В приемной отца всегда действовало множество правил. Температура в помещении не должна превышать девятнадцати градусов, окна плотно закрыты, чтобы с улицы не летела дорожная пыль, идеальный порядок.
И можно отметить еще некоторые мелкие пункты, как определенный вид конфет в вазочке, маникюр секретарши и даже цвет одноразовых стаканчиков в кулере.
Каждый раз, когда Сяо приходил сюда, удивлялся, полному тоталитаризму, царившему в офисе. Даже дома, отец не настолько все контролировал.
На месте секретаря он ожидал увидеть Стефани, девушку, с железными нервами, что терпела отца исключительно из-за омежьей влюблённости, но похоже бедняжка все-таки не выдержала.
Сейчас ее место временно занимала Гань Юй.
— Привет, — Сяо попытался улыбнуться.
Сестра при виде его вздрогнула и отвела взгляд. Она всегда так делала, когда они ругались.
— Отец не занят? У меня есть разговор.
— Вы хотите записаться на прием к мистеру Ли? У него загруженный график, вас устроит двадцать пятое сентября?
— Это через две недели, мне нужно поговорить с отцом, сегодня.
— Не чем не могу помочь — у Гань Юй дрожали руки толи от страха, толи от злости. Непонятно на самом деле. Обычно она была божьим одуванчиков, он еще не видел ее в гневе, да и вообще считал, что этого греха у младшей сестрицы нет. До этого дня. — Вас записать?
— Гань…
— Если нет, то прошу вас уйти.
Сяо тяжело вздыхает и закатывает глаза.
— Да, я мудак и мне реально искренне жаль, что все так сложилось.
— Не понимаю, о чем вы.
— Гань Юй прости меня.
Девушка шумно выдохнула, ожидая продолжение.
— Я не должен был лезть не в свое дело.
— И ты думаешь, что стоит тебе извиниться, как я сразу кинусь тебе на шею?
— Вот, ты уже перешла на «ты», мы двигаемся в правильном направлении.
— Сяо! — девушка вскочила с места и сжала кулачки. Все-таки она альфа, даже не смотря на мягкий характер. — Ты хоть понимаешь, как это все обернулось для меня? Отец, он, ты бы слышал, что он мне наговорил!
-Представляю.
— Я всегда любила тебя Сяо, втайне гордилась своим старшим братом, но после этого гребаного ужина, готова была отказаться от тебя.
Она вздохнула и взяла себя в руки.
— Я виноват, и все, что я могу сейчас сделать, это только извинится. Я поступил, как обиженный ребенок.
Гань Юй поджала губы.
— Люмин для меня все, Гань, разве ты не сделала бы ради Нин Гуан тоже самое? Может быть не так бомбезно, но ты бы тоже ушла из семьи, не отрицай!
— Через тридцать минут у отца встреча с партнерами, иди пока есть время.
— Гань Юй, ты лучшая сестра на свете — он мимолетно коснулся ее руки.
— Да, но я пока не прощаю тебя, просто делаю тебе одолжение.
Сяо хмыкнул.
Отец сидел за большим дубовым столом перебирая бумаги. Костюм у него немного помят, на нос упали дорогущие очки, которые папа подарил ему на прошлое рождество. Очки на самом деле были великолепные. Узкая оправа янтарного цвета с деревянными душками.
— Здравствуйте, — проговорил Чжун Ли, голову он не поднимал.
— Здравствуй, отец.
Он поднимает голову и великолепные, дорогущие очки падают на стол. Отец был в легком шоке, но виду старался не показывать. Папа не предупредил его о Сяо. Отлично, так даже лучше.
— Не думал, что ты так быстро прибежишь ко мне.
Бля-я-ять. Тянет Сяо в голове готовый развернуться и уйти. Нет. Терпи. Терпи ради Дилюка. Терпи ради того, чтобы вытащить друга из полнейшей задницы.
— Важное дело, заставляет унижаться.
Отец указывает ему место на против себя. Сяо садится и замечает на его рабочем столе две фоторамки. На одной фотографии он целуется вместе с папой зимой на катке, на другой они с Гань Юй уснули в обнимку после рождественских гуляний.
Внутри Сяо, что-то дрогнуло, захотелось курить, хотя он давно бросил.
— И какое дело может быть у бармена и кандидата в мэры?
— Мой лучший друг пропал больше месяца назад.
— Идите в полицию, я-то тут причем?
— Полиция забила на нас! Они не продвинулись не на шаг, бросили все, нам больше не помогают.
Чжун Ли ухмыльнулся.
— Вчера мне передали записку, от Дилюка. — голос Сяо стал неприятнее, — Его похитили и держат в секте «Солнечный свет».
Отец распахивает глаза. Первый раз Сяо видит на его лице настолько яркую эмоцию. Мужчина берет в руки ручку, вертит немного, а потом отбросив ее от себя говорит, жестко и понятно.
— Я не смогу тебе помочь. Ты зря пришел.
— Отец, ты злишься, на меня из-за того вечера, но будь выше этого, Дилюк…
— Твоего Дилюка скорее всего уже разобрали на органы, даже не вздумай и близко приближаться к секте, это место гниющая болезнь нашего города, я не отправлю не одного своего человека туда.
Люмин не простит его если Сяо все бросит.
— Дилюк жив. Помоги мне отец, дай лучших полицейских, кого-то из военных, прошу тебя, хочешь встану на колени? Только помоги, это важно, это очень важно!
— Я уже слышал.
Сяо сжимает кулаки, хочется психануть, как тогда дома, но…
— Заключим контракт.
Чжун Ли улыбнулся и положил голову на скрещенные руки.
— Ну, давай попробуем.
-- Ты помогаешь мне, а я перевожусь в юридический, увольняюсь из бара и — Сяо замолчал. Сердце билось с бешенной скоростью, последние слова даются ему с невероятной болью. — Я бросаю Люмин и даже готов женится на любой удобной для тебя омеги.
Отец откидывается на спинку кресла. Он добился своего. Непокорный сын подчиняется. Звереныш укрощён. Но в Чжуне Ли осталось еще, что-то человечное.
— Отличные условия.
Сяо не слушал. В ушах звенело. Он предал ее. Предал свою любовь, ради призрачной надежды, что у них получится найти Дилюка.
— А теперь я диктую свои. — тяжелый вздох — Ты не переводишься, заканчивай свой исторический, но увольняешься с работы и устраиваешься ко мне личным помощником. Что насчет Травилер, боже смените уже квартиру, она отвратная я найду для вас риэлтора.
Он не заставит его бросить Люмин? Сяо не ослышался?
— «Солнечный свет» — место проблемное, полиция просто не берётся за это дело, но есть один отдел. Не понимаю, идиоты они или настоящие герои, но они возьмутся за это дело, вам нужен Камисато Аято, обращайся именно к нему, адрес участка возьми у Гань Юй. На этом все. Больше ничем помочь не смогу.
— Спасибо, отец.
Чжун Ли протягивает ему руку и Сяо пожимает ее закрепляя сделку.
— На выходных ждем вас на семейном ужине, Люмин, Нин Гуан. Нужно познакомится с избранницами моих детей. Не пыхти. Обещаю все пройдет хорошо.
— Да, иначе папа разведется с тобой, я помню.
Отец усмехнулся.
— Удачи вам с поисками, завтра выходишь с семи не опаздывай.
— Я буду вовремя.
* * *
У него болело все тело. Хотя слово болело совсем не подходило его состоянию. Его тело было в агонии. Кое-как добравшись до умывальника Дилюк, опирается на стенки раковины и смотрит на себя в зеркало. И ужасается, готовый взвыть, как истерзанный зверь.
Его губы искусаны жадными поцелуями, ужасные, черные круги под глазами, сколько же он не спал? Двое суток? Двое суток практически непрерывного секса. Ужасно. Течка — это ужасно. Но сначала ему действительно нравилось. Кейа был нежен, ласков, а потом, Кейа просто стал Кейей. Засосы и укусы покрывали все тело, колени подкашивались стоять было тяжело, а зад был настолько расстрахан, что ему с трудом удавалось свести ноги.
Дилюк смотрит на себя в зеркало. Смотрит в свои же потухшие навсегда глаза и видит мертвую душу в умирающем теле. В зеркале появляется еще один силуэт. Кейа свеж и полон сил, ну еще бы. Сейчас на нем нет не маски, не бинтов. Глаза открыты.
Мужчина подходит, ближе касаясь раненых бедер. Дилюк закрывает глаза и сжимается когда его член погружается внутрь. Хотя сжиматься не было смысла, наверное, при желании туда бы и рука поместилась.
Первый толчок слишком болезненный. Второй еще хуже. Третий, и он хочет потерять сознание.
— Смотри на себя, — Дилюк смотрел— Смотри и осознавай, кому ты принадлежишь. Осознавай чья ты шлюха и кто может тобой пользоваться.
Дилюк не хочет ему отвечать.
— Первый раз чувствую такое, — Кейа гладит его по искусанным плечам — Обычно омеги так долго меня не затягивали, я выбрасывал их для своей охраны и забывал. А сейчас не могу насытиться тобой Дилюк, просто не могу. Ты невероятен, твое тело, твой запах, я даже не вижу твое лицо, но думаю, что ты чертовски красив. Опиши мне себя.
— Прошу… — губы пересохли, — Будьте немного нежнее, мне больно.
Кейа первый раз прислушивается к нему, опускает руки, но из тела не выходит. Внутри, что-то увеличивается.
«Это узел? — Дилюк вздрогнул- Черт, я не могу от него забеременеть!»
— Дилюк опиши мне себя. — повторяет чуть громче.
— У меня — его голос слишком дрожал — Карие глаза, большие, черные круги под глазами и осунувшиеся лицо. Если бы я отдохнул, то стал бы выглядеть свежее. Острый подбородок, немного курносый нос с веснушками и родинка на шее.
— Положи мою ладонь на нее.
Дилюк повинуется.
Кейа нежно целует его в это место. Нежно. Без боли и укусов.
— Сцепка закончиться, и мы ляжем спать. Хочешь можем проваляться в постели целые сутки?
«Хочу умереть»
— Дилюк может быть это так действует на меня гон, но я готов разорвать тебя прямо сейчас, вдалбливать тебя, затрахать до смерти, сожрать целиком, но я почему-то этого не делаю, почему-то задумался о твоем самочувствие. Странное чувство. Никогда не испытывал ничего подобного. Это называется любовь? Я никогда никого не любил. Не мать, не отца, даже Фриду. А, вот ты… ты совсем другое. Вдруг захотелось, чтобы ты стал моим, только моим, чтобы ты понес от меня ребенка, чтобы стал воспитывать Фри. Боже я брежу да?
— Да.
— Казалось бы такая мразь как я уже не станет лучше, но если это все истинность, то ты можешь стать подобным мне? Ты умен вместе сможем сделать многое.
— Кейа — Дилюк почти теряет сознание, что же он несет? — Мне больно.
— Ты не игрушка и не жертва — произносит он перед тем, как вцепиться зубами в плечо Дилюка, составляя свою метку. — Теперь ты МОЙ омега, Дилюк. Моя любовь и этого не изменить.
Рагнвиндр кричит и пытается вырваться, а потом обмякает в его руках теряя сознание.
* * *
— Ты слышала крик Аяка — произносит Фрида.
Она уже два дня пытается увидеться с Дилюком, но они с отцом закрылись в спальне и почему-то не выходили. Фри сидела на подоконнике, поглядывая на дверь отцовской комнаты. Не выходили. Даже на завтрак. Это же правило завтракать вместе. Почему же отец его отвергает?
— Показалось — Аяка присаживается рядом и приобнимет девочку. Она то прекрасно понимает, что происходит.
— Нет, я часто слышу крики Дилюка. Отец наказывает его? За то, что мы убежали тогда? Аяка почему он наказывает только его? Это ведь все из-за меня?
— Дилюк кричит не из-за наказания — Аяка берет ее на руки — Дилюк скучает по дому и семье, а твой отец просто пытается его поддержать.
— И, чем же поможет крик?
— Ну как же — девушка укладывает ее в постель — Через крик выходит душевная боль.
— Тебе помогло тогда?
— Что?
— Ёимия сказала, что тебя разлучили с любимым, что ты очень долго кричала, тебе стало легче?
— Ёимия слишком много выдумывает — Аяка улыбнулась. — Спи малышка, скоро Дилюк выйдет из спальни, и вы побудете вместе.
— Спокойной ночи, Аяка. Хорошо, что Ёимия все это просто придумала, разлука с любимым человеком наверное слишком болезненна.
— Да, наверное…
Аяка закрыла дверь комнаты Фриды и упала на колени скорчившись в немом крике.
