you can do better than that

минхо с ангельской филигранностью танцует на кончике иглы, давая себе оценку весьма наблюдательного человека. плюс это или минус — на самом деле для минхо это уже не так важно. это просто что-то, что для него словно дышать, или моргать, или сглатывать слюну, когда она начинает скапливаться под языком. что-то важное, что-то на уровне "бей или беги". в его случае — "заметь, пока тебя в этом не обвинили". мультик на ютубе (с милейшими нарисованными человечками, из округлых макушек которых растут крошечные веточки) про типы привязанностей и отношений, благостно подсказал ему однажды ночью, когда спать совсем не хотелось, что он попадает в категорию "плизера" и "недоверчивого". он рыбка, которая плавает в осторожной и наблюдательной водице. он не может не сканировать окружающих, не искать в их поведении чего-то, что может быть потенциально опасным, если не сейчас, то в будущем. минхо не может себе позволить пропустить что-то, потому что в его представлении, это могут и, более того, обязательно будут использовать против него. он смирился. он знает, с уверенностью того, кто провел практически научный рисерч на тему "что заставляет мою кукушку искать новое место жительства", как и почему это работает, и он понимает, что если не может это остановить, нужно найти способ это использовать. дрожащие тонкие пальцы, которые раньше минхо списывались на проявления усталости и эмоций, с завидной регулярностью самопроизвольно отпускают желто-белые стаканчики. иногда пустые, иногда полные. удивление в почти черных глазах чонина постепенно сменяется раздражением. он все чаще не поднимает стаканы над полом, предпочитая толкать их, не отрывая от стойки. потрескавшиеся губы все реже расплываются в широкой зубастой улыбке. утомленность на лице мальчишки почти не исчезает, даже когда минхо ласково его дразнит, и ли не может не замечать. не может не замечать, что кофе на перерывах сменяется лавандовым чаем. не может не замечать, как на лице все больше и больше порезов от бритвы. не может не замечать, в конце концов, что что-то не так, когда ян чонин при нем с абсолютно потерянным лицом сползает по стеночке в подсобке, когда они уже медленно собираются домой. — инни? — минхо подходит к нему и ожидает слезы, истерику, все, что угодно, но не что парень обмякнет под его ладонью на плече, только благодаря его быстрой реакции и стене за спиной не падая грузным мешком на пол. — инни? — повторяет немного спокойнее но громче, потому что чонин не реагирует на первый его оклик. минхо не успевает отреагировать. чонин быстро приходит в себя, всего на несколько мгновений выглядит растерянно, а затем вздыхает и чертыхается, поднимая взгляд на минхо. в нем читается сожаление и словно вызов — "не спрашивай". и минхо не собирается спрашивать. в конце концов, разговаривать — не самая сильная сторона минхо. ему нужно дать выход клубящемуся внутри беспокойству, которое наконец-то догнало его сознание, да, но тело минхо знает это лучше его самого. рука почти бессознательно оборачивается вокруг лопаток и талии чонина, и он мягко ведёт его к ближайшему стулу. он чувствует напряжение в переносице от того, как сильно хмурится. минхо проверяет рукой лоб младшего. чонин почти твердо (насколько позволяют его ослабшие конечности) отталкивает его ладонь и отворачивается. — ты идиот? — риторически спрашивает минхо и снова прикладывает ладонь к взмокшему лбу, теперь уже твёрже прижимая её и сосредотачиваясь на ощущениях. снова хмурится, убирает руку, довольно резко прикладывается ко лбу губами (так надёжнее), всего на несколько секунд, и отстраняется, скрещивая руки на груди. чонин молчит. упрямо и инфантильно, и возможно он всё ещё ожидает от минхо какого-то выговора. — я не ругаюсь, — минхо вздыхает и опускает руки, стараясь всем видом выразить свою заинтересованность. — ты волнуешься, — чонин разглаживает фартук и смотрит на свои пальцы, словно они — самое важное и интересное, что есть в этой комнате. "ты волнуешься" звучит с нелепо выпяченным раздражением, словно это должно быть им, минхо, прочитано как оскорбление. — не отрицаю. чонин-а, я не слепой. младший вздыхает. садится чуть увереннее. — слушай, я знаю, что ты не слепой, — его тонкие губы чуть искажаются в отвращении. минхо с замиранием сердца ждёт, что он скажет дальше, стараясь поставить на паузу свой встроенный анализатор человеческих выражений. — но тут ничем не помочь, ладно? я уже делаю всё, что могу, не трать на меня свои силы, просто... — просто закрывай глаза на то, как твой подопечный чуть ли не вырубается от температуры посреди рабочего дня? ты это хочешь сказать? — минхо сам вздрагивает от того, как позволяет своему страху потерять контроль и просочиться в голос. чонин морщится. минхо понимает, что звучит немного не так, как хотел бы. — часто ты так? — он садится на корточки и смотрит в глаза чонину, надеясь своим положением в душном пространстве сгладить ту ступеньку между ними, что выросла с последним утверждением. да, минхо переживает, как администратор. но больше всего он переживает как человек, и он хочет знать, чем может помочь. потому что как администратор помочь он может только выговором, отгулом, но явно не деньгами, которые сгорят во время простоя, явно не советом, явно не поддержкой. и минхо видит, как чонину тяжело признавать, что он не справляется. он ведь рыбка, которая плавает в море осторожности и наблюдательности. он знает. — в обмороки чуть не падаю? — решает уточнить чонин, немного расслабляясь под мягким взглядом минхо. — слишком часто. хорошо, что в основном дома. минхо молчит на это. чонин этого не ожидает, поэтому продолжает. — я хожу по врачам, я не тупой. минхо чуть поднимает бровь. — я этого не говорил. чонин поднимает бровь в ответ и даже растягивает губы в язвительной улыбке. — значит мы квиты. ты не слепой, а я не тупой, но никто из нас этого не говорил. минхо чувствует, как его голени начинают наливаться спазмирующей болью, и с шипением встаёт. — тебе нужна помощь? — честно спрашивает минхо, потому что это важно. важно дать возможность взять контроль другому человеку, как бы сильно не хотелось забрать его всего целиком себе. минхо упрямо отказывается опускаться до этого. — помимо того, что собираюсь сейчас усадить тебя и накормить, я могу чем-то тебе помочь? чонин поднимает на него глаза и задумывается. сжимает губы в тонкую полоску и слегка зажевывает нижнюю, а затем в усталом жесте вытирает ладонями лицо, звонко хлопая ими по щекам напоследок. — я честно не знаю, чем ты можешь мне помочь. спасибо уже за то, что ты делаешь, — на последнем предложении чонин слегка запинается. минхо вздыхает и трет виски. чонин... чонин вызывает в его глазах неприятное ощущение жжения. и минхо слабо понимает, как с этим справляться. он может только вытащить его в почти пустой зал, где чонён обслуживает одного из последних посетителей, осторожно следя за его состоянием. он может, торопливо вышагивая по кухне, вытащить из полки в холодильнике вчерашний жареный рис с говядиной и овощами, который чанбин завернул ему с собой и который было просто некогда съесть днём, разогреть его в контейнере и поставить под носом летающего в грозовых облаках чонина. чонён следит за ними с обеспокоенной морщинкой на переносице, но минхо качает головой, давая понять, что она может спокойно заканчивать рабочий день. младший неохотно хватается за пластиковую вилку. — ешь. можем вместе подумать, чем я могу тебе помочь, — говорит минхо, следом исчезая за стойкой и наполняя бумажный стакан кипятком. прямоугольник пакетика лавандового чая надувается воздухом, а затем выпускает травянисто-зеленый оттенок в воду, плавно заполняясь изнутри и опускаясь на дно. минхо представляет, как его тревога делает то же самое. он шепчет себе под нос "то, что я не знаю, что делать, ещё не значит, что наступит конец света", а затем, закрыв глаза и посчитав секунды про себя, выходит снова к чонину и садится рядом. чонён смотрит на часы, вздыхает, и проходит мимо них, чтобы перевернуть табличку на двери на "закрыто". она мнется рядом с ними на обратном пути, но проницательно решает оставить их вдвоем, напоследок лишь мягко погладив макушку чонина. чонин выглядит так, словно хочет вылезти из собственной кожи. он ест, но без аппетита, не смотрит ни на что, кроме зубцов вилки, пропускающих между собой слишком маленькие рисинки, когда его рука заметно дрожит. когда молчание становится совсем невыносимым, прерываемое лишь тихим шуршанием чонён неподалеку, и в контейнере остаётся примерно половина, чонин осторожно запивает еду чаем и складывает руки на колени. — я все ещё не знаю, хён, — "чем ты мне можешь помочь". — ты можешь рассказать, что происходит. минхо пожимает плечами. это все, что он может — дать свое разрешение. — учеба, стресс, организм выебывается. я не могу учиться меньше, работать меньше тоже не могу, так что приходится только терпеть, — выдает чонин очень категорично и минхо понимает, что это не случай, когда можно попросить подробностей. минхо даже не может напомнить ему, что здоровье важнее, потому что чонин... чонин знает. и минхо не то чтобы в праве раздавать советы. иногда знания недостаточно. иногда нужны ресурсы, которых нет. иногда это просто невозможно, и не важно, если это действительно так или так просто кажется. — я поеду домой на такси и подвезу тебя, — голос минхо едва-едва громче шепота. его пальцы танцуют над клавиатурой. "бинни, можешь, пожалуйста, скинуть мне денег на такси?". — хён... — нет, чонин. ты не пойдешь домой пешком, один, когда я знаю, что ты можешь вырубиться где-то, где я тебя не словлю, окей? уведомление о поступившей сумме на его счёт появляется почти мгновенно, и если чанбин и удивился его просьбе, то никак это не прокомментировал. — окей. — я позвоню чану и попрошу для тебя отгул на завтра. тебе нужно отдохнуть. чонин хочет возмутиться и отказаться, но минхо неотрывно смотрит ему в глаза с вызовом оспорить его решение. — только завтра. будет время подтянуть хвосты. чонин, ты знаешь, что тебе это нужно, — минхо смягчается, и его голос звучит почти умоляюще. чонин не соглашается вслух и не кивает, а просто закатывает слегка глаза и садится чуть прямее. — вы оба тут так и будете сидеть? — чонён застегивает пуговицы на пальто. пока они разговаривали, она успела убрать и одеться, и теперь стоит перед ними с их куртками, зажатыми в правом локте. — ю чонён, — дразняще грозно говорит минхо, и девушка цокает, швыряя в него его куртку. куртка чонина мягко приземляется ему на плечи. — я еду на такси, — минхо следит как на карте в телефоне значок машины приближается к ближайшему перекрёстку. он закрывает контейнер с рисом и толкает его чонину, чтобы тот забрал с собой, и чонин лишь полураздраженно вздыхает, пока чонён снимает с левого плеча их рюкзаки, а затем заталкивает его на дно, и медленно продевает слабые и все ещё подрагивающие руки в рукава. — и подвезу чонина. ты живёшь по пути, запрыгивай с нами. и чонён, как хорошая девочка, коей она и является, радостно улыбается и кивает. минхо отвечает ей лёгким изгибом уголков губ. он выталкивает миньонов из магазина первыми, отключает все необходимые приборы и свет, ставит сигнализацию и запирает дверь. когда он садится на переднее сидение, чонин и чонён почти расслабленно болтают сзади, и минхо вежливо здоровается с таксистом. — пожалуйста, остановите на перекрестке на улице Чхамун-но, — добавляет чонин, и минхо оборачивается, чтобы уговорить его назвать адрес своего подъезда, но чонён, обнимающая левую руку яна, успокаивающе улыбается. — не волнуйся, я напросилась на ночёвку с фильмами, я проведу, и с ним все будет хорошо, — девушка говорит уверенно. она поворачивает лицо к уставшему чонину, и строго спрашивает: — ты же будешь хорошо себя вести, братишка инни? ли улыбается и кивает водителю. минхо рад, что чонён подруга чонина. он рад, что часть ситуации разрешается сама собой. минхо не может и не должен ничего решать один. чонин не может и не должен ничего решать один тоже. иногда помочь себе бывает трудно. потому что в этом случае необходимо позволить себе признать, что ты в чем-то нуждаешься. минхо хочет верить, что вырос достаточно, чтобы хотя бы немного доверять себе и своим границам. он должен доверять близким ему людям делать то же самое. он в этом уверен. но это не значит, что он не сможет найти способ помочь.