White Tee

      Юнджи очнулась ровно тогда, когда Хван Хёнджин с громким звоном поставил два высоких стакана из белоснежной керамики на гарнитур. Сам он включил электрический чайник, потирая отекшие глаза. Хёнджин недавно вышел из душа, но окончательно просыпаться отказывался. Да и сама Сонг не отказалась бы полежать лишний часик, зарываясь в одеяло с головой, пока Хван обнимает её со спины.        Ещё не совсем высохшие волосы Хёнджина топорщились в разные стороны и мешали без привычного способа укладки. Резинку с запястья он где-то потерял, а желания опять идти ванную за другой не было.       – Чай или кофе? – открывая упаковку с пакетиком зелёного чая, вежливо поинтересовался Хван. Тембр голоса был ниже повседневного, в чем ещё раз проявлялась его сонливость.       – Чай, – ответила Юнджи и продолжила наблюдать за тем, как длинные пальцы бросают пакет в кружку. – Чёрный и без сахара.       Хёнджин мотнул головой, не разворачиваясь, и стал ждать, пока закипит вода. Но в данный момент времени кипели только мозги из-за явного недосыпа. Наконец кнопка белого электрического чайника звонко щёлкнула.       Хван медленно попивал свой чай, не вникая во вкус, как обычно это делал, втыкая в поверхность кухонного стола. Тут его действия не хватало, и вряд ли даже смертельной дозы было бы мало для пробуждения.       Со стороны Юн, что сидела напротив, Хёнджин будто находился в другом измерении. Наблюдать за ним таким было в разы интереснее. Уставший, расслабленный и немного потрёпанный Хван Хëнджин совершенно был не похож на себя. Здесь непроизвольно вырисовалась кривая линия: угрожающий Хван в клубе и милый, но колючий Хëнджин дома. Если бы Юн могла выбирать между этими двумя, глядя в кривое зеркало, то ответ для неë был простым – Хëнджина Сонг бы выбрала любым. И, возможно, ей даже повезло, что эти две личности – настоящий Хван и его отражение, и есть он. Просто Хван Хëнджин.        Завязывая неаккуратный бантик из длинных шнурков своих кроссовок, Юн выпрямилась и кивнула Хёнджину. Тот, утвердившийся в её готовности, развернулся к двери и провернул ключ дважды, открывая входную дверь. Сильное эхо разносилось по такому же светлому и просторному, как и квартира, подъезду.       Как и обещал Хван, они направились вниз по лестнице, минуя лифт. Нерасторопным шагом Хван и Сонг спускались с третьего этажа, держась за руки. В этот раз не было того критичного различия: сегодня их ладони были тёплыми. Громкий писк входной двери, и вот Сеул, который как всегда кипит жизнью. Солнце скрылось за светло-серыми облаками, изредка обнажая рассеянные лучи. Но на улице было достаточно тепло для апрельского позднего утра. Только прохладный ветер не вписывался в сонную атмосферу спального района, который, кажется, застыл в своём обличии ночного обитателя города.        Хёнджин и Юн шли в своём умеренном темпе. Юнджи изредка поглядывала по сторонам, разглядывая незнакомые ей места, подмечая различные здания: три высоких, перед ними два низких: две шестиэтажки и двухэтажный магазин или сервис ремонта машин; она так и не разобрала баннер. Несколько «расцветающих» деревьев, что своей густой кроной могли закрыть обзор на определённые "удобные" места.       Во время своего неторопливого завтрака в виде цветной воды с непонятным вкусом, который Сонг так и не разобрала, они с Хенджином сошлись во мнении: завтрак должен быть основательным и вкусным. А в холодильнике Хвана было совершенно пусто, что даже самые незначительные таракашки с удовольствием покинули бы это грустное место, выискивая продукцию поинтереснее, чем ничего. Иногда, Юн чувствовала себя таракашкой, которая не могла найти своего места и сполна насытиться времяпровождением.       Именно поэтому сейчас они направлялись в ближайший супермаркет, чтобы запастись продукцией на ближайшую неделю, а если дело пойдёт, то им хватит и трёх дней. Хенджин постоянно отвлекался на поступающие ему смс-сообщения. И по его лицу и по грубой хватке, в которую иногда сковывал Хван пальцы Юнджи, стало ясно: дела плохи. Но вникать Юн не захотела: она хотела есть, а аппетит портить не желала.       Спустя каких-то пятнадцать минут слева показался угол одноэтажного здания с помрачневшим из-за темных разводов зелеными баннерами и неяркой вывеской. Юн стало интересно: почему не следят за презентабельным видом супермаркета в "таком" районе? На что получила ответ: круглосуточный он здесь один, до остальных нужно либо ехать пятнадцать минут, либо идти, но все сорок. И все ответ не логичный, как подумала та.       Они вошли внутрь, и вид там был намного лучше, чем снаружи. Играла ненавязчивая музыка, по залу сновало два-три консультанта в защитных масках и салатовых телогрейках. Аромат выпечки и антисептического моющего средства сразу забивался в нос, из-за чего хотелось вздохнуть поглубже и сразу же чихнуть. Хван знающе двинулся вперед и повернул направо. Юнджи оставалось лишь следовать за его быстрым шагом. Полки с товарами сливались в единое яркое пятно перед еë глазами.       Она успела заметить лишь несколько ярких упаковок с раменом и их названия, прежде чем Хëнджин уже ускакал в другой раздел с молочной продукцией. Юнджи отвлеклась от разглядывания недешевой продукции и заметила, что в руках у Хвана появились литровая бутылка молока и круглый кусок сыра моцарелла.       – Здесь всё, что нам требуется, – оповестил он Юн. – Тебе что-нибудь нужно?       – Я бы не отказалась от пончиков, – Сонг пожала плечами, вспоминая, что недалеко от кассы видела стенд с выпечкой.       – Хорошо, – Хëнджин стремительно двинулся в сторону сладкого аромата булочек и других кондитерских изделий.       «Полка-мечта!» – подумала Юнджи, цепляясь глазами за пухлые плюшки с шоколадной глазурью, тёмного печенья в виде рыбок и пончиков с ядрено-розовой посыпкой. Ей хотелось всего. И сразу. А запах, который исходил от продукции, заставлял ноги Юнджи подкашиваться.       – Можешь взять всё, – произнёс Хван заветную фразу.       Но Юнджи не могла взять всего. Словно в ней стояла невидимая преграда.       – Возьму пончик с глазурью, а ты..? – она протянула руку к сладости, завернутую в пергаментную бумагу.       – Откажусь, не фанат пончиков.       – Ну и зря, – Сонг задорно показала ему язык и двинулась в сторону кассы. Хван лишь покачал головой и едва заметно улыбнулся.

***

      После того, как все продукты были отнесены домой, а в последствие приготовлены и съедены, они вновь сошлись во мнении: надо прогуляться в парк, как и планировалось, и назвали это "миндальной связью". К тому же, солнце вышло из облаков, отражаясь в лужицах, которые остались после вчерашнего дождя.       Прыжок! Маленький мальчик, пробежав мимо пары, прыгнул в одну из луж и солнце превратилось в тысячу маленьких ярких осколков.       Они шли бок о бок и молчали. Но эта тишина не была неловкой, ведь каждый из них понимал, что слова здесь излишне – окружающая природа и её красота разбавляла возможный гнет. Юн остановилась, задумчиво разглядывая ветви дерева, что могуче нависло над их головами, создавая тончайший навес из едва раскрытых листьев. За одну из толстых веток зацепилась исхудавшая серая кошка: даже с такого расстояния были заметны её тончайшие косточки ребер, крохотные лапки, словно белые носочки, и миленькая мордашка, которая лежала на тех самых "носочках". Животное вопреки неудобству своей лежанки, наслаждалась острыми лучами весеннего солнца после долгой зимы. Юнджи медленно достала телефон из кармана куртки. Раздался затвор, изображение кошечки оказалось в галерее её телефона. Хёнджин заглянул через плечо Сонг и усмехнулся. По-доброму, кажется, что даже ему понравилась эта милашка.       – Хочу её нарисовать, – шепнул тот, чтобы не потревожить сон животного.       – Я скину тебе изображение, уже предвижу её на одной из твоих стен, – Юн повернула голову и зацепилась за его взгляд: проникновенный, граничащий с нежностью. Тот, удерживая зрительный контакт, медленно придвинулся ближе, чтобы оставить на прохладных губах Юнджи теплый поцелуй.              – Там качели, пойдем покатаемся? – шепнул Хван и, взяв растерянную Юнджи за пальцы, потянул в сторону аттракционов.       Качели, в ярких пятнах включенных гирлянд, даже в такой серый день, как этот, привлекали к себе внимание всех: взрослых, детей, пожилых. Казалось, что только живность не интересовалась таким скоплением людей вокруг разноцветного аттракциона. В выходные это место собирало вокруг себя множество семей, но в рабочий день здесь едва встречались бабушки и дедушки в компании своих маленьких членов семьи. Если присмотреться чуть-чуть повнимательней, то становится ясно, что качели имели ограничение по росту: человек, имеющий сто семьдесят сантиметров едва умещался в таком маленьком месте, но Юнджи поместилась спокойно, чему была рада. А Хван, который стоял рядом и рассматривал мигающие фонарики на окантовке, не особо расстроился этому притеснению высоких людей.        Когда сто тридцать шесть фонариков были пересчитаны, Хёнджин заприметил вдалеке работающий ларек с различными сладостями. И именно сейчас ему захотелось единственный деликатес, который он выпрашивал в далеком детстве у матери: высокая пушистая сладкая вата, с укусом тающая во рту и на палочке. Джинни обожал рассматривать, как появляется темно-розовая изогнутая линия, след от его молочных зубов. Тогда, когда мама позволяла ему эту вольность, Хёнджин становился самым счастливым ребенком, подбегающим к каждому аттракциону и с жадностью рассматривающим каждую деталь, чтобы позже оставить воспоминание на листе бумаги.       Хван сунул замерзшие ладони в карманы и пошагал в сторону тусклого шатра. Даже в такой день у магазинчика собралась небольшая очередь, вызвавшая у него недовольный хмык. И все же благодаря этой заминке, он смог изучить меню: печенья в виде рыбок, тток, югва и.... сладкая вата! Ему захотелось воскликнуть: "заберите все мои деньги! Только дайте мне огромное облако сладкой ваты!", но он не был ребенком, а остальные и вовсе посчитали бы Хёнджина за сумасшедшего. Женщина, с высоким хвостом темных волос, сцепленных объемной кроваво-алой резинкой, уже забрала свою дымящуюся рыбку и подошла очередь Хвана, как за спиной он услышал знакомый смех.       Ближайшая к шатру лавка, где-то тридцать метров. Ким Сынмин, одетый в черное легкое пальто, закрытое на все пуговицы. Эмоции недовольства и гнева читались даже сквозь усталое выражение лица. Хёнджин в последнее время и сам заметил, как странновато ведёт себя Ким, но сбросил все на простую занятость. В руках удлинённый чехол с неизвестным содержимым, хотя, он почти догадался, что именно в руках его однокурсника.       Напротив Сынмина стоит и давит саркастичную улыбку Минхо. Его внешний вид максимально отличался от компаньона. Ли в своём привычном уличном стиле: объемные джинсы, разноцветный бомбер и кепка, из-под которой выглядывают фиолетовые пряди. Их переговоры не были похожи на мирные. Минхо насмехался над младшиим, а тот в ответ лишь закатывал глаза в десятый раз за минуту. Сынмин порывался съязвить в ответ, но внутреннее уважение к хёну не давало такому желанию осуществиться.       Пока Хёнджин ожидал свой заказ в виде двух пушистых облаков на палочке нежно-розового цвета, Ким успел заметить его и махнул рукой, подзывая. Получив сладкую вату и расплатившись, он все же идет к друзьям, как верный песик на команду "ко мне".       – Это нам? – не скрывая насмешек уже в сторону Хвана, решил поинтересоваться Ли. Его девчушку он заприметил ещё раньше, чем увидел самого Хёнджина.       – Губу закатай, зайчонок, – Хёнджин находился в близких дружеских отношениях с Минхо, поэтому все же решился так ответить хёну. – Что вы здесь забыли? Не похоже, что вы решили провести время с друг другом по собственной воле.       Ли ухмыльнулся с каким-то странным восторгом. Неудивительно, что Хван догадался о их непростой причине нахождения. Раньше Сынмин тесно общался с Минхо, пока на одной вечеринке не застукал друга и девушку, которая давненько нравилась Киму, уединившихся в отдельной спальне. Ли знал о долгой симпатии к этой особе своего младшего, но причину совершенного поступка не объяснил.        – Приказ Чана, – поправил спавшую с плеча лямку своего рюкзака Минхо.        Всю картину он не понял окончательно, но и узнавать о планах Бана в парке не особо хотелось. Сейчас он здесь с Юной, которая все ещё ждёт своего принца у качелей. На данный момент ему хотелось отдохнуть как обычному человеку. Парню, у которого есть любимый человек. Он задел указательным пальцем край сладкой ваты, отчего та начала таять.       – Ну, занимайтесь, мальчики, – Хван кивнул и повернулся спиной. – Я отчаливаю. Не буду мешать.       – Развлекайся, принцесса, пока можешь, – протянул Минхо, забирая из рук Сынмина футляр. Ким нервно вздернул руку, чтобы взглянуть на время. Недовольный вздох.       – Они обещали прийти раньше, – шепнул Ким Минхо. – Какого дьявола мы стоим на открытом пространстве?       – А куда ты предлагаешь деться? – так же шепотом ответил Ли, приблизившись к напарнику. – За дерево спрятаться, как в школе? Ждем еще пятнадцать минут и уходим. Так сказал Чан.       – Из-за этих пятнадцати минут мы либо на пятнадцать лет, либо... – Сынмин указал на облака, – туда.       – Не переживай, Сынмин-и, – Минхо даже в выражении лица смягчился и незаметно опустил ладонь на шею младшего.       Они оба нервничали, но каждый делал это по-своему. Ким, вопреки своему возрасту и неопытности, выдавал стресс слишком заметно, а Минхо же давил сарказмом. Но язык тела не обманешь.       Хёнджин уже опустился на ближайшую к качелям лавочку, чтобы задеть зубами край ваты и потянуть на себя. Зажмурился от удовольствия. Как в детстве. Краем глаза он все же поглядывал на приятелей. Любопытство, наверное, было сильнее. Зачем же Чан их сюда послал?       – О, сахарная вата, – рядом села Юн, рассматривая сладость. – Сто лет не ела.       Хван молча протянул ей палочку, теперь уже откровенно рассматривая место, куда к Минхо и Сынмину подошли двое неизвестных. Юн благодарно кивнула и откусила сахар. Поднялся ветер, что неудивительно для весны. Листва внезапно очень громко зашелестела, привлекая внимание Юнджи.       – Что происходит? – спросила та, заметив знакомых Хёнджина. – Кто это рядом с ними?       – Мне тоже интересно, – промолвил Хван, слегка приподнявшись с лавки: что-то неладное творилось на встрече.       Два бугая, самых настоящих верзил, подошли три минуты назад. С явно недобрыми намерениями. Один из них: с светящейся лысиной, огромными щеками и неприятной улыбкой, начал говорить первым с Минхо. Ли встал вперед, сложив руки на груди, прикрывая собой Сынмина, который опустил взгляд вниз. Боится. Второй же: тонюсенький и какой-то отсутствующий, внимательно разглядывал Сынмин-и. Отвратительным, пошлым взглядом. Даже Юн поежилась, вспоминая, как такие взгляды ей дарили под конец смены.       – Я подойду ближе, – сказал Хван, отправляя вату в мусорное ведро. – Ты сиди здесь. В крайнем случае позвони Чанбину, если у тебя есть его номер. Или Ёнам, у той точно есть.       На какой такой случай?!       Но Юн спокойно кивнула. Спокойно. Наверное, это дело привычки.       Дело начало принимать крайне неприятный поворот. Бугай сделал шаг вперед, а Минхо немедля высвободил и выставил руки перед собой. Но первому стало абсолютно все равно, в его движениях появилась агрессия. Стоящий позади Сынмин тут же полез в карман, но Ли что-то ему сказал, так что он остановился. Да что там происходит? Мордобой?       Первым порывом Юнджи стало побежать туда и выяснить. Но... Хёнджин сказал ей сидеть смирно. Сонг закусила губу. Они только выяснили отношения и между ними воцарилось хрупкое, но равновесие. Она не станет его подставлять. Юн с беспокойством откинулась на спинку лавочки, краем глаза наблюдая за происходящим.       Теперь Сынмин оказался на передовой, что-то объясняя главарю этого дуэта. Второй куда-то делся. Это очень сильно напрягло Юн, которая что-то да почувствовала.       Нет. Не почувствовала. Она знала, что если на встрече четырех людей, принадлежащих к мафиозным делам, один куда-то делся, то дела плохи. Очень плохи. Красная лампа в её голове беспощадно крутилась и трещала SOS, но запрет, наложенный Хёнджином, ставил непоколебимый блок. Юнджи подождет. На всякий она сразу набрала в контактах Со Чанбина. Сонг даже удивилась, когда нашла его среди номеров знакомых.       Крик Сынмина. Короткий, как выстрел пистолета. Длинные телефонные гудки. Еще один выстрел. Где-то закричала женщина и заплакал ребенок. Гудки. Бесконечные гудки, напоминающие вой сирены. Стоп, почему вопит сирена?       – Сонг, что случилось?! – кричит Чанбин на том конце провода. Связь настолько плоха, что тот слышит лишь оглушающие звуки, способные накрыть куполом и шокировать. Например, выстрелы.       – В Сынмина выстрелили, – еле двигает губами Юнджи. Её голова начинает кружиться. Несмотря на то, что это не первый в её жизни случай, Сонг все равно начинает тошнить. Дыхание спирает.       Чанбин что-то продолжает кричать, но позже отключается. Сонг видит, что Хёнджин уже рядом с Минхо, который склонился над грудью Сынмина. Рядом лежит оглушенный бугай, второго по прежнему не видно. Разум Сонг начинает работать усерднее. Она подрывается с лавочки и забегает за дерево, кажется, на рефлексах. Внимательно рассматривает ближайшую территорию. Черт возьми, почему у неё нет оружия, когда оно так нужно?       Людей нет, все разбежались, когда услышали выстрелы. Небо заволокло тучами, мир стал еще серее. Юнджи болезненно усмехается. Позорная серость. Хёнджин резко вертит головой по сторонам, направляя оружие куда угодно, лишь бы увидеть второго и убить.       Вновь раздается гул сирены. Хван резко сует пистолет в карман, когда видит приближающихся медиков. Он трясет Минхо, который все это время зажимал рану на груди у Сынмина. Юнджи тоже не видит сообщника и выходит из укрытия. Сбежал.       Ким Сынмина забирает скорая помощь, Ли даже не спрашивает тех: можно ли ему ехать. Просто взглядом заставляет их заткнуться и позволить держать руку Сынмина, когда его погружают на носилках в машину. Раздается гром. Ветер подхватывает волосы Юн и кидает ей их в лицо. Её глаза начинает щипать, а в горле собирается тяжелый ком.       – Он же будет жить? – спрашивает она у Хёнджина.       – Сынмин сильный, – лишь отвечает Хван, прижимая её к себе. Ему тоже страшно.