Amantes sunt amentes

      Ночной Петербург завораживал своей красотой. Город сам по себе поражал всех его посетителей. Улицы дышали искусством, и даже те, которые на первый взгляд кажутся грязными и обшарпанными. Каждый угол, каждый дом, каждый фонарный столб были особенными, и не влюбиться в этот город было невозможно. Петербург не нравился только тем, кто смотрел на него не с той стороны. Таким людям откровенно не повезло, и Регина, сидя на заднем сидении машины, думала о том, как хорошо, что она не в числе таких людей.       Внутри было какое-то странное волнение от предвкушения встречи с Разумовским. Регина работала на него уже несколько лет, а познакомилась куда раньше. Она прикрыла глаза и откинулась на спинку, вспоминая, как много лет назад она первый раз увидела Серёжу по чистой случайности. Тогда они были студентами на третьем курсе. Серебренникова и её группа были на экскурсии, на выставке. А Серёжа, как большой ценитель искусства, пришёл полюбоваться картинами. Она тогда заметила Разумовского одного, стоящего неподвижно у маленькой картины, на которой были изображены чайки на берегу моря. Белые птицы в лёгком танце кружили над синей гладью, а он стоял и любовался, едва улыбаясь. Что тогда подвигло Серебренникову отбиться от всех и подойти, она сама не знала, что-то словно бы её подтолкнуло. Разумовский вообще не ожидал, что кто-то нарушит его спокойствие, и выглядел растерянным и даже напуганным. Но вместе с тем он улыбался девушке и поддерживал разговор. Картинная галерея стала их отправной точкой. Каким только образом так вышло, что спустя несколько лет он подписал контракт с её юридической компанией, она так и не поняла. По воле судьбы, или по хотению кого-то, Регина не разобрала.       Машина остановилась около огромного здания офиса «Вместе». Регина вышла из автомобиля и зажмурилась от порыва ветра. Холодный, он желал пробраться до самых костей, поднимая полы пальто. Девушка поторопилась и вошла внутрь здания.       — Добро пожаловать, Регина, — проговорил голос искусственного интеллекта. — Сергей ждёт вас.       — Никогда к ней не привыкну. — пробурчала Серебренникова, и подошла к лифту.       Она тысячу раз была здесь, и в самом здании Регине не сказать, что нравилось. Пусто, очень тихо, но та часть, где жил сам Разумовский, поражала её своей противоречивой красотой. Технологии вперемешку с искусством, зрелище крайне необычное, но поражающее взор. Лифт тихо открылся на последнем этаже, выпуская гостью. Она расстегнула пальто и уверенно зашагала к дальним дверям. Внутри никого не было. За столом никто не сидел, диван пуст, и даже экран не горел. Серебренникова оглянулась, может Серёжа опять устроил ей засаду или оставил ребус, который ей предстояло решить. Но ничего необычного Регина не замечала.       Пройдя к дивану, девушка положила с краю пальто и поставила рядом сумочку. Неужели Серёжа отправил за ней машину, а сам куда-то пропал? Подумать — дурость. Он вообще этот офис почти не покидает, слишком уж не социальный он был. Регина удивлялась, как вообще он смог подружиться с ней, а потом и вовсе выстроить с ней какие-то взаимоотношения. Девушка списывала всё на какую-то степень интроверсии, других аргументов у неё в запасе не было.       Внезапно откуда-то заиграла музыка. Классика, но определить, кто композитор, гостья не смогла. И это даже несмотря на то, что в детстве она ходила в музыкальную школу. Справедливости ради, она терпеть её не могла, и чувствовала себя ошибочно осуждённым, мотающим срок. Может поэтому она не запоминала произведения великих классиков?       — Я начал думать, что ты не приедешь. — раздался голос, и со стороны экрана, из дальнего угла, вышел Серёжа.       — Ты, вообще-то, отправил за мной машину.       — Ты могла не согласиться на мои условия. — усмехнулся мужчина, заведя руки за спину.       — Не могла. — проговорила девушка, пристально глядя на собеседника.       Сережа остановился около края дивана, громко приставив нога к ноге.       — Интересно… — чуть ли не промурчал Разумовский. — Но я рад этому.       Регина тихо засмеялась и подошла ближе к мужчине. Он стоял неподвижно, глядя на девушку сверху вниз. Уголок его рта дрогнул, и губы тронула улыбка. Девушка осторожно убрала прядку рыжих волос, открывая лицо Серёжи. Ладонь мягко легла на скулу, большим пальцем она нежно провела под глазом, а затем привстала на носочки, целясь в краешек губ. Серёжа, стоявший до этого неподвижно, повернул голову, ловя пухлые губы в помаде своими. Он нежно поцеловал девушку, кладя осторожно ладонь на талию. Поцелуй был недолгим, нежным и лёгким, как тоскливое приветствие двух разлучённых влюблённых. Серёжа вновь улыбнулся, убрал за ухо тёмную прядь волос и поцеловал кончик носа девушки.       — С днём рождения, Рина.       Рина. Так называл её только Серёжа. Обычно все могли коверкать её имя как им вздумается, но только Разумовский называл её Рина. И в этом было что-то интимное, что-то личное, что разделяли только они вдвоём.       — Спасибо, Серёж. — улыбнулась она.       — Это ещё не всё, у меня есть подарок для тебя. — Серёжа сделал пару шагов назад и остановился у края дивана.       — Ещё что-то? Ты такой огромный букет мне подарил, что, мне кажется, ещё на несколько праздников вперёд хватит.       — Шутишь?       — Конечно, шучу. — усмехнулась Регина и проследила за мужчиной.       Серёжа вытащил из-за дивана квадрат, упакованный в серебристую бумагу. Регина озадаченно посмотрела сначала на Серёжу, потом на упаковку. Он протянул ей подарок и с улыбкой завёл руки за спину, ожидая, когда она откроет его. Она погладила упаковочную бумагу, затем с краю поддела и разорвала упаковку по шву. Перед ней стояло ещё одно препятствие в виде плотного картона, за которым оказалась картина. Та самая картина с их первой встречи. Море, чайки, и бескрайняя безмятежность, укутывающая их через полотно. Внутри что-то будто взорвалось, сердце сжалось, и Регина в изумлении уставилась на Сережу.       — Быть не может, как ты её нашёл?       Разумовский пожал плечами.       — Отследил владельца, потом коллекционера. И выкупил.       — Да она наверно стоит… Серёжа! — воскликнула девушка и покрылась румянцем. Она аккуратно отложила картину в рамке на столик, а сама бросилась с объятиями на мужчину.       Серёжа с улыбкой поймал её в объятия, погладив по спине ладонью. Отстранившись, он убрал снова выбившуюся прядку и пальцем пригладил ушко.       — Я хочу, чтобы эта картина хранилась у тебя.       — Обещаю, что повешу её у себя в спальне над кроватью. И буду любоваться каждый вечер перед сном.       В ответ Сергей ничего не сказал. Он скользнул взглядом по девичьему лицу и застыл на пухлых губах, с которых заметно стёрлась помада. Контур губ был нечётким, и в этом было что-то невероятно красивое, за чем Серёжа хотел наблюдать хоть целую вечность. Он медленно нагнулся и вновь поцеловал Регину, но на этот раз куда настойчивее. Регина шумно втянула носом воздух, запуская пальцы в рыжие пряди на затылке. Вообще-то, она думала, что никогда не узнает на себе, что такое любовь. Отчего такое убеждение у неё сложилось, можно разбирать очень долго, по большей части глупые предрассудки, какие-то дурацкие установки родителей и собственные тараканы. Но ошиблась, к большому счастью ошиблась, повстречав Серёжу. Рядом с ним она могла позволить себе быть обычной девушкой, не пытающейся быть сильной и уверенной. Разумовский понимал её, потому что сам был ранимым где-то в глубине души. Понимал и принимал Регину такой, какая она есть, и в этом было большое счастье.       Серёжины пальцы скользнули по девичьей талии, а затем ловко развязали поясок платья. Бережно убрав волосы на плечо, он потянул молнию вниз, и платье расстегнулось. Регина слегка повела плечами, помогая тёмной ткани сползти вниз. Серёжа потянул рукава, освобождая девушку из плена одежды. Нагнувшись к ней, он поцеловал её в плечо, а затем снова выпрямился и улыбнулся.       Регина коснулась щеки мужчины, проведя пальцем по губам. Серёжа выглядел в её представлении как скульптура античности, было что-то такое в его точёных скулах и профиле. Ей нравилось порой за ним наблюдать со стороны, как он чем-то занимается за столом, а закатный свет падает и рассеивается от его фигуры. Красивая картина, жаль только, что она не умела рисовать, иначе давным-давно бы написала его портрет.       Руки скользнули по плечам, и пальцы, едва подрагивая, ловко расстегнули пуговицы. Серёжа шумно выдохнул, наблюдая за девушкой, а после, когда рубашка на нём распахнулась, он вновь поцеловал её, положив ладони на щёки. Регина тихо простонала в губы, выражая то ли своё недовольство, то ли наоборот, Серёжа мало думал, стягивая с неё платье. От нее пахло чем-то терпким, и приятный аромат щекотал ему нос. Он позволил себе уткнуться носом куда-то за ухом, а затем поцеловать в шею, отчего Девушка вздрогнула. Она схватила требовательно его за рубашку и потянула на себя, падая на диван. Разумовский только и успел упереться в спинку дивана, нависая над девушкой в расстёгнутой рубашке.       — Ты специально играешься? — спросила она, рассматривая над собой мужчину.       — Нет, я наслаждаюсь. — с улыбкой произнёс он.       — Скорее дразнишь меня. — проговорила гостья, проведя пальцем от ключицы вниз до пупка. — Я ведь тоже могу тебя дразнить, не забывай.       — О таком разве можно забыть? — хмыкнул Разумовский, а затем скользнул под платье одной рукой.       Пальцы шарили по животу, а затем Серёжа нащупал резинку капронок. Потянув их вниз, он продолжал смотреть в глаза девушки. Она чуть поелозила на месте, привстала, помогая стянуть с себя колготки. От них Серёжа избавился с трудом, стягивая с ног Регины их под её смех. Откинув злосчастные колготки, он нагнулся к возлюбленной и поцеловал её в губы, постепенно снимая под подолом платья нижнее бельё. Ажурные трусики полетели вслед за колготками, и Серёжа ухмыльнулся, когда Регина потянула подол платья вверх, оголяя бёдра. Эти игры порой его бесили, но сейчас это было приятным ритуалом, которому он, пусть и не сказать, что охотно, но поддавался. Взяв Регину за лодыжку, Разумовский чуть потащил её на себя. Девушка сползла по спинке дивана, оказываясь ещё ниже мужчины. Он торопливо расстегнул брюки и спустил их ниже колен вместе с боксерами. Чуть надавив на девичье бедро, Сергей заставил девушку раздвинуть ноги, а затем и сам опустился, устраиваясь между них как можно удобнее. Наклонившись, он прильнул губами к впадинке между ключиц, оставил пару коротких поцелуев на шее, а после, вместе с первым толчком бедер, впился в пухлые губы с размазанной помадой горячим поцелуем. Регина застонала в поцелуй, обвивая шею Серёжи руками. В этом ощущении хотелось раствориться, обнимать его и прижиматься вот так крепко всегда, не выпуская из своих объятий. Поддаваться такту его движений, и двигаться в унисон, разделяя чувство наслаждения на двоих. Внутри всё пульсировало и горело, и девушка не сдерживалась, постанывая рядом с ухом.

***

      Утром Регина проснулась часам к десяти. Точное время она не различила спросонья на экране телефона. Увидела только девятку и какое-то число рядом, и упала на подушку снова. В комнате было тихо, никого не было. Одежда Серёжи, которая ещё ночью лежала разбросанная на полу, исчезла, а её платье, колготки и бельё — аккуратно сложенные на краю дивана. Снова куда-то ушёл, хотя обычно после таких встреч они делили утро вместе. Наверное, занят по работе, подумала Регина, присела и посмотрела в окна перед собой. Снаружи серый Петербург, еще только-только просыпается. По правде, она могла бы дальше спать, но что-то ей подсказывало, Серёжу она не дождётся до вечера.       Серебренникова знала неплохо офис, нашла ванную, приняла душ, затем оделась и привела волосы в порядок. Взгляд упал на картину на столике, и губы тронула снова лёгкая улыбка. Надо же, подумать только, он выкупил эту картину у какого-то коллекционера! Стоит, наверняка, баснословных денег. Думать об этом Регина не стала, всё-таки это подарок, а, как известно, очень неприлично гадать над ценой подаренного. Забрав все свои вещи и картину, Регина вызвала такси и поехала домой. В животе сильно урчало, пока она проверяла социальные сети. Точно, еда. Вчера у неё совсем из головы вылетело положить Игорю что-нибудь с собой, а он, бедный, наверняка, как и всегда, голодает. Надо было собрать часть праздничных блюд и отвезти бедолаге домой. Пусть он хоть немного пошикует. Вообще, Регина раньше часто ругалась на Игоря за то, как он живёт, но потом, как любой хороший друг, перестала давить на него и приняла его позицию. Может так ему удобнее жить, она всё равно не понимала, но старалась не осуждать. Просто волновалась, как любой любящий человек.       Домой она поднималась в хорошем расположении духа. Несмотря на то, что утром она не пересеклась с Серёжей, ночь они провели просто замечательную. Она не помнила, во сколько точно они уснули: то болтали, то снова терялись в объятиях друг друга, и снова разговаривали обо всём и ни о чём. Серебренникова даже мечтательно прикрыла глаза, а лифт неприятно звякнул, заставляя её выйти на лестничную площадку. Но вопреки этому, воспоминания и тёплые слова остались с ней, и укрывали, словно тёплый плед в холодный день. В квартире было как-то одиноко. Никого не было, только шарики, которые принесли родители. От былого праздника остались в качестве напоминания блюда. Их Регина быстро расфасовала по контейнерам, запихнула в пакет и решила, что писать заранее Игорю не будет. Пусть её появление останется сюрпризом.

***

      В субботнее утро Игорь проснулся часов в девять. Проблемы со сном и привычка вставать рано на работу так перестроили его внутренние часы, что даже в выходные дни он просыпался, как говорится, с петухами. Бывает, проснётся в восемь, а иногда даже и в шесть утра, когда Петербург за окном тихий и спокойный, и только птицы мелькают в небе, нарушая тишину и покой. Отчего-то болела голова, хотя он вовсе не пил вчера, да и спать лёг рано, потому что вымотался. Но в висках прилично давило, будто голову стянули струбцинами. Игорь сел на кровати, потёр лицо ладонями и тяжело вздохнул. В квартире всё ещё было холодно, и Гром проклинал собственную квартиру за то, что условия в ней «так себе». Возьмись он за её ремонт, может, здесь было бы и уютнее, и теплее, но на ремонт нужны силы и деньги, а ещё огромное желание, которым Игорь, положа руку на сердце, не располагал.       И всё же он встал с кровати, превозмогая холод, подтянул сползающие растянутые штаны и поплёлся к кухне. Открыв холодильник, Игорь разочарованно вздохнул, будто за ночь что-то могло измениться на полках, и еда сама по себе появилась. К его несчастью, чуда никакого не произошло, и приходилось мириться с тем, что имелось. Осталось совсем чуть-чуть супа от соседки, но порция была столь мала, что когда Игорь разогрел себе завтрак и тот упал в желудок, есть хотелось неимоверно. Продуктов никаких не было, и даже в ящике под столом, где хранилась картошка, было пусто. Игорь нахмурился, цокнул языком и мысленно поругал себя за то, что в свои тридцать четыре (почти тридцать пять) так себе справляется с бытовыми задачами. Надо бы сходить в магазин, купить картошки и пожарить с грибами, чтоб хотя бы что-то у него имелось в холодильнике.       Делать было нечего, поэтому Гром умылся, оделся, застегнув куртку под горло, и вышел из квартиры. В парадной было тихо, люди спали, и неудивительно, только он один такой, кто рано встал и попёрся в магазин. Нет, конечно, в доме были ранние пташки, в основном бабулечки, стоящие на стрёме. Зачем они так рано встают, вроде пожилые люди, надо больше отдыхать, спать. Игорь не понимал и вряд ли надеялся понять. А может у них, как и у него срабатывали внутренние часы, а потом просто не получалось уснуть? Ответа он не знал.       На улице было ветрено, и Игорь чуть не лишился кепки. Ветер подхватил её и попытался унести вверх, но Гром вовремя среагировал, поймав её, и водрузил обратно на макушку, натянув поглубже. Кепка — это святое, и лишаться её Гром был не намерен. По дороге в магазин он подумал, что неплохо бы купить шарф, сильно уж шею обдувает, но это всё потом, и вряд ли он даже купит этот шарф, так и будет ходить, мёрзнуть не пойми зачем. Может, будь у него среднестатистическая бабушка по чьей-нибудь линии, которая умеет вязать, он бы и носками давно обзавёлся, и шарфом, и тёплым свитером на зиму. Мечты какие-то, неосуществимые. Стало даже немного тоскливо, и Игорь пнул бутылку, попавшуюся у него на дороге. Та с грохотом отскочила, проехала по асфальту и остановилась. Игорь прошёл мимо, но потом опомнился, вернулся, поднял бедную бутылку и выбросил в ближайший мусорный бак.       Вскоре он дошёл до излюбленного магазина. Излюбленным он был потому, что находился не так далеко от дома, да и к тому же, в нём, как правило, было всё, что нужно Игорю. Зелёные двери «Пятёрочки» разъехались перед ним, приглашая внутрь с распростертыми объятиями. В магазине было не так уж много покупателей, хотя Игорь не обращал на них особого внимания. Прошёлся мимо полок со сладостями из сахарозаменителя, мимо всяких приправ и орехов, затормозил у стеклянных дверей, за которыми покоилась молочка. Взгляд упал на сгущёнку, и Игорь подумал, что давно он не ел сгущенное молоко. В детстве, если отцу удавалось купить баночку, он любил намазать сгущёнку на хлеб и запивать чаем. И лучше этого ничего не было. Подумав, Гром всё же открыл дверцу, достал сгущёнку в банке и поставил в корзинку. Давно он не позволял себе такие радости. У стойки с хлебом взял самый дешёвый батон и пошёл дальше. Не прошёл мимо консервов, не удержался перед баночкой со шпротами, и поплёлся к овощам. Сетка картошки отправилась в корзинку и заняла чуть ли не всё оставшееся пространство, с неё неприятно обсыпалась земля, налипшая когда-то на кожуру, потом несколько луковиц и отправился на кассу. Так себе набор: батон, сгущённое молоко, шпроты, картошка и лук. Грибы вот не взял, да и чёрт с ними, и так картошку пожарит. За кассой его поприветствовала далеко не радостная продавщица, отбила товар, по привычке спросила бонусную карточку, но такой у Игоря не водилось, хотя давно пора было обзавестись. Рассчитавшись, он вышел из тёплого магазина опять на холод и поёжился. И чего так холодно в октябре?       Игорь шёл домой, глядя себе под ноги. К счастью, он замечал перед собой людей и умудрялся в них не врезаться. Перед ним в какой-то момент появились парень с девушкой, и идти за ними оказалось удобно — люди обходили стороной. Вообще Гром не любил подслушивать, но ненароком оказался случайным свидетелем разговора.       — …Я понимаю, что ты устаёшь на подработках и в институте, но Саш, пойми, я к тебе пристаю со своей заботой, чтобы облегчить тебе жизнь. — жалобно говорила девушка, не поворачивая головы.       — А мне эта забота может и не нужна. Даша, я из дому от матери сбежал то, потому что она меня задушила этой заботой, а теперь ты.       Девушка замолчала, потянулась рукой к лицу, а потом дрожащим голосом проговорила.       — Знаешь, Саш, я перестану это делать. Ради тебя, чтобы ты не чувствовал, что тебя опекают. И съеду обратно к отцу, а ты будешь предоставлен сам себе. Только потом, когда опомнишься и поймёшь, я, возможно, уже не захочу быть с тобой.       Девушка отбилась от парня и пошла в противоположную сторону. Игорь даже чуть было не столкнулся с ней плечом, но вовремя увернулся. Парнишка затормозил и глянул вслед возлюбленной, взгляд у него был растерянный.       — Даш! Подожди, Даш! Ну что ты, я ведь просто прошу тебя не перегибать с этим палку. Даша! Стой! — он метнулся следом и больше Игорь не слышал, о чём разговаривали ребята.       Он только обернулся напоследок и заметил, как юноша обнимает девушку. Помирятся, куда они денутся, молодые ещё и глупые. Игорь прекрасно понял позицию обоих, и вдруг подумал о соседке. Нет, всё же он настоящий козёл и надо бы извиниться.       Придя домой, Игорь разложил продукты по местам. Контейнер из-под супа стоял около раковины, напоминая о себе. Гром тщательно вымыл посуду, вытер насухо полотенцем, и защёлкнул крышку. Вот дурак, надо было хоть конфет или печенья купить, чтоб в контейнер положить, а то отдавать пустой было как-то неудобно. Игорь помялся на месте, затем потряс в задумчивости контейнер перед собой, будто стряхнул остатки влаги, и сунул ноги в ботинки, выходя на лестничную площадку. Он подозревал, что соседка может спать. Тем более, с её слов, она работает в школе, и наверняка упахивается на работе не хуже него самого. И, тем не менее, на часах был уже одиннадцатый час, и Игорь тихо постучал в дверь. К своему удивлению, он немного заволновался, прислушиваясь к звукам в квартире. Сначала было тихо, а затем дверь открылась и из-за неё показалась голова Влады.       — Игорь… Доброе утро. — проговорила она, оглядев мужчину. — Что-то случилось?       Гром ответил не сразу, отметив для себя, зачем-то, что на девушке был шоколадного цвета свитер. Может у неё в квартире также холодно, как и у него?       — Доброе… Нет, я занёс контейнер. — сухо проговорил мужчина.       «И это всё, Игорь? Правда? Ты так извиняешься?» — подумал он. И правда, как-то несуразно.       — А… Спасибо. — Влада осторожно приняла посуду из рук соседа.       — Ты извини, что я в прошлый раз так… Ну, нагрубил. Да и вчера. Я торопился.       «Оправдываешься. Как школьник за невыученные уроки. Позорище».       — Да ничего страшного, не переживай. Надеюсь, суп тебе понравился. — она слабо улыбнулась.       — Конечно, очень вкусный. — вот тут он говорил правду.       — Хорошо, я рада.       «Ну не будь ты дураком, Игорь. Скажи что-нибудь!»       — А… Любишь сгущёнку?       — Что? — растерянно спросила соседка.       — Любишь сгущёнку? Я просто купил баночку. Выпьем чаю?       Игорь смотрел на растерянную соседку и думал о том, что всё же зря ляпнул про сгущёнку.       — Да, почему бы и нет. Сейчас, только отнесу контейнер.       Она снова улыбнулась, чуть прикрыла, но не до конца, дверь, и скрылась где-то в недрах жилища. Прошло секунд пятнадцать, и девушка вышла с телефоном и связкой ключей. Закрыв квартиру, она повернулась к Игорю и неловко поджала губы.       — Идём? — спросила она.       Игорь кивнул и открыл перед соседкой дверь в собственную квартиру. Влада осторожно вошла внутрь, будто в первый раз, и застыла на пороге. Гром прикрыл дверь и скинул ботинки, проходя к дивану.       — Проходи, я сейчас согрею чайник.       Влада кивнула и прошла к диванчику. Она вела себя крайне скромно, сев чуть ли не на самый краешек дивана. Глаза бегали по квартире, сейчас она могла себе позволить смотреть по сторонам и разглядывать вещи. Взгляд упал на валявшуюся у машинки скинутую футболку, и Влада, не повинуясь себе, встала с дивана, обошла телевизор и подняла вещь, повесив её на дверцу стиральной машинки.       — Блин… — проворчал Игорь. — Я забыл купить чай.       — Ничего, я сейчас свой принесу. — Влада тут же метнулась к выходу, и дверь клацнула замком.       Гром бросил взгляд ей вслед, а затем заметил футболку, висевшую на дверце машинки. Стало как-то немного стыдно за бардак, но эту мысль он отбросил, взяв банку сгущёнки и старый нож, которым обычно отец делал всё на кухне. Поставил острие на банку, сильно сжал рукоятку, и как следует ударил свободной ладонью по ручке. Лезвие, словно в масло, вошло в жестянку, и Игорь раскурочил банку, неаккуратно сделав срез. Зато он открыл сгущенку.       Дверь снова клацнула, и на кухне появилась Влада. Она держала в руке две коробки с чаем и ещё пакет с кексами.       — На вот, у меня дома ещё есть. — она поставила коробки на столешницу, а в руки протянула пакет с кексами. — А это к чаю.       Игорь уставился на коробки. Один чай был обычный, чёрный, а второй со вкусом лесных ягод. Он осторожно принял пакет с кексами и снова почувствовал себя пристыженным щенком. Это вроде он собирался в благодарность и извинения угостить соседку, а получилось так, что это опять она его кормит.       — Зачем?       — Что? — спросила непонимающе Влада.       — Зачем ты это делаешь?       Влада отвела взгляд, глядя на открытую банку сгущёнки. Она пожала плечами, а затем снова посмотрела на Игоря. Сейчас он заметил, что у неё зелёного цвета глаза, но при первой их встрече они почему-то показались ему карими.       — Не знаю, просто так. Если хочешь, я не буду этого делать.       Игорь молчал. Он смотрел на соседку и пытался прочитать её, как многих других людей, с которыми ему приходилось сталкиваться в жизни. Он пытался уловить хоть краешек нити, за которую можно было потянуть и найти причину, по которой Влада была такой. Но как бы Гром не пытался найти возможную причину, ничего такого он не замечал. Игорь вспомнил утренний разговор парнишки с девушкой, за которыми он шёл и сам себе кивнул, положив кексы на стол.       — Спасибо.       — Было бы за что. Давай я налью чай. Где у тебя кружки? — Влада чуть оживилась.       — Там. — он кивнул на шкаф над раковиной.       Влада открыла скрипучую дверцу, достала две кружки и улыбнулась.       — А у тебя нечасто гости бывают.       — Почему?       — Кружки всего две. С таким количество вряд ли напоишь компанию друзей.       — А, ну да.       — Тебе какой чай? — Влада опустила в одну из кружек пакетик с чаем со вкусом лесных ягод.       — Обычный. — отозвался Игорь, нарезая батон.       — Такс… Извините. — проговорила с кряхтением Влада и потянулась мимо Игоря к чайнику, из-за чего ему пришлось отклониться от столешницы. — Можно тебя спросить?       — Спрашивай.       — Кем ты работаешь?       — Следователь я. — Игорь продолжил резать батон.       В воздухе потянулся приятный аромат чая и ягод.       — Ого, сложно, наверное.       — Я не жалуюсь, — пожал мужчина плечами, а затем достал с полки пластиковую вазочку, куда сложил кусочки батона. — Ну а ты? Учительница?       — Нет, я детский психолог. Но учителем тоже приходилось работать. — сказала она и обернулась по сторонам. — А у тебя что, обеденного стола нет?       Игорь тоже оглянулся, будто был в своей квартире первый раз. Пожал плечами и хмыкнул, глядя на соседку.       — Неа. Я ем на диване.       Влада прыснула смехом, а затем взяла две чашки и потащила их в гостиную.       — Не обижайся, я не осуждаю, но очень странная у тебя квартира, но крутая.       — И чем же она крутая? — Игорь непонимающе посмотрел на соседку, взял две чайные ложки, сгущёнку и вазочку с хлебом.       — Тем, что не такая, как все.       Она произнесла это так легко и так искренне, что Игоря это по какой-то непонятной причине поразило. «Не такая, как все». Обычная, вроде бы, фраза, но почему-то врезалась ему в сознание как стрела.       — Ну, может быть. Я привык к ней.       — Окно у тебя классное, у меня такого нет. Хотя мы вроде соседи, я думала, что все квартиры одинаковые. А они разные.       Влада присела на диван и снова с краю, поставив на журнальный столик чашки. Игорь поставил рядом сгущёнку с хлебом и протянул одну из ложек соседке.       — С таким окном не очень хорошо, сильно продувает, я уже который день просыпаюсь от того, что холодно.       Соседка смотрела на окно, будто взглядом могла уловить всю плачевность.       — У меня тоже холодно. Мне приходится тепло одеваться. По дому хожу вот, в свитере. — Влада потянула себя за вязанную вещь на груди. — И в таких же носках. — она едва задрала ногу, показывая длинные шерстяные носки, поверх которых были обуты тапочки.       — Топят плохо, наверное. — отозвался Игорь и зачерпнул сгущенку. Он аккуратно нанёс её на хлеб и быстро откусил, чтобы ничего не растеклось.       — Наверное. — повторила Влада и проделала тоже самое, запив хлеб со сгущенкой чаем.       Игорь смотрел на соседку, жуя хлеб, а она смотрела на него в ответ. Они больше не разговаривали, просто ели сгущенку с батоном и запивали горячим чаем. Гром подумал, что зря он так с ней, соседка оказалась не такой уж плохой, приветливой и отзывчивой. Сначала, когда он ее увидел, ему показалось, что это напускное, лишь бы он помог ей. Потом он думал, что она навязывается с проклятым супом, но сейчас это было чем-то другим, что до конца Игорь не мог понять. Может, он всё же с ней подружится?       — Обожаю сгущёнку, на самом деле. — прервала тишину Влада.       — Да?       — Угум. И вот так с хлебом её есть — загляденье прям. А ещё обожаю с блинами. Обалдеть можно, какая вкуснота.       — Тысячу лет не ел блины.       — Да ладно!       — Правда. Как ты могла заметить, у меня вообще еды мало водится.       — Ты не любишь готовить? — Полескова облизнула ложку, положив её в кружку.       Игорь пожал плечами.       — Ничего, это можно исправить.       Влада встала с дивана и отнесла свою кружку в раковину, сразу же помыв. Игорь возмутился, что не надо, он сам помоет, но девушка отмахнулась, сказав, что ей несложно. Она оглядела кухню, а затем посмотрела на Игоря.       — Ты собирался что-нибудь готовить сегодня?       — Картошку пожарить хотел.       — Ну вот сейчас и пожарим. — девушка заметила сетку с картошкой и нагнулась за ней.       — Стой! — воскликнул Игорь и соскочил с места. Он на лету схватил сетку в руки и тихо опустил ее на стол. — Тяжёлая же.       — Ну и что. Я и не такие пакеты с продуктами таскаю домой. И справляюсь же как-то. Давай миску, куда чистую картошку сложить можно. — девушка с улыбкой закатила рукава и взяла с доски нож, которым Игорь резал батон. Подцепила сетку и сделала небольшое отверстие. — Эх, блин, всё в сгущёнке.       — М? — Игорь повернул голову, доставая с верхней полки пластмассовую миску.       Влада облизнула палец, которым соскребла остатки сгущенки с ножа.       — Уже ничего. — усмехнулась она. — Ты картошку ножом чистишь?       — Ну да, а чем ещё?       — Есть вообще-то специальная чистилка для овощей, ей легче. Ну да ладно, и так управлюсь.       Игорь взял нож из руки соседки.       — Давай всё же я сам почищу.       — Ладно… У тебя молоко есть? Или кефир?       — Нет, а зачем? — Игорь выбрал картошину покрупнее и начал её очищать от кожуры.       — Для блинчиков. Хотя зря спросила, — усмехнулась девушка. — Я сейчас вернусь.       Влада легким бегом обогнула телевизор и убежала в прихожую, откуда снова послышался звук открывающейся двери. В возникшей тишине он чистил картошку и думал, что общаться с кем-то не так уж и плохо. Главное, их общение ни к чему не обязывало, они просто болтали и пили чай, переживать друг за друга не нужно было, вот и получалось, что они просто знакомые, которые неплохо общаются. И всё же она казалась ему странной, почему так открыта? Или ему только кажется? Игорь привык сомневаться и знал, что не всякая открытость и дружелюбность говорят о доверии одного человека по отношению к другому. В любом случае, Влада не давала какой-то веской причины для того, чтобы испытывать неприязнь. Точно не сейчас, когда они так мило побеседовали.       Вернулась соседка спустя пару минут. В руках у неё было молоко, яйца, два пакетика с чем-то белым, упаковка масла сливочного, бутылка подсолнечного и маленькая плоская сковорода.       — Ты всю кухню принесла? — Игорь удивленно вздёрнул бровь и улыбнулся краешком губ.       — Нет, только половину. — хохотнула девушка в ответ, и выставила всё, что несла, на стол. — Подумала, что у тебя и блинницы нет, так что притащила и сковородку. Есть ещё какая-нибудь миска, где можно тесто замешать?       — Посмотри в шкафчике. — Игорь кивнул головой.       Влада открыла шкаф и с задумчивым видом осмотрела полки. Миски не нашлось, зато наверху стоял пластмассовый кувшин. Он был достаточно объёмным и широким, чтобы в нём можно было замешать тесто для блинов. Полескова отличалась высоким ростом, вообще она была Игорю где-то до носа, но чтобы достать кувшин, привстала на носочки. Игорь изредка бросал на неё взгляд, продолжая чистить картошку. Сначала она разбила яйца, потом, судя по всему, добавила туда сахар и остальные ингредиенты. Делала всё это она методично и на автомате, явно готовя тесто не первый и не третий раз. Сковородка показалась Игорю странной, но он понял, что для блинов она такая и должна быть. Тесто зашипело на ней, растекаясь ровным слоем из кувшина. Запахло приятно поджаренным тестом. С этим запахом сразу отнесло куда-то в детство, когда всё было таким беззаботным и простым. Странно было только наблюдать за тем, что кто-то готовит у него на кухне, и Игорь не мог свыкнуться с этим ощущением. Он дочистил картошку, нарезал её на половинки и тщательно промыл под водой. В нижнем шкафчике он нашёл уже нормальную в его понимании сковороду и издал недовольный звук, как старый пёс.       — Ты чего? — спросила Влада, выливая на блинницу очередную порцию теста.       — Масло. Я и его забыл купить. — он покрутил в руке сковороду и легонько стукнул себя по голове.       — Вот же, я принесла. — девушка протянула ему бутылку.       Игорь взял её и неловко улыбнулся. Опустил сковороду, включил газ в другой конфорке и вылил масло на обшарпанную поверхность. Сковородка была старая, чугунная, зато готовить на ней можно было всё, что угодно. За исключением, наверное, только блинов. Через пару мгновений масло сильно зашипело, стоило Игорю высыпать отжатую от влаги картошку. Влада, что стояла рядом, отскочила с места и ойкнула.       — Как шипит, уф…       — Прости, — извинился Игорь. — У тебя блин горит.       — Вот же! — воскликнула девушка и быстро сняла со сковороды тёмный круг теста.       — Здрасти. — послышалось внезапно за спиной.       Игорь резко обернулся, держа в руке лопатку, которой намеревался помешать картошку. Неподалеку стояла Регина с пакетом в руке и мило улыбалась, переводя взгляд с Игоря на Владу. Влада неловко посмотрела на Грома и подумала, что это его девушка, и сейчас Игорю влетит по самое «небалуйся». Как будет неудобно. Чего уж точно не хотела Влада, так это доставлять своему новому приятелю неудобства.       — Привет, Регин, — проговорил Игорь. — А ты какими судьбами?       — Да я привезла часть вчерашних блюд, подумала, что ты опять ничего не ешь и не готовишь. А оказывается, ты тут кулинаришь, да ещё и не один.       — А… — протянула тихо Влада, глянув неловко на соседа. — Я всё могу объяснить.       — Что объяснить? — изумлённо сказала Серебренникова, подойдя к свободной части стола и поставила туда пакет.       — А вы… Вы разве не девушка Игоря? — Влада непонимающе уставилась на Регину.       Та тихо засмеялась и мотнула головой, скинув пальто.       — Мы друзья с детства, считай, что брат и сестра. — Регина протянула руку. — Регина.       — Влада, — девушка пожала руку новой знакомой.       — Так я вам не помешала? А то могу надеть обратно пальто и уйти. — Серебренникова с довольной улыбкой и слегка издевательской интонацией протянула последнее слово, посмотрев на Грома.       — Никому уходить не надо, но я рад, что ты заехала.       — Я тоже рада, что заехала именно сегодня. — Регина снова выделила интонацией последнее слово.       Игорь нахмурился, положил лопатку, а затем, взяв Регину за предплечье, вывел её подальше, к прихожей. Девушка засеменила ногами и с хитрой улыбкой уставилась на хмурого мужчину.       — Хватит устраивать тут шоу, Регин. — проворчал Игорь. — Она всего лишь моя соседка.       — Соседка, которая готовит у тебя на кухне. Да еще и так по-домашнему одета, очень мило. — ухмыльнулась она и похлопала Игоря по грудной клетке. — Прости, больше не буду. Но… Она очень хорошенькая, миленькая прям, как булочка. Ты какие булочки любишь, с маком, с повидлом? Или что посочнее?       — Клянусь, я сейчас заткну тебе рот носками.       — Боюсь-боюсь! — Регина вскинула руки в сдающемся жесте.       — Всё, давай без своих выкрутасов. — Игорь глядел на подругу серьёзным взглядом. Серебренникова кивнула.       — Ладно, не буду. Но к этому мы ещё вернёмся.       — Ты слишком в хорошем настроении. С чего это? — Игорь озадаченно посмотрел на Регину.       — Я что, уже и в хорошем настроении не могу быть? Из нас двоих ты ходишь с мордой-кирпичом. Всё, иди, у тебя там… картошка отжаренная.       Гром поджал губы в недовольной гримасе, но лишь махнул на подругу рукой, возвращаясь на кухню. Заметно пахло картошкой, но к счастью, не пригоревшей, Влада успевала жарить не только блины, но и помешивать чужое блюдо. Игорь взял лопатку из руки соседки и снова помешал содержимое сковороды.       — Так, значит, ты соседка Игоря, да? — спросила Регина, доставая контейнеры с салатами и другими блюдами.       — Да, всё так.       — Сколько тебе лет? Выглядишь прям не старше двадцати пяти.       Влада засмеялась, переворачивая блин на сковороде.       — Двадцать три будет скоро.       — Тю! Совсем зелёная. А когда, если не секрет? — девушка скомкала пакет и сунула в какой-то ящик рядом с мусорным ведром.       — В конце октября.       — А у меня вчера было. — улыбнулась Регина.       — Да? С днём рождения!       — Спасибо. Ребят, может вам помочь?       — Нет, мы сами управимся. — отозвался Игорь.       — О-о, какой важный. Ну, сами так сами. Я пока на диване поваляюсь.       Регина по-хозяйски плюхнулась на диван, затем посмотрела на телевизор и задумалась. С соседкой Игоря она хотела познакомиться, узнать её получше. И в голову пришла неплохая мысль провести обед за просмотром фильма. Кино всегда сближает.       — Ребята, а что насчёт того, чтобы посмотреть фильм? — крикнула Регина в попытках перебить шипение сковородок.       Повисло молчание, а затем раздался голос Игоря.       — Ладно, включай.