ты же иностранка, верно? Внутри вновь всё ухнуло и сжалось. А я только обрадовалась… Ну да, полукровка, да, по моему лицу видно. Неужели это проблема? — Да, иностранка, я из Австралии… — Твой корейский, конечно, далёк от идеала. Серьёзно?.. Я думала, что хорошо продвинулась… — Сейчас ты наверняка взволнована, так что я слышу акцент, и скорость твоей речи несколько медленнее, чем у других трейни. Тебе придётся ещё больше заниматься, чтобы звучать, как кореянка. — Да, да, — я кивала и кланялась на каждом слове. Замечания про корейский будто окунули меня в ледяную воду. Да, конечно, так просто меня бы не отпустили. Значит, надо заниматься ещё больше. Надо тренироваться ставить себе речь во время будущих интервью — если они у меня, конечно, будут. — Что касается вашего группового выступления, — снова заговорил JYP. — Вы говорите, что сами написали песню и поставили танец? — Да, да, — уже хором закивали мы. — Ваша песня… хм… это неплохая песня. Не превосходная, но неплохая, цепляет. Я чувствую в ней вашу авторскую задумку и драйв, который у вас получилось выразить в выступлении. Я уже даже боялась радоваться, ожидая какой-то подвох, который обязательно скрывается за похвалой. И я не ошиблась. — Конечно, сложно судить всего лишь по одной песне. Написав один трек, нельзя добиться результата. Нужно посмотреть, какие у вас есть наработки хотя бы на один EP. Вы писали трек вместе? Мы закивали. — Конечно, основу и аранжировку делала Нана, — сказала я. — А кто придумал концепт? — Мия, — тут же уверенно ответила Нана, демонстративно тыкая меня в плечо. — Она вообще у нас главная по идеям. Снова все взгляды устремились на меня. Стало неловко, даже страшно. — Вместо того, чтобы выступить с кавером на сонбэ, вы решили исполнить свою песню? — спросил JYP. — Да, — закивали мы. — И вы считаете, что песня достаточно хороша? Что она на том же уровне, как у ваших старших коллег и у продюсеров JYP? Мы с девочками в ужасе переглянулись. О боже, что за вопросы у этого Пак Джинёна? Он будто нас уничтожить хочет. Вот как на такое отвечать? Сказать «да» — так он нас раскритикует за гордыню, сказать «нет» — так он нам поставит в вину: зачем же брались выступать, если считаете свою песню плохой? — Э-э-э… — Нана робко подала голос. — Быть может, нам пока ещё далеко до наших сонбэнимов. Может быть, наша песня недостаточно хороша, как те, на которые делают каверы, но мы никогда не добьёмся таких же высот, если не начнём выступать со своим материалом. Пусть он пока несовершенен, но надо же с чего-то начинать. Нана, молодец! Гениальный ответ! — PD-ним, — подхватила я, — стали бы вы нас так долго расспрашивать и оценивать, если бы мы сделали простой кавер? Да, я сейчас швыряла очень дерзкие слова буквально в лицо самому JYP, одновременно принижая других трейни, но такова наша борьба. Либо мы, либо они. Пак Джинён опасно прищурил глаза и бросил долгий взгляд на каждую из нас. А потом вдруг по сцене разнеслись его смех и хлопки. — Что ж, Чанбинни был прав на ваш счет: девочки вы любопытные. Поздравляю, вы смогли меня заинтересовать. Чанбин… что? Мы с Наной удивлённо переглянулись. Я думала, мне послышалось, но, судя по шокированным глазам подруги, нет. То есть… Чанбин приходил к JYP и рассказал ему про нас? Это… тот самый план, когда он обещал, что всё устроит и мне не нужно будет беспокоиться? Я бросила взгляд в зрительный зал. Они всё ещё были здесь, только теперь пересели на первый ряд. Чанбин натянул на глаза козырёк кепки и втянул голову в плечи. Ты правда сделал это? Ради меня? Правда? Боже, надеюсь, он не подставился, надеюсь, у него не будет теперь проблем из-за меня! Поэтому Крис так напрягается из-за нас? Поэтому мне лекцию устроил? — Мия, мне интересно, какие ещё мысли есть в твоей голове, — сказал Пак Джинён, глядя мне прямо в глаза. — И какие наработки есть у Наны. Сердце сначала застыло, а потом заколотилось быстрее. — Всё это нужно будет с вами обсудить, посмотреть. Хм. Не здесь, завтра в офисе. Отдыхайте сегодня, а завтра посмотрим ваши наработки и решим, стоят ли они вообще моего внимания. Я даже не сразу сообразила, что надо поклониться — меня Нана за руку вниз потянула. Боже. Это… Просто… Невероятно. Я словила на себе всеобщие взгляды в третий раз — только теперь в глазах трейни было не удивление. В них были зависть и досада. И я даже не могла их за это винить. Сама бы так смотрела на тех, кто отобрал у меня и без того редкий шанс на дебют. Хотя какой шанс… Рано пока было загадывать, мы всего лишь получили возможность на… рассмотрение нас в качестве дебютанток. Это ещё не дебют. Но уже что-то. Когда Пак Джинён нас наконец отпустил, я выдохнула. Хотелось просто найти какой-то диван, рухнуть на него без сил и переварить всё услышанное. То, что шоукейс закончился. Что мы выступили, каждая из нас — хорошо. Что нашу песню оценили. Что завтра нас ждёт разговор о будущем. Однако… Когда трейни начали разбредаться со сцены, Джиа отправила Нану в гримёрку, а сама оказалась рядом и вцепилась в моё запястье. — Идём, — безапелляционно сказала она. — Куда?.. — Как договаривались, к руководству. Решимости во мне заметно поубавилось. Честно говоря… не хотелось снова погружаться в этот мрак, связанный с Доквоном, тем более после нашего успеха. — Может быть, завтра?.. — робко спросила я, чувствуя, как внутренности сворачиваются в тугой узел. — Чтобы он что? Порезал тебя или ещё хуже? — огрызнулась Джиа, бросая злой взгляд на уходящего со сцены в компании своих товарищей Доквона. Будто услышав, он обернулся. Бросил на меня какой-то непонятный взгляд, а меня такой страх сковал, что даже дышать стало невозможно. Это было глупо, ведь мы на виду у всех, ничего он мне не сделает сейчас, но… — Идём, — проворчала Джиа, подталкивая меня вперёд. Я отвернулась, чтобы посмотреть на Пак Джинёна, который всё ещё стоял на сцене. И запнулась от удивления. Тот уже беседовал с высоким крепким мужчиной с круглым щекастым лицом. А рядом с ним стояли Чанбин, Лино и Йеджи из ITZY. В мужчине я угадала главного менеджера Stray Kids. Не знала его имени, но это был тот самый, за которого когда-то цеплялся испуганный Хан, которого я встретила в коридорах агентства месяц назад. Что они здесь делают? Может, какой-то рабочий момент подошли обсудить? — Онни, — испуганно шепнула я, — может, мы тут лишние? — Нет, они здесь из-за тебя, — вдруг сказала Джиа. У меня закружилась голова. Я уже окончательно перестала понимать, что здесь происходит. — Что ты имеешь в виду? JYP вдруг и правда повернулся и бросил на меня хмурый взгляд. — Онни?.. Я вцепилась Джиа в руку, а ногами упёрлась в пол. — Онни, мне страшно. Я не шучу. Пожалуйста, объясни, что происходит! При чём здесь Чанбин с Лино-сонбэ и Йеджи-сонбэ? И ещё их менеджер-ним… Я и без того устала, перенервничала, а теперь ещё и это. В голове была каша из самых ужасных догадок, одна хуже другой. Это касается наших отношений с Чанбином? Менеджер нас раскрыл и теперь сдаёт Чанбина Джинёну? Или наоборот, кто-то стуканул Джинёну, и теперь менеджеру приходится объясняться? Или тот сам обо всём догадался, потому что Чанбин просил за меня и помогал с треком? Джиа нервно выдохнула, поправляя длинные волосы. — Хорошо, я расскажу, только, пожалуйста, держи себя в руках. Кое-что произошло перед шоукейсом. Доквон, этот уёбок, крутился возле нашей гримёрки. — И?.. Я даже боялась представить. — Он подглядывал? — едва слышно спросила я. — Он… Он снимал тебя. На видео. Что?.. Меня будто огрели чем-то тяжёлым по голове. — В смысле «снимал»? — Может, я ослышалась? Или Джиа ошиблась? — Меня? Когда я переодевалась? Зачем ему… — Ты ведь сама понимаешь зачем. И я не смотрела видео, я не знаю… Да, ты переодевалась тогда. Но не волнуйся, твой оппа ему навалял. Они с Минхо отобрали телефон, теперь у нас есть доказательства против Доквона, он уже не удержится в компании. Тебе нужно только рассказать, как он тебя… Последние слова я уже не слышала. Шокированная, обернулась в сторону и уставилась на то, как менеджер Stray Kids протягивает Джинёну чей-то телефон, как тот смотрит, хмурится. Это правда. Это, чёрт возьми, правда. Доквон видел меня без одежды. Чанбин видел на видео, Лино. Менеджер Stray Kids. А теперь и Пак Джинён. Свет в зале на секунду будто вспыхнул, ослепив, а потом словно вовсе пропал. Тело бросило сначала в жар, затем в пробирающий холод. Я сделала одну жалкую попытку вдохнуть, вторую, третью. Болезненно застонала, чувствуя, как не хватает воздуха, как земля уходит из-под ног. Джиа вцепилась мне в плечи. — Мия, успокойся. Эй, ты меня слышишь? Все будет хорошо, этому Доквону конец. Конец? ЭТО МНЕ КОНЕЦ! — Я не виновата, — прошептала я одними губами, чувствуя, как щёку обожгло первой слезой. — Это не я, я не виновата! Я не сама, я не хотела, это он! — Мия, я тебя не понимаю, успокойся! Тряхнув головой, я встретилась взглядом с Чанбином. Тревога в его взгляде, неосторожное движение — порыв в мою сторону… Лино удержал его железной хваткой. Вместо Чанбина к нам сорвалась Йеджи, и вот они с Джиа уже в четыре руки успокаивали меня. — Пожалуйста, пожалуйста, я не разрешала себя снимать, это всё не я! — Мия, подойди, — послышался голос JYP. Всё кончено. То, чего я добивалась таким трудом. Этот успех от выступления, эйфория от похвалы Джинёна, наше будущее, мое будущее. Всему конец. Мне никогда в жизни не отмыться от такого позора! — Простите, пожалуйста, простите, я не знаю, как так вышло, я не видела, что он там, я не специально! Я даже боялась поднять глаза на JYP, меня трясло, я просто смотрела куда-то вниз, под ноги. Картинка в глазах уже помутнела от слёз. — Успокойся, я тебя ни в чём не обвиняю, — послышался голос Джинёна. — Я бы просто хотел услышать твою версию случившегося. Есть ли у тебя какие-то проблемы с Ли Доквоном? — PD-ним, — заговорила Джиа, — у них была стычка перед выступлением Мии. — Ты поэтому опоздала? Что?.. Он заметил, да? Я заторможенно кивнула и снова пустилась в извинения. — Успокойся и объясни, что произошло. — Давай, Мия, — Джиа сжала мое плечо, — расскажи, как он к тебе приставал. Господи. Неужели я должна это озвучить сейчас, перед всеми? Перед самим Пак Джинёном, перед менеджером Stray Kids… перед Чанбином? Должна вспомнить, опять погрузиться в отвратительные воспоминания и вывалить всё? Признаться, что я не дала отпор, что оказалась достаточно слабой и испуганной, чтобы стоять, как истукан, позволяя прикасаться к себе? Я молчала. А они ждали. — Когда мы были трейни, — вдруг заговорила Йеджи, — он, бывало, крутился вокруг меня, прижимался в толпе, да и вообще… многое себе позволял. Наверное, мне стоило рассказать ещё тогда, но я боялась поднимать шум, привлекать к себе нежелательное внимание. Если бы я тогда решилась, может, ты бы сегодня не пострадала от него. Я рассеянно кивнула. В словах Йеджи был смысл. Если я и дальше буду молчать, Доквон может переключиться с меня ещё на кого-нибудь, и до чего он тогда дойдёт в следующий раз? Нужно было рассказать всё. Раз и навсегда закрыть эту проблему. — Если ты действительно пострадала от Ли Доквона, — заговорил Пак Джинён, — тебе нечего бояться. Здесь, в JYP, мы ставим здоровье и безопасность наших айдолов и трейни на первое место. Обещаю во всём разобраться, но для этого я должен услышать твою версию, Мия. Я вновь медленно закивала, мазнула взглядом по присутствующим, встретилась с влажными покрасневшими чёрными глазами и снова опустила голову. — Я… бежала на выступление. Мы столкнулись на углу. Я старалась не слишком сильно погружаться в воспоминания, чтобы не утонуть в них. Старалась говорить отстранённо, будто это случилось не со мной. Так было проще. Казалось, что проще. А вдруг я преувеличиваю? Вдруг моих слов недостаточно для обвинения? Дома да, дома бы даже такие действия расценили как домогательства, а тут, в Корее? Йеджи мягко сжала моё плечо, подбадривая говорить дальше. — Я чуть не упала, а он меня поймал. И потом… не хотел отпускать, хотя я просила, честно. И касался так… Чем больше я говорила, тем больше мои же слова казались мне какой-то несерьёзной детской выдумкой. Пустяком, который не стоит внимания самого JYP. Как… Как передать те ощущения, которые я пережила? Чтобы мне поверили, чтобы поняли? — У меня молния была на спине не до конца застёгнута, я случайно, честно! Я просто не заметила! — Ну вот, что теперь обо мне подумают? Такое чувство, будто я прилюдно при всех раздевалась. Хотя, казалось бы… все и так уже видели меня без одежды. Куда уж хуже? — Знаете, он бы мог просто мне сказать. Или хотя бы просто застегнуть, но он… он облапал мою спину. Я чувствовала себя ужасно! Разве так можно? Разве здесь принято так касаться малознакомых девушек без их согласия? Чем больше я говорила, тем больше чувствовала, будто сама себе выковыриваю огромный шип, болезненно застрявший в ране. Рана гноилась, а гной сочился наружу, готовый вот-вот прорваться и излиться в словах и слезах. — Клянусь, я ничего этого не хотела! Я с ним толком не общалась, я всего этого не хотела, я просила его отпустить меня, говорила, что опаздываю на выступление, что из-за него у нас могут быть проблемы! А потом он… потом он вдруг… Я всхлипнула, жадно хватая ртом воздух, сглотнула горький ком. Глаза обожгло слезами. — Он… он какой-то псих, я не знаю, зачем он это сделал, я… я… Почему нельзя было просто оставить меня в покое? Почему нельзя было просто дать мне выступить? Я схватилась за запястье, которое болью напомнило о случившемся. Замялась, теребя кончик рукава. Лучше бы этого чёртового следа не было, лучше бы… Доквон как будто меня пометил. — У вас были свидетели? — спросил Джинён. Я отрицательно промычала. — Это всё — очень серьёзные обвинения. У нас, конечно, уже есть доказательства его вины по другой ситуации, но было бы проще, если бы у тебя были свидетельства, подкрепляющие слова про его домогательства с физическим контактом. Я облизала мокрые от слёз губы. Несмело потянула за рукав, обнажая запястье. Медленно отлепила пластырь и показала тёмный засос на бледной коже, поверх которого ещё виднелся след чужих зубов. — My gosh, I don’t know why… I don’t know, I’m sorry… I didn’t want it! Я не знаю, что он вам скажет. Но я просила его отпустить меня, правда просила. — Всё-всё, — зашептала Джиа на ухо, сжимая мою ладонь, — хватит извиняться ни за что, ты уже всё рассказала. Наверное, нужно было быть чуть более сдержанной, показать силу духа, но я просто уже… кончилась. Мои ресурсы кончились. Меня трясло, все переживания последних дней и последних часов выходили наружу через слёзы и спутанную речь. Почему я здесь? Почему нельзя было просто спеть, просто получить похвалу от директора, а потом пойти праздновать, как все? Почему это происходит именно со мной? За что? Неужели я настолько не могу быть нормальной, что притягиваю к себе самое худшее? — Хм-м-м, — голос Джинёна прозвучал очень мрачно. — Мы разберемся с этой ситуацией завтра, мне надо всё обдумать. Мия, сейчас ты должна успокоиться, я тебя услышал. Завтра жду тебя в офисе к десяти утра, чтобы мы ещё раз… переговорили. Потом я даю тебе выходной на оставшийся день. Джиа, я надеюсь, ты сможешь позаботиться о своей подруге? Считай это своим первым испытанием как лидера группы. — Я отвезу мальчиков обратно в агентство на работу, — менеджер Stray Kids поклонился Джинёну. А я наконец-то осмелилась поднять глаза и посмотреть на Чанбина, понимая, что его сейчас уведут. Прости, пожалуйста. Я правда всего этого не хотела. Его блестящие, полные сожаления глаза говорили мне то же самое. «Прости». Чанбин выглядел таким шокированным и потерянным. Наверное, так же, как я. Он… правда поймал Доквона тогда, перед тем, как зашёл ко мне в гримерку? Почему ничего мне не сказал? Не хотел беспокоить? Почему они сразу не доложили JYP? И это видео… Даже если у нас с Чанбином что-то случилось бы, я ни за что не могла представить, что он увидит меня без одежды именно так. Я чувствовала себя опозоренной и как отмыться от этого чувства, не знала. Это, наверное, очень странно выглядело со стороны. То, что сделал Доквон… он ведь не полез ко мне напрямую, точнее, не пытался облапать меня за те части, куда обычно мужчины лезут руками. Но я чувствовала себя не менее грязной, а как объяснить это, не знала. Всё это было ненормально. Мне не привиделось, я не выдумывала. Я даже поклониться забыла, когда девочки сами распрощались со старшими, развернули меня и мягко подтолкнули в сторону кулис. — Молодец, что рассказала, — шепнула Йеджи, — теперь этого мудака точно вышвырнут из компании. Может быть, и так… Но что, если меня вышвырнут вместе с ним? Или просто оставят в трейни без дебюта ещё на два года, до окончания контракта, а потом откажутся продлевать? Кому нужны айдолы, которые начинают со скандала, ещё даже не дебютировав?***
Это всё-таки случилось. Случилось то, от чего он старался уберечь Мию, но облажался. Кажется, вышло только хуже. Коридоры мелькали перед глазами, Чанбин не следил, куда они идут. Его вели Минхо, сжимая руку, и менеджер, держа за плечи со спины. Мир рассыпался внутри него, как смытый морем замок из песка, которые он строил в детстве на пляжах Чёджу. Мир рассыпался, а люди вокруг сновали, как ни в чём не бывало: уставшие после выступления трейни, обсуждающие свои выступления и критику JYP, технический персонал… Никто не знал о случившемся, кроме маленькой группки людей. — Мне нужно к ней! Мне нужно… — Вернуться в агентство на работу, — мягко, но твёрдо сказал Юн Тэхун — их главный менеджер, который был с ними с самого начала. Который прошёл через оглушительный дебют и «Новичка года» на МАМА, через безуспешные попытки вновь повторить успех, через уход Уджина и те проблемы, которые навалились на группу после. — Хён, дай мне пять минут. Умоляю. — Рассыпавшийся мир мокрым песком царапал горло при каждом произнесённом слове. — Разве ты недостаточно сегодня вляпался? Хочешь привлечь ещё больше внимания? Как Чанбин мог думать о чём-то другом, как мог оставаться благоразумным, когда перед глазами стояло красное от слёз лицо Мии и эти мерзкие, отвратительные следы на запястье? Словно по злому стечению обстоятельств, завернув за угол, они увидели в конце коридора Доквона в окружении других парней-трейни. Чанбин дёрнулся вперёд, даже толком не осознав этого. Минхо среагировал быстрее — ловко перехватил его руку и заломил за спину. Чанбин зарычал от боли и досады, чувствуя, как в плечи сильнее впиваются пальцы менеджера. — Не подставляй группу, дурачок! — Мы уже сделали всё, что могли, — вторил ему Минхо, давя взметнувшийся гнев Чанбина своим ледяным спокойствием. — Джинён теперь его вышвырнет, дальше дело за ним и за Мией. Мия. Она так здорово выступила. И правда сияла на сцене, будто была рождена для этого. Как она смогла собраться после того, как этот мудак...? Чанбин не знал. Ему ничего не сказали тогда, — точнее, Джиа написала об этом Минхо, но тот не стал делиться до окончания шоукейса. Чанбин отчасти понимал, почему… Наверное, его хотели уберечь от правды до поры до времени. Наверное, не хотели, чтобы он сорвался и наделал ещё больше глупостей. Наверное, хоть как-то пытались взять под контроль его гнев и страх. Вот только… Слишком все эти игры затянулись. Доквон с друзьями благополучно скрылись из виду, зато в кармане худи брякнул телефон. — Успокоился? — Тэхун похлопал его по плечу, Минхо ослабил хватку, а потом и вовсе отпустил руку. — Побереги силы для работы в студии, вам ещё трек переделывать. Чанбин почти не слушал. Вытащил телефон, разблокировал и открыл чат. Сообщение было от Мии: «Почему ты ничего не сказал мне?» Чанбин так резко сорвался с места в ту сторону, откуда они пришли, что на этот раз никто не успел его удержать. Тэхун окликнул его в спину, но Чанбин не слушал. Он должен. Быть. Рядом. Что могло быть важнее сейчас? Где она? Наверняка в гримёрке. Чанбин мог бы просто ей позвонить, но… Он должен был поговорить с ней лично, он должен был увидеть её глаза. Пусть ему придется встретиться с осуждением, с разочарованием и болью в любимых глазах, но Чанбин должен был объясниться, должен был вынести всё, что обрушит на него Мия. Снова замелькали коридоры, пару раз он чуть не сбил с ног кого-то из стаффа… Не было ни времени, ни сил раздумывать и извиняться. Остановившись возле нужной двери, Чанбин заколотил по ней так же сильно, как колотилось сердце в грудной клетке, рискуя пробить рёбра. Открыла Йеджи. Окинула Чанбина удивленным взглядом. — Мия здесь? — нетерпеливо спросил он, пытаясь заглянуть подруге за плечо. — Мы здесь, — послышался голос Джиа из глубины комнаты. — Только я не уверена, что она хочет… — Хочу! — всхлип, больно резанувший по ушам. — Я войду? — Не дожидаясь ответа, Чанбин протиснулся внутрь. Мия сидела на диване в объятиях Наны, и у неё был вовсе не тот вид, который должен быть у девушки, заслужившей похвалу JYP после успешного выступления. Лицо красное и опухшее от слез, на щеках — грязные дорожки от туши, но самое ужасное — взгляд. Абсолютно потухший. Мия смотрела куда-то в пол, будто не решаясь поднять глаза. Да что же… Ну почему всё вышло именно так? Она должна быть счастливой, должна звонить маме и рассказывать о своём успехе, захлёбываясь от гордости и восторга. А у Чанбина всё ещё стучало в ушах после бега и эмоций, захлестнувших его после прочитанного сообщения. Что она себе уже придумала, глупая? Он подскочил к ней и опустился на корточки, потянулся к её рукам, сложенным на коленях, только на этом его порыв и закончился. С чего он вообще решил, что она захочет его увидеть? Что захочет какого-то физического контакта после того, как Доквон её… За спиной тихо хлопнула дверь. Обернувшись, Чанбин увидел, что они остались вдвоём. — Мия… — слова застряли в горле, но их нужно было произнести. — Прости меня. Я хотел как лучше. Злишься на меня за то, что я не предупредил про...? Пальцы невольно сжались в кулаки, ногти впились в смуглую кожу. Нужно сохранять спокойствие. Нельзя поддаваться эмоциям. Должен же из них двоих хоть кто-то… Мия неопределённо качнула головой. То ли да, то ли нет. Взглядом всё ещё его избегая. — Просто… — тихо, глухо заговорила она. — Теперь для меня всё кончено, да? Если бы ты сказал сразу… я бы так не старалась. — Почему кончено? Что ты уже себе напридумывала? Она дёрнула плечами. — Кому… кому нужна проблемная трейни после такого скандала? Я чувствую себя такой… опозоренной. Я так старалась… так горела, так радовалась… Господи, ну какая дура. — Не говори так. Чанбин опустился на колени и всё-таки осмелился взять ладони Мии в свои, сжать ее холодные пальцы с расковырянными заусенцами. Взгляд скользнул по тонкому запястью, где рядом с блестящим ободком часов виднелся отвратительный тёмно-красный след от зубов. Кровь в голове вскипела, забурлила от удушающего гнева, в глазах зарябило. Захотелось вернуться назад, в эти бесконечные коридоры, отыскать этого мудака и бить его долго, тщательно, чтобы тот ползал на коленях, захлёбываясь кровью, чтобы умолял о пощаде. Как он вообще додумался до такого, как посмел?! Конченый, больной ублюдок! Зря Минхо остановил его, когда они застукали Доквона, надо было изуродовать его лицо так, чтобы он не то что выступать побоялся — в зеркало бы на себя взглянуть не смог. Кое-как подавив в себе гнев, опять, Чанбин всё-таки смог обратить свои мысли назад к Мие. Она сейчас нуждалась в его поддержке, это было главное. — Ты понравилась JYP, Мия, я же вижу, знаю точно. Поверь мне. Я… я не рискнул сказать о видео сразу, потому что боялся, что с тобой вновь случится… то, что в итоге случилось, когда ты узнала. Я побоялся, что ты тогда не сможешь выступить, не сможешь показать PD-ниму весь свой потенциал, а он в итоге не заинтересуется тобой. Прости меня. Чанбин склонил голову и уткнулся лбом в голые, покрытые синяками от танцевальных практик коленки. — Если бы я знал, что всё кончится так… Что этот ублюдок достанет тебя... Я бы расправился с ним ещё тогда, когда поймал. — Ты правда его ударил? — вдруг тихо спросила Мия. Чанбин горько усмехнулся. — Да, но недостаточно. Он явно заслуживает больше. Мия забрала одну руку из его ладоней, а затем вдруг нежно коснулась его головы. — У тебя теперь будут из-за этого проблемы? Из-за меня?.. — Нет. Ладно, он не знал наверняка. Но на камеры он, скорее всего, не попал и всё-таки надеялся, что, даже если Доквон сболтнет о потасовке, JYP закроет на это глаза. Должна же быть хоть какая-то польза от репутации, которую Чанбин зарабатывал в агентстве годами. — Проблемы будут у Доквона. Так что не волнуйся. Подняв голову, Чанбин наконец-то встретился с Мией взглядом. Всё ещё опустошенным, но уже с робкой надеждой на дне тёмных солёных озёр. И самое главное… В этом взгляде не было осуждения. Кажется, только теперь к Чанбину вернулась способность дышать. — Зефирка, — мягко улыбнулся Чанбин, — ты так здорово выступила. Ты… Если бы ты только видела себя со стороны. Если бы знала, какое впечатление производишь на людей. На меня… Перехватив ладонь Мии, Чанбин прижал её к своей груди. — Мое сердце билось так сильно, когда ты пела! Я подумал: «Вау, она невероятная! Её голос завораживает!» Уголки её губ дрогнули в робкой улыбке. — Ты… тебе правда понравилось? Ты почувствовал… что я хотела сказать? Тебе, оппа. Только тебе. Его сердце снова забилось так же сильно, как когда Мия была на сцене, только в этот раз она наверняка заметила это взволнованное рваное биение. Чанбин ласково погладил прижатую к груди ладошку большим пальцем. — Да, — едва слышно выдохнул Чанбин. — Почувствовал. Не сговариваясь, они потянулись друг к другу и встретились в нежном, осторожном поцелуе. Чанбин сжал лицо Мии в ладонях и стал касаться губами мокрых щёк, собирая остатки слёз. Мия обвила руками его шею и шумно вздохнула. — Оппа, обними меня, — наконец-то попросила она. Чанбину показалось, что он ждал этого целую вечность. Поднявшись с пола, он сел на диван и сгрёб Мию в объятия, а она обняла его, прижалась к нему так, будто пыталась спрятаться в его руках от всего мира. — Всё будет, Мия, — шептал Чанбин, уткнувшись губами ей в макушку, — ты сегодня такая молодец! Так хорошо потрудилась! Обещаю, зефирка: у твоей сказки обязательно будет счастливый конец. — А у нашей? — едва слышно выдохнула она ему в грудь. Чанбин сглотнул и поджал искусанные губы. — Я… сделаю для этого всё возможное, — наконец ответил он. — Обещаю, Мия. Обещаю.***
За окном уже стемнело, когда они ехали назад в студию. Чанбин расположился справа, на заднем сидении, и, прижавшись лбом к холодному стеклу, отстранённо наблюдал за мелькавшими в окне огнями фонарей и рекламных вывесок. — Ты хоть о девочке подумал? — послышался голос Тэхуна с водительского места. — Она ведь совсем молоденькая, да ещё и иностранка. Её виза зависит от агентства, руководству ничего не стоит отправить её обратно домой. Ну почему все так старательно пытались убедить его, что его чувства к Мие — это что-то плохое и неправильное? — А если бы я не был рядом? — нахмурился Чанбин. — Если бы Ли Доквон безнаказанно снял Мию на видео голую, что потом? Что потом бы он с ней сделал? Эта мысль, которую Чанбин старался гнать от себя весь вечер, сейчас настигла резким порывом холодного колючего ветра, пронизывающего внутренности и леденящего душу. — А если бы он начал её шантажировать? Если бы заставил с ним спать, если бы стал угрожать слить видео? Если бы… если бы Мия закончила, как Гу Хара? Он сам ужаснулся сказанным словам, но просто не мог избежать этой аналогии. На первый взгляд Мия казалась такой веселой и жизнелюбивой, но… Чанбин подумал о том, в каком состоянии она была после подготовки к шоукейсу. Говорила же, что у неё бессонницы, вот ещё панические атаки начались. А теперь и этот сукин сын Доквон! Чанбин вспомнил себя перед тем судьбоносным шоукейсом. У него тогда ужасно разболелись лодыжки, танцевать было почти невозможно. Их наставник-хореограф всю тренировку спрашивал, выдержит ли он. «Ты уверен, что потянешь выступление? Может, откажешься?» В конце концов Чанбин сломался и просто расплакался прямо в зале — на глазах у всей команды. Вспоминая себя тогда, он мог хорошо представить, в каком нестабильном состоянии была сейчас Мия. — Чанбинни, не нагнетай, — устало вздохнул Тэхун. — Хён, мы оба знаем, что я прав, — упрямо возразил Бин. — Ты видел, что с ней случилось, когда пришлось рассказывать об этом психе? Слышал, что он вытворял с ней? Он вдруг почувствовал тёплое прикосновение к своей руке. Минхо, сидевший спереди рядом с Тэхуном, извернулся и просунул руку назад. Чанбин благодарно сжал пальцы хёна в ответ. Ну хоть кто-то его понимал. — Ты правда настолько сильно влюбился? — спросил Тэхун, мягко притормаживая на светофоре. — Если бы ты с ней не сблизился, ты бы так сильно сейчас не переживал. «Но я люблю её». Это уже факт, без каких-либо «если». Всё с этим решено. Чанбин ведь пытался, честно пытался держаться подальше, соскочить. Но было слишком поздно. Он хотел защитить Мию. Хотел быть рядом. И хотел… её. Хотел её для себя, хотел взаимной любви. Не просто любить, но и быть любимым. Эгоистично? Наверное, да… Но разве это плохо? Ведь взамен он готов ей отдать столько себя, сколько получится, сколько потребуется, чтобы окружить её любовью, поддержкой и защитой. Тёмные проницательные глаза менеджера уставились на него через зеркало заднего вида. Тэхун снова вздохнул и беспомощно покачал головой. — Чанбинни, бога ради, сделай тогда хоть что-то полезное для группы. Направь свою энергию и чувства в творчество. У меня тогда хоть какой-то козырь в рукаве будет, если придется оправдывать тебя перед PD-нимом. — Как скажешь, хён, — кивнул Чанбин. Он и сам собирался… Ведь музыка была для него единственным способом свободно выражать эмоции. А их за последний месяц накопилось чуть ли не на целый EP. Но ещё когда машина подъезжала к агентству, Чанбин понял, что не сможет работать сейчас как следует. Он был слишком переполнен гневом и страхом, которые так и не выплеснулись наружу. Стоило ему закрыть глаза, как перед ними вставало заплаканное лицо Мии, а затем окровавленная, безумная усмешка Ли Доквона. Что-то надо было с этим делать. Чанбин понимал, что, если он в таком состоянии, на эмоциях, явится в студию, ссоры с Банчаном не миновать. Нужно было срочно выговориться. Чанбин делал это редко, предпочитая не доставать близких своими проблемами, но сейчас даже он сам понимал, что эмоции разъедали его, как кислота. Взгляд упал на макушку Минхо, торчащую за спинкой переднего сидения. Но Минхо уже и так все знал. Эффект будет не тот. Банчан? Возможно, когда-нибудь они смогут обсудить эту тему нормально… Сейчас же их отношения были наполнены порохом: одна искра — и бабахнет. К младшим со своими проблемами Чанбин ходил редко — не осмеливался взваливать на них груз, который, по-хорошему, должен был тащить в одиночку. Разве что… Вытащив телефон, Чанбин открыл Какао. «Щеночек, ты ещё в агентстве? Нужна твоя помощь» Ким Сынмин обнаружился в комнате для вокальной практики. Когда Чанбин зашёл внутрь, тот наигрывал «I'll be your man». Его тонкие длинные пальцы порхали по клавишам синтезатора, извлекая из инструмента грустную, надрывную мелодию, на лице — сосредоточенная маска. Встретившись с внимательным взглядом Сынмина, Чанбин махнул рукой: пусть пока играет, ему нужно собраться с мыслями. Не так часто Со Чанбин решался открыть кому-то свою душу и выговориться. Вернее было сказать: почти никогда. Опустившись на стул у стены, Чанбин уткнулся локтями в колени и свесил уставшую, тяжёлую от тревожных мыслей голову. С чего начать? С того, что он умудрился влюбиться в самый неподходящий момент, когда группа участвовала в Кингдоме и уже успела потерять одного мембера из-за скандала? С того, что он в очередной раз подставился, нарушив обещание, которое дал Чану? Или с того, что ему пиздец как страшно за Мию из-за этого мудака Доквона? Все страхи и сомнения смешались и липким, удушливым комом застряли в горле. Чанбин открывал рот, шевелил губами, силясь что-то сказать, но в итоге чувствовал себя беспомощным ребёнком, забывшим текст стихотворения на празднике. Утонув в своих раздумьях, Чанбин упустил момент, когда песня дошла до совсем мрачной части. Теперь она звучала ещё тревожнее и трагичнее — Сынмин ударял по клавишам сильнее. Музыка удивительным образом взывала к чувствам, которые метались, кипели внутри Чанбина, но никак не находили выход. Тёмная, мрачная. Отчаянная. Музыка вновь всколыхнула в нём чувство беспомощности, которое он испытал, когда Мия рассказывала Пак Джинёну о Доквоне. Когда она дрожала и плакала у всех на глазах, когда закатала рукав, чтобы показать след от зубов. Чанбин не мог ни дёрнуться, ни сказать слова поддержки перед JYP. Он бы подставил всех: и Мию, и себя, и группу. И нахрена он столько времени в зале проводил, нахрена ему этот чёрный пояс, если он не может защитить любимую девушку? Если не может нормально врезать Ли Доквону, так, как тот заслуживает? За то, что снимал Мию, за то, что посмел к ней прикоснуться своими грязными руками. Будь он обычным человеком, не айдолом… Будь они все просто обычными людьми… Чанбин остервенело сжал зубы и обессиленно зарычал. Музыка стала громче. Она била по ушам и отражалась от стен комнаты, резонируя с гневом, который нарастал внутри с каждой секундой. Пальцы сорвали кепку, бросили на пол и вцепились в густые волосы. Гнев, беспомощность и чувство вины за эту беспомощность наконец нашли выход в крике, утонувшем в тревожной мелодии. Чанбин надеялся, что никто не услышит. А Сынмин, молчаливый свидетель его слабости, точно никому не расскажет. Музыка вновь поменяла настрой: стала тише и печальнее. Теперь в неё прокрались сожаление и горечь утраты. Глаза защипало. Чанбин сместил руки на лицо, прикрываясь ладонями и встречая пальцами первые слёзы. Он не хотел плакать. Не собирался вовсе. Но музыка сама вытянула из него эти эмоции. Подцепила на крючок и протащила через все стены, которые сдержанный Чанбин выстраивал годами. Так ведь нельзя. Тем более при младшем, обременяя его своими слезами, но… «Прости, Сынмин». Судорожно всхлипнув, Чанбин наконец полноценно дал волю слезам. Жалкий, жалкий, бесполезный Бинни. Беспомощный юнец, который ничего не может сделать, чтобы защитить тех, кого любит. Который так много о себе возомнил, который обещал защищать их, но в итоге оказался бессильным перед обстоятельствами. Эти обстоятельства уже пожирали Ханни с его тревожностью, пожирали Джинни, а теперь… Теперь еще и Мию. Он снова подумал о Гу Харе… Ну почему, почему он такой беспомощный? Чанбин плакал, пока музыка продолжала играть. Вместе со слезами из него выходило что-то чёрное, вязкое и очень горькое. Это оно мешало дышать, заполняя лёгкие и распирая их. Но теперь… Теперь, когда мелодия постепенно затихала, Чанбин чувствовал, будто очищался. Когда в комнате воцарилась тишина, скрипнул стул за синтезатором, а затем Сынмин опустился рядом, осторожно обнял и прижался подбородком к плечу. Сейчас Чанбин чувствовал себя таким уязвимым и слабым. Он бы не простил себе, если бы кто-нибудь увидел его таким. Разве что Сынмин. Сынмину можно, он обязательно поймёт и не осудит. Возможно, предчувствуя это, Чанбин и решил в конечном итоге прийти к нему. — Хён, — позвал Сынмин тихим ласковым голосом. — Хочешь… рассказать, что произошло? Чанбин помолчал в задумчивости некоторое время, но в итоге кивнул. Он шумно шмыгнул носом, вытер мокрые щёки рукавами худи, прочистил горло и начал свой рассказ. Когда Сынмин смотрел на него своими чуткими тёмными глазами, слова почему-то шли легче. Возможно, роль сыграло то, что Чанбин впервые так откровенно говорил с Сынмином о Мие и об их отношениях. Нет, он рассказывал раньше, но не в таких подробностях. Кингдом поглотил их всех, так что времени на душевные беседы о личной жизни толком не находилось. Но в итоге сейчас Чанбин имел возможность рассказать всё с самого начала. На этот раз будучи честным не только перед Сынмином, но и перед самим собой. А после того, как он выплакался, произносимые слова уже не отзывались в душе такой резкой болью. Сынмин, выслушав его длинный рассказ, задумчиво спросил: — Хён, ты ведь специально ту песню написал, да? Для неё? Чанбин со вздохом кивнул. — Да. Я… Собираюсь её закончить в эти дни, теперь я совершенно точно должен показать её Мие. Ты поможешь мне с вокалом? — Конечно. Сынмин часто помогал ему своим ангельским голосом, когда вокальных способностей самого Чанбина не хватало для демок. Именно так они и сблизились, когда вдвоём проводили время в студим звукозаписи. — Знаешь, щеночек, после того, что случилось сегодня, и после того, как я тебе всё рассказал, я окончательно убедился: хочу, чтобы всё было по-серьёзному. Хочу предложить Мие отношения. Я знаю, знаю, что это сумасшествие и, может, безрассудство, только… я уже всё решил для себя. Я не могу просто так оставить её одну. Я должен быть рядом. Настолько, насколько это вообще возможно. Конечно, она для начала сама должна принять моё предложение… Ну или отказаться. О втором варианте Чанбину думать было больно. Страшно было вновь испытать то чувство, когда тебя отвергают. — Я тебя поддержу. Сынмин взял Чанбина за руку. Его ладонь была такой большой и тёплой, а пальцы — такими длинными... Когда щеночек успел вырасти и стать столь чутким и проницательным? — Спасибо, Минни. Я… могу попросить тебя ещё об одной услуге? Вы же завтра для Кингдома снимаетесь… Когда Чанбин озвучил свою просьбу, Сынмин очаровательно заулыбался. В такие моменты в его глазах словно загорались маленькие звёздочки, а улыбка и правда делала его похожим на счастливого доброго щеночка. Глядя на любимого донсэна, Чанбин и сам не смог сдержать ответной улыбки. У него даже на душе полегчало. Что бы он делал без этих очаровательных младшеньких? — Хён, а у тебя есть запись выступления девочек? — вдруг спросил Сынмин. — Ты ведь снимал? — Почему ты спрашиваешь? — Ну… Мне интересно посмотреть. И потом, разве их выступление — не главное событие дня, ради которого вы с Минхо-хёном потратили столько сил? Судя по твоему рассказу, Мия бы очень хотела, чтобы ты посмотрел их номер. Чанбин проверил мессенджер и действительно обнаружил видеофайл, скинутый Черён. На пару секунд он замер, испытывая какое-то непонятное волнение. Хотя с чего бы? Выступление ведь уже состоялось, что сделано, то сделано, да и JYP оценил. — Включай, хён, — дёрнул за рукав любопытный Сынмин. Конечно, Чанбин уже видел этот номер на совместной тренировке. Да чего греха таить, он и запись активно пересматривал. Минхо его тогда знатно постебал за то, что вместо полноценного видео выступления юнита у Чанбина получился почти фанкам Мии. Ну а что, у неё же была запись его танца, когда они только познакомились? Вернее было сказать, что в распоряжении Мии оказались десятки фанкамов и фейскамов на ютубе, а еще сотни эдитов в тиктоке. А Чанбину приходилось собирать те моменты, когда Мия сияла, буквально по крупицам. Ну и… да. Чанбин испытывал сильную слабость к женским группам. Как и любой среднестатистический мужчина-кореец. Возможно, чуть более глубокую слабость, потому что сам был айдолом, композитором и продюсером и мог подмечать то, чего обычно не видели эти среднестатистические мужчины-корейцы. Возможно, потому, что благодаря сестре-спортсменке и подругам-айдолкам он знал, через какие трудности и лишения проходят девушки, которые выбирают эту тяжёлую жизнь. Удивительно, как Мия, Нана и Джиа после стольких нервов собрались и выступили. Зоркий глаз Чанбина, конечно, подмечал кое-где небольшие помарки. У него чуть сердце не выпрыгнуло, когда Нана едва не выронила микрофон — у Мии оказалась потрясающая реакция. Ключевым было то, что, несмотря на небольшие ошибки, девушки сами в себя поверили. Это чувствовалось через экран и наверняка передавалось зрителям в зале. Чанбин не лукавил, когда говорил Мие при их знакомстве: публика… она всегда чует страх и неуверенность артиста. А может, девочки дошли до такой степени отчаяния, что перестали волноваться и решили просто кайфануть на сцене. И если даже на репетициях, мокрые, растрёпанные, они выглядели великолепно, то теперь, в сияющих белых костюмах, с укладкой и макияжем они смотрелись как настоящие айдолки. В их выступлении было столько бунтарского духа, сексуальности и смелой хореографии, что Чанбин будто впервые увидел дебютный клип Miss A. Та же внешняя простота, наполненная, однако, дерзкой чувственностью и огранённая великолепной техникой. Конечно, Пак Джинёну не могло не понравиться, ведь и песня, и выступление, и артистизм девушек — всё было в фирменном стиле JYP. Уж Чанбин с Минхо над этим постарались. Разве что пела Мия, спасибо, господи, намного лучше PD-нима… Но был кое-кто, кто, кажется, пришел в ещё больший восторг от выступления. Видео уже подходило к концу, когда Чанбин любопытства ради покосился на Сынмина. Тот с подозрительным блеском в глазах неотрывно следил за происходящим на экране Самсунга, слегка приоткрыв рот. Хм. Такой восторг на лице проявлялся у Минни разве что тогда, когда речь заходила о его обожаемых DAY6. Чанбин прищурился, глянул на экран, обратно на донсэна… — А это… — Сынмин ткнул длинным пальцем в телефон, и Чанбин усмехнулся, подтвердив свою догадку. — Пак Нана. Подруга Мии. — М-м-м… Я её видел раньше, но она… — Сынмин, видимо, совсем потеряв дар речи, беспомощно посмотрел на хёна и показал руками на волосы. — Стрижку новую сделала, ага. Да и вообще она в образе крутая. Задумчиво потерев подбородок, Чанбин хитро хмыкнул: — У меня есть видео её сольного номера, скинуть? Сынмин закивал с щенячьим восторгом в глазах и разве что не замахал хвостиком. Едва Чанбин отправил файл счастливому Сынмину, как ему самому вдруг упал в личку ещё один. И на этот раз не от Черён. «Опять её шуточки», — вздохнул Чанбин, нервно облизав губы. Сообщение от Шин Рюджин содержало лишь ещё одно видео и лиловый эмодзи рогатого чёртика в качестве комментария. Быстро подключив наушники, Чанбин на свой страх и риск включил видео… и обнаружил в нём себя. В ушах заиграла «God is a woman» (как Мия умудрилась выбрать его любимую певицу?), а Чанбин на видео аж подпрыгнул, подался вперёд и счастливо захлопал в ладоши. Затем прижал их к лицу, схватился за сердце, а на втором куплете и вовсе начал пританцовывать прямо на стуле. Кровь прилила к лицу, сразу стало как-то жарко. Боже, неужели он правда так себя вёл? Неужели он настолько очевидный? Чанбин быстро глянул на Сынмина — не спалил ли тот его чрезмерно эмоциональную реакцию на Мию, — но тот сам был увлечён записью выступления Наны. «Чанни-хён нас убьет, когда узнает…»***
— Ты подрался. Из-за девушки. Чан не спрашивал. Чан констатировал. Едва Чанбин вошёл в маленькую студию, как тут же столкнулся с прожигающим взглядом тёмных глаз лидера. — «Подрался», — мрачно буркнул Чанбин, проходя внутрь и опуская чёрный рюкзак с ноутбуком на диван рядом с Ханни, который всё это время молча следил за происходящим. — Если бы я, как ты говоришь, подрался, одной проблемой точно было бы меньше. Этот мудак заслужил гораздо больше, чем я ему всыпал. — Бин, ты хоть себя слышишь? Хочешь отправиться на рест вслед за Джинни? — Думаешь, у меня был выбор? — огрызнулся Чанбин. — А если бы на моём месте был ты? Если бы ты увидел, как тот придурок Джош преследует Наён-нуну? Или тот… который явился к Мине-нуне домой в Японию? Чан молча поджал губы: Чанбин знал, куда бить. Они оба знали уязвимые места друг друга: Банчан слишком дорожил своими подругами из TWICE, с которыми стажировался ещё до того, как мемберы Stray Kids присоединились к JYP. — Ребята, — вдруг тихо позвал Хан. — Давайте не будем ссориться? Нам же ещё всю ночь вместе работать, сейчас придёт Сынхёк-хён, нам надо снять влог для СТЭЙ… Чанбин с Чаном одновременно обернулись на маннэ 3RACHA. Хан, их общее маленькое сокровище, глядел с нарастающей тревогой в глазах, теребя рукава тёмной мешковатой куртки и нервно дёргая ногами. Ну вот, ещё не хватало заставлять Хана лишний раз тревожиться. Бин и Чан вновь сцепились взглядами. Будучи близкими друзьями, они обычно легко находили общий язык… Но только не когда их интересы сталкивались. Тогда они долго могли спорить друг с другом, соревнуясь в упёртости, пока Хан не вмешивался, чтобы наладить отношения между двумя старшими. — Ладно, — вдруг вздохнул Банчан и посмотрел на Чанбина уже с беспокойством. — Ханни прав, нам надо остыть. Я просто волновался за тебя, Бин. Когда мне позвонил Хо и рассказал, что у вас там стряслось… Меня ведь даже не было рядом, чтобы вам помочь. Ты вообще как, в порядке? Чанбин издал какой-то нечленораздельный звук и смущённо глянул на Чана, а затем уставился себе под ноги. Чувство вины железной хваткой сдавило горло, не позволяя даже начать говорить. — Да, — тихо буркнул он, когда всё же смог собраться с мыслями. — Я-то в порядке. Всё нормально. Извини, что заставил тебя поволноваться. Ему стало так стыдно перед Чаном за свою несдержанность, за то упрямство, с которым он спорил с лидером каждый раз, когда речь заходила о Мие и их отношениях... Чанбину казалось, что он только и делает, что всех подводит. Может, ему действительно стоило сдержаться тогда? Ради группы. Но как же тут сдержаться, когда… Снова эти запоздалые, беспомощные сожаления. Они всё-таки смогли настроиться на работу. Включили камеру, начали записывать влог, чтобы показать фэндому, как работают над песней для номера. Потом пришёл Versachoi, чтобы помочь им с аранжировкой, и Чанбин смог полностью погрузиться в создание музыки. «Слышишь запоздалые сожаления?» — написал он в заметках на телефоне, когда приступил к работе над своей рэп-партией. Лишь в музыке у Чанбина получалось полностью выражать свои эмоции, не скрываясь, не боясь быть осуждённым. СТЭЙ были только рады, когда Чанбин откровенничал с ними — взять хотя бы те сообщения и комментарии, которые полились на него после релиза «Streetlight». Чанбину и самому стало легче, когда он наконец-то выпустил трек о таких глубоких переживаниях. Это был идеальный баланс: продюсеры и аудитория получали откровенный, искренний трек, а он — отпущение и облегчение. А в этот раз… получится ли провернуть такой трюк? 3RACHA договорились между собой дать друг другу полную свободу — каждый напишет о личном, здесь не было места для фальши. Но, конечно, придется несколько завуалировать. Так, чтобы каждый, услышав их обновлённый вариант песни и номера, мог перенести текст песни и посыл на себя. Да и сам Чанбин, хоть и планировал быть откровенным, не намеревался подставлять себя или Мию. Ему только хотелось… Ему очень нужно, чтобы она посмотрела номер. Возможно, она увидит и услышит то, что Чанбину так сложно было передать словами. Что ему было страшно за неё. Что страх ощущался бесконечной тьмой, которая охватывала его на пути к ней. И сердце… «Видишь, как болит сердце?» Нет. Чанбин стёр последние слова. «Видишь разбитое сердце?» «В день, когда я потерял тебя, я потерял всё». — Это гениально, хён! — восторженно воскликнул Хан, перебираясь со стула к Чанбину на диван и прилипая к нему с объятиями. Чанбин невольно улыбнулся. Ему трудно было устоять, когда его хвалили или обнимали. А когда всё вместе… Мелкий тоже знал его слабые места. Даже Чан, услышав лирику Чанбина, одобрительно закивал, наверняка уже прикидывая в мыслях, как это будет смотреться на сцене. Что ж, как и просил Тэхун-хён. Чанбин постарается показать в предстоящей битве такой мощный, такой надрывный перфоманс, который от него ещё не видели.***
Кабинет Пак Джинёна был вовсе не таким, каким я его представляла: он прекрасно подходил своему эпатажному хозяину. Даже не кабинет, а студия с пианино и рабочим местом для продюсирования. Огромные окна с видом на Олимпийский парк, где уже начинали цвести вишни, на двух смежных стенах — видимо, любимые альбомы Пак Джинёна в рамочках, а рядом, на кирпичной лофтовой стене — какая-то гитара, тоже под стеклом. Я ожидала, что мы будем сидеть за большим столом: JYP — в кресле за рабочим местом, а я — напротив. Но вместо этого мы расположились на диванчиках за небольшим журнальным столиком. Мне даже услужливо налили стакан воды. Я держала в руках листы с соглашением и внимательно вчитывалась в корейские буквы, боясь что-то упустить. — Я ни к чему тебя не принуждаю, — произнёс Пак Джинён мягким голосом. — Просто хочу, чтобы ты, принимая решение, понимала, какой непоправимый удар может нанести подобного рода скандал в самом начале карьеры. Он озвучивал те самые мысли, которые крутились у меня в голове с того момента, как я узнала про видео. И от этого в груди царапалось и тянуло тревожное чувство. — Мы завели наше собственное дело на Ли Доквона, собрали к нему все доказательства, но если сейчас идти в полицию… Я понимала. Я поставлю под удар не только себя: привлеку внимание к Нане и Джиа, если нашей группе всё-таки дадут зелёный свет, к Чанбину и Лино, если подробности дела каким-то образом утекут. — Если ты сейчас подпишешь отказ от передачи дела в полицию, мы разорвём контракт трейни с Ли Доквоном и внесём его в черные списки — даже в тех агентствах, где у меня есть связи. Он тебя больше не потревожит, и при этом ты сможешь сохранить репутацию. Подхватив стакан воды, я сделала несколько маленьких глотков. Что делать? Боже, что мне делать? Какое решение правильное? Какое решение обезопасит и меня, и моих друзей? Должна ли я довериться Пак Джинёну? Он явно этого от меня хотел. Ясно было одно: если я сейчас пойду наперекор его желанию… дебюта мне точно не видать. Но если я подпишу это соглашение… Смогу ли чувствовать себя в безопасности? Незаконная съёмка запрещена, доказательства есть, Доквона действительно можно посадить. Но на сколько он сядет? На год, как бывший Гу Хары, который довёл её до самоубийства? Я ведь совсем не знала уголовный кодекс Южной Кореи. Если бы у меня сейчас был адвокат, который бы мне всё разъяснил и помог сориентироваться… Но адвоката не было. Решение принимать мне и только мне. Я робко глянула в непроницаемые глаза Пак Джинёна. Он сидел в расслабленной позе, я даже давления от него не чувствовала. Но интуиция подсказывала, что он всё равно пристально следил за каждым моим жестом, за мельчайшим изменением в лице. — Если я подпишу соглашение… вы дебютируете нас? JYP вздёрнул бровь. А я вдруг осознала: ему нужно, чтобы я подписала эту бумажку. Ни одному агентству не нужны скандалы на сексуальной почве, особенно когда их другая группа находится под прицелом. Особенно когда в скандале замешаны два участника этой группы. — Я уже согласился рассмотреть вас, разве тебе этого мало? — усмехнулся Джинён. Я сглотнула, но не отвела взгляда, упрямо смотря в его глаза. — Если мне нужно принести эту жертву ради успеха группы, я должна знать, что она не будет напрасной. JYP задумчиво кивнул: — Значит, ты это так расцениваешь… Вы правда меня заинтересовали, Мия. Я вижу в вас потенциал, который искал давно. Но решение о дебюте принимать не только мне. Я должен посоветоваться с командой наших продюсеров, должен рассмотреть вас поближе. Я дам вам задание. Справитесь за неделю — мы вас дебютируем. Тебя устраивает такой ответ? Ощущая давящую тяжесть на сердце, я взяла ручку и медленно вывела свою подпись.