Amantes sunt amentes

      Москва напоминала муравейник. Красивый, вычищенный и весьма элитный муравейник (если у таковых вообще имеются отличительные черты). Петербург вопреки своим вечным туристам, снующим по Невскому, не был настолько шумным, быстрым и хаотичным, а Москва чуть ли не подхватывала тебя под руки, чтобы унести бурным течением куда-то далеко-далеко и остановиться на тихой улочке на самой окраине, в одинаково серых домах, где нет уже той красоты и величия, от которых захватывает дух.       Игорь в Москве бывал, но в основном всегда по работе. Впрочем, сейчас это тоже была «работа», если вообще его внезапный отпускной порыв можно было так обозвать. Сюда бы приехать на выходные, погулять, посмотреть интересные и даже нетипичные и тихие московские места, но к сожалению, Гром не располагал такими возможностями. Да и не сказать, что сильно рвался в столицу. Он любил свой город и болел за него душой, и именно поэтому каждый божий день вставал и шел на работу. Жизнь людей хотелось сделать лучше, хотя бы в пределах любимого Питера.       А теперь что получалось? Он и на столичные дела позарился? В глубине души он понимал, что если бы не упоминание Разумовского в этом деле, то вряд ли бы он вообще сюда нос сунул. Только как командированный, но не более. Своя инициатива была отчасти вынужденной, продиктованной какими-то внутренними принципами, от которых, по правде говоря, ему не мешало бы избавиться. В первую очередь для себя.       Федор Иванович не зря спросил его тогда, не возомнил ли Гром себя супергероем. Он правда задумался, а не слишком ли он размахнулся в своей работе? Конечно, у него было достаточно причин тратить свои выходные на ловлю бандитов, но почему он вообще продолжает тащить на своих плечах давно вымерший «вид» полицейского, который готов жилы рвать и костьми лечь ради своей работы, при этом оставаясь честным и справедливым. Он не дядя Стёпа какой-нибудь, но почему-то продолжает так работать, стараясь изо всех сил.       И что он с этого имел? Да, в принципе, ничего. В квартире давно не было ремонта (да и не то, чтобы Игорь собирался прям этот ремонт делать), одежду себе он покупал в последний раз чёрт знает когда, а повышение… Об этом он не задумывался, продолжая с гордостью нести звание майора. Карьерный рост, безусловно, это очень хорошо, но далеко не причина, ради которой Игорь тратил здоровье и нервы.       Теперь в его жизни появился человек. Человек, который с каждой минутой становился для него дорогим и важным всё больше и больше. Он нуждался в ней, Полескова нуждалась в нём, и этого вполне было достаточно, чтобы сказать себе «хватит». Остановиться, сделать передышку, и перейти уже с бешеного бега на обычную быструю ходьбу. Даже в таком темпе он сможет делать свою работу. Больше никаких жертв ради работы, он сделает свое дело и будет действовать в рамках того, чего от него ждет Прокопенко как начальник. В конце концов, нужно было прислушаться к дяде Феде и создать семью. Он хочет стать отцом.       Об этом он думал, когда они были в вагоне, и об этом же думал вперемешку с делом сейчас, сидя на кухне с кружкой растворимого кофе. Вот бы родился у него сын, Игорь бы его научил всему, что знает сам. В лепешку расшибется, лишь бы мальчишка был счастливым. Не то, что он. В его детстве не так много было радости, скорее слишком много печали, которую он, к большому своему взрослому удивлению, как-то смог пережить. Ничего из того, что Гром пережил сам, он своему гипотетическому ребенку не желал. Скорее наоборот, и был рад, что мир, с тех пор, как ему было двенадцать, сильно изменился.       Отхлебнув кислый на послевкусие кофе, Игорь прищурился, продолжая разглядывать серый двор в окно. Как бы он хотел назвать сына? Он мог бы продолжить семейную традицию — называть сыновей в честь деда, но сердце больно кололо при мысли, что сына придётся называть именем отца. Ваня. Это имя звучало просто и будто бы правильно, к тому же, в его жизни однажды был человек, в честь которого он мог бы назвать сына — друг со школьных лет, у которого, кстати, была абсолютно такая же фамилия, как и у хозяина квартиры, в которой он сейчас находился. Ваньку Кольцова Игорь уже тысячу лет не видел, да и не созванивались они. Это было как-то неправильно и странно, но жизнь уж так сложилась, что из детских друзей у Игоря остался только Игнат.       Облизнув потрескавшиеся губы и кончики усов от кофе, Игорь тяжело вздохнул. Он снова ощутил это неприятное чувство, что ему не нравится то, как он живёт. И за последнее время об этом он думал все чаще и чаще, и это не являлось каким-то откровением, скорее очередной проблемой, о которой обычно люди думают перед сном. Загнал себя в какой-то угол и бился вслепую об стены, вместо того, чтобы обернуться. Ему совершенно точно нужно научиться жить по-другому. Об этом говорили близкие люди, какие-то мелочные события, сравнимые с «палками в колесах». Есть бутерброд наконец-то не вниз колбасой, а вверх, и не думать о том, как завтра он будет ловить преступников (хотя он не перестанет этого делать), а представлять, как встанет утром, обнимет возлюбленную и сонный звонко чмокнет ту в щеку, прежде чем уйти собираться на работу. Жить так, как живут все среднестатистические семьи. Летом ездить на дачу к дяде Феде, копать картошку, ходить на пруд купаться, спасаясь от жары. В июле или в августе рвануть на море, обязательно обгореть и потом стонать от боли в номере отеля. Жить простую, но счастливую жизнь.       Из комнаты послышалось шуршание, а затем медленные и шаркающие шаги. В коридор вышел Максим, щурясь на один глаз и почесывая под футболкой живот. Зевнув, он мотнул головой и сразу подошел к фильтру с водой. Налив себе целый стакан, он выпил воду и неряшливо вытер губы от лишней влаги тыльной стороной ладони. Игорь молча за ним наблюдал, скучно и впустую допивая кофе. Кольцов смерил майора взглядом.       — Ты ж не куришь? — спросил слегка шипяще и еще невнятно журналист.       — Не курю, — ответил Гром и допил кофе. — А что?       — В доме не надо, если что, не хочу потом потолок от желтизны отмывать. Ну и это, если после жгучей смеси с кофеином, — Кольцов указал на кружку пальцем. — Дно вышибать будет, туалетку в ведро, а не в унитаз.       — Не, я давно не курю. — сухо ответил Гром и вымыл за собой чашку.       Он действительно уже много лет не курил. Попробовал еще в детстве, стащив по глупости сигарету у отца из пачки. Тот его на этом и поймал, Костя тогда сильно ругался, и вплоть до студенческих лет Гром не курил. На последнем курсе от нервяков начал баловаться, но делал это так редко, что пачки хватало надолго. А потом в первые годы работы стал дымить, как паровоз. От первых дел нервы натягивались, как канаты и трещали от натуги, и сглаживать весь этот ужас Игорь мог только сигаретами. Курил, мало ел, сильно похудел, а когда понял, что это мешает ему бегать за хулиганьём, перестал. Бросил однажды пачку в мусорку, а потом бросал косые взгляды в магазинах на упаковки с ужасными картинками-предупреждениями о вреде курения. Привыкать к отсутствию сигарет пришлось долго, но он смог.       Макс достал кружку из шкафчика, откуда совсем недавно достал свою Игорь. Потрогав на автомате чайник, отдёрнул руку и, достав из упаковки чайный пакетик, бросил его в чашку и залил кипятком. Сам ушёл в ванную, где умылся и уже более бодрый и с ясным взглядом вернулся на кухню.       — Ну, какой у нас план? — спросил Макс.       Игорь от этого «нас» немного поморщился. Если он был против участия Юли исключительно из соображений безопасности, а не потому, что не доверял ей, то в случае с Максимом все было наоборот. Кольцову он не доверял, да и раздражался от него по большей степени. То ли потому, что таких людей не переносил на дух, то ли видел в нём то, что в себе давно презирал и задушил. Причина этой неприязни не была столь важной, как сам факт её присутствия, подступающей к горлу странным комом, из-за которого хотелось разговаривать чуть ли не сквозь зубы с Максом. Но выгнать его Гром не мог, его же квартира и его же просьба, куда он денется, да и знает про Титова гораздо больше, чем сам Игорь из всех интервью и составленных характеристик. Ему приходилось мириться с тем, что Кольцов часть возникшей команды. Будь она неладна…       Задумавшись, Гром глянул куда-то перед собой и шумно выдохнул через нос. Переключиться от каких-то внутренних переживаний и волнений так сразу невозможно, но кофе, пусть и ужасный, придавал слабо-различимую бодрость, заставляющую мысли разгоняться.       — Надо бы связаться с его родными. Узнать, что они знают, а там уже будем думать.       Спустя часа полтора все трое отправились в метро. Игорь решил начать допрос с девушки Титова, Саши. Ему казалось, что она может обладать куда большей информацией, чем мать. Присутствовало легкое сомнение по этому поводу из-за того, что последние события в жизни говорили об обратном. И всё же Гром надеялся, что Саша что-то знает о Денисе.       В метро была толкучка. С Петербургом сравнить подземный транспорт Москвы было неразумно. Города говорили на разных языках: другие улицы, другие дома, другие люди. Всё здесь было по-другому. Для себя Игорь не решил, хорошо ли это «по-другому», или же плохо, но акцентировать на этом внимание не стал. К тому же, рядом был Кольцов, чей только вид заставлял Игоря чувствовать дискомфорт. Да и помимо этого, Макс кидал на Юлю странные взгляды, держался рядом с ней и старался завести диалог. Но, судя по виду, Пчёлкина была слишком погружена в свои мысли и часто опускала взгляд в телефон, в котором что-то читала и изучала. Касалось ли это их дела или было чем-то второстепенным, Гром не знал, но и нос с любопытством на кончике совать не в свое дело не стал.       Как и ожидалось, поход к Саше не дал никаких результатов. Девушка рассказала только о том, что в последнее время у них с Денисом не слишком хорошо обстояли дела, то и дело ссорились и препирались чуть ли не на пустом месте. По весомости полученная информация не представляла какой-либо ценности для их расследования. Гораздо больше интересных крючков было в тех же интервью, которые что Разумовский, что Титов раздавали голодным журналистам.       Второй человек, кто был близок к Денису — его мама. Вернувшись в метро, троица отправилась по нужному адресу. Игорь подумал о том, что, возможно, он впустую тратит свое время и время остальных. Присутствие Чумного Доктора в деле Титова всё меньше и меньше ощущалось, и всё больше казалось, что вся соль абсолютно в другом. В чём-то, что и вовсе никак не касается публичных дрязг двух айтишников.       Дома никого не оказалось. Гром не сказать, что верил в знаки, хотя и его жизнь была наполнена странностями, но отсутствие хозяйки квартиры счел как предупреждение. Само собой, предупреждение благополучно отправилось в воображаемую мусорку, а Юля предложила сходить в кафе и нормально поесть. Возражения, даже если у кого-то и присутствовали, не озвучивались.       Выпитый после пробуждения кофе дал о себе знать глухим урчанием в животе, когда все втроем они вошли в кафешку недалеко от дома матери Титова. Аппетитные запахи завтраков и блюд в качестве предстоящего обеда сводили с ума, лишая здравых мыслей о чем-то постороннем. Игорь отложил раздумья на потом, уставившись в меню, написанное мелом на черной доске за кофемашиной. Он с удовольствием сейчас готов был умять что-то из домашней еды по типу столовой, но кафешка была немного другой направленности, и из всего возможного Гром заказал грибной крем-суп, греческий салат и крепкий чай с каким-то чизкейком на десерт. Юля долго всматривалась в веганские блюда, и Гром мысленно для себя окрестил их «зеленью в овощной степени».       Сели у окошка, глядя на серую Москву. С наступлением ноября не покидало ощущение, что весь мир становился грязным, серым и угрюмым. И почему все так отзываются о Петербурге, будто это самый серый и унылый город в России? Игорь мог поспорить, что где-нибудь за Уралом в городах дела обстоят не лучше, если не хуже.       — Если от матери ничего не узнаем, что дальше? У нас не так много ниточек, за который можно потянуть. — нарушила тишину Пчёлкина, жуя какой-то там спринг-ролл в странной полупрозрачной… Что там Игорь слышал? Рисовой бумаге?       — Буду импровизировать. — отозвался Гром, закинув гренки в суп.       — Что-то мне подсказывает, что и мать нам не поможет. — фыркнул Кольцов. — Может тогда как-то выйти на менеджера Титова? Или на секретутку.       — А они у него есть? — Юля вздёрнула бровь.       — Ну… Думаю да. Слушай, не смотри так, я накидываю варианты. Может он и мой приятель, но не настолько, чтоб я все такие детали знал.       — Не факт вообще, что в этом городе хоть кто-то что-то знает о Титове. И если Разумовский действительно как-то причастен к его исчезновению, то дело заходит в тупик. Я не знаю, какие связи придётся поднять, чтобы попасть в Снежневского на разговор с этим психом. — буркнул Игорь, утапливая кубики хлеба в желто-сероватой жиже.       — Это реально звучит сложно, учитывая детали дела. — Юля устало потерла шею, будто не спала сутки. — Но… Думаю, можно что-то придумать.       — Ты имеешь в виду — провернуть что-то такое же, как тогда, когда ты обманула меня и рылась в материалах дела? — Гром взглянул на Пчёлкину исподлобья.       — Ну… Тебе бы стоило поучиться убирать столь важные бумаги в более защищенные места. — хмыкнула Юля, облизнув губы от соуса. — Но в целом — да, что-нибудь такое.       — Это будет сложно.       — Но возможно. Не для тебя, так для меня. У меня большой опыт в поиске нужной информации. И методы у меня куда более изящные, чем твои, Игорь.       Гром фыркнул себе под нос, но слабо улыбнулся. Юле палец в рот не клади, откусит по локоть. Она одновременно восхищала и напрягала, и Игорь где-то внутри был рад тому, что они стали приятелями.       — Давайте все же закончим с матушкой, а там посмотрим, какие методы и к кому мы будем применять, окей? — встрял в диалог Кольцов.       — Надо думать наперед, Макс, но ты прав, разобраться с ней для начала. Решать проблемы по мере их поступления.       Ели не торопясь. В конце концов, Титова могла вообще не объявиться дома, и тогда бы пришлось ее вызванивать и пытаться как-то построить общение и выведать хоть что-то полезное и ценное о Денисе. Но им повезло, мать вернулась в квартиру, когда все трое снова попытали счастье застать женщину дома.       — Добрый день… — неуверенно произнесла женщина, обведя всех изучающим и настороженным взглядом.       — Здравствуйте, майор полиции Игорь Гром. — представился Игорь с ксивой в руке, поправив пальцем козырек кепки. — Мы ищем вашего сына, Дениса. Можем мы побеседовать с вами внутри?       Женщина часто заморгала, обрабатывая информацию. Она нервно сжала ручку двери и сухо шмыгнула носом. Кивнув, она отпустила дверь и сделала шаг в сторону, приглашая всех троих войти внутрь.       — Конечно, проходите.       Из того, что Игорь успел увидеть беглым взглядом, он сделал вывод, что женщина давно живёт одна. Пахло в квартире чем-то таким, чем пахнут все женщины в возрасте — уютом и странным парфюмом. Титова оказалась вполне добродушной женщиной, пригласив их на кухню. Но вопреки этой маске гостеприимства, по ней было видно, что она нервничает.       — Скажите, как давно вы видели сына? — Игорь прислонился к дверному косяку, оглядывая кухню.       Женщина тяжело вздохнула.       — Так, вживую, уже давненько. А по телефону созванивались почти полторы недели назад. Он… — Титова пролила мимо чашки кипяток, но тут же накинула полотенцем образовавшуюся лужицу и продолжила. — Он был в последнее время сам не свой. Вся эта шумиха с его проектом, потом еще и…       — Что? Скажите все, что вы о нём знаете, это поможет нам его найти. — мягко произнесла Юля, держа телефон с включенным диктофоном в руке перед собой.       — Он… Болеет. У него же рак. Денис об этом не сильно распространялся. Но после этой новости вдруг стал другим. Оно и понятно… Такой стресс от этой… болезни, — женщина шмыгнула. — Но таким я его еще никогда не видела. Я думаю, он отчаялся, и потому со мной не разговаривал. Я ему все говорила про то, что может, надо в церковь. А он… уперся, как баран, и ни в какую. Считал это бредом, мы на этой почве с ним немного ссорились. И… Все. Он не посвящал меня в свои планы. Наверное, я слишком давила на него, вот он и… Не звонил.       Игорь задумчиво нахмурился, отводя взгляд в сторону. Рак. Может ли быть такое, что Денису попросту стало плохо? Какие-то осложнения усугубили его состояние и он… Умер? И никто об этом просто не знает. Но хотелось верить, что это чушь в чистом виде. Гром предпочитал думать, что Денис просто так задолбался от всего, что происходило за последнее время, что решил залечь на дно и заняться здоровьем. Может он никому не сказал и тайно улетел в другую страну лечить рак? Догадок было одновременно много и мало, все они казались сомнительными.       — Спасибо, что поделились. — отозвался Гром.       — Наверное, я плохая мать… У меня пропал сын, а я даже не заявила об этом… И не поддержала его толком в такой трудный для него момент… — женщина прижала ладонь ко рту, но затем сглотнула слезы и напряженным голосом продолжила. — У меня есть ключи от его квартиры, возможно там есть какие-то подсказки того, куда он мог подеваться. Потому что я понятия не имею, где мой сын и что с ним…       В этот раз она уже заплакала. Кольцов напряженно о чём-то думал, растерянно глядя на мать Дениса. Юля среагировала первая, подойдя к женщине и приобняв ее за плечи. Она протянула той полотенце, которым Титова еще недавно убирала разлитый кипяток. Промокнув сухим краешком глаза от слёз, женщина благодарно улыбнулась и молча ушла из кухни. Спустя мгновение она вернулась обратно и остановилась рядом с Игорем. Протянув ему связку ключей, она шмыгнула носом, прижав ладони к груди.       — Прошу вас, найдите моего сына.       Игорь не стал ничего говорить. Сказать — значит дать ложную надежду, а с появлением новой информации о Денисе, Гром сомневался, что тот мог быть еще жив. И всё же, он слегка сжал ее плечо и кивнул, уходя по коридору к выходу. Нельзя растягивать дело.       Покинув Титову, решили поехать на квартиру к Денису. Макс выглядел озадаченным, и даже не пытался вывести Юлю на разговор. Сама она тоже думала о чём-то своём, снова копаясь в телефоне. Игорь же старался не задумываться и пока оставить фрагменты картины в разбросанном виде. Возможно то, что они найдут в квартире Дениса ответит на все возникшие вопросы. Надежда была призрачной, но тем не менее, обнадеживала хотя бы самую каплю.       Время уже клонилось далеко за обед. Сквозь свинцовое ровное небо не было заметно солнца, и это добавляло возникшему напряжению какой-то киношной драматичности. Будто кто-то накинул фильтр на город. Да и дорога до дома Дениса заняла порядочное количество времени.       Внутри стояла тишина. Пустота в квартире говорила о том, что далеко не первый день здесь никого не было. Игорь осматривался по сторонам и пытался уцепиться взглядом хоть за что-то полезное. Но квартира Дениса не отзывалась даже прозрачным шепотом мало-мальской подсказки о том, что стало с Титовым.       — Рецепт на таблетки, — нарушила тишину Юля. — Видать реально болезнь не выдумка.       — А ты сомневалась, что мать говорит правду? — Кольцов разглядывал в руках какую-то статуэтку, взятую с полки.       — Я привыкла сомневаться во всем. Уверены только дураки. — усмехнулась Юля, вчитываясь в рецепты.       — Голяк, он будто и не жил тут. — тихо проговорил Игорь.       — Да, но ноутбук его здесь. — Юля указала на гаджет на столике у дивана.       — Думаешь, там что-то найдём?       — Вполне возможно, если ты опять не решишь вымыть очередную грязь. — издевательски протянула Пчёлкина и, усевшись на диван, взяла ноутбук.       — А если запаролен? — Кольцов плюхнулся рядом с Юлей.       — Ты сомневаешься в моих способностях, Масюш? — девушка улыбнулась журналисту.       — В твоих способностях даже не думал сомневаться, но это может оказаться проблемой.       — Проблемой, которой нет. У него нет пароля. — ответила Юля, когда ее лицо осветило голубоватым светом дисплея. — Странно, конечно…       — И что ты там хочешь найти? — спросил Гром.       — Игорь, я понимаю, что ты дед, и своим стационарным компом наверняка пользуешься только для работы, но ты представить себе не можешь, сколько всего может сказать о человеке его история в браузере. Если он её не почистил.       Гром задумчиво пожевал губу, глядя в сторону. Юля с несколько минут водила пальцем по сенсору на клавиатуре, хмурила брови, бегая взглядом по экрану.       — Много всего про рак, про возможное лечение, а из последнего — гуглил какой-то монастырь в Архангельской области. И, судя по всему, туда же купил билеты, если верить его истории поиска. Чуть больше недели назад.       — В Архангельск? Что он там забыл? — задумчиво произнес Кольцов.       — Его мать говорила про церковь, — напомнил Гром. — Возможно он отчаялся и решил, что это единственный его выход. Люди в такие моменты готовы верить во всё, что угодно, лишь бы найти спасение.       Повисло молчание. Игорь складывал в голове всю полученную информацию. Если он был прав, то Денис действительно уехал из Москвы, и к нему никак не относится дело Чумного Доктора. В таком случае, он зря всё это затеял. Но с другой стороны, разве пропажа человека может оказаться по степени значимости меньше, чем убийство психом? Игорь должен был найти Титова. Если тот уехал, то почему не выходил на связь? Люди, безусловно, пропадают, но чтобы так резко и внезапно… Было что-то не так, и Игорю предстояло в этом разобраться.       — Значит, едем его искать. — нарушил он тишину, глянув сначала на Юлю, затем на Максима. — И чем скорее мы его найдём, тем лучше.

***

      Вторник по вкусу напоминал горький шоколад — противный, кислый и твердый. Влада терпеть не могла горький шоколад равно как и вторники, и потому весь день на работе была сама не своя. Мало того, что её раздражала школа, из которой она хотела сбежать и избавиться от воспоминаний, связанных с ней всеми правдами и неправдами, на душе было как-то неспокойно. Вечер оказался холодным и дождливым: на Петербург обрушилась лавина из мокрого снега. Закутавшись в шарф и натянув шапку до самых бровей, Полескова шла домой и тихо материлась себе под нос. Она боялась представить себе то, как будет выгуливать по такой погоде Мухтара, но деваться было некуда — сейчас только она могла ухаживать за псом.       Мухтар вел себя спокойно и даже как-то тихо. Он не встречал Владу прыжками, как делал это по обыкновению, будто понял, что второй его хозяин сегодня дома не появится. Переодевшись попроще и потеплее, девушка пристегнула пса к поводку и повела на прогулку. Когда-то в детстве она с завистью смотрела на прохожих людей, выгуливающих безмятежно своих собак около домов. Эта картина казалась такой спокойной и приятной, что сейчас эта разница в ожидании и реальности огорчала внутреннего ребенка. Всё должно было быть совсем не так! Но изменить ничего Влада не могла, даже если бы и захотела, отменить ужасную погоду в Петербурге не мог никто, а она тем более. К ее же счастью, Мухтар и сам не находился в неописуемом восторге от погодных условий, и потому быстро сделал свои дела за минут двадцать и потащил хозяйку скорее домой, в тепло и уют.       В квартире ни уюта, ни тепла не присутствовало. Наверное осознание того, что это будет уже вторая ночь в одиночестве, портило всю картину. Квартира Игоря выглядела теперь как заброшенный музей, у которого всего один посетитель. Раздевшись и вымыв Мухтару лапы, Влада накинула теплый халат, который достала из пакета, стоящего в куче не распакованных сумок. С каждым днём их количество не уменьшалось, как бы Влада не старалась разложить всё по местам (если то вообще каким-то волшебным образом находилось в шкафу). Тусклый свет лампы освещал комнату. Сев на край кровати, девушка опустила руку и, загнанная своими мыслями, царапала бездумно ногтями выступающую дощечку одного из паллетов. Взгляд блуждал по комнате, и застыл только на стене у изголовья. Раньше Влада не сильно присматривалась к тому, что было на стене, но под обшарпанными обоями покоилась фреска. Едва заметно различались мужские руки, удерживающие львиную пасть. Интересно, до того, как эта квартира досталась Константину Грому, кому она принадлежала, раз на стенах столь утонченные сюжеты, которые никак не касаются Игоря. Влада могла с трудом представить, что Грома интересуют фрески, и потому губы тронула улыбка.       Настроение так и не было. Готовить лень, Мухтар завалился спать, а для девушки не находилось занятия. Рисовать не хотелось от слова совсем, телевизор даже не привлекал вероятностью наткнуться на какой-нибудь интересный фильм. А руки чесались. Буквально и в переносном смысле. В прямом смысле — от нервов, а в переносном — потому что хотелось себя чем-нибудь занять, лишь бы не чувствовать себя одиноко.       В глубине души она понимала, что командировка Игоря — это вынужденная мера, но маленький ребенок, затаившийся где-то в темном углу, тихо всхлипывал от страха. Сколько бы раз Влада себе не пыталась внушить, что Олег для неё никто, но она врала. Она любила брата, пусть и боялась себе в этом признаться. И естественно его холодность и равнодушие оставили свой след. Настолько глубокий след, что сейчас Полескова бездумно бегала взглядом по квартире, не в силах найти точку опоры. Ей казалось, что Игорь её тоже бросил.       «Конечно, бросил. А кому ты такая страшненькая замухрышка с лишними килограммами нужна? Неинтересная, глупая и наивная. Это всё было не по-настоящему».       Меряя гостиную шагами, Влада терла руками плечи и пыталась себя успокоить. Попытки были тщетными, давняя рана будто никогда и не пыталась зарубцеваться, и потому кровоточила без остановки. Больно было точно так же, как и в детстве.       «Тебя просто обманули и бросили. А то, что ты в чужой квартире — это просто насмешка».       Паранойя заходила настолько далеко, звуча в голове елейным и гадко-приторным голосом, что Владе казалось, будто бы в квартире есть скрытые камеры, откуда за её страданиями наблюдает Игорь и смеется над ней. Непроизвольно девушка задрала голову к высокому потолку и уставилась в зияющую дыру недалеко от люстры. Осыпавшийся когда-то пласт штукатурки выглядел страшным темным пятном, и воображение дорисовывало картинки, будто из этой дыры вот-вот поползут огромные пауки, готовые сожрать кого угодно на своём пути.       Хлопнув себя по щеке, Влада метнулась из гостиной на кухню. Глаза забегали чаще, толком не задерживаясь ни на чём, и девушка присела около ванны на корточки, выискивая тряпку, которой она протирала пыль не так давно. Нужно было занять руки, чтобы остудить голову, и взгляд упал на стоящий стакан под ванной с кучей зубных щеток. Нахмурившись, Влада опустилась на колени и дотянулась до стакана, изучая взглядом находку. И для чего Игорь хранит старые щетки в стакане под ванной? Зачем вообще кто-то хранит столько щеток, не используя их ни в каких целях? Шумно выдохнув носом, точно недовольный конь, Полескова взяла щетку с самой жесткой щетиной и выпрямилась. Где бы она не жила, всегда проблема была одна — выключатели на духовке под плитой. Если вокруг конфорок легче отмыть жир, то на выключателях нет. И, поставив табуретку перед духовкой, Влада решила отмыть плиту. Насыпала порошка, макнула в него щетку и принялась драить прилипший жир к пластику.       Терапия с уборкой подзатянулась. От плиты Влада перешла к холодильнику, от холодильника к бардаку на подоконнике, а потом и вовсе к шкафчику со всевозможными мисками и кастрюлями, составив их по размеру друг в друга. Остановилась Полескова на моменте, когда очередной щеткой из коллекции отмывала слив в ванне. На часах тем временем было уже одиннадцать.       Звонка от Игоря так и не было. Сначала Влада подумала, что не слышала его, увлекшись уборкой, но потом поняла, что Гром не предпринимал попыток до нее дозвониться. Внутри закралось липкое чувство страха, что с ним что-то могло произойти. А затем страх усилился, когда где-то в парадной послышался странный грохот. Влада невольно вспомнила случай, как Игоря подкараулил бывший сиделец, и теперь не покидало стойкое ощущение, что что-то подобное может произойти вновь, но в этот раз рядом не будет Игоря. Конечно, у Влады всё ещё был Мухтар, но полагаться на собаку целиком и полностью было глупо. От страха захотелось заплакать ровно в тот момент, когда Игорь не ответил на очередной звонок.       Заблокировав телефон, Влада отложила мобильный, предварительно сняв его с беззвучного режима. Вдруг все-таки перезвонит? А сама направилась умываться перед сном. Думать о сне было привилегией, учитывая что периодически ей приходилось засыпать под успокоительными и очередной порцией мелатонина в капсуле. Рядом с Игорем спалось лучше, а в его отсутствии и незнании Влада сомневалась, что вообще уснёт. Но всё-таки умылась, выпила обе таблетки и, отстегнув Мухтара, пошла в комнату. Забравшись под одеяло, она похлопала ладонью рядом с собой по той части кровати, которую не расстелила, и уставилась на пса.       — Ну чего ты, пошли, Игоря нет, тебя никто не спихнет. — тихо проговорила девушка и снова похлопала рядом с собой.       Мухтар заурчал, но, опустив голову, решился подойти. Запрыгнул на кровать и устроился рядом с хозяйкой. Та придвинулась поближе и принялась поглаживать пса между ушей.       — В ближайшее время теперь ты будешь со мной спать. Ты ведь не против?       Мухтар молчал, глядя в полумраке комнаты на хозяйку самым невинным и уставшим взглядом, на который только был способен. Влада, грустно улыбнувшись, потрепала питомца за ухом.       — Надеюсь, я смогу заснуть также быстро, как это делаешь ты, Муха.       Пёс непонимающе облизнулся и шумно выдохнул, будто наконец-то скинул тяжеленную ношу. Медленно заморгал, прикрыл глаза и наслаждался тем, что его беспрерывно гладят. Влада же находила в этом поглаживании успокоение, медленные движения рукой и ощущение густой шерсти на коже успокаивали и давали призрачную надежду на безопасность. Она не одна, всё хорошо.       Заснуть быстро не получилось даже под действием таблетки. Спустя сорок минут она начала действовать, и девушка чувствовала тяжесть в голове и закрывающихся произвольно веках. Но вот сознание не унималось, и желаемой пустоты долго не могла обрести. Утром, проснувшись по будильнику, Влада с трудом открыла один глаз. Второй будто склеился после выпитой таблетки, не желая открываться и вернуться в сон. И как бы Владе не хотелось обратно лечь спать, нужно было выгулять Мухтара и идти на работу.       Из-за собаки она опоздала на добрых пятнадцать минут, пропустив утренний разбор полётов в учительской. Среда не сравнивалась с вторником по горечи и кислоты, как горький шоколад, но всё ещё не дотягивала до желаемой десертной сладости. Что-то вроде пирожка с вишней, в котором недостаточно сахара и слишком много ягодного сока. Выйдя из своего кабинета, Влада направилась на второй этаж. До начала урока оставалось всего десять минут. Кабинет изобразительного искусства был в конце коридора, рядом с чёрной лестницей. Это был самый тихий класс и самый красивый. Полескова не любила школьные кабинеты, но класс изо был самым уютным и ярким. Помимо плакатов с элементарными правилами изобразительного искусства по типу линейной и воздушной перспектив, стены украшали различные картины, плафоны были украшены журавликами, сделанными в технике оригами, а по периметру класса под потолком тянулись гирлянды с флажками. Шкафы, в которых хранились гипсовые фигуры и головы, а также вазы и всевозможные муляжи из фруктов, пестрели узорами на стеклах и боковых стенках. Многое из этого делали сами дети, и потому на сердце становилось теплее от этой картины. Сама Влада немного грустила, глядя на всё это, ведь сама когда-то мечтала связать свою жизнь с рисованием, но когда поняла, что столь близкое к сердцу хобби не стоит превращать в работу, отказалась от этой мечты. А добрая грусть так и не ушла.       В самом кабинете было мало детей. Некоторые из них сидели за партами и разговаривали, а некоторые, уткнувшись в телефон, тихо сопели. Валерия стояла у доски и писала мелом число и тему урока. Она была так занята выведением красивых букв на зеленой поверхности доски, что не заметила вошедшую коллегу.       — Влада! — воскликнула девушка, прижав к груди ладонь, в которой секунду назад держала мел. — Ты чего подкрадываешься?       — Ты просто не заметила меня, я даже не пыталась тебя напугать. — улыбнулась Полескова и нагнулась за упавшим кусочком мела. Подняв его, она протянула мел Колтуновой.       — Спасибо, — выдохнула Лера и положила мел в металлический желобок к другим мелкам.       — Слушай, я чего зашла…       — Хочешь узнать, не орала ли наша мегера? — хмыкнула девушка. — На удивление, нет, но я бы остерегалась на твоём месте. Она сегодня какая-то… странная.       — Ясно… Хотя бы так. У тебя самой всё нормально?       Лера выученно улыбнулась, кивнув.       — Да, всё в порядке. Ты сама как? Выглядишь уставшей.       — Просто не выспалась… Да еще и пса долго выгуливала. Ладно, я пойду, а то скоро звонок будет.       — Удачи, — усмехнулась Колтунова.       Влада улыбнулась коллеге на прощание и поспешила покинуть кабинет. Если завуч не ругалась по поводу её опоздания и отсутствия на утренней планерке, может быть, не всё так плохо, хотя слова Леры пугали и настораживали. Задумавшись, Полескова смотрела не перед собой, а чуть ли не под ноги, и потому на выходе из кабинета наткнулась на учителя математики. Иди он со стороны коридора, Влада заметила бы, но Павел Лаврентьевич вышел с черной лестницы.       — Ой, извините, Павел Лаврентьевич, я вас не заметила. — протараторила Влада на выдохе.       Математику было около пятидесяти, но даже для своих лет он выглядел слишком старо. Мясистый нос картошкой рассекали капилляры под тонкой бледной кожей, а огромные мешки под глазами пугали и всегда наталкивали на мысль, что мужчина похож на вчерашнего алкоголика (пусть таким и не являлся). Столкнувшись с Владой, он улыбнулся добродушно, успев ухватить девушку за плечи, когда они столкнулись.       — Ну что вы, всё нормально, не переживайте. — отнекивался мужчина, говоря ласково и оттого неприятно и даже противно.       — А… Ну… — Полескова неловкой вынырнула из его рук и отошла в сторону, пропуская мужчину в кабинет.       — Лерочка, голубушка, можно я позаимствую у вас пару кубиков, а то свои не могу найти. — продолжил противным тоном математик.       Лера у своего рабочего стола натянуто улыбнулась и кивнула. Вид за неё говорил весьма красноречиво: она хотела, чтобы математик скорее ушел.       — Конечно, Павел Лаврентьевич, берите.       Мужчина с довольным лицом подошел к шкафчику, в котором хранились фигуры. Взял пару гипсов кубиков и, прижав жилистую и морщинистую руку к груди, чуть поклонился.       — Выручаете меня, я вам буду должен.       — Ну что вы, не стоит. Вы бы поторопились, сейчас уже звонок будет.       Влада поджала губы, стоя у стенки. Что для неё, что для Леры Павел Лаврентьевич был крайне неприятным человеком. Да даже Самойлова не переносила Калюжного на дух, постоянно жалуясь на то, что от того якобы постоянно воняет протухшим, старым одеколоном. Одеколон действительно пах неприятно, но сам по себе Калюжный был неприятным человеком. Только с виду казался милым и улыбчивым, но в действительности был тем еще хитрюгой.       — Точно-точно, я побежал, девочки. — посмотрев на часы, опомнился учитель.       Полескова, поджав губы, проводила взглядом математика, затем многозначительно посмотрела на коллегу. Лера тяжело вздохнула и опустила голову. Задерживать её перед началом урока Влада не хотела, поэтому ушла еще до звонка. Всё, в чём она нуждалась, она узнала и мешать другим работать не намеревалась. К тому же, она от нервов чувствовала, как её немного тошнит и болит живот, и, оказавшись в своём кабинете, девушка попыталась успокоиться. Ей совершенно не хотелось пересекаться с завучем.       Весь день прошёл в ожидании того, что в кабинет нагрянет завуч и как всегда устроит разнос. К какому-то небывалому счастью, этого не случилось, и Владу не покидало чувство, что должно произойти что-то гораздо хуже, раз уж на работе её беда обошла. Не было вестей от Игоря, и Полескова начинала сильно волноваться. Не зная, что думать, она металась от одних сомнений к другим, и слабо могла представить себе, что же произошло в действительности. А самое главное, она понятия не имела, у кого можно уточнить. В телефонной книге она смотрела на контакты с именем Игоря и Регины, и хмурилась, недовольная тем, что оба они её игнорируют, особенно последняя — Серебренникова будто совсем решила не отвечать больше никогда. И что думать в таком случае — Влада не знала.       Выгуляв Мухтара, Полескова вернулась в пустующую квартиру без настроения. Начинало злить абсолютно всё, любая мелочь, и даже сам факт того, что она злилась, приводил девушку в бешенство. Вымыв псу лапы, она не стала его пристегивать. Аппетита не было, но в животе громко урчало. Это урчание Влада игнорировала, пусть и понимала, что если поест, то злость не будет столь острой. И всё же естественную потребность организма девушка игнорировала. На часах было восемь, когда Влада решила сесть почитать. «Дневник памяти» в отличие от других книг она положила в одну из сумок сверху на тот случай, если захочется что-то почитать. Открыв маленькую книгу, Влада глубоко вздохнула аромат чернил и расслабленно выдохнула. Возможно чтение успокоит её.       Пиликнул телефон, вспыхнув экраном. Влада взяла мобильный и, прищурившись, вчиталась бегло в сообщение на экране. Это был Дима. «Привет! У тебя случайно нет никаких планов на выходные? Давай сходим на «Вечные»?»       Плюсом того, что Дубин и Полескова являлись представителями одного поколения, было то, что обоим нравились фильмы «Марвел». Совсем недавно в прокат вышли «Вечные», и Влада хотела сходить в кино. Правда, как только фильм вышел на большие экраны, она надеялась, что уговорит сходить Грома в кино, хотя он дал понять, что ему такое не нравится. А теперь Дима давал надежду, что помимо просмотра фильма можно будет с кем-то обсудить свои впечатления.

«Привет-привет. Планов нет, так что я с удовольствием схожу на кинцо». «Отлично! Я если что, сам куплю билеты».

«Ой, ну что ты, Дим, не стоит».       Влада улыбнулась, испытав смущение. «Да брось, я же тебя пригласил, пусть и по-дружески. К тому же, я билеты забронирую заранее, иначе потом просто не попадем на сеанс».

«Ладно, уговорил». «Еее! Ну все, я потом напишу тебе время».       Ответить Влада не успела, в дверь постучали. Резко повернув голову к коридору, девушка напряглась. Не выпуская телефон из рук на всякий случай, она быстро встала с дивана и направилась к коридору. В дисплее от домофона Влада различила знакомую фигуру. Открыв дверь, она улыбнулась.       — Ну здравствуй, Владушка!       — Здравствуйте, Фёдор Иванович, проходите. — девушка распахнула дверь пошире.       — Ой, спасибо. А я вам тут привез гостинцев. Во, Леночка вчера вечером пирог делала с ягодой, сказала, чтоб половину вам с Игорем отвёз.       Влада непонимающе моргнула, закрыв за Прокопенко дверь.       — Судя по пакету, там не только пирог, верно? — усмехнулась Полескова, помогая мужчине снять плащ.       — Ну… Там еще всякое с магазина, — хохотнул Фёдор Иванович. — А где бандарлог?       — Вы про Игоря? — усмехнулась сравнению Влада. — Странно, разве не вы должны знать в первую очередь, где он?       Прокопенко обернулся, глядя на собеседницу хмурым взглядом.       — Это в каком таком смысле? — недоумевал Прокопенко.       — Ну… Как же, — Влада улыбалась, думая про себя, что Фёдор Иванович специально строит из себя дурачка. — Игорь же в командировке, в Москве. Разве не вы его отправили туда?       Фёдор Иванович стал еще серьезнее, чем был мгновение назад.       — В каком смысле, в командировке? Он в понедельник пришёл, сказал, что ему нужен полноценный отпуск, видите ли он давно в отпуск не ходил и ему эти выходные понравились. Это что получается, он соврал?       Полескова ошарашенно смотрела на Прокопенко, отступив на шаг назад.       — Но мне Игорь сказал, что ему нужно ехать в Москву… Он в понедельник поздно вечером уехал. И… Последний раз звонил мне утром во вторник.       Повисло молчание. Влада крутила в голове сказанные Прокопенко слова и не могла понять, во что верить. Взял отпуск? Для чего? И почему сказал ей, что уезжает в командировку? Неужели он ей соврал?..       — И мне наврал, и тебе наврал… — протянул серьезно Фёдор Иванович. — В Москве, значит. И что, на связь не выходит?       — Нет… Последний раз, когда я пыталась ему звонить — он был вне зоны. Где он и что с ним… Я не знаю.       Прокопенко тяжело вздохнул. Подойдя к Владе, он ободряюще похлопал её по плечу.       — Ладно, предоставь это мне. Если Игорь уехал в Москву, значит, на то была какая-то причина. Вот вернется, я ему такое устрою… Но пока об этом не думаем. Я узнаю, куда он делся, не переживай.       Влада бездумно кивнула.       — Вот гад, а мне еще сказал, что с тобой собирается отпуск провести! Я ему уши пообрываю… Ладно, Владочка, поеду я. Ты главное не переживай, ничего с ним плохого не случилось. Пока в мои руки не попадет, конечно…       — Да, я понимаю, — натянуто улыбнулась Влада, наблюдая за тем, как Прокопенко одевается обратно.       — Ты… Пирог поешь. Вкусный очень.       — Конечно, Фёдор Иванович, спасибо, что заехали и угостили.       — Да ну что ты, это только в радость. — хмыкнул он не слишком весело, выходя на лестничную площадку. — Если что-то узнаю, то обязательно сообщу.       — И за это спасибо.       — Было бы за что. Доброй ночи на сон грядущий.       — И вам, Фёдор Иванович, и вам… До свидания.       Лифт загремел, Прокопенко скрылся с его кабине, и затем наступила тишина. Полескова закрыла дверь и уставилась перед собой пустым взглядом. Обманул… Сказал, что у него какая-то там командировка, взял отпуск и вот так уехал. Но зачем ему было врать? А может это и вовсе не касается никакого дела, а он просто сбежал от неё? В таком случае, Гром мог запросто выгнать Владу, если не желал её видеть. В голове была полная неразбериха, но больше всего Влада злилась. В большей степени злилась на себя, чем на Игоря, потому что позволила себе довериться столь закрытому человеку. И что в итоге получила? Обман.       Оглянув квартиру, Влада поняла, что на неё накатывает истерика: безответные звонки, страхи, волнение в течение всего дня на работе из-за опоздания, а теперь ещё и это… Одно накладывалось на другое, и глаза намокли. Она не заплакала, сморгнув выступившие слёзы, но вдруг поняла, что не хочет находиться здесь.       — Мда, ты гений, Влада. А куда ты пойдёшь с собакой?       В желании избавиться от внешних раздражителей, напоминающих об Игоре, она и не знала, куда можно было уйти из квартиры. Друзей у неё как таковых нет. Регина, с которой Влада вроде бы подружилась, игнорировала все сообщения и звонки. Не к Прокопенко же напрашиваться жить, тем более с Мухтаром. В кармане завибрировал телефон от рекламного уведомления, и девушку осенило — Дима!       Дубин, безусловно, мог ей отказать в такой просьбе, но стоило попытать счастье. Всё в квартире, на что бы сейчас Влада не бросала взгляд, раздражало, и потому девушка попыталась смотреть исключительно в экран телефона. Может, ей повезет?