Записки умирающего

Однажды вечером, после долгого матча без Эндрю, брюнет на удивление возвращается очень вдохновлённым, в руках которого был поломанный граммофон, а в подмышках: несколько пластинок. Поломки были существенные, но починить его для Луки не составляло особого труда. Уложившись в два дня работы, Бальса решил протестировать свои старания; взяв одну из пластинок что, вероятно, прихватил с того же места где и сам инструмент, устанавливая на проигрывающий диск пластинку. Опустив мембрану на пластинку, игла считывает музыкальную информацию, кряхтениями и рыпениями воспроизводя звук. Постепенно напрягающие звуки немного отступают, и Эндрю наконец может хоть чуточку различать мелодию, что вырываются из трубы граммофона. Переводя взгляд с инструмента на механика, Кресс замечает на лице брюнета несчитываемые, новые для взора альбиноса эмоции. Словно Лука когда-то слышал это произведение, завороженно разглядывая отремонтированный своими же руками граммофон. Небольшое время спустя, очнувшись ото сна, Бальса подскочил к Эндрю, взяв его руки в свои, с горящими глазами сказав: — Боже мой, я обязан научить тебя танцевать вальс! Я почти уверен что ты и времени или желания для этого не имел, но пожалуйста, не лишай себя столь важного умения сейчас! Я тебя научу! — протароторив всю речь, лицо выразило истинное желание Луки, потому Кресс и не смог ему отказать: — Если для тебя это так важно то я не могу отказать тебе оставить эту идею позади. Брюнет этого только и ждал. Потянув сидящего в кровати альбиноса на себя  он положил свою руку Крессу на левое плечо, объяснив, что тому надо положить свою руку в ответ на правое плечо Луки. Свободные руки Бальса вытянул на максимальную длину, скрепляя их в замок. Медленно руководя, брюнет показывал куда надо ступать и сколько по времени секунд надо пропускать прежде, чем сделать тот или иной шаг. Раз шаг, два шага, три шага, и Лука комнадирует сделать полу-оборот. Нога быстро поспевает за другой, и уже с двадцатого раз практики у них выходит сделать круг без единой ошибки. Одна и та же песня начинает въедаться в голову, но ни Бальса, ни Кресс этого не замечают. — Это музыка напомнила мне почему я научился вальсу благодаря своему учителю — он часто водил меня раньше на приёмы, ведь гордился тем, каким я был человек, — внезапно произнёс брюнет, слегка наклонившись головой к грудной клетке альбиноса. Остановившись, Эндрю обнял его: Кресс знал насколько тяжёлым было для Луки вспоминать прошлое, которое его заставили забыть после подставы. Бальсу часто терзали провалы памяти и головные боли, поэтому альбинос знал насколько важно слышать подобные рассказы. В тот вечер Лука смог рассказать ещё много разных историй из прошлой жизни, на воспоминания о которых ему открыл граммофон.