***
На перроне было холодно. Игорь толком не оделся, когда вышел на улицу, чтобы позвонить Владе, и за всё время разговора успел замерзнуть. Но это было последним, о чём он сейчас думал. Он признавал свою вину, хотя вместе с тем злился на Полескову. Какого чёрта она пошла к Дубину? При мысли об этом по телу пробежали неприятные мурашки. В вагон вошли последними он и какой-то мужик, который выходил покурить. Гром нервно шмыгнул носом, стоя в тамбуре, пока проводница закрывала вагон. И, глядя в спину мужику, Игорь его позвал. — Мужчина, извините. Не поделитесь сигаретой? — как можно спокойнее спросил майор. — Э, ты чего это удумал? Курить мне тут не надо! — начала возмущаться проводница. Мужик так и застыл на входе в вагон. Игорь недовольно фыркнул, достал из внутреннего кармана ксиву и с хлопком раскрыл удостоверение. — Не переживайте, гражданка. Но будьте человеком. Нервы. — отчеканил Игорь, глядя с надеждой на мужчину. Тот при виде ксивы (да и чего уж греха таить, был невольным слушателем телефонного разговора) протянул Грому пару сигарет и коробок спичек. — Держи, оставь себе спички. — отмахнулся мужчина и наконец-то ушел в вагон. — Смотрите мне тут, не злоупотребляйте! — пожурила майора проводница, и скрылась за дверью тамбура. Игорь шумно выдохнул, сунув в рот одну из сигарет, а вторую за едва онемевшее на холоде ухо. Чиркнув спичкой, поджег сигарету и блаженно прикрыл глаза. Как давно он не курил, и как же сейчас, пусть и странно, но хорошо ему было. Тяга за тягой, и к фильтру он уже был более-менее спокоен. Ничего сломать или ударить не хотелось, что служило хорошим признаком в сложившейся ситуации. И всё-таки, Гром был недоволен глубоко внутри. Спрятав коробок спичек внутрь куртки, Игорь зашёл в вагон и пошел к своему плацкарту, где были Юля и Максим. Макс лежал на нижней полке, скрючившись настолько, насколько вообще позволяла его постель. Юля же сидела за столом на другой нижней полке, на которой еще недавно спал сам Игорь. Пчёлкина что-то старательно записывала в своём блокноте, но как только вернулся Гром, убрала записную книжку с ручкой в сумку. — Выглядишь подавленным. — проговорила Юля, рассматривая Игоря. Заметив сигарету за его ухом, она поджала губы и облокотилась об стол. — Что-то случилось? — Типа того, — выпалил Игорь, присев рядом с ней. — Но это неважно. Юля с сочувствием осмотрела профиль Игоря и слабо улыбнулась, погладив его по холодной щеке пальцами. Гром равнодушно перевел на нее взгляд. — Всё нормально будет, Игорь. Не забивай себе голову ненужной информацией. — Да, точно. Сколько нам ещё ехать? — Еще полтора часа. Вообще-то там, где нам нужно слезть, и стоянки нет, но я поговорила с проводницей, так что у нас будет пара минут, чтобы выйти. — Будить? — Игорь кивнул на Максима. Юля, глядя на сонного и беззащитного Кольцова, едва улыбнулась. Тот во сне тихо сопел, открыв рот и пуская при этом слюни на подушку. — Пусть еще поспит. — Я… Правильно понимаю, что между вами что-то серьезное? — Игорь вопросительно посмотрел на Пчёлкину. — Я просто спрашиваю, но если это не моё дело… — Да всё нормально, Игорь. — отмахнулась Юля. — Не знаю… Он противоречит моему вкусу на мужчин, но… Макс не так уж плох, как может показаться. Думаю, он из тех людей, кто может удивить, стоит подвернуться подходящему моменту. — Он не выглядит как человек, которому можно доверять. Я потому и спросил, потому что переживаю за тебя. — Всё путём, даже если он меня обидит, то пожалеет об этом. Но… Вряд ли он это сделает. Думаю, в глубине души он добрый. Как и ты. Вы оба носите маски. — Все люди носят маски. — И потому никому нельзя доверять? Ты так живёшь? — Юля вздёрнула бровь. — Игорь, будь проще. Жизнь не такая сложная штука, как может показаться. Усложняем её мы сами. А всё… Гораздо проще, чем всем нам кажется. Наверное, Юля была права. Жизнь простая, а люди старательно её усложняют, как ребусы или сложные задачи, над которыми ломают голову великие математики. А он ведь не математик, так зачем ломать голову и усложнять себе жизнь? В этом нет никакого смысла.***
Постепенно Мирослав освоился в Петербурге. Утверждать об этом он смог бы только спустя месяца два так, чтобы это звучало убедительно, но даже за такой короткий промежуток времени в северной столице он пообвыкся. Привык ходить по определенному маршруту домой, и пусть ноябрь становился с каждым днём холоднее, Миру нравилось прогуливаться от работы до дома. К тому же, заходить в магазин за пельменями и печеньем со сгущенкой вошло в приятную, обыденную привычку. И, безусловно, Миру нравилось наблюдать за цветочным магазином. Мог ли он ожидать, что в новом городе у него появится что-то большее, чем просто работа? Сомнительно, к тому же, Мир пытался себя убедить, что лучше всего с его работой ни с кем не сближаться. Опасно как для других людей, так и для него самого. Но, судя по всему, у судьбы были какие-то другие планы насчёт Мирослава Майского, и мужчине предстояло смириться с происходящим. К тому же, вопреки этому самовнушению о сближении, он был рад, что в городе появился кто-то, с кем можно разговаривать не по рабочим вопросам, а на отвлеченные темы. Мир заглядывал в цветочный магазин почти каждый день смены Кирсановой. И всегда, конечно же, перед закрытием магазина. Спрашивал у Алины, как прошёл её день, и находил в этих пустых на первый взгляд разговорах отдых. Что касалось самой Алины, она чувствовала себя странно. То, от чего она бежала из Москвы, казалось, преследовало её и здесь. Где-то внутри она понимала, что от себя не убежишь, но чтобы и в новом городе за ней увязался полицейский… Какова вообще вероятность того, что история может повториться? Или, может, на ней какое-то проклятие, вот к ней таких и тянет? На фоне внутренних переживаний можно было поверить даже в такую чепуху. Алина думала, что встретила человека, с которым когда-то могла бы построить семью. Или, для начала, спустя несколько лет выйти за него замуж. Антон был прекрасным человеком поначалу. Сколько всего он для неё делал… Алина начинала думать, что ей в этой жизни несказанно повезло: встретить такого принца, который делает всё для тебя, это огромная удача. Пока не оказалось, что это всё маска. О некоторых тонкостях абьюза она знала из рекомендованных видео на «Ютубе», и тех статей, которые находила сама. И чаще всего ей встречалось слово «нарцисс» рядом со словом «абьюзер», но девушка никогда не придавала значения этому. Что-то, что не случится с ней; просто не может случиться, ведь всё это звучит как документальная хроника о маньяках. Вроде бы рядом, в её реальности, но так далеко от Алины. Но, как оказалось позже, всё это было у неё под носом. Кирсанова не была богата на опыт в отношениях, и потому Антон не виделся ей каким-то не таким или опасным. Хорошо им вместе, ну ссорились иногда, а кто не ссорится? Отношения это тоже своего рода работа, и в них надо вкладывать мало-мальски какие-то силы, если хочешь, чтобы и тебе, и другому человеку в будущем жилось рядом друг с другом хорошо. Но в это уравнение не помещались побои. Сначала это были вещи. Первые такие звоночки, которые Алина списывала на усталость и злость из-за работы. А кто не знает, что работа в полиции опасная и эмоционально тяжёлая? Ну побросал Елисеев вещи, ободрал костяшки об стену, но это ничего. Зато успокоился! В конце концов, к ней же он не прикасался, а значит, ничего в этом такого нет. Всё это были оправдания в сторону Антона. Следующей стала Алина. Первый удар по лицу она не хотела прощать, сразу подумала, что уйдёт, но Елисеев так извинялся… Так раскаивался перед ней и просил дать шанс, что доброе и милосердное сердце Кирсановой не выдержало. Она простила его, чем допустила ошибку. Следующий раз уже был куда серьёзнее. И она ушла. Сначала от Антона, потом уехала из Москвы, оборвав все нити и сжигая все мосты, лишь бы Антон не появлялся больше никогда в её жизни. Она пыталась ему об этом донести в сообщениях и звонках, но и те не приносили никаких результатов. И только смена сим-карты и блокировка Антона во всех социальных сетях спасли Алину от лишнего стресса. Её ждала новая жизнь в Петербурге. А что теперь? Ей снова на жизненном пути попался какой-то полицейский. И пусть с виду он выглядел безобидно для Кирсановой, но по спине пробегал холодок при каждой мысли о том, что и этот может оказаться очередным абьюзером. Вера в мужчин этой профессии угасла. Но Мир её спас, разве этого недостаточно для того, чтобы убедиться в том факте, что он совершенно другой? Иного сорта человек. Но Алина со своим образованием журналистки, метрами воспроизведенных дорожек видео на «Ютубе» о маньяках и с личным опытом не верила. Сомнение было её вторым именем. Внутри сидела та самая избитая девушка, которая не желала переживать весь тот ужас, который она пережила с Антоном. Больше никогда. Она себя слишком любит и ценит, чтобы позволить какому-то уроду себя обижать. И сейчас, видя Мирослава каждый раз в стенах цветочного магазина, Алина не знала, что думать. Вроде бы он хороший человек, но… Страх не отпускал. — …попьём чай. Ты согласна? — А? — Алина обернулась на Мирослава с задумчивым видом, убирая в холодильник пустую пластмассовую вазу. — Я говорю: не согласишься ли ты сходить со мной в выходные в кафе? Алина уставилась на Мирослава и поджала губы. Что ему ответить? Они вроде стали общаться уже и на «ты», и Майский не давал как таковых поводов для того, чтобы остерегаться его и переживать, но ведь все, кто являются абьюзерами, в начале всегда добрые и милые. Чёртова маска, которую Алина презирала. Излишне добрые люди теперь её настораживали. Но Мирослав… — М-м… Ну… — нерешительно начала Алина и коснулась ярких бус на шее, перебирая пальцами глянцевые, похожие на конфеты и мармеладных мишек бусинки. — Ну… Ладно. Почему бы и нет? — Прекрасно. — улыбнулся Мир, и его бородатое светлое лицо будто засияло. — Тогда в субботу. В семь часов в кафе «Бизе» на Жуковского. Алина кивнула, чувствуя неловкость. И, судя по виду Мирослава, он чувствовал тоже самое. Неужели он стеснялся? Взрослый мужчина и для него пригласить девушку в кафе так трудно? Алина находила в этом свое очарование, но не выпускала из крепкой хватки мысль о том, что не стоит пренебрегать бдительностью. Случиться могло всякое. — Хорошо, Мирослав. Я приду.***
После истерики и душа, Влада пришла мало-мальски в себя. Дима успел за это время застелить ей раскладушку и даже накапал валерьянку в кружку с теплой водой. И подготовка ко сну прошла практически в тишине. Перед тем, как отвернуться к стенке, Полескова лишь попросила завтра встать пораньше, чтобы успеть поговорить с Прокопенко перед школой. И Дима, чувствуя себя немного бесполезным, только согласился. Уснуть у Влады получилось только спустя час даже под действием мелатонина. Нервы мучили сонную голову, и оттого Полескова крутилась на своём месте под дружное сопение Мухтара и Димы. Снилось ей детство, дни в детском доме, маленький Олег с Разумовским и то, как эти двое постоянно пытались от неё где-нибудь скрыться. Эти воспоминания, приправленные вечерними переживаниями, вытолкнули девушку из сна. Влада села на раскладушке, нервно хватая губами воздух. «Волкова» — звучало в голове. Она давно забыла, что кто-то так звал её по фамилии. До будильника оставалось почти тридцать минут, смысла пытаться уснуть не было, и потому, встав с постели, Влада ушла умываться. Пока спал Дима, она решила приготовить им завтрак и отправиться выгуливать Мухтара. За окном было темно, светили только фонари, разбрасывая свой свет полосами как-то небрежно по округе. В квартире стояла тишина, и, когда Влада разбила в сковороду яйца, у Дубина зазвонил будильник. Встал он не сразу, потому что после того, как будильник резко выключился, было тихо, а минуты через три Дима вышел в коридор, шаркая ногами в тапочках. — Доброе утро, — пробурчал юноша и хлебнул воды. Полескова устало улыбнулась с виду Димы — сонный, он был похож на слепыша, которого вытащили на яркий свет. — Доброе, — ответила девушка и разделила деревянной лопаткой яичницу на две части. — Я тут приготовила завтрак, так что кушай, а я пока пойду выгуляю Муху. — Угум, — сонно ответил Дима и поплелся умываться. Проводив его взглядом, Влада всё же выложила порцию яичницы на тарелку и поставила на стол. Сама же она решила, что поест позже, когда вернется с довольной собакой. Накинув вещи, в которых обычно она выгуливала Мухтара, Влада вышла из квартиры и не обрадовалась погоде за пределами стен парадной. Было ветрено. По возвращению в квартиру, девушка застала Дубина уже более бодрым и свежим. Надев очки, Дима уже не выглядел как слепыш или крот, а ясно смотрел на подругу зелеными глазами. — Вечером давай выгуляем Мухтара вместе? Я тебе покажу площадку для выгула, — улыбнулся Дима, вымывая после завтрака посуду. — Я иногда мимо неё хожу в магазин. — Правда? Тут такая есть? — Влада немного оживилась. — Здорово! Тогда дождусь тебя после работы. После завтрака Дима со своей временной соседкой по жилью отправились к нему на работу. Нужно было проехать всего пару станций метро, и Влада опомниться не успела, как пора было выходить из вагона. Утренний ветер стих, непогода немного утихомирилась, и стало куда комфортнее находиться на улице. Вышло бы ещё солнце, Влада, скорее всего, не отказалась бы от прогулки. В участке Полескова ощутила, как былой энтузиазм спадал. С Димой они попрощались, а взгляды остальных коллег Игоря, заполонивших опен-спейс, осматривали девушку. Влада, сунув руки в карманы куртки, насупилась и решительным шагом направилась к кабинету Прокопенко. Остановившись у самой двери, девушка замерла, но затем постучала и открыла дверь, просунув голову в образовавшуюся щель. — Доброе утро, Фёдор Иванович, к вам можно? Мужчина сидел за столом и что-то смотрел в своём ноутбуке, но после того, как владин голос выдернул его из раздумий, его лицо смягчилось и посветлело. — Владочка! Здравствуй, заходи. — Спасибо, Фёдор Иванович, я не хочу вас отвлекать, я буквально на несколько минут. — протараторила Влада, сняв с себя шапку. — Я из-за Игоря. — А, ты про этого оболтуса. Вчера пытался до него дозвониться, но тот мне так и не ответил, а потом опять вне зоны был… — Он позвонил мне. — тихо произнесла девушка. — И что? Что сказал? Полескова замялась, опустив руку с шапкой обессилено. — Если я всё правильно услышала и запомнила, он уехал в Архангельскую область. Деревушка с названием таким… Что-то с болотом связано… Господи, да как же… А! Топи. — Звучит так, будто деревня выдуманная. — фыркнул Прокопенко, но на листочек всё равно записал. — И правда, я об этом и не думала… Но непохоже, что Игорь… Врал. Не в этот раз. — Ясно… Он что-нибудь еще сказал? — Фёдор Иванович устало вздохнул. Влада мотнула головой. — Ничего важного. Прокопенко поджал губы, внимательно глядя в лицо Полесковой. — Обидел, да? — Да нет… Ну то есть… Фёдор Иванович, всё нормально. — Влада улыбнулась. — Мне бежать пора. — Конечно-конечно. Спасибо, что сообщила. — Фёдор Иванович встал из-за стола, чтобы проводить девушку. — А… Вот, что я хотела у вас спросить. Это касается Регины. Вы… Не могли бы мне дать её адрес. Я хочу её навестить. Это возможно? — Ну конечно! Почему бы и нет. Регине на самом деле очень нужен сейчас кто-то… Мы с ее родителями ее стараемся поддерживать, но мне кажется, ей сейчас нужен кто-то, кто больше поймёт. — Прокопенко взял ручку и быстро начал писать адрес на листочке. — Наш штатный психолог сказал, что у нее, скорее всего, депрессия. И в такие моменты закрываться от людей очень опасно. — Всё так, Фёдор Иванович. Поэтому я и хочу её навестить. — Влада благодарно улыбнулась, принимая листочек с адресом. — Спасибо вам. — Тебе спасибо, Владочка. Попрощавшись с Прокопенко, Влада вышла из его кабинета и стремительно направилась к выходу. На ходу она помахала Диме на прощание, и последнее, что она услышала, громкий голос Прокопенко, провозгласивший: «Майского ко мне!».