toothbrush

Над раковиной общей ванной стоял старший хён и о чём-то думал. Его правая рука была пленена гипсом из-за травмы, произошедшей на недавней тренировке. Да, делать привычные вещи стало в разы сложнее. Чистка зубов, мытьё тела, приёмы пищи, стали такими непростыми занятиями, когда повреждённой оказалась ведущая рука. Было раннее утро и все мемберы торопились, пролезая через друг друга без очереди, если им было нужнее. Джин так и стоял напротив зеркала смотря на белый кафель. Эта сломанная рука оказалась так некстати и была лишь обузой для плотного графика и полноценной жизни в целом. Беря в руку синюю зубную щётку, он думает лишь о том, сколько ему предстоит таким ещё пробыть, ограниченным. Кто-то вылетает из душевой кабинки мимо призадумавшегося и несётся на кухню, кажется, это был проспавший Тэхён. Грустный взгляд, тяжёлый выдох и он подносит зубную щётку к своим губам, когда на его плечи вдруг внезапно ложатся чьи-то руки, выгоняя из своих мыслей. — Хён, ну не мучайся ты, давай я тебе помогу, — Чонгук очень переживал за своего хёна, как и они все в принципе. На него было тяжело смотреть, он явно варился в чувстве вины из-за своей неуклюжести, по которой произошла эта неприятная ситуация, и чувстве беспомощности, и слабости, что выводило старшего не на шутку. Чонгук подошёл ближе, оставляя одну руку на плече старшего, другой же перехватывая щётку. Джин просто замер, он находился в замешательстве от такого неожиданного поступка своего тонсэна. В принципе, ничего в этом страшного не было, но было довольно неловко и странно. Джин, всё ещё не решивший пойти на поводу у младшего, стоит так же не двигаясь и смотрит пристальным взглядом. — Ну, хён, давай. В этом ничего такого нет. Ты столько времени тут стоишь, уже, кажется, прирос и корни пустил, — посмеивается Чонгук и прикрывает дверь в комнату. — Все уже собрались и ждут в гостиной, у нас 15 минут до выхода. Давай я тебе помогу, если ты стесняешься, я никому не скажу, могу представить, как ты сейчас себя чувствуешь, — брюнет вздыхает, опуская голову и взлохмачивает чёлку. Он, как никто другой, знаком с травмами и редкими переломами. Активные занятия телом, порой убивают нас, но делают со временем крепче, если восстанавливается организм, конечно. Поэтому, понять чувство беспомощности парня ему не составляет труда, в искреннем порыве предлагая руку помощи. — Хён, открой рот, время идёт. Джин, всё ещё испытывающий неловкость, но принимая благодарно помощь размыкает губы и не сводит взгляда с решительно настроенного парня. Сначала Чон проходится по наружной поверхности зубов верхней, затем нижней челюстей, левой рукой придерживая своего хёна за подбородок. Теперь нужно почистить боковую внутреннюю, а для этого хён должен широко раскрыть рот. Внимательный взгляд карих глаз следит за напряжённым лицом тонсэна, после отвлекаясь на просьбу о широком раскрытии рта. Мягкая щётка приятно массирует дёсны и слизистую рта. Чонгук старательно выполняет действия и переходит к дальним зубам, молярам, проходясь по верхнему нёбу и проталкивая щётку ближе к горлу. Джин, в такой состредоточенности простояв всё это время и не сводящий глаз, вдруг прикрывает их и чувствует приятное ощущение во рту, простилающееся на всё тело. Щётка двигается у горла и массирует поступательными движениями, как оказалось, очень чувствительное место старшего. Он немного запрокидывает голову и уже давно как не может следить за действиями маннэ. Со всех сторон Чонгук вычищает молярные зубы, а заодно, делает приятно. В какой-то момент щётка соскальзывает и грубо ударяется о горло. Маннэ залип на такое блаженное лицо и совсем не уследил за своими действиями. Старший в этот момент поперхнулся образовавшейся пеной и ощутил, как возбуждение растекается по его венам. Так приятно было, когда рот ласкался с таким напором, но при этом довольно нежно и аккуратно, до этого момента. Джин начал возбуждаться, когда его продолжили глубоко ласкать щёткой и издал тихий стон. Этого было можно не услышать, если бы Чонгук не стоял настолько близко к старшему и не начал понимать, что хён испытывает наслаждение от его манипуляций. Стало ясно, что чувствительность горла Джина это очень интересная деталь, ведь её можно использовать в более приятных друг для друга вещах. Чонгук начал по-новой забираться предметом в горло и обводить его стенки. На лицо старшего можно было смотреть вечность, такое блаженное и покорное. А вот внизу его предательски натягивались шорты в области паха. Чонгук, стоя и так довольно близко, сократил это расстояние до невозможности, как казалось, старшему. Его член иногда соприкасался с чужим телом или же находился в миллиметровой близости, от которой можно было почувствовать тепло. Травмированный Джин, погрузившийся в свои приятные ощущения, не сразу понял, что происходит. Это произошло внезапно, когда Чонгук сократил уже несократимое расстояние, обхватывая двумя пальцами подбородок, по которому стекала тонкими струйками пена, и прижался своим пахом к чужому возбуждению. Большие карие глаза распахнулись и Джин издал полустон, когда ощутил щётку глубже, при этом встречаясь взглядом с младшим. Он попытался вырваться, но всего его, казалось, окружил Чон и не отпускал, смотря потемневшим взглядом в испуганные глаза. — Шонкук! — Джин с ртом полным пеной начал протестовать против такой недопустимости. Он смотрел на младшего с лицом изумления и не мог поверить в то, что он сейчас делает. Это было довольно неожиданно, видеть похоть в глаза мелкого и его действия, такие откровенные, которые он уже не пытался скрывать. Неожиданностью для Чонгука же стал его любимый хён, который имел особую чувствительность в своём ротике. Поначалу он действовал чисто из альтруистических соображений, но позже, когда он увидел изменения в теле хёна, которые только и говорили о желании, он сменил свою тактику, проявляя интерес в своём возрасте к чему-то совершенно новому и неизведанному. Как оказалось, являясь таким же возбуждающим и для него самого. Два пальца обхватили крепче точеный подбородок и просунули щётку глубже, вертя ею в приоткрытом рту. Джин снова поддался своим головокружительным чувствам и издал стон, уже не выскальзывая от такой неправильной близости, но очень приятной. Чонгук сам не знал, что делал, но останавливаться не собирался, открывая в своей жизни что-то совершенно новое. Вот первый толчок о пах маннэ и очередной стон. У Чонгука, кажется, самого сейчас встанет от такого необыкновенного хёна. Ещё несколько толчков о твердеющую плоть и зубная щётка, массирующая у небных миндалин, готовы приблизить того к неминуемому, но голос, обрывающий все внутренности и приводящий в себя, всё обламывает и заставляет вмиг отпрянуть от тела, которое больше не удерживает стальной хваткой. — У нас 3 минуты, кто не готов, пойдёт сам пешком к Шихёку, ждать никого не будем, — дал команду лидер и прошёл размеренными шагами мимо ванной. Сердцебиение у обоих участилось и они переглянулись. «Чуть не спалились» подумали оба, а затем на них накатило осознание того, что сейчас они всё это время делали. Оба так же быстро оторвали взгляд и старший незамедлительно открыл кран одной рукой, чтобы левой ладошкой собрать воду и промыть от пены с привкусом мяты рот. Чонгук так и стоял столбом около двери и едва заметил Джина, что подошёл вплотную и хотел выйти из помещения. — Чонгук, дай, пожалуйста, пройти, — голос осторожный и негромкий. Джину очень неловко и он пока что понятия не имеет, как будет действовать дальше и разруливать эту ситуацию. — Хён, тебе же понравилось? — младший поднял глаза и смотрел на красивое лицо, на котором красовалось удивление со смущением, будто бы его застали врасплох. — Чонгук, давай не будем это обсуждать и забудем. Я. Я не хочу об этом говорить. Чон видел, как тому было неловко и он метался в своих раздумьях, бегая взглядом и не находя слов, о чём сказать ещё. Чонгук не хотел отпускать эту ситуацию и собирался в ней разобраться, так как пока что не понимал ни своих чувств и мотивов действий, ни Кима, но работа ждать не могла и Чон понимал, что им обоим нужно немедленно идти, и на время убрать из головы то, что было. Он отошёл в сторону и дал пройти Джину, выходя за ним после. Все мемберы уже были у порога и выходили из общежития один за другим, натягивая кроссовки и подхватывая рюкзаки, сумки. Чон, уже запрыгнув в свои конверсы, стоял у выхода и смотрел на хёна, пытающегося натянуть кроссовок и его зашнуровать. Намджун, подгоняющий самых медлительных совсем не помогал и заставлял Джина чувствовать раздражение и немощность, так как остался только он. Младший больше не мог на это смотреть, один терпеливо ожидая своего хёна, он подошёл к нему и стал на колени, затуживая кроссовок на ноге и зашнуровывая. Он быстро разобрался по очерёдности с каждым и поднялся с пола смотря на удивленного хёна. Джин благодарно кивнул и растянул губы в полуулыбке, смотря на своего любимого младшенького, выходя вместе с ним к машине и опираясь на его плечо.