Чёрное в белом

В дом я вернулся с дурацкой улыбкой и до странности счастливый. Меня не смутило даже то, что все уже вернулись с тренировки. Госс бросил на меня косой взгляд, но даже не стал ничего спрашивать. Один из братьев попытался что-то вякнуть, но я его проигнорировал. Не до них мне. Сев расчесывать волосы я погрузился в фантазии. Если я вернусь домой, Луиза точно будет рада. Как минимум, вздохнет с облегчением, как и отец. Который, пусть и принял мой выбор, тоже был ему не рад. Исэйя, наверное, будет не очень довольна. Всё-таки из-за меня ей пришлось судиться с родителями и портить отношения с матерью. Но, думаю, мы сможем сесть и все вместе просто поговорить по душам и все помирятся. А вот как они примут новость о Гюиломе? Вдруг его фамилия из тех, что находиться не в почёте у аристократии? Как с рэ-Бифал. Надеюсь, что нет. По крайней мере, Гюилом ведь ничего такого о своей семье не говорил. Да и какая разница? Брак нам не помешают заключить! Ох… Может, я слишком рано об этом думаю? Хотя, он же сам говорил, что родители планируют устроить его помолвку, когда он закончит учебу. Так почему бы не со мной? Ведь Гюилом мне действительно стал очень симпатичен. Да, он бывает груб в выражениях, прямолинеен. Но разве это плохо? Я сам далеко не сахар со своими странностями. А он меня терпит, помогает и поддерживает. С ним может быть безопасно. И если я постараюсь, он продолжит любить меня. Стоит только держать себя в форме хотя бы физически, а всё остальное… Привыкнем друг к другу, лучше узнаем и, думаю, проблем не возникнет. Сейчас же их нет? Кроме моих мелких проколов, которые его злят. Но их не трудно исправить, я буду лучше. Да, Гюилом бывает вспыльчив по отношению к другим и ко мне, но меня и пальцем не тронет. Я в этом уверен. Он иногда психует, как было с Жераром, но лично мне ничего не угрожает. Я в этом более чем уверен. Всё-таки, будь наоборот, я бы уже давно получил от него по шапке. Да и вообще, мы бы даже не сошлись. Если задуматься, всю прошлую жизнь я постоянно чувствовал какой-то недостаток любви и внимания. Пусть я и искал того, кто бы меня поддерживал. Дедушка? Он стал провальным вариантом достаточно быстро. Человек, пропивший последние мозги, поддержка так себе. Но я благодарен ему хотя бы за то, что он не выкинул меня на улицу. Благодарен за то, что он, своеобразно, но любил меня. И я старался быть для него хорошим внуком, оправдать ожидания. Мама? О ней и говорить нечего, как и об отце… И о друзьях, которыми я так и не обзавёлся. Самое страшное для меня — одиночество. Привыкнуть к нему, совершенно не значит полюбить это состояние. Если бы мне нравилось одиночество, не стал бы я заводить себе стаю собак. Что бы хотя бы ради них держать себя на плаву. Я бы не ходил в бары и клубы, надеясь завести с кем-то знакомство. Но я будто бы был проклят с самого рождения. И только тут я впервые об этом забыл. Первые мои годы тут были как в раю. Я был нужен и отцу, и матери, и брату с сёстрами. У меня была Вироя, у меня могли остаться Корентин, Филиберт и Никодем, стоило мне только продолжить учебу в академии. Но по своей глупости я не оценил этого. А остаться без них, без семьи — это остаться без опоры. В одиночестве. Снова. Мне нужно было пойти на встречу Луизе. Лучше я забуду о своих амбициях, но я останусь с семьёй. Мало кто будет любить тебя просто так. Родители, наверное, единственные на это способны. И Гюилом… Раз он смог полюбить меня, вот такого, я постараюсь оправдать его любовь. Если бы не он, не знаю, как долго бы до меня доходило то, что я совершил и продолжаю совершать глупости. Этот мир дал мне чертов второй шанс! Шанс, который я чуть не потерял, наивно положив, что я неплохо справлюсь и без поддержки новоиспечённых родителей. Что я сильный и привыкший к одиночеству. Не в новинку же. Да… Но я не хочу больше быть один. Мне стоит уже свыкнуться с мыслью, что тут у меня есть большая, полная семья. Что теперь у меня есть любимый человек. Люди, ради которых я обязан работать и стараться. Люди, которых я не должен вот так разочаровывать. Которым не должен делать больно, как сделал Луизе… Маме…

***

Следующий день прошел как-то быстро и рвано. Гюилом сегодня был занят, поэтому я решил пойти со всеми на полигон, удостоившись по пути пары шуток от братьев. По типу: «принцесса решила позаниматься с простыми смертными?». Ну-ну. Очень оригинально. На самом уроке у меня создалось впечатление, будто бы проф мне мстит за прогул. По крайней мере, раньше он явно не уделял столько времени моей персоне. А тут вдруг каждое второе обращение в мою сторону. Ну ничего, мне не долго осталось видеть эти рожи. Завтра последний мой день в этом странном месте. И уже совсем скоро я буду дома, в тепле и уюте. В безопасности. Может быть, будем с Гюиломом писать друг другу письма. Хах, это было бы достаточно романтично. Но нужно ещё дожить до завтра. Уже в домике, после душа, я насел на Госса и, не бесплатно, но узнал во сколько и куда идти. Уж не знаю откуда Госс или кто-то из братьев брал информацию, но какая мне разница? Идиотский вообще подход — ничего не говорить студентам напрямую. С Гюиломом я смог встретиться в столовой на обеде. Он сам заметил меня и подошёл, так что мы сели за один стол. — Узнал всё? — спросил он сразу, особо не уточняя о чём речь, но и так было очевидно. Так что я лишь кивнул, принявшись за еду. — Кстати, Гюилом, я спросить хотел… Нам результаты сразу будут объявлять? — Ну, наши работы проверили в тот же день и сказали результат через два часа, — он слегка задумался и пожал плечами, — так что да, должны сразу. Им нет смысла тянуть до следующего дня, тем более, что обычно на таких экзаменах мало сдающих. — А что мне надо будет делать потом, что бы уйти из пансиона? — Тут не знаю. По сути, в любом случае, надо будет сходить к директору и забрать своё личное дело. Вроде и всё. Ты же официально не студент, тебе не нужно отчисляться. Я снова кивнул. Не хотелось бы опять встречаться с директором. Тем более один на один. Жуткий он… Но придётся, раз так. Хотя я не против оставить ему те бумажки, вот не жалко, честное слово! Но, наверное, на общемагичесокое без них не возьмут, эх. Надо просто собраться и пережить завтрашний день. Где наша не пропадала?

***

В день экзамена погода испортилась. Как на зло. Резко и бесповоротно. Ещё рано утром, пока мы одевались и завтракали, шел дождь. Небольшой. Я даже не обратил внимания. Но стоило нам выйти — ливануло, как из ведра, ещё и в перемешку со снегом. Теплая одежда уже вообще не спасала, особенно, когда насквозь промокла на середине пути. Экзамен был на первом этаже первого корпуса. Его я раньше видел только мельком. Он находился между центром, где стояла статуя, и учебным кварталом студентов. Топать туда от нашего квартала было очень долго. Особенно в такую погоду. Я уже думал развернуться и просто пропустить этот чёртов экзамен. Но нет… Шел дальше. Как и другие. На фоне тёмных крон деревьев очень не четко начало проявляться тёмное здание. И чем ближе мы подходили, тем меньше оно мне нравилось. За потоками дождя было трудно разглядеть детали, но и так было видно, насколько сильно этот корпус отличался от остальных. Строгий прямоугольник, весь практически черный, монументальный. Он казался очень «тяжелым». Выступы подпирали колонны, ещё более тёмные, чем основной материал. Виднелись рельефы, напоминающие мечи и щиты. На уровне предпоследнего этажа явно были какие-то статуи, выступающие из стен. На крыше же, словно корона, была целая сцена, воссозданная из статуй. Рассмотреть её не было возможности. Дождь бил в глаза, а идущие позади люди явно бы не оценили, если бы я вдруг остановился. Высокие двери в арке были распахнуты настежь. Мы столпились в начале комнаты, кто-то тихо перешептывался, другие, включая меня, выжимали воду из волос и одежды. Теплее в помещении не стало, двери закрывать не спешили и ветер дул в мокрую спину. Будет чудом, если уже завтра половина из стоящих тут людей не сляжет с простудой. Вдруг двери закрыли. Все сначала обернулись назад, но я никого не увидел. Будто бы двери захлопнулись сами, но с учетом того, насколько они были большие и, несомненно, тяжелые, вряд ли это так. Скорее уж их закрыл кто-то со стороны улицы. Снова повернуть голову вперед нас заставил стук. Из неоткуда в другом конце зала появились четверо преподавателей. Я чуть вытянул шею, что бы их рассмотреть. Троих из них я знал: Директор, его муж Барнэйбом и огонёк, имя которого я не запомнил. Но была ещё одна женщина. Темные волосы собраны в гульку и будто бы зафиксированы лаком, такой же строгий брючный костюм. Впервые вижу в этом мире даму в брюках, я аж отвык от такого. Смотрелась она, почему-то, агрессивнее всех. Директор стоял с таким видом, будто бы его вообще ничего в этой жизни не волнует, Барнэйбом внимательно нас осматривал, что-то записывая в блокнот, а огонёк просто улыбался, уперев руки в бока и был вполне расслаблен. — Кхм, итак, — начал директор, — через минуту будет десять часов утра. Опоздавшие не допущены к экзамену. Правила испытания стандартные: экзамен проводиться под строгим надзором экзаменаторов, выбор тем для теста случайный, запрещено списывание, обмен информацией и использование посторонних источников, — говорил он, сложив руки на груди и слегка прикрыв глаза. Казалось, ему было на столько тут скучно, что он готов был уснуть стоя. Но заучено зачитывал нам положенный текст, — разговоры между собой запрещены. Обращение к экзаменаторам запрещено. Вставать со своего места запрещено. Экзамен длиться час, — он почему-то глянул себе за спину, — прошу рассаживаться. В центре находилось четыре ряда одиночных парт. Они стояли на достаточно большом расстоянии друг от друга, так что даже при большом желании шепотом переговариваться не выйдет, да и передавать записки тоже. Все начали потихоньку занимать места. Длинный стол преподавателей находился довольно далеко от первого ряда, и тоже был по центру, так что я решил занять свободное место в среднем ряду. Я сделал это скорее на автомате. Да, если бы я собирался списывать, это хорошее положение, меня будет не видно тем, кто сидит за столом. Но ведь я не собирался списывать. Незачем и не с чего. Пока все садились, я осмотрел огромный, мрачный зал. Только сейчас заметил, какое же тут эхо. И что-то назойливо тикало… Только присмотревшись, я увидел за спинами преподавателей огромные часы, вмонтированные в стену. Они выпирали из неё только наполовину и напоминали ту самую башню Биг-бэнд. Точнее, её уменьшенную копию. Да, это тиканье явно будет действовать на нервы большинству. Как и стуки дождя в окно. И холод. Тут вообще всё действует на нервы. Вскоре, возня кончилась. Все стихли, ожидая того, что будет дальше. Только нервное дыхание было слышно. Директор, на моё удивление, больше участия в действии принимать не стал. Сел на самый последний слева стул и, кажись, пристроился поспать. Неужели такой уставший? Вместо него встали Барнэйбом и огонёк. Они стали раздавать каждому листы с заданиями, начав с разных концов. В итоге, до меня дошли одним из последних. Тест на листах оказался написан будто бы на печатной машинке. Не удивлюсь, если они тут есть, раз есть и домашние телефоны. А не видел я их потому что они тут такой же предмет роскоши. Но не стоит отвлекаться… Тест. Пять листов. Мелкий шрифт. Сколько тут вопросов? Я взял самый нижний лист и глянул на номер последнего вопроса. Тридцать один. Странное число, обычно в тестах круглое число номеров, но ладно. Через минуту нам раздали чистые листы, что бы записывать ответы и карандаши. Видимо, что бы мы не портили работу поплывшими чернилами. Оно и к лучшему, пожалуй. С моих волос ещё настойчиво капала вода и если бы капля попала на лист с чернилами, было бы не очень хорошо. Так. Вопросы. «1. Каковы основные принципы и ценности, лежащие в основе современного этикета?» Да что б его, этот этикет! Почему с порога именно он? Почему это не вопрос по истории или, не знаю, по магическим плетениям в конце концов! Я даже о них знаю больше, чем о этикете, не смотря на то, что я честно пытался его учить. А варианты ответов пусть и были, но особо не помогали… а) Вежливость, уважение, деликатность, общественное достоинство; б) Стремление к защите индивидуальности и свободы; в) Принципы равенства и справедливости; Как по мне тут подходит всё! Так. Нет. Пропустим пока-что, что у нас там дальше? «Что означает понятие «алым путем» в военном искусстве?» «Что такое теория «разделения и удара»?» Что ж… Гюилом оказался прав. Я бы при всём желании не смог бы это сдать. Даже не знаю, есть ли смысл отмечать что-то на угад. Какая разница, если я не собираюсь тут дальше учиться? Остальные вопросы я по большей части просто мельком просмотрел. В итоге смог ответить только на пару вопросов по истории, и то не на все. Оказалось, я пиздец как мало знаю. Вопросы о религии пролетели так же мимо. Было несколько вопросов на иностранных языках, вот тут уже стало чуть проще. Вопросы были элементарные, сама суть была в том, что бы правильно их перевести, как и ответы. В итоге из тридцати одного я смог ответить всего на шесть. Два по истории, три по иностранным языкам и один по магии. Единственный магический вопрос ответ на который я точно знал. «Каким типом материи манипулируют Чёрные маги?». Да уж, скверные результаты. Впрочем, я ведь знал, что так будет. Остальные ответы обвёл где наугад, где на чистый рандом. Может что-то угадаю, по воле судьбы. Вот только так вышло, что в итоге, я закончил очень рано и ради приличия изображал бурную деятельность. В очередной раз перечитывая одни и те же вопросы я заметил странную закономерность: все вопросы, начиная с десятого, были будто бы из одной задачи. Сначала идёт вопрос на эльфийском: «Как мы можем обойти эти горы?», где ответом было: «Можно проплыть их по реке Роулер». А дальше шел скорее географический вопрос о том, через чью территорию протекает восточная часть реки Роулер. Тут ответ я тоже знал: Шаэд. Дальше шли ещё пару вопросов из истории этой страны. Какие были последние крупные воины, кто из нагов прославился в Арейване… Ответов я не знал, но связь всё-равно была четкая. А дальше интереснее. Вопрос из стратегических, сначала про ведение боя в подземных коммуникациях, а потом про самые эффективные методы маскировки. Что-то мне подсказывает, если поискать, я найду информацию о каких-нибудь пещерах или тоннелях, которые соединяют Арейван и Шаэд. Странно это всё… Пару раз Барнэйбом вставал с места, медленно проходился мимо рядов, стоял у нас за спинами. Потом его заменяли другие преподы, только директор ни разу не покинул своего места. И когда он вдруг сделал замечание одному из сдающих, я очень удивился. Да уж, делает вид, что ему всё равно, а сам наблюдает строже, чем эти трое вместе взятые. Мне бы такую способность. По истечению часа, нас попросили подписать свои работы и поставить подписи. И на листах с вопросами, и на ответах. Потом листы у нас забрали и сказали ждать. Проверять сели сразу все четверо. Я думал, что они сначала проверят все работы, а потом уже будут оглашать результаты и всех отпустят. Но нет. — Рэ-Гойе, сдал, свободен, — послышалось первый раз от директора. И так пошло по накатанной. Когда работа была проверена, один из профов озвучивал имя или фамилию, говорил сдал или нет и неизменное: «свободен». Сначала никто толком не понимал, что делать, но начали выходить из зала на улицу. Помещение пустело… — Рэ-Моран, не сдал, свободен, — прозвучало от Барнэйбома. Я аж вздрогнул и какое-то время был в ступоре, но всё-таки заставил себя встать и выйти. Дождь ещё лил, но не так интенсивно. Я сделал пару шагов в сторону от корпуса и просто застыл. Вот, вроде, я ожидал именно такого результата. А в итоге на душе какая-то… Пустота. Разочарование. Но ведь всё идёт так как надо. Правильно. Правильно же…?