«Мне плевать, кто передо мной,
Наброшусь, загрызу, разорву на кусочки!»
Beware, Stray Kids
— Влечение, которому невозможно противостоять, — вот наш концепт. Я завороженно разглядывала картины, мелькающие на большом экране в переговорной комнате JYP, где собралась наша рабочая команда. «Русалка» Уотерхауса — бледная девушка с серебряным хвостом, сидящая на берегу моря и расчесывающая свои густые медные волосы гребнем. Рожденная из морской пены и раковины златовласая Венера Боттичелли — я видела ее однажды, когда с родителями ездила на каникулы в Италию несколько лет назад. Птицы-сирены, пытающиеся свести с ума своим пением Одиссея, тоже Уотерхауса. «Одиссею» я читала в школе, так что знала этот сюжет. А вот картину какого-то русского художника я видела впервые. На ней некий земной муж в подводном царстве выбирал себе невесту из дочерей «морского тсаря». Наряды девушек, богатые украшения и рыбья чешуя их прислужниц таинственно сияли в мутной зеленой воде. — Образ прекрасной девы, которая соблазняет людей своим голосом, распространен во многих культурах, — вдохновенно вещала Ким Ёнджи — наш креативный менеджер. Харизматичная молодая женщина с лисьими глазами, ей было всего тридцать два, а она уже успела поработать с двумя группами из средних агентств и над проектами JYP в Японии. — Так же как и водные духи или нечисть в образе девушки. Ёнджи демонстративно потрясла своим стаканчиком кофе из Старбакса, на котором красовалась Мелюзина — водная фея из кельтских легенд с раздвоенным рыбьим хвостом. — За последние десятилетия образ русалки проник в массовую культуру и прочно закрепился в ней, — продолжала увлеченно рассказывать Ёнджи, щелкая слайды. Я улыбнулась, но даже не хорошо знакомой с детства рыжей русалочке Ариэль, а постеру с тремя девушками с золотыми рыбьими хвостами. Какая девочка в Австралии не смотрела сериал «H2O»? — Шарлотта — сука, — шепнула мне на ухо Нана. Я усмехнулась. Когда мы продюсировали нашу вторую песню, я посадила девочек смотреть со мной сериал. Главная злодейка второго сезона выбесила абсолютно всех. Джиа осуждающе зыркнула на нас, пришлось притихнуть, чтобы не мешать Ёнджи продолжать рассказ. — TWICE поют о романтичной любви, ITZY — о любви к себе. Мы не хотим, чтобы ваши концепты пересекались, но в то же время хотим попробовать их объединить и создать нечто новое. Наши наблюдения показывают, что TWICE вряд ли получится успешно уйти в более агрессивный и взрослый концепт без потери корневой аудитории. То же самое с ITZY: в этом камбэке мы пробуем кое-что новое, но пока не можем предугадать результат. — Вы хотите поставить на нас эксперимент? — уточнила я. Ёнджи по-лисьи улыбнулась. — Пак Джинён PD-ним хочет. Вы пока что — чистый лист. Если раньше группы с концептом sexy стремились понравиться мужской аудитории, то сейчас все изменилось. Корейский рынок уже готов к обратному: теперь вы будете хозяйками этой любовной игры. Концепт сирен, который вы сами придумали для дебютного трека, нам очень поможет. Ключевой момент состоит в том, что вы написали эту песню. Вы выбрали так себя преподнести. Вы заложили в нее посыл. А это значит, что люди будут видеть в вас этот цвет, эту энергию, они вам поверят. Ёнджи переключила слайд, и я не смогла сдержать восхищенного вздоха. На экране было несколько дизайнерских эскизов. Белокожая девушка с заколотыми черными волосами, чье лицо обрамляла одна прядь. На плечах — алая кружевная накидка с воротником-жабо и с колье из сверкающего золота. Глядя на это сочетание красного, черного и золотого, я вспомнила японских карпов кои. Второй эскиз: девушка с черным каре и рваной челкой, выкрашенной в цвет индиго. Такого же цвета полупрозрачный капюшон, расшитый мелкими, искрящимися, как чешуя, пайетками, придавал ее образу немного хулиганский вид. Третий образ… Я сглотнула, чувствуя, как сердце подскочило от волнения к горлу. Неужели мой? Легкие, воздушные локоны нежно-розового цвета, перламутровое боди, открывающее руки и шею, с которой на грудь ниспадала плетённая из жемчуга кольчуга. Жемчуг был везде: в волосах и даже в макияже под глазами. К каждому образу были свои подписи. «Холодная красота, грация, утонченность» к первому, «Дерзость, смелость, безбашенность» ко второму и «Обманчивая нежность, игривость, кокетство» к третьему. — Все себя узнали? — улыбнулась Ёнджи. — Мы со стилистами старались учесть ваши характеры, чтобы органично распределить образы в группе. Мы с девочками восхищенно закивали. У Джиа слегка порозовели щеки, а на губах заиграла довольная улыбка. Глаза Наны загорелись диким азартом. Указав на картину с Одиссеем, она вдруг спросила: — Можно я еще в клипе буду гигантской человекоптицей? Все присутствующие рассмеялись. — Как-нибудь в другой раз, — усмехнулась Ёнджи. — Тогда я вставлю ее в свою подпись! Нана надулась, но скорее показушно. Судя по блестящим глазам, ей все-таки понравился придуманный для нее образ. Я вновь посмотрела на… будущую себя? Так трудно было в это поверить. Сменить привычную спортивную одежду на роскошный образ, чтобы засиять сначала в клипе и на фотосессии, а потом и на сцене. От волнения вспотели пальцы, а сердце вновь ускорило ритм. Неужели все было не зря. Неужели вот оно?.. Так хотелось сразу облачиться в подготовленные образы, хотя бы примерить. И так не хотелось думать о той тяжелой работе, которая притаилась за этой сверкающей сказочной чешуей на экране. Согласно предложенному эксклюзивному контракту, запрет на отношения предлагали сократить с трех лет до года, если мы напишем… — Двадцать восемь песен до конца декабря?! — заорала Нана, когда пару дней назад нам озвучили все условия и оставили наедине с контрактом. — Они охренели совсем? Да вы… Вы что, пришли сюда с айдолами шуры-муры крутить? Нахрена нам эти отношения? Нахрена мне эти отношения?! Мы с Джиа тогда переглянулись так… кажется, впервые по-настоящему чувствуя что-то родственное между нами. А помимо песен для себя, нам дали задание еще до октября написать трек для NiziU — японской девичьей группы JYP. В общем, работа предстояла колоссальная. Главное, не забывать, ради чего это все. Снова глянув на жемчужно-розовый эскиз, я с сожалением вздохнула, что из-за договора о неразглашении не могу его сфотографировать и отправить Бинни. Так хотелось порадовать его чем-то после вчерашнего. Едва я вспомнила об этом, как на грудь будто уронили холодный тяжелый камень, даже дышать стало труднее. Мысли и разговоры о работе меня отвлекали до поры до времени. Но полностью отстраниться не получалось. У меня не было времени позвонить Чанбину утром, так что оставалось только надеяться, что ему стало хоть немного легче после нашего ночного созвона. Когда у нас будет первая примерка этого образа, обязательно сфоткаюсь и пришлю ему селфи.***
Клубничный или шоколадный? Решиться ехать из Австралии в Южную Корею мне было проще, чем выбрать чертов тортик в SoulCup Cafe. Я уже пообедала и сейчас хотела заесть стресс чем-нибудь сладким. Мелочь, но даже такое могло поднять мне настроение после вчерашнего вечера и утреннего митинга. Поэтому выбрать десерт нужно было с особой тщательностью. Я сосредоточенно нависла над прилавком с органическими домашними тортиками. За два года так и не привыкла к местным десертам: у корейцев были странные представления о сладком. Паста из красных бобов, серьёзно? Спасибо Пак Джинену за хороший выбор диетических, а главное, вкусных тортов и мороженого. Так все-таки: клубничный или шоколадный? — The chocolate one is fine. Услышав сбоку от себя знакомый голос с родным акцентом, я обернулась. Ли Феликс обезоруживающе улыбнулся. Судя по простой черной футболке и отсутствию макияжа на веснушчатом лице, у Stray Kids сегодня не было съемок, по крайней мере, в первой половине дня. Хорошо. Значит, Чанбину не пришлось замазывать наверняка опухшее лицо и давить из себя улыбку. — Йонбок-сонбэним, — я поклонилась в знак приветствия. Кажется, это немного смутило его. — Пожалуйста, можно просто Феликс, — продолжил он на английском. — Все никак не привыкну к корейскому имени. Отразив его улыбку, я кивнула. Шоколадный, значит? — Если он тебе нравится, то я оставлю его тебе. Феликс озадаченно моргнул. — Последний, — пояснила я, кивая в сторону витрины на одинокий кусок шоколадного торта. — А себе возьму клубничный. — А… ты про торт… Кхм, не стоит, если хочешь… Но я уже оплачивала себе клубничный. — Можно я к тебе подсяду? — спросил Феликс, увязавшись за мной с подносом. Он еще спрашивает! Я так давно ни с кем не разговаривала на английском, тем более с кем-то из своих, а Феликс, кажется, был настроен ко мне не так враждебно, как Крис. — Конечно, присоединяйся! Буду рада поболтать с земляком. Твой хён, знаешь ли… меня не сильно любит. Одно упоминание Криса вызвало неприятную горечь во рту, особенно после вчерашнего вечера. Даже первый кусок нежного клубничного торта не смог эту горечь притупить. Опустившись за столик напротив, Феликс тяжело вздохнул. Его улыбка померкла. — Прости, если я сказала что-то не то… — Нет-нет, ты права. Мне просто… жаль, что все так происходит. Я осторожно подняла глаза на собеседника. Тот даже к вилке не притронулся: буравил взглядом свой торт, будто хотел его расплавить. Легкость и непринужденность нашего разговора как ветром сдуло. Я даже не знала, что сказать, чтобы вернуть эту легкость. Вдруг задумалась: зачем вообще Феликс ко мне подсел? — Наверное, у Криса есть какие-то свои причины, — осторожно сказала я, хотя внутри меня все противилось этой мысли. Какие могут быть причины, чтобы так относиться ко мне, когда я желаю Чанбину только добра? Как будто я собралась увести его из группы и утащить с собой в Австралию! Снова горестный вздох. Феликс поднял на меня свои огромные, полные печали глаза, напоминая грустного олененка. — Я знаю, что случилось вчера, — вдруг выдохнул он. — Это… это неправильно! Неправильно? Я поджала губы, откладывая вилку на тарелку. Это было возмутительно. Недопустимо. И… — Отвратительно! Я сказала это вслух? — Мне жаль, что так вышло, — тихо сказал Феликс потухшим голосом. — Жаль? — вспыхнула я, не в силах сдержать в голосе горький яд. — «Жаль»? Это все, что ты можешь сказать, состроив грустные глаза? Тогда почему… Почему это продолжается? Почему никто из вас это не прекратит? Разве вы не близки с Чанбином, не дружите с самого основания группы? Я взметнула гневный взгляд на Феликса и… обожглась о его собственный. Он больше не смотрел, как побитый оленёнок. Теперь он сам буравил меня черными глазами, вцепившись в край стола побелевшими пальцами. — Вот именно. Я знаю Чанбин-хёна уже пять лет, а ты? С чего взяла, что можешь лезть в наши отношения? Решила, что знаешь его лучше? Выплюнутые Феликсом слова будто звонко ударили по щеке. И правда, кто я такая? Особенно рядом с его друзьями, с которыми он вместе уже столько лет. И все-таки… И все-таки. Просто так я не собиралась уступать. Мне хватило пренебрежительного отношения Криса. — Я хотя бы не остаюсь в стороне, когда вижу, что вы творите с моим парнем. Воздух вокруг так накалился, что, казалось, подрагивал и даже пропах серой. Бам! Поднос с едой вдруг приземлился ровно между нами с Феликсом. — Давай, Мия, громче кричи о том, что Бинни-хён твой парень, — Ким Сынмин повесил рюкзак на спинку стула и сел за наш стол. — А то еще не все люди в кафе слышали. На нем был простой темно-синий свитшот, а черные густые волосы, в этот раз не уложенные, неряшливо падали на лоб. Совсем не похож на того утонченного парня из дорамы на вечеринке, где я видела Сынмина в последний раз. Я стушевалась под его колким взглядом. И правда, так поддалась эмоциям, что забыла об осторожности. За столом повисла тишина. Мы с Феликсом молча буравили глазами свои тортики, украдкой поглядывая на Сынмина. Тот жевал свой обед как ни в чем не бывало, будто его вовсе не заботила тяжелая атмосфера за столом. Странный. В конце концов молчание нарушил горестный вздох. Феликс поднял на меня свои огромные глаза, которые вновь наполнились печалью, и тихо пробубнил: — Мия… прости меня. Я сказал лишнего. У меня сердце закололо. Боже, на кого я накинулась? На Феликса, этого ангела? Я же даже ни разу не видела, чтобы он как-то плохо относился к Чанбину. Да и сам факт, что он пришел ко мне поговорить об этой проблеме, уже говорил о его неравнодушии. — И ты меня прости. Кажется, мне просто хотелось найти виноватого и выплеснуть злость. — Отлично, — подытожил Сынмин, — теперь можно поговорить по существу. А то вы тут чуть не подрались из-за Бинни-хёна прямо посреди нашего кафе. Думаю, он был бы впечатлен. Феликс криво усмехнулся, а у меня вспыхнули уши. Правда, стоило отдать Сынмину должное — своим сарказмом он слегка разрядил обстановку. К тому же Сынмин был прав. За препирательствами мы совсем забыли, о чем изначально шла речь. Точнее, о ком. — Ваши ссоры не помогут Бинни-хёну, — Сынмин буквально озвучивал мои мысли, и от этих слов у меня снова в груди что-то болезненно потянуло. — Откуда это все вообще пошло? Почему Чанбин? Почему мой Бинни? Самый добрый, самый чуткий, самый милый и очаровательный! Чем он заслужил такое отношение? — Я не знаю, — Феликс задумчиво отвел взгляд. — Когда я приехал, оно уже… было что-то такое. Бинни-хён мне сразу показался таким классным! А он… он мне не верил. Думал, я смеялся над ним, когда я ему что-то хорошее говорил. Но я никогда над ним не смеялся. В глазах защипало. Кажется, я потянула только за самый край ниточки, конец которой уходил глубоко в прошлое. — Еще когда мы стажировались, — продолжал Сынмин, — Чанбин-хён был одним из лучших буквально во всем. Феликс закивал: — Да, и музыку в составе 3RACHA начал писать, и танцевал здорово. А рэп… Сынмин вдруг усмехнулся: — Никогда не забуду лицо Ханни, когда он понял, что больше не лучший рэпер в агентстве. Феликс задумчиво ковырнул ложкой свой кусок торта. — Я тогда таким неудачником в рэпе был. Язык, произношение, флоу… Disaster. А Бинни-хён был таким… — подперев кулаком щеку, он не смог сдержать восторженный вздох. — Наставники постоянно его хвалили. — Особенно PD-ним. — Неужели это все зависть? — предположила я. Сынмин дернул острыми плечами. — Всегда проще обвинить кого-то другого в своих провалах. Особенно если… найти и ткнуть в слабое место. Чему я удивлялась? Сама же прошла путь от трейни до подписания контракта. Мне ли не знать. И все же такого объяснения мне было мало. Даже если другие трейни завидовали Чанбину и решили попросту загнобить его от собственного бессилия и малодушия, это никак не объясняло то, что творилось в группе. Что случилось вчера вечером. Я же не слепая, черт возьми! — Если Чанбин тебе так важен, — я глянула на Феликса, затем перевела взгляд на Сынмина, — и если ты так чутко его знаешь… Как, for fuck's sake, вы все это допускаете? Разве вы не друзья? Не семья? Сынмин с Феликсом переглянулись. — Ты права, — осторожно начал Сынмин. — Мы — семья. И в то же время коллеги по работе. — От этого только сложнее, — вздохнул Феликс. — И больнее. — Это начиналось как шутка. Знаешь, когда мы только дебютировали… Не то чтобы нас заставляли придерживаться четких ролей, но все-таки определенные указания от стаффа были. Йенни — милый маннэ, Хан — шумный comedy king, я… Сынмин вдруг посмотрел на меня странным взглядом, склонив голову и выпучив глаза. — …weirdo. — Хочешь сказать, ты не странный? — Феликс одарил Сынмина скептическим взглядом. Тот хмыкнул, пожал плечами и продолжил: — Минхо-хёну вот досталась роль цундере. На самом деле отчасти он сам ее выбрал, потому что… После шоу на выживание, знаешь. Он на самом деле не такой грубый, каким кажется, наоборот — очень заботливый. Ханни тоже далеко не всегда такой шумный, он иногда подолгу молчит и уходит в себя, особенно когда… обостряется его расстройство. Сынмин кашлянул, нервно облизав губы. — Так вот, Бинни-хён… Ему досталась роль… — Бинни-хён просто очень весёлый, — перебил Феликс. — Он… много шутит и всегда старается развлечь группу и стафф, особенно во время съемок или тренировок. Скосив взгляд на Феликса, Сынмин поджал губы. — На самом деле не такой уж он и шутник. Он для нас старается. — Думаешь, я не знаю? — обиженно буркнул Феликс. — Наши первые стилисты еще поначалу не знали, что с ним делать… — А мне нравились его образы, он выглядел круто, — возразил Феликс. Сынмин едва заметно закатил глаза. — …и в итоге все сошлись на том, что Бин-хён будет просто самым громким и забавным в группе. «Все»? Я недовольно сжала вилку. Ясно, что Сынмин пытался сказать с самого начала. Чанбину досталась роль клоуна. Словно прочитав мою мысль в сердитом взгляде, Сынмин обратился прямо ко мне: — Мы были придурками, Мия. Мы и сейчас придурки. — Почему тогда ничего с этим не сделаете? — огрызнулась я. Феликс с Сынмином вновь переглянулись. И, судя по их молчанию, я поняла, что попала в яблочко. Дзынь! Сердито звякнула вилка, брошенная мною на тарелку. — What the fuck is wrong with you? Все всё знают, но никто ничего с этим не делает! Во мне вновь начала вскипать кровь, отзываясь назойливым стуком в висках. Сынмин раздраженно выдохнул, а Феликс понуро свесил голову. Чувство вины исходило от него почти осязаемыми волнами. — Нет, не все… Я же сказал, Мия, мы — придурки. Кое-кто не может сообразить до сих пор. — А Крис? Наконец-то мой гнев нашел свою конечную цель. Бан Кристофер Чан. — Только не говорите мне, что он не знает или не понимает. Bullshit! — Крис… — осторожно начал Феликс, — у него сложный характер. Ради группы он готов пойти на очень многое. — Чанни-хён всегда знает, чего хочет фэндом, у него самая мощная связь со Стэй. И со стаффом. Как лидер, он отвечает за все наши достижения, внимание, рейтинги… — А кто в группе тогда отвечает за чувства мемберов? Кто заботится о ваших проблемах, о том, чтобы поддерживать вас в трудные моменты? Разве психологический комфорт — не обязанность лидера? Сынмин молча опустил глаза. За него глухим голосом ответил Феликс: — То, о чем ты говоришь… За это в основном отвечает Бинни-хён. Охуенно. Из всего вышесказанного следовал абсолютно логичный вопрос: — Если Чанбин заботится о вас, кто тогда заботится о нем и его чувствах? — Мия, — устало вздохнул Сынмин. — Разве ты еще не поняла? Со Чанбин, он же… Никогда ничего о себе не рассказывает. — Он относится к нам как к младшим. Мы и есть младшие, но он просто… Боюсь, он не хочет нас обременять своими проблемами. — Неужели вы совсем не можете вмешаться? — Мы вмешиваемся по мере сил, — пояснил Сынмин. — Сколько ты уже прожила в Южной Корее? Год, два? — Я тоже раньше не понимал, — сказал Феликс. — Столько раз наталкивался на глухую стену, когда пытался действовать так, как дома. А Чанни-хён… он… Крис здесь намного дольше. Я люблю его, так сильно люблю! Иногда он кажется таким близким, таким родным. Будто он один меня здесь понимает. А иногда… он пугает меня. Иногда я понимаю, что он успел измениться. Слишком. — И он все еще наш лидер, который собрал нас, которому мы обязаны дебютом. И который старше нас на пару лет, опытнее. — Да какая разница, кто старше, кто младше, у кого какая роль, если вы так или иначе делаете Чанбину больно? — вспыхнула я, чувствуя, как в груди нарастает отчаяние. Что я могу против этих многовековых корейских догм, против иерархии подчинения, против предвзятого отношения ко внешности, которая отличается от этих идиотских нереалистичных стандартов? Сынмин вперил в меня долгий, пронзительный взгляд. Казалось, он смотрел в самую душу, отчего сердце почему-то забилось быстрее. — Для тебя — разницы никакой. Тебе плевать на условности и иерархию, ты внесистемный элемент. Иными словами, ты хаос, Мия, — уголок полных губ дернулся в ухмылке. — Чанни-хён тебя боится. Феликс задумчиво кивнул. — Крис очень не любит хаос. Я почему-то вспомнила эту стерильную чистоту в их общей с Чанбином ванной и расставленные по цвету и размеру баночки с уходовой косметикой. Нервно усмехнулась. — Вы меня что, науськиваете против своего лидера? Сынмин вновь пристально на меня посмотрел и повторил мою усмешку. — А тебя надо науськивать? Черт! Этот Ким Сынмин… Как у него получалось так пронзительно точно подбирать слова? Каждая брошенная им фраза — как выстрел. Но Сынмин был прав. Меня не надо было подначивать. Кристофер сам прекрасно с этим справился, особенно вчера, когда попросту… прогнал меня. И если тогда меня захлестнула горькая обида, то сегодня… Во мне полыхал гнев. И самое ужасное, что этот огонь выжигал во мне остатки страха и подобострастия перед сонбэнимом. Только что теперь с этим делать? Просто пойти к Крису и поговорить? Где я его найду? Как узнаю, когда он свободен? Сынмин вдруг посмотрел куда-то мне за спину. Его взгляд изменился. Поплыл. Прежде чем обернулась, я услышала ее звонкий голос: — Мия, Мия, ты видела? Мы в интернете! В новостях! Нана сегодня была вся на свэге. Ярко-красная кепка, такого же цвета бомбер и сияющие белизной штаны, на шее и запястьях поблескивали серебряные цепочки. В последнее время она стала одеваться так чаще: будто скорый дебют вдохновлял ее примерять на себя образ успешной рэперши уже сейчас. В одной руке у спешащей к нам подруги был запотевший стакан айс американо, в другой — горящий телефон. — В новостях? — удивилась я. — Как? Мы же только утром впервые полноценно с командой собирались, даже промо фоток еще не наделали… — Йонбок-сонбэним, Сынмин-сонбэним… — Нана коротким поклоном поприветствовала обоих, а затем повернулась ко мне и с хитрой улыбкой принялась читать с телефона: — «Слух: новая женская группа JYP дебютирует уже этим летом!» — Как?.. Уже кто-то слухи распустил? Неужели кто-то из агентства сливает инфу? Это предположение неприятно резануло по моему чувству безопасности в родных стенах. Если информацию о дебюте не смогли утаить, вдруг кто-то сдаст нас с Чанбином?.. Нана тем временем одарила меня снисходительным взглядом. — Онни, ты как будто вчера родилась. — Это часть вашей рекламной компании, — вдруг включился в разговор Сынмин. — Такие утечки не случаются просто так, у каждого крупного агентства много контактов в СМИ. Считайте, что ваши пиарщики начали прогревать аудиторию перед официальным анонсом. Нана посмотрела на Сынмина с восхищением. — Вау, сонбэним так много знает! Тот сначала весь засиял и широко улыбнулся, а затем вдруг дернул рукой, прикрывая улыбку ладонью. Чего это он? Неужели брекетов стесняется? Он вроде бы давно их носит, я думала, что уже привык. — «По слухам, — Нана вновь уткнулась в телефон, — одна из участниц стажировалась в JYP четыре года и могла дебютировать в ITZY». — Это про Джиа-онни? Дай посмотреть! Я нетерпеливо протянула руку за телефоном. Нана подалась мне навстречу, пытаясь обогнуть Сынмина. Краем глаза я увидела, как запотевший стакан с кофе выскальзывает у нее из пальцев, и промелькнувшую панику в глазах подруги. «Вот черт!» Нана рефлекторно дернулась, пытаясь перехватить стакан обеими руками. Бам! Брошенный телефон с грохотом рухнул на пол. Я потянулась, чтобы поднять его, но меня опередили. Сынмин покрутил телефон длинными пальцами, внимательно осмотрел его, протер экран салфеткой со стола. — Вроде бы целый, — он повернулся к Нане и вновь улыбнулся, но уже одними губами. — Вот, держи. Та виновата опустила глаза вниз. Стакан в ее руках опустел на половину. — Сонбэним… Мне так жаль. Твой рюкзак… — О нет… — вздохнул Сынмин, проследив за ее взглядом. Рюкзак, висевший на спинке стула, потемнел от пролитого кофе. И все было бы не так плохо, если бы не расстегнутая на треть молния. Всучив Нане телефон, Сынмин бросился проверять содержимое. — Мой дневник… — сокрушенно простонал он, вытаскивая размокший блокнот. Дневник? Кто в наше время ведет бумажные дневники? — Мне так жаль, — вновь виновато сказала Нана. — Там было что-то личное, да? — Не совсем. — Сынмин аккуратно перелистывал слипшиеся страницы, пропахшие кофе. — Это дневник для вокальных практик, я веду такие давно… — Сонбэним, позволь мне купить тебе новый в качестве извинения! Наконец отвлекшись от явно почившего блокнота, Сынмин заинтересованно уставился на Нану. — Хочешь… подарить мне новый блокнот? — Должна же я загладить свою вину перед сонбэнимом! Пожалуйста, дай мне свой контакт в Какао и напиши, какие блокноты предпочитаешь. Разлинованные, в точку, я вот в точку люблю, кстати, я сама когда-то вела такие дневники, когда начинала заниматься рэпом и пробовала писать свою лирику, мне кажется, в точку удобнее, линии меня отвлекают, а тебя? Мы с Феликсом молча переглянулись. Кажется, краснее лица Наны были только уши самого Сынмина. Какао, точно! Зачем ходить вокруг да около, пытаться выцепить Криса для разговора, если можно просто ему написать? Он же сам добавлял меня. Я невольно усмехнулась. Хотел меня контролировать. «На всякий случай», — говорил. Ну-ну. Открыв наш диалог, я зависла. «Ты мешаешь. GO. AWAY». Сообщение обожгло холодом, как в первый раз. Стараясь прогнать это оцепенение, я на одном дыхании принялась строчить сообщение и тут же отправила его, даже не перечитав. Отключить мозг и действовать. Еще никогда не подводило.***
Не знаю, чего я ожидала. Того, что меня не пустят за порог? Того, что сразу же начнут с ссоры? В любом случае, я ошиблась. — Привет, проходи, — улыбнувшись, Крис пропустил меня в студию. Внутри — никого, кроме горящего ноутбука и бледного Банчана в черной майке и такой же черной шапке-бини. — А где другие сонбэнимы из 3RACHA? — спросила я, присаживаясь на самый краешек дивана. — На обеде. Я не видела их в столовой. Успели разминуться? — А ты чего не пошел? — зачем-то спросила я. Почему меня вообще должно это волновать? Крис пожал плечами и со скрипом плюхнулся в компьютерное кресло. — Я не голоден. И еще нужно кое-что закончить… Будто забыв обо мне, он крутанулся к столу, водрузил на голову тяжелые наушники и уткнулся в ноутбук. — Just wait here for a while, I'm about to finish. Вот значит как. Я пришла поговорить о тлеющем конфликте между нами, о Чанбине, о том, что Крис вчера устроил, собралась воззвать к его совести, а тот… Тот уткнулся в ноутбук. Я глянула на экран телефона. — У меня всего полчаса… — Я почти закончил. Сказал, как отрезал. Что мне с этим делать? Спонтанно схватив с дивана черную подушку с зеленой эмблемой Спотифая, я принялась нервно теребить ее края. Вся стратегия разговора, которую я худо-бедно выстроила в голове по пути в студию, рассыпалась о противоречивое поведение Криса. Сначала согласился на встречу, дружелюбно улыбался, пропуская внутрь, а теперь вот кинул, игнорируя и заставляя ждать. То, что в обычной ситуации я бы восприняла как должное, все-таки все мы занятые люди, для которых работа в приоритете, сейчас вызывало раздражение. Едкой горечью оно все больше вскипало и бурлило во мне, вот-вот готовое выплеснуться наружу. Прошло пять минут. Десять. Тринадцать. Бормотание Банчана под нос и тихое клацанье клавиатуры мака все больше подталкивало меня к краю. Кажется, он вовсе не собирался заканчивать. А мое время поджимало. — Знаешь, мне тоже надо работать! — не выдержала я, отбрасывая подушку в сторону. — Не один ты тут такой занятой! Тоже перешла на родной язык. Крис ведь хотел изначально, чтобы мы общались неформально, как на родине. Что ж, пусть теперь получает. Дома не было этой долбанутой иерархии, всех этих дурацких степеней вежливости и формальности, не было этого тупого преклонения перед старшими. — Эй, Крис, ты меня слышишь? В ответ раздался раздраженный вздох. Крис наконец-то снял наушники. — Я думал, тебе нужно о чем-то поговорить. Хэй, Сири, включи спящий режим. Экран макбука погас, а Крис, развернувшись, наконец-то удостоил меня вниманием. Скрестив руки на груди, откинулся на спинку кресла и вопросительно дернул подбородком. Нужно начинать первой, чтобы не потерять инициативу. — Насчет Чанбина… — Да, насчет Чанбинни, — Крис вздохнул. — Что еще тебе от него надо? Я растерянно моргнула. — Что ты имеешь в виду? — Да брось. Чанбин уже столько раз помогал тебе. Все, ты вот-вот дебютируешь, чего тебе еще надо? Умерь свои аппетиты! То, что ты устроила вчера во время прямого эфира перед Стэй… — Подожди. Пальцы сжались в кулаки. — По-твоему, я что… встречаюсь с Бинни ради чертового дебюта? Крис пожал бледными плечами. — Слушай, в этом нет ничего такого. Карьера — она зачастую так и строится, я не то чтобы осуждаю твои методы. Думал, Бину небольшая интрижка тоже на пользу пойдет. Вдохновения придаст, уверенности. Но. Все зашло слишком далеко. Боже, что он такое говорит?.. Я как будто разом забыла родную речь, потому что слова Криса никак не хотели укладываться в голове. — Нет, подожди. Ты правда считаешь, что я все это… из-за карьеры? Неужели так это выглядит со стороны? Наши чувства, признания, объятия и поцелуи, слова поддержки… Для Кристофера все это… расчет и фикция? Это было настолько оскорбительно. Будто все хорошее, искреннее, что было между нами с Бинни, взяли и втоптали в грязь. — Черт возьми, Крис, что ты несешь?! Ты не думал, что между нами все по-настоящему? — Для Чанбинни, возможно… Втрескался он серьезно. Черт, из-за тебя он даже в драку полез. — Он защитил меня! Если бы не он, то тот ублюдок… — я нервно сглотнула. — У него осталось бы то видео. Банчан нахмурился и сердито поджал губы. Надеюсь, крыть этот аргумент ему было нечем. — В любом случае то, что творится между вами, может навредить Чанбину. Уже вредит. Думаешь, PD-ним меня не расспрашивал про тот инцидент? Меня будто облили жидким азотом с головы до ног. Нет, только не это! — Он… Он в чем-то обвиняет Бинни? — Пока нет. Но все это выглядит для него крайне подозрительно. Мне удалось замять инцидент с Ли Доквоном, но еще один такой прокол… Мия, сейчас разгар Кингдома, мы уже потеряли Хенджинни на полгода. Ваш недороман может разрушить карьеру Чанбина, нашу карьеру, твою карьеру. «Недороман»… Если он думает, что я не осознавала этого, когда соглашалась на отношения с Чанбином, то он ошибается. И потом… Я чувствовала, как тону в омуте из обвинений и нападок Банчана, как трачу силы на бессмысленные оправдания. А ведь я пришла сюда вовсе не за этим. — Хватит! Клокочущая внутри злость придала голосу звона. — Да, я встречаюсь с Со Чанбином. Это наше решение. И ты должен его уважать. Крис опасно прищурил глаза. — И я пришла сюда как девушка Со Чанбина. Спрашиваешь, что я устроила вчера? Нет, это что ты устроил? Я бесцеремонно ткнула пальцем в сторону Чана. — Ты, друг хуев! Как ты мог унизить его на шесть ебаных миллионов человек?! Ты что, не видел, что ему больно? Или видел, но закрыл на это глаза? Тебе вчера было очень весело, да? — Мия, — прорычал Крис, — ты лезешь не в свое дело. — Нет, Со Чанбин — это мое дело! Я не позволю вам причинять ему боль! — Решила сделать выводы о наших отношениях по видео в интернете? — Крис едко ухмыльнулся. — Не ты первая. Боже, как это наивно… Ты ничего о нас не знаешь. Очередные слова — обидная пощечина. Но ничего. Я это уже слышала сегодня, я к такому готова. — Бинни вчера плакал. Из-за вас, идиотов. Вот оно! Неужели в черных глазах Чана промелькнула растерянность? — Бин… плакал? Откуда ты… — Я его девушка, напоминаю. И да, хоть я и не смотрю весь ваш контент и мало что о вас знаю… Но что-то я ни разу не слышала, чтобы вы ржали, еще и публично, перед фэндомом, над брекетами Сынмина. Еще один слом в глазах напротив. Кажется, я попала в цель, потому что Крис нервно дернул губой и отвел взгляд. — Мия, послушай. Есть работа. И быть клоуном на потеху фэндому — часть нашей работы. Думать, что можно избежать этого — наивно. — Вот себя клоуном и выставляй! — огрызнулась я. — Чанбин и без ваших идиотских шуток веселит фэндом. И ему без ваших идиотских шуток достается от нетизенов! — Чанбин — не маленький ребенок. Если ему обидно, он может сам… — Ты совсем тупой или притворяешься? Только мне показалось, что Крис начал что-то понимать, как он опять завел свою шарманку. А я отчаялась распинаться перед ним. — Ты забываешься, — Банчан угрожающе подался вперед. — Ты еще даже не айдол, Мия. Что ты знаешь о нашей работе? Что ты знаешь о том, через что нам приходится проходить? Мы зашли так далеко не для того, чтобы сейчас все разрушить безответственными романами! — Я поняла. Ты просто бесишься, что теряешь над Чанбином контроль. Крис оскорбленно скривился и дернул подбородком. — Я бешусь? О, думаешь, я бешусь? Думаешь, я излишне всех контролирую?! Черт возьми, да. Судя по звенящему голосу и активной жестикуляции, Бан Кристофер Чан бесился прямо сейчас. Я еще никогда не видела его таким. Это пугало. Но отступать назад я не собиралась. Взгляд вдруг упал на раскрытый позади Чана ноутбук. В школе, когда я играла в водное поло, приходилось быть очень быстрой и ловкой, чтобы рассекать сопротивление воды и стрелой бросаться к мячу. Сейчас эти навыки мне пригодились. Стремительно метнувшись вперёд, я схватила тонкий серебристый мак и тут же отскочила назад. — Не смей! — рявкнул Крис. Дернулся ко мне, но замер, едва я занесла ноутбук повыше. — Не смей. Трогать. Мой. Ноут. У него аж губа дернулась от ярости, как у ощетинившегося волка. Несмотря на страх, в груди взорвалось фейерверком чувство торжества. Вот оно — слабое место Банчана. Я покажу тебе. Твои приоритеты. Твои уязвимости. — Вот что тебя волнует на самом деле, Крис. Работа, рейтинги… Уткнулся в свой ноутбук и игнорируешь, похоже, сознательно игнорируешь ту боль, которую причиняют Чанбину. Которую ты же и причиняешь в том числе. Банчан сверлил меня таким полыхающим взглядом, что на моем месте уже могли остаться одни угольки. — Лидер хуев! Бинни… Он называл вас своей броней. Как вы могли! Как ты мог в самое больное место ударить? Я разобью этот чёртов ноутбук, боже, я расхреначу его о стену! Вместе с хард диском, приделанным к крышке, со всеми наработками Банчана. За все обиды. За все грязные слова, которые Крис наговорил мне, за то, какую боль он причинял Чанбину, хотя должен был наоборот его защищать как лидер. Как друг. Я отомщу ему! Я тоже сделаю ему больно! Я… Если я это сделаю, что тогда? Крис больше не смотрел на меня, его цепкий взгляд был устремлен только на его драгоценность в моих руках. А ко мне вдруг вслед за клокочущими эмоциями пришло осознание. Если я сейчас разобью ноут, все мысли Чана будут только об этом. Так я ничего не добьюсь, только вызову к себе еще больше слепой ненависти. Желание отомстить и уязвить боролось во мне с желанием достучаться до этого упрямого идиота. — Этот ноутбук так важен для тебя, да? Если я его разобью… Я дернула руками, и Чан тоже дернулся. — Боже, сколько еще новых ноутбуков ты сможешь себе купить? — Ты не можешь понять! Там — вся работа за последние месяцы, для альбома, для Кингдома. — О господи, Крис, напишешь новые! А если… если Чанбин сломается… Где ты купишь нового? В воцарившей тишине я слышала только бешеный стук собственного сердца. Крис приоткрыл рот, взметнул брови и уставился в одну точку, куда-то далеко мимо меня. — Вы его уже поломали. Ты хоть знаешь, как сильно он ненавидит свою внешность? Ты хоть знаешь, как он закрывается, как боится показывать свое тело? Или знаешь, но предпочитаешь игнорировать? Что, отнесешь его в сервис-центр или закажешь на Амазоне нового Чанбина? Поздравляю, вы уже сделали для него достаточно! Наступая на горло рвущемуся желанию все-таки херакнуть мак о стену, я обогнула Криса и с грохотом приземлила его сокровище обратно на стол. Обернувшись к Крису, прошипела почти на ухо: — Нового Чанбина ни ты, ни я не найдём. Так что я не собираюсь терять этого. А ты… не вздумай мне мешать. Иначе, клянусь, в следующий раз будешь собирать свой мак по кусочкам. Наверное, после этих слов я точно вылечу из компании. Наверное, Крис это просто так не оставит. Но… Я… Я просто не могла молчать. Не могла поступить иначе. Может, завтра я об этом пожалею, но, если Крис задумался хоть на секунду… Это стоило того. Молча развернувшись, я покинула студию, оставив Кристофера наедине с моими словами.***
— Божечки, скорее бы уже эти съемки, — ныл идущий рядом Хан, — я уже не могу без кофе. Вместо айс американо он потягивал теплый травяной чай. Даже замотал горло шарфом — колоссальные нагрузки на связки из-за самых мощных партий в I'll be your man давали о себе знать. В последние дни Хан почти не разговаривал. Что, впрочем, остальных устраивало. Особенно Чанбина после вчерашнего. Открыв дверь студии, он пропустил донсэна, который сразу плюхнулся на диван, а затем вошёл следом. И замер. — Мия… Ее сладкий парфюм ударил в нос, Чанбин узнал бы его из сотни других. — Где? — вылупив глаза, спросил Хан. Чанбин огляделся, но в студии кроме них был только Чан, скрестивший руки на груди и мрачно сверлящий экран раскрытого ровно на девяносто градусов макбука. Экран, правда, был потухшим. — Где Мия? — Чанбин даже не уточнял, была ли она в самом деле здесь. Не дожидаясь ответа, выглянул в коридор, но там было пусто. — Так где она? — спросил, вернувшись в студию. Банчан тяжело вздохнул. Почему его лицо такое мрачное? — Ушла. «Очевидно», — раздраженно подумал Чанбин. — Она искала меня?.. — Нет. Она приходила ко мне. Еще страннее. Во рту пересохло, а к горлу комом подступило дурное предчувствие. — Зачем? Что ты ей сказал? Чан ответил не сразу. — Я… Хотел прояснить ее намерения насчет тебя. — Ты что?.. Бред. Это какой-то бред! — Какие еще намерения? Хён, разве ты не понял? Мия — моя девушка! Я люблю ее, а она любит меня! Любит. Точно любит. После вчерашнего Чанбин убедился в этом окончательно. — С чего ты взял? — вскинулся Чан. — Когда вы успели? Ты уверен, что это не временное помутнение? Яркое, да, доводящее до безрассудства, но… — Хён, что ты ей сказал? — понизив голос, спросил Чанбин. — Ребят, вы чего?.. — послышался робкий голос Хана откуда-то сбоку. Чанбин мысленно отмахнулся от него, сжав пальцы в кулаки. Банчан потер шею. — Уже неважно, что я ей сказал. Возможно… я все же ошибся на ее счет… — Чан! — рыкнул Чанбин. — Ты наговорил какую-то хуйню моей девушке! Имей смелость повторить теперь мне это в лицо! Банчан раздраженно выдохнул, раздув ноздри, и дернул губами. — Я… просил прояснить ее свои намерения. Ты должен понять, как это выглядит со стороны. Она — никому не известная трейни, нигде пока не светилась, начинает крутиться вокруг тебя… А ты так удачно решаешь все ее проблемы и помогаешь дебютировать. Со стороны все выглядит так, будто ты запал на нее, а она этим пользуе… Тело опередило все здравые мысли. Замахнувшись, Чанбин зарядил кулаком хёну в лицо.