Игорь сомневался в том, чтобы соглашаться на эту авантюру с новыми возникшими подробностями по поводу Разумовского. С одной стороны, дело Титова действительно могло касаться Чумного Доктора, но с другой стороны, как думал Игорь, это его не касается. У него только начала налаживаться жизнь. По крайней мере, Игорю самому так казалось. И стоило ли сейчас расставаться с Владой, ведь они только-только обрели друг друга? Он стоял перед выбором: работа или любимый человек. Чувство долга, все его привычки и принципы вели его к отделению с чувством правильности и уместности этого безудержного рвения помочь. Но сердце подсказывало, что Игорю стоит оставить это дело и уделить время наконец-то собственному счастью. В конце концов, быть простым полицейским и перестать гнаться не пойми за чем, как будто он охотничий пёс. И ведь второй вариант был самым разумным, ему хотелось оставить все эти заботы и жить обычную размеренную жизнь. К тому же, Игорь слишком хорошо помнил боль утраты отца, который сам был одержим делом Анубиса. И что в итоге? Всё обернулось не так, как хотелось бы.
Но сейчас ведь не так, как тогда, разве не так?
Игорь пытался себя оправдывать. Сегодня утром, прощаясь с Владой у парадной, он испытал странную тоску. Будто отпускал из своих рук призрачное счастье. Такое нежное и легкое, точно шелковый платок. Гром вдруг обнаружил, что провожал её взглядом, пока Полескова не исчезла из его вида. Это первое утро, когда он с кем-то прощался перед работой. «До вечера». Такая простая фраза, но звучала она для Игоря как надежда. Надежда на светлую полосу в его жизни. А он? Получается, что он сам брал чёрную краску и пытался её перечеркнуть.
Об этом говорили его действия: придя на работу, Игорь сразу засел за компьютер и решил пробить всю известную информацию про Дениса Титова. Все интересные и мало-мальски значимые факты о нём Игорь выписал и выделил маркером. Где учился, кем работал до сегодняшнего дня за всю свою жизнь. Перечитал все громкие скандалы, которые освещали СМИ. С первого взгляда ничего такого, обычное грязное белье в сторону медийной личности. За исключением, разве что, скандала с Разумовским. То, что касалось хоть как-то Сергея, Игорь изучил как можно подробнее. Пересмотрел интервью, отметил себе некоторые детали в блокноте, а потом пытался выстроить картинку в целости в голове. Всё как-то не складывалось воедино красиво. Скандал как мотив сложно было признать, маловато накала страстей. Да и эта вся публичность дел Разумовского не вязалась. Если уж Титов был убит Чумным Доктором, то почему никто не узнал о его гибели? Почему об этом не было видео-трансляции, как это было со всеми остальными жертвами? Или, может быть, Разумовский решил оставить эту смерть за кадром. Но почему? В конце концов, Титов много кому сломал жизнь своим приложением и, исходя из новостей в интернете, он не сильно отличался от тех зажравшихся богачей, которых убил Чумной Доктор. Отличало ли Дениса то, что он москвич? Верилось с трудом, как-то это глупо, если бы это был Разумовский, гибель Титова была бы наряду с остальными и приобрела окрас шоу. Игорь серьёзно начинал верить в то, что Чумной Доктор на самом деле здесь не причём.
Ко всему прочему, Игорь понял, что с Разумовским ему не удастся встретиться. Сергея перевели в больницу Снежневского, и теперь доступ к нему закрыт. Чтобы получить разрешение, это надо много трясти начальство и саму больницу, а это долго и муторно. Что ему оставалось? Игорь складывал пазлы в голове, и постепенно понимал, что другого выхода у него нет — нужно ехать в Москву и разбираться на месте. В конце концов, поговорить лично с близкими Титова, осмотреть его квартиру и подергать за ниточки знакомств.
Пробив все необходимые номера близких Титова, Игорь, набрав в лёгкие побольше воздуха, решил идти к Прокопенко. Он прекрасно понимал, что Фёдор Иванович попросту не отпустит его в Москву. В качестве командировки так уж точно. Это же надо настолько свихнуться на работе, чтобы уже территориально выходить за рамки полномочий. Мало дел в Петербурге, так Игорь Гром решил посягнуть на необъятную белокаменную. Неслыханно! Напрямую говорить о своих намерениях нельзя, но есть и другой способ — соврать. Врать Игорь не любил, но только так он мог очутиться в Москве и вести расследование.
Ему нужен был отпуск.
Гром в голове выстроил отличный, как он думал, план. Прокопенко он скажет, что ему нужен отпуск, мол, так ему понравились эти выходные, и он хочет больше времени провести с Владой. В этом была правда: Игорю действительно понравилось просто быть рядом с девушкой и не думать о том, что происходит за пределами квартиры. Он бы рад валяться с ней и Мухтаром в кровати, смотреть телевизор и есть котлеты под сырной корочкой, но… Под вопросом была человеческая жизнь, а это Игорь не мог оставить просто так без своего внимания.
Решившись на ложь во благо, Игорь встал из-за стола и направился к кабинету Прокопенко. Внутри что-то трепыхалось от мысли о том, что ему сейчас придется соврать. Соврать близкому человеку, чтобы сорваться сейчас из родного города, в котором работы не меньше, чтобы проверить какую-то призрачную ниточку того, что Разумовский мог совершить ещё одно убийство. Даже это уже звучало ужасно, а что он скажет Владе? Вот об этом он толком не подумал, упустил и теперь чувствовал, как завтрак от волнения в желудке ведет себя неподобающим образом. Игорь давно так не нервничал, будто снова впал в детство и врал про спрятанный дневник. Хотя это самое безобидное, о чём Гром врал отцу, бывали истории и похлеще. Полескову брать с собой майор не собирался, и в мыслях не было такой затеи, но если он скажет правду о том, что он взял отпуск и уехал работать, то она вряд ли этому обрадуется, тем более, после такого нашумевшего дела с Чумным Доктором, в котором они чудом с Димой и Юлей уцелели. Ему придётся соврать и ей…
Дверь кабинета клацнула замком, и Игорь вошёл внутрь, застав Фёдора Ивановича за прочтением каких-то бумаг. Мужчина, сощурив глаза, вчитывался в мелкие напечатанные строчки и бесшумно шевелил губами, проговаривая прочитанное себе под нос. Услышав вошедшего Игоря, Прокопенко оторвался от бумаг и с лёгкой полуулыбкой обвёл взглядом подопечного.
— Ну что, Игорёш? Выглядишь выспавшимся. — хмыкнул генерал, положив бумаги на рядом лежавшую папку.
— Вроде… того… — как-то неуверенно проговорил Игорь, и тут же понял, что начинает выдавать себя. Надо включать внутри себя актёра. — На самом деле, я потому и пришёл.
— Не понял, — вздёрнул бровь Фёдор Иванович.
— Я понимаю, что наглею, Фёдор Иванович, но не могли бы вы мне отпуск полноценный дать? Как вы говорили, я давно не отдыхал.
Прокопенко сощурился, но затем краешки усов поползли вверх от улыбки. Игорь стушевался, но улыбнулся.
— Эт что же получается, тебя приманила домашняя жизнь? — счастливо проговорил генерал. — Неужели твоя девушка этому поспособствовала?
— Да, так и есть. — кивнул Игорь, стараясь делать естественное для ситуации лицо.
— Завтра глобальное потепление случится: Гром отпуск просит! — вскинул руки Фёдор Иванович. — Ладно уж, повезло тебе Игорь, дам я тебе отпуск. Но ты уж, будь добр, проведи его с пользой.
— А как же, Фёдор Иванович, обязательно. — снова закивал Гром.
— Слушай, Игорёш… — Прокопенко встал из-за стола и медленными шагами сократил расстояние между ними. — А ты прям очень серьёзно настроен?
— Что вы имеете в виду? — Игорь слегка нахмурился.
— Я, — начал Прокопенко, приобняв одной рукой Грома. — О том, что ты со свадьбой то не оплошай смотри. Женщины, знаешь ли, существа такие, к каждой свой подход нужен. Это как на рыбалке: вовремя удочку не потянешь, сорвётся.
Игорь понимал, о чём говорит Прокопенко. Ему и без того хватало мыслей о том, что Влада может от него уйти, но он не успел задуматься о том, что виной тому может быть несделанное предложение. Настолько далеко всерьёз он ещё не задумывался. Они только начали жить вместе, о какой уж свадьбе может идти речь. К тому же… После того, что Игорь собирается сделать, возможно Влада действительно его бросит. Тогда почему он всё ещё уверен в том, что стоит всем врать и ехать искать Титова, как иголку в стоге сена? Послал бы Кольцова к чертям собачьим, а сам бы спокойно себе работал, как и все. Он не должен быть как отец. К тому же, отец для него во многом не самый удачный пример, хоть и любит он его. С мамой не сложилось, развелись. С работой… С работой тоже вот как оказалось. Да и с сыном. Конечно, и своей вины он не снимал, мог бы и постараться быть ребенком гораздо лучше. Но тогда были слишком трудные времена. И Игорю стоило бы действовать иначе, чем отец: сменить наконец-то фокус с работы на людей. Уже не девяностые, хотя и без того проблем вокруг не слишком убавилось. Ему надо задуматься о семье, о детях… Да, о детях, которым бы он стал отцом таким, каким хотел видеть для себя своего.
— Так что, Игорь, ты не упусти рыбу своей мечты, договорились? В отпуск может вместе съездите куда-нибудь?
— У Влады школа, каникулы то кончились. — оправдывался Гром.
— Эх ты, что ж раньше не пришёл? — похлопал Прокопенко подопечного по плечу.
— Не время было, Фёдор Иваныч.
— Не время… Не упусти его. Я вот Ленусю когда встретил, втрескался в неё сразу. Сразу понял, что женой моей будет. Мы друг другу подходили, как кусочки одного целого. Это сейчас мы такие, старые уже, а по молодости… Сейчас думаю, что мог бы сделать ей предложение гораздо раньше, но всё думал: работа моя нам помешает. Но видишь, как случилось. Так и ты, не затягивай. Работа от тебя никуда не денется, бандитов и хулиганов каждый день всё больше и больше. А вот хорошую спутницу жизни ещё найти надо.
Фёдор Иванович опять заводил эту песню. Гром понимал обеспокоенность близкого о его личной жизни, но эти разговоры ему начинали надоедать. Он и сам прекрасно знает, что надо бы не облажаться и задуматься. Но почему-то действия Игоря противоречили его мыслям.
— Понял, Фёдор Иваныч, я постараюсь.
— Ты уж будь добр. До внуков достарайся! — засмеялся Прокопенко. — Ты не ослышался, во множественном числе.
— Фёдор Иваныч, вы слишком забегаете вперёд.
— Ты мне тут прекращай сиськи мять. Я тебе уже все сказал. Теперь давай думай, и топай уже в свой отпуск.
— Так точно, Фёдор Иваныч.
Повисла короткая пауза.
— Игорь… Ты с Региной так и не говорил?
Оба замолчали. Игорь хотел бы порадовать начальника тем, что с племянницей его он наладил взаимоотношения, но похвастаться этим просто не мог. В нём ещё сидела эта детская обида на друга детства. Гром не мог поверить в то, что Регина ни о чём не знала. Ему всё казалось, что она, как самый близкий человек Разумовского, как раз в курсе всех событий. К тому же, она еще и забеременела от него. У Игоря как-то в голове не укладывалось, что при такой близости Сергей мог что-то скрывать от возлюбленной.
«Так ты тоже собрался врать» — пронеслось в голове.
Нет, это совсем другое. Регина с Сергеем знакомы давно, значит и встречались давно, а они с Владой совсем недавно съехались, друг о друге знают далеко не всё. И она ведь ему тоже врала про себя.
Всё это были оправдания самого себя, чтобы не казаться таким уж ужасным человеком. Хотя себя Игорь не назвал бы хорошим, совсем нет. Но не хотелось стать ещё более ужасной версией себя. Об этом он как-нибудь подумает позже. Может быть, всё пройдёт настолько гладко, что и о лжи никто не узнает, да и работу сделает чисто. Главное, что Игорь себе пообещал сразу же — больше никогда никакой лжи. Это последнее, что он скрывает от близких ему людей. А Регина… А с Региной он, возможно, поговорит как-нибудь позже.
— Пока что нет, Фёдор Иваныч.
— Не затягивай с этим, ей сейчас очень нужны близкие люди рядом.
— Хорошо, я вас услышал.
По дороге из кабинета Прокопенко, Фёдор Иванович попросил Игоря занести в архив некоторые бумажки. Гром не перечил, улыбнулся слабо на прощание и пошёл в сторону архива. Несмотря на всю прогрессивность нынешнего общества, много что хранилось в бумажном формате. Бумажки эти Игорь терпеть не мог, но без них никуда. В бумаги он не вчитывался, не слишком интересовало его содержание, поэтому с весьма скучающим лицом завернул за угол.
Эта сцена была похожа на сцену из кино, когда два героя сталкиваются друг с другом. Перед тем, как понять, что произошло, Игорь почувствовал, как множество картонных папок врезаются ему в грудь. Был бы он ниже ростом, то огребать пришлось бы лицом. Бумаги в руке остались невредимы, но неприятное ощущение от столкновения осталось. Игорь поднял глаза с упавших перед ним папок на того, на кого ему посчастливилось наткнуться, и встретился взглядами с Миром. Тот самый Мирослав Майский, Игорь его видел наверное четвёртый раз за всё пребывание здесь, и не слишком желал пересекаться с ним более.
Из игоревых коллег он не мог выделить кого-то конкретно, с кем имел нормальные взаимоотношения, хотя бы рабочие, не говоря уже о дружеских. Может быть только Дима, но и с ним не всё так однозначно было. Вероятнее всего, всему была виной ревность Грома, иначе бы он не чувствовал легкое раздражение при мысли о Диме. И это даже вопреки тому, что они с Владой друг другу объяснились. Он понял, что она тоже та ещё ревнивица, но оба это чувство скрывали глубоко в себе. В этом было стыдно признаваться в мыслях или отражению в зеркале, а чтоб кому-то… Пусть и не напрямую, но они это сказали, и Гром чувствовал неловкость от того, что в чём-то открылся перед девушкой. Он ещё не был готов к таким резким переменам, и потому все эти разговоры по душам ему не нравились. Заставляли его чувствовать себя не в своей тарелке, а ведь вполне можно обойтись без этого.
И пусть Игорь верил словам Влады, он не переставал думать о том, что они с Димой переписываются. С одной стороны, он знал историю Влады и понимал важность обретения друга, но с другой стороны, он чувствовал себя слегка за бортом корабля из-за того, что его девушка порой могла залипнуть в телефоне и смеяться с каких-то там шуток Дубина. Дубин и юмор? Выглядит как что-то несочетаемое. Если Дима умеет шутить, то Игорь, вероятно, прима-балерина. Игорь в первый раз в жизни почувствовал необходимость сенсорного телефона, по которому Полескова могла ему что-то отправлять помимо допотопных смс-сообщений. Но даже эту мысль майор отогнал от себя и решил, что ему и с его «кирпичиком» вполне удобно жить.
Но Дима всё же был близок к Игорю, а вот остальные… Остальных он и товарищами назвать не мог, только коллеги. А этот новенький… Игорь бы не испытывал к нему неприязни, если бы не то, что произошло совсем недавно. Не зарекомендуй при увольнении Стрелков вместо него Майского, он бы, может, отнесся к нему спокойнее. Ну перевелся и перевелся, пара свободных рук и работающая голова вообще не бывают в их сфере лишними. А если судить по тому, что краем уха Игорь успел услышать о новом сотруднике полиции, то он был вполне себе хорошим полицейским. Послужной список далеко не покрыт пылью, пусть он и всё еще был капитаном.
Шмыгнув носом, Игорь смерил Майского своим обычным взглядом и обошел стороной.
— Извини, — выпалил он сухо и продолжил свой путь в архив.
Он бы мог из вежливости остановиться и помочь с папками, но Майский не студентка из фильма, чтобы проявлять к нему какую-то галантность, сам справится, да ещё и эта его вредность… Нет, когда-нибудь Игорь остынет и перестанет воспринимать всё в штыки, просто для этого нужно какое-то время.
Покинув отделение, Игорь достал из кармана листочек с номером телефона Максима Кольцова и забил его сразу же в телефонную книгу. Сунув бумажку обратно в карман, Гром поёжился под ноябрьским холодом и вслушался в гудки. Он пока мало себе представлял, что будет делать дальше, но, как это у него часто бывает — будет импровизировать. Что он знал точно, так это то, что ему надо в Москву.
— Алло, — послышалось в динамике.
— Отсюда я толком ничего не нарыл на твоего программиста, надо в Москву.
Игорь подумал о том, почему он даже не поздоровался? Может потому, что хотел контактировать с Кольцовым как можно меньше? Гром не был мужланом или невоспитанным мудаком, но в своей неприязни был честен. Попросту не мог контролировать это до конца, и потому огрызался и вел себя с людьми грубо.
— Значит, надо ехать в Москву. — ответил Макс и чем-то загремел.
— На тебе покупка билетов до Москвы. Желательно сегодня же, у меня не так много времени на это дело.
Игорь покрутил головой в обе стороны и перебежал через дорогу. Петербург может и культурная столица, но водители тут не уважают не только друг друга, но и пешеходов.
— Понял, команданте. Время отбытия скину.
— До связи.
Сбросив звонок, Гром сунул руку с телефоном в карман куртки и, вжав голову в плечи, задумался. Надо было ещё как-то всё объяснить Владе. Подходящие слова, как назло, не приходили на ум.
***
После каникул и всех событий, что произошли в городе, Влада с трудом возвращалась в школу. В частности из-за того, что у нее в животе поселились бабочки от влюбленности, которую она не могла толком контролировать. С Игорем рядом она наконец-то чувствовала себя… лучше? Да, наверное так можно было сказать — лучше. И даже несмотря на то, что в голове хватало всяких сомнений и страха, рядом с Громом было лучше, чем без него. Сердце чаще билось, а пятки отрывались от пола в стремлении поднять тело в воздух от окрылявших чувств. Это был её прекрасной юности момент: молодая и влюблённая, и кроме этого нет никакого другого счастья. И потому расставаться утром с Игорем было болезненно. Влада предпочла бы сидеть с ним дома и долго о чём-нибудь болтать, чем опять сидеть в маленьком кабинете и продумывать план профилактических бесед на неделю вперед. А именно об этом завуч её и попросила на утреннем собрании перед уроками. Долго ворчала про то, что надо было сдать план ещё в пятницу в преддверии новой четверти, но Полескова думала тогда совсем о другом.
В какой-то момент Влада решила, что пусть завуч продолжает на неё огрызаться, она подумывала уволиться и устроиться куда-нибудь, где будет гораздо тише и спокойнее. Куда вот только, девушка ещё не придумала, но уже точно знала — отсюда она сбежит.
Часовая стрелка незаметно приблизилась к обеду, и Влада, почувствовав урчание в животе, решила сходить в школьную столовую. Сегодня утром ей было не до сборов еды, из-за чего девушка со слегка расстроенным видом покинула свой кабинет. Поправив на плечах кардиган, она зевнула и поплелась в сторону столовой. По пути, что лежал через вестибюль, Полескова заметила у стенда одну из учительниц — Валерию. Она была на год младше Влады, только после института, и преподавала изобразительное искусство. С ней девушка мало общалась, но куда больше, чем с кем-либо из коллег помимо учительницы английского. Колтунова вешала какие-то плакаты, видимо, нарисованные ребятами из её кружка по изобразительному искусству. Стоя на небольшой стремянке, Валерия пыталась держать плакат и дотянуться до его края с кусочком скотча, но длины руки не хватало. Девушка оказалась в затруднительном положении, и Влада, поджав губы, поспешила коллеге на помощь.
— Давай, я подержу, а ты стремянку переставь. — проговорила Полескова и прижала середину ватмана к стене.
— О, спасибо большое, — тут же затараторила Колтунова и слезла со стремянки.
— Разве тебе не должны помогать ученики? — поинтересовалась Влада, наблюдая за тем, как Лера переставляет стремянку.
Ей хотелось помочь даже в этом, хрупкая и практически на голову ниже Влады Лера выглядела как маленькая ведьмочка из сказок. На этот мир она смотрела мягким взглядом карих глаз, сравнимых с глазами оленят. И потому создавала своим видом образ нежности и утонченности, из-за которого хотелось отобрать стремянку и сделать всё самой. В отличие от Леры, Влада никогда не была хрупкой девушкой и привыкла к тому, что всё приходится делать самой. И только за последнее время она была вынуждена стать беспомощной, потому что некоторые обязанности на себя брал Игорь. В частности, таскание пакетов с продуктами.
— Хотелось бы, чтоб это было так, но увы. Все разбежались. — ответила Валерия и забралась на стремянку, приклеивая наконец-то верхний край плаката.
— Ну, как обычно, — хмыкнула Полескова. — От них помощи не дождёшься.
— Это да, — проговорила на выдохе Лера и спустилась со стремянки.
Влада вгляделась в её лицо, и вдруг стало тоскливо. Со стороны Колтунова выглядела тихой и немногословной, но сегодня отчего-то еще и грустной. Лезть в душу к человеку, которого Полескова знала исключительно как коллегу, было не то, чтобы странно, а скорее неуместно. Коллектив, безусловно, должен быть дружным и поддерживать друг друга, но их школа была исключением из правил. Опыт подсказывал, что так везде, но всё равно хотелось верить, что везде гораздо лучше с командным духом, чем у них на работе. Однако, Влада решилась спросить.
— Не хочу навязываться, но… у тебя всё в порядке?
Лера взяла в руки скотч и ножницы с пола и не сразу подняла на коллегу взгляд. Медленно подняв ресницы, Колтунова слабо улыбнулась и кивнула.
— Да, всё в порядке. Могло быть и лучше, но… Впрочем, это не так важно.
— Слушай, если тебе нужно поговорить, дверь моего кабинета всегда открыта, — улыбнулась Полескова. — Я ведь психолог не только для детей, но ещё и для учителей в какой-то степени.
Лера улыбнулась уголком губ.
— Спасибо, наверное, было бы неплохо поговорить… Но, может, как-нибудь потом. Не сегодня точно.
Влада понимающе кивнула.
— Конечно, нет проблем. Помочь тебе со стремянкой?
— Нет-нет. Я попрошу завхоза, всё равно к нему её нести. — отмахнулась девушка.
— Ну, в таком случае… Удачи.
И, шагнув по коридору дальше, Влада слегка поморщила нос и тяжело вздохнула. Она чувствовала, что от её вопросов Лере было неловко, а оттого и неловко ей, и в целом ситуация была какой-то некомфортной. Влада всё списывала на то, что она требовала от коллеги эмоциональной близости тогда, когда ей ничего не предшествовало, и в целом располагать такой роскошью они обе не могли. Может в следующий раз они поговорят нормально, но это точно не в скором времени.
***
Гром выгуливал Мухтара вечером дольше обычного. Скоро должна была прийти с работы Влада, и им предстояло поговорить о том, что Игорю нужно уехать. Он понимал, что будет врать, боялся, что когда правда раскроется, он пожалеет вообще о том, что решил даже подумать о том, что может обмануть любимую. Но с другой стороны Игорь хотел пережить это, столкнуться с тем, как на всю эту заварушку отреагирует Влада. Эта мысль была маленькой, тихой, притаившейся где-то совсем с краю. Он проверял её, только для чего и почему — не совсем понятно. Наверное, это было неосознанно, он делал это не назло ей. В первую очередь, Игорь хотел разобраться во всем до конца, да и к тому же, уже пообещал себе, что так делать он никогда больше не будет. Может, Влада простит его и тогда всё будет хорошо.
Поезд до Москвы был около десяти, у него еще в запасе было часа четыре. За это время неплохо было бы собрать хоть какие-то вещи в дорогу. Но Игорь не спешил вернуться домой, потому что неосознанно боялся встречи с Владой. В конце концов, уже Мухтар потащил его в сторону парадной, и Игорю не оставалось ничего, кроме того, чтобы последовать за псом. За метров пятьдесят до двери начал тихо падать снег, и Гром подумал, что резко наступающие холода ему совсем не нужны, но деваться от них попросту некуда. В Москве может быть потеплее, чем в Петербурге, но вряд ли настолько теплее, чтобы не ежиться в кожаной куртке от ужасной погоды.
Мысли о погоде отпали, как засохшая грязь с ботинок, когда Игорь понял, что Влада уже дома. Видимо прошла тогда, когда они были за домом, потому и не заметили. Живот неприятно скрутило от волнения, но Игорь постарался взять себя в руки. Отпустив Мухтара с поводка, он разделся, повесив куртку излишне аккуратно, и зашагал к кухне. Влада накладывала себе в тарелку сваренную картошку и, стоило Мухтару ткнуться мокрым носом ей под коленку, как она тут же присела к нему и принялась тискать за щеки.
— А кто это тут такой хороший, кто это тут такой холодный после улицы? — ласково проговорила девушка, погладив овчарку по морде.
Мухтар счастливо вилял хвостом и лизал руки хозяйки, тыкаясь мокрым носом в сгиб локтя. Игорь стоял поодаль и не знал, как начать разговор. Влада выпрямилась, обогнула Мухтара и подошла к Грому с легкой полуулыбкой на губах. Руки нежно скользнули по его плечам, заставляя чуть нагнуться вперед. Игорь на автомате обнял девушку за талию и ощутил себя таким беспомощным и безвольным, что, если бы Влада ему сказала, как Мухтару: «иди на место», он бы пошел и беспрекословно выполнил ее просьбу. Чувство влюблённости росло как на дрожжах, и это настолько не поддавалось контролю хоть какому-то, что Игорь не узнавал себя. Если она ему вдруг скажет остаться дома, он забудет обо всем, лишь бы её нежная и мягкая рука гладила его голову.
— Привет, — тихо проговорила Полескова, потеревшись своим кончиком носа о кончик носа Игоря. — Холодный.
— Угум… На улице снег пошел, — Игорь наклонился, сгребая Владу в крепкие объятия. Уткнувшись носом ей в шею, он прижал ее к себе плотнее и прикрыл глаза.
— Ты так задушишь меня… Игорь… — жаловалась девушка, тихо усмехаясь.
— М-м… — отрицательно промычал мужчина.
Он всё же поступал нечестно по отношению к ней. Не надо ему никуда ехать и обманывать ее. А если всё же сказать честно?
«Влад, прости, я тут взял отпуск, чтобы поехать в Москву и искать Дениса Титова, а ты тут как-нибудь без меня. Чао».
Даже в мыслях это звучало крайне ужасно, а если он что-то подобное скажет вслух, то над Игорем могут вполне законно смеяться люди, и он не будет против. Дурак и мудак, и больше взять с него нечего. Скажи он правду, она ведь наверняка расстроится, а если соврёт, есть вариант, что никто и не узнает обо всём этом. Да?
— Игорь, у тебя всё нормально? — обеспокоенно спросила Полескова, поглаживая коротко стриженный затылок Грома.
— М… Мне надо тебе кое-что сказать.
Отстранившись, Влада внимательно заглянула в глаза Грому и притихла. Она предчувствовала что-то плохое, но старалась это не показывать.
— Я… — Игорь осекся, заглядывая в глаза, которые успели стать ему самыми любимыми. Его любимые зеленые глаза. — Мне нужно уехать, в командировку.
— Когда? Надолго?
Владин голос звучал расстроено. А чего он ожидал, что она вдруг обрадуется его отъезду? Другой реакции и быть не могло, за исключением равнодушия. И это било его под дых не хуже биты, выбивая весь воздух из лёгких.
— Сегодня уезжаю, около десяти поезд, насколько точно — пока не знаю. Это может касаться Чумного Доктора.
Полескова поджала губы. Её пальцы заметно сильнее сжались у него на плечах, но внешне она старалась не показывать своего настроения. О чём она думала? Злилась? Грустила? Игорь хотел знать, сказать что-то, но боялся даже предполагать.
— Ты сумку собрал? — внезапно нарушила тишину девушка.
Игорь оторопел. Он думал, что она сейчас будет плакать или истерить, но Влада спросила это так легко и просто, что он не сразу нашёлся что ответить.
— Нет.
— У тебя же есть сумка? Ну или рюкзак?
— Была сумка спортивная в шкафу.
— Тогда стоит поторопиться, тебе ещё поужинать надо.
Она отнеслась с пониманием. Не ругалась на его работу, но Игорь отдавал себе отчёт, что такой же понимающей реакции на правду он мог и не получить. Пока что всё складывалось лучшим образом, чем он мог представить, и поэтому послушно поплёлся за Владой в комнату. Он нашёл старую спортивную сумку, с которой еще в школьные годы ходил на бокс и дзюдо. Сколько всего она пережила, но продолжала оставаться надежным спутником. Местами грубая ткань потёрлась, ремень был испачкан чем-то, что явно не отстирывалось.
— Москва, конечно, не Питер, но там может быть холодно, поэтому свитер обязательно. — комментировала свои действия Влада, складывая в сумку игореву одежду.
— А… Да. — только и нашёлся что сказать Гром.
— И возьми мой шарф, пожалуйста, вдруг холодно станет совсем.
Шарф был полосатый, чёрно-жёлтый. Сначала Игорь, еще при переезде, окрестил его билайновским и за это получил по шапке. Шарф был, как пояснила Полескова, хаффлпафским, из Гарри Поттера, потому что это её какой-то там факультет. Игорь в детстве читал пару книжек, смотрел когда-то фильмы, но ничего не помнил о мире Гарри Поттера, и когда Влада пообещала связать ему шарф гриффиндора, Гром просто согласился.
Не сдержавшись, Игорь подошёл к Владе и приостановил её попытки собрать его в дорогу. Перехватив руку с шарфом, он мягко притянул её к себе и свободной ладонью погладил по щеке. Верь он в магию, то сказал бы, что Полескова его приворожила, иначе объяснить свои возрастающие чувства Игорь не мог. Нагнувшись, он нежно поцеловал девушку в губы и уперся лбом в её лоб. На языке крутилось злосчастное «Я люблю тебя», но сил сказать это Игорь не нашел. Крутил это только в голове, как пластинку по кругу, и не мог остановиться, продолжая молча стоять. Тишину нарушила Влада.
— Я… Буду очень по тебе скучать.
— Я тоже буду очень по тебе скучать.
— Обещаешь, что будешь звонить? — чуть ли не шепотом спросила она.
— Обещаю. Каждый день буду.
— Я… Я бы так хотела поехать с тобой, — Полескова бросилась к нему с объятиями.
— Нельзя. Тебе лучше остаться здесь.
— Да… Я понимаю. Могу я хотя бы проводить тебя на вокзале?
— Не стоит, не хочу, чтобы ты потом в одиночестве возвращалась домой.
— Я поеду на такси, всё будет хорошо. — жалобно уговаривала его Влада.
— Нет, Влад, я прошу тебя остаться дома. — настаивал Игорь, утыкаясь носом в кудряшки девушки.
— Ну Игорь… Пожалуйста… Я не хочу с тобой расставаться.
— Давай не будем ругаться перед прощанием, пожалуйста? Тебе лучше остаться дома.
Она замолчала. Думала о чём-то своём, пока Игорь испытывал вину. Вину за всё на свете, но так он думал, что поступает правильно. Оберегает Владу от бед, помогает найти человека и закрыть последнюю главу дела Разумовского. Это эпилог его истории.
Всё также молча Полескова отстранилась от Игоря, продолжив складывать его вещи с полок. Со стороны она будто не разбирала, что делает, и складывала одежду на автомате.
— Влад… — позвал Игорь. — Влада, слышишь?
Шмыгнув, девушка положила в сумку пару футболок и снова полезла в шкаф.
— Влада. — тверже произнес Игорь, снова хватая девушку за руку. — Посмотри на меня.
Сжав губы в тонкую полоску, девушка медленно перевела полный слёз взгляд на Грома. Она плакала, но старалась этого не показывать. Игорь почувствовал, что ему больно, больно оттого, что его любимый человек плачет.
— Прости меня, но я волнуюсь за тебя. Понимаешь?
Влада кивнула, сморгнув слезы.
— Иди ко мне. — произнёс он тихо, притягивая девушку вновь к себе.
На этот раз Влада прижалась щекой к плечу Игоря и обняла его руками поперек спины. От него пахло сыростью, дезодорантом и потом, и этот запах, характерный только Игорю, Полескова старалась запомнить. Она мало что понимала в полицейской работе, и могла только представить, насколько долгие у них бывают командировки. Но, возможно, она сможет приехать к нему на выходные? Бывают же выходные у командированных полицейских?
— Я так не хочу тебя отпускать, ты мне нужен. Ты так сильно мне нужен.
— Я знаю, Владюш, знаю…
— Уже ненавижу твою работу…
Игорь усмехнулся, но тут же вспомнил, что что-то такое же папе говорила мама. Стало не по себе.
— Я постараюсь скоро вернуться. Сделаю все дела в Москве и сразу к тебе.
— Очень на это надеюсь. — шмыгнула носом Влада.
— Обещаю, что мы сходим в театр.
— Точно?
— Точно.
