27 ноября, 2014
Чарлстон, Южная Каролина
Майкл ехал медленнее, чем ему хотелось бы. И всё из-за этой проклятой бури, поднявшейся совсем неожиданно. Чёртовы метеорологи подводили его уже во второй раз! Из-за этой блядской бури все твари, приложившие руку к мучениям Генри, отменили встречи! Ещё и копы, сидевшие почти у него на хвосте. И чёртова Алекс. Всё было против него, чёрт возьми, но Майкл знал, что ни за что не позволит копам поймать его, ни за что не позволит этим тварям остаться в живых. Осталась лишь Алекс. Она была нужна в самом начале его плана, но сейчас… Сейчас она была для него помехой, которую нужно срочно устранить. А ведь когда-то он любил её, любил больше жизни. Она была для него спасением в годы студенчества, когда потеря Генри ощущалась особенно сильно. Майкл помнил, как она приносила ему его любимый кофе, пока он зубрил химию в университете, помнил, как она целовала его каждое утро на прощание, помнил, как дарил ей цветы, обнимал, сделал предложение… Он помнил, как ухаживал за ней. Но почему он стал это делать, почему он влюбился в неё, что в ней его заинтересовало, он вспомнить не мог. Жили они над его похоронным бюро, которое он открыл три года назад, получив от родителей нехилое наследство, которое больше чем наполовину состояло из денег Мориям, которые те выплатили им в качестве компенсации и попросили молчать. Молчать и забыть о том, что у них вообще был ребёнок. Молчать — молчали. Но забыть никак не могли. Майкл слышал, как мама плачет каждую ночь, как отец проклинает Мориям, всё время порывается кинуть эти деньги в камин и пойти, рассказать всё людям. Но кто поверит бывшему барыге? Поэтому они и молчали, заглатывая слёзы, боль, обиду. И желание мести. Он заглушил машину и поцеловал на прощание руль, понимая, что никогда больше в неё не сядет. Он с ярко выраженной тоской повертел головой, глядя на родной, любимый район, где он провёл всю свою жизнь. Теперь он не будет задерживаться на одном месте. Убивать в Чарлстоне в принципе было делом небезопасным. Но он и не думал, что копы найдут его так быстро, не думал, что эти приезжие из Пальметто столь умны. Он вообще считал, что дело закроют за недостаточное количество улик сразу же, не раздумывая. Но дело не закрыли, и, по правде говоря, Майкл испугался, поняв, что у копов есть зацепки, раз они оказались сегодня на кладбище. Копы… Абрам Хэтфорд. Только взглянув на этого человека, Майкл понял две вещи: 1. Дела плохи. 2. Он чертовски на кого-то похож. Последняя мысль появилась сразу же, когда он увидел его фото в интернете после объявления о его назначении на это дело, и мысль эта не давала ему спать ночью, мучая то кошмарами, то бессонницей. И он увидел его на похоронах. Это было последним звоночком, означающим, что пора драть ноги. Он не спеша зашёл сначала в бюро, через которое прошёл в квартиру, открыв её ключом. Интересно, что делала в данный момент Алекс? Наверное лила слёзы или нервно убиралась. А может и то и другое. Так он думал. До того, как увидел с самого порога направленный на себя пистолет. — Алекс… — успокаивающе в той же степени, сколько и требовательно прошептал он, глядя в глаза девушке, наполненные яростью, ужасом, страхом и шоком. Она была не в себе, сразу понятно. — Что с тобой случилось, милая? — продолжил он после ответного молчания девушки, на которое ему хотелось ответить прикладом по голове. Но, какая жалость, прикладом как раз мог получить он. — Ты хорошо покушала? Ты выспалась? Ты какая-то бледная? — в каждом его слове была фальшивая нежность, которая была направлена на усмирение девушки. Майкл уже давно познал все прелести манипуляции. — Ты умрёшь… — прошипела она в ответ, словно его слова ничего для неё не значили. Словно за несколько часов она выпила какое-то зелье для уверенности. — Ты сделал столько ужасных вещей, Майкл. Ты стал таким же, как они — Мориямы… — ещё более пылко прошипела она, и Майкл увидел, как по её лбу скатывается капля пота. Девушка нажала на курок. И с ужасом, перемешанным с обречением посмотрела на мужа. На лице Майкла расплылась лукаво-злобная усмешка. Он подошёл к жене, поднёс руку к её щеке и погладил столь нежно, столь любяще, вспоминая, за что он полюбил её тогда. За бойкость, за стойкость и внутреннюю силу. Сейчас он отчётливо видел ту Алекс, которая могла смело ему дерзить, лукаво флиртовать с его друзьями, вызывая жгучую ревность, целовать его с дикой, пылкой страстью, без страха и внутреннего отвращения. По щеке девушки полились слёзы, когда она почувствовала второй, наполненные патронами пистолет, приставленный к груди. — Глупышка… — резко меняя настроение, тихо и беззлобно прошептал мужчина, стирая слёзы с её лица большим пальцем. — Глупенькая, как же ты могла подумать, что я оставлю здесь холодное оружие? Рядом с тобой?.. — он весело рассмеялся, словно услышал анекдот. — Они придут… — в ответ прошептала Алекс. — И ты за всё поплатишься. Ни один человек не стоит стольких жертв. Даже твой брат. В один миг вся доброта и нежность исчезли. И Алекс была готова к этому. Майкл приблизился к её лицу вплотную и прошептал, нет, прошипел, плюясь ей в лицо: — Скажи «спасибо», что я убью тебя столь просто. Без мучений. — Спасибо… — чувствуя, как на грудь ещё сильнее давит дуло пистолета, прошептала Алекс. Из её глаз текли слёзы отчаяния, но на губах была лёгкая улыбка. Она была готова. Она была готова к смерти. И эта смерть была освобождением.***
Буря всё усиливалась, все люди старались убраться с улицы как можно быстрее, из-за чего количество пробок возросло в два раза, и из-за чего Нилу и Эндрю пришлось бросить служебную машину и добираться своими силами три квартала: через начавшийся ливень и сильный ветер. Из-за незнания города было особенно тяжело. Нил, чьё сердце колотилось со всей дури не столько от продолжительного бега, сколько от волнения, столь несвойственного ему. Он волновался за Алекс настолько сильно, что его самого это пугало. Когда он успел стать таким чувствительным? «Когда наконец смог начать жить дальше» — раздался детский, до боли в груди знакомый голос. «Ты смог пережить мою смерть. Смог снова начать сочувствовать другим в полной мере. Ты смог, папа. Ты справился» Нил, пытаясь думать, что на его щеках капли дождя, побежал ещё быстрее. Им нельзя было опоздать. Он чувствовал, как капли дождя попали ему под рубашку, а ботинки уже были близки к концу своей доброй службы. Взглянув на Эндрю, Нил понял, что тот чувствовал абсолютно тоже самое, но думал о чём-то своём. И с ужасом и невероятной ненавистью к самому себе он понял, что чувствовал Эндрю по отношению к Алекс. И что чувствовал он сам. Эндрю чувствовал себя Алекс, вспоминая, как его когда-то также не слушали, как и её не послушал Нил. Если бы Нил тогда всё же выпытал у Алекс всё, то всё бы кардинально изменилось. Если бы Эндрю послушали с самого начала, не спихивали бы его слова на ужасную клевету, мерзкие извращения приютского мальчишки, всё было бы иначе. А сам Нил чувствовал к Алекс что-то отцовское, пусть она и была совсем немного младше него. Словно он думал, что хоть так, спасши её, он немного смягчит свою скорбь. Так он не думал с самой смерти Тодда. Сейчас же принял это, принял то, что боль никогда не уйдёт и не пройдёт ни дня, чтобы он не вспоминал о своём ребёнке, но она станет менее разъедающей на части. Когда-нибудь. Нил уже делал первые шаги к этому. Они завернули за угол, наконец добравшись до бюро, а следовательно, и до дома убийцы. — Машина здесь. — сказал Эндрю, указывая автомобиль. — И мы в полной заднице, ведь я отчётливо помню эту же машину на кладбище. Он знает, что мы всё поняли, Нил. Нил, выбивши стеклянную дверь бюро, ринулся на второй этаж, не беспокоясь ни о конспирации, ни об осторожности. Особенно тогда, когда увидел открытую дверь и лужицу крови, видневшуюся с порога. — Нил, — окликнул его Эндрю, как всегда понимающий Нила как никто другой. — Нил. — ещё раз, более твёрдо повторил он, но не предпринял попыток прикоснуться. Понимал, что Нил сейчас уже не здесь. Для Нила же не существовало ничего кроме крови в данный момент. Он часто её видел в своей работе в целом, но сейчас она предприняла совершенно другое значение. Она как бы кричала, смеялась над нам, повторяя одну и ту же фразу: «Ты не успел, Нил Джостен. Ты в очередной раз не успел, не уберёг, хотя мог это сделать» Смутно он слышал, как Эндрю вызывает подкрепление, как просит сообщить всем постам о сбежавшем Майкле Эдвардсе, как просит прислать группу экспертов. — Он не сбежит далеко, Нил… — заверил его Эндрю, оказавшись рядом. — Давай вернёмся в офис. Или в отель, как посоветовал Ваймак. — Эндрю уже и с Ваймаком созвониться успел. Сколько же времени Нил здесь простоял, находясь глубоко в недрах своего сознания? — Немного. — будто прочитав мысли Хэтфорда, сказал Эндрю. — Всего пять минут. Давай вернёмся... — Эндрю, — прошептал Нил, увидев группу полицейских, приближающихся к ним. Удивительно оперативно работает полиция, когда нужно поймать серийного убийцу. Жаль что в обычные дни это не так. — Эндрю, — повторил он. — я был в бегах несколько лет. Я знаю, когда кто-то сбежит далеко, а когда — нет. И если Майкл захочет, то сделает это. Если мы его не остановим… Нет… Если я его не остановлю. Возможно Нилу показалось, но у Эндрю задёргался глаз: — На улице блядская буря, Хэтфорд. — рявкнул он. — Я не отпущу тебя в таком состоянии. — Я не могу, Эндрю, — прошептал Нил. — я не могу дать ему убежать! Ведь тогда он потащит меня за собой! — конечно в прямом смысле это было не так, но Эндрю сразу обо всём догадался, понял, что если они не поймают Майкла Эдвардса, Нил попросту снова сбежит, и они вернутся к началу. Миньярд вздохнул: — Я иду с тобой. И прежде, чем стать мучеником, вспомни, что дома нас ждут дети, которых мы поклялись оберегать. Глаза Нила приобрели более светлый оттенок, показывающий, что пелена медленно спадает. Дети всегда были для него ориентиром. — Я буду осторожен. — сказал он. — Алекс убили тридцать минут назад, Эндрю. И я не думаю, что Майкл столь самонадеян, чтобы решить сбежать через границу, где уже все знакомы с ориентировкой на него. Бурю он явно переждёт здесь, в городе… — в один миг лицо Абрама превратилось в каменную маску. И он сказал тоном, какого Эндрю от него не слышал со времён знакомства: — Он в отчаянии. Он собирается убить кого-то… Он явно планировал куда более масштабную игру, Эндрю. Но теперь он знает, что ему не долго осталось быть на свободе… — Куда он может пойти? — спросил Эндрю, не мешая мыслительному процессу Хэтфорда не столько из-за чувств, сколько из-за хищного выражения лица того. — Он убивает ассоциативно. Выбирает похожих, делает он это очень выборочно и во вменяемом состоянии. Сейчас же он… Он пойдёт в любое ближайшее место, связанное с Японией.***
Глядя на тело Алекс, он понял, что проиграл. И всё, что он мог сейчас сделать — это сделать этот проигрыш наименее унизительным. Ему нужно было пойти ва-банк, ему нужно, ему необходимо добраться до Рико Мориямы и до него... До того человека, с которого всё началось. До Натаниэля.***
— Самое ближайшее заведение в пяти минутах. У него есть пистолет, но о стрельбе нигде ничего не сообщается. Почему? — спросил Нил сам у себя, направляясь к японскому ресторану. — Не думал, что он выбирает более подходящую жертву? Или три жертвы. — предложил Эндрю. — Или ждёт нас. — добавил Нил. — А может и всё вместе. Мне тяжело понять его мышление, учитывая тот факт, что я напрямую связан с Воронами. В нестабильном состоянии он может быть либо дико взбешённым и неконтролируемым, либо наоборот: стабильным и рассудительным. И то, и то подходит под его типаж. И то, и то слишком опасно, слишком недопустимо. Они вошли в ресторан, где не было ни намёка на стрельбу или что-то в этом роде. Все люди были спокойны, хотя нет... Некоторые иногда вздрагивали, слыша гром падающих вывесок на улице. — Где о... — только и успел произнести Нил, как увидел на втором этаже ресторана Майкла Эдвардса и направленный на себя пистолет. Раздался выстрел. И Нил лишь краем глаза успел заметить, что он пульнул в кого-то ещё. В одного. Не в троих. Что-то изменилось, но что, Нил уже не мог понять. Его разум начал мутнеть, а ужасная, но такая знакомая боль в плече со времён бегства выходила на первый план. Нил чувствовал руку Эндрю, зажимающему ему рану, слышал его слова: — Не смей засыпать, не смей отключаться, Нил Абрам Джостен, я ещё не успел вручить тебе это дурацкое кольцо, придурок! Нил легко улыбнулся от мысли свадьбы и понял, как же сильно ему не хочется умирать. Чтобы не отключиться окончательно, он начал считать: Один: плечо ужасно болит, но ещё сильнее болит где-то в груди от понимания того, что он нарушил обещание, попав под эту дурацкую пулю. Больно от потерь, больно от волнения, которое буквально сочилось от ауры Эндрю. Больно от того, что кому-то больно из-за него. Два: душевная боль отходит по мере приближения темноты, но вот боль в плече всё ещё ужасная. Три: он чувствовал, как его тело подняли и положили на каталку, но его это мало волновало. Его волновало дыхание, которое становилось всё более коротким, и редким. Но боли больше не было. Ни душевной, ни физической. Только темнота и несколько силуэтов, отдаляющихся от него всё дальше и дальше. Кажется, он видел в них очертания Лисов. Хотя, может ему и показалось... Рядом с ним остался лишь один. Тодд.***
Он понял, кого ему напоминал Абрам Хэтфорд. Он ему напоминал Генри внешне, а Генри внешне напоминал Рико Натаниэля. И теперь Абрам напоминал Майклу Натаниэля. Он был для него Натаниэлем.