Антон, 2:15
Понял. Я поговорю с Ирой
Арсений, 2:15 Ты почему не спишь? Что-то случилось?Антон, 2:15
Все нормально. Просто холодно стало, проснулся.
Арсений, 2:16 А Ира как?Антон, 2:16
Спит крепко, ничего не болит, вроде
Арсений, 2:16 Тогда хорошо. Но ты иди лучше спи. Если вас перевезут к нам, навряд ли позже семи утра вставать будете.Антон, 2:16
Да уж лучше так, чем от каждого шороха подскакивать.
Арсений, 2:16 Тоже верно Но ладно, давай спать Спокойной ночиАнтон, 2:16
Спокойной ночи
Шастун вышел из диалога и полностью отключил телефон, что бы тот больше не светил на всю комнату. Сон долго не шел и Антон ворочался на тонком матрасе, кутаясь в одеяло, чтобы не замерзнуть. Ночи тут и правда холодные, еще и осень на дворе поздняя. Как зима стукнет, так вообще, наверное, вся квартира изнутри застынет. Но Шастун уже знает, что к новому году их тут не будет — они либо уедут, либо зона выполнит свое и заберет их сама. Не хочется, конечно, в бетон быть замурованным или по частям на асфальте валяться, но не ему решать. Он здесь вообще никогда и ничего не решал…***
Утро наступило довольно быстро. Антон смог заснуть только часа в четыре утра, а у Иры в соседней комнате уже прозвенел будильник. Он даже не помнит, чтобы хоть когда-то она его заводила на это время, но раз он сработал, то скорее всего, это была случайность. — Ир, — Антон протирает руками глаза и поднимается с пола, отправляясь в комнату к девушке, — зачем тебе будильник? — Шастун входит в комнату и видит сидящую и растерянную на кровати девушку. Она пытается найти телефон руками, но тот почти закатился под подушку. — Не знаю. Это не будильник, — отвечает Кузнеуова, поворачивая голову на голос Антона. — А что? — парень тянется под подушку и достает оттуда телефон, замечая, как на экране блокировки высвечивается пропущенный вызов, — интересно, конечно, кому ты понадобилась? — Не знаю. Мне уже полгода никто не звонил, — пожимает плечами девушка, — ты не знаешь этот номер? — Давай я чуть попозже сверю его с парочкой номеров? — предлагает Шастун, — надо снять повязку. Антон откидывает гаджет в сторону и садится ближе к Ире, прося развернуться к нему спиной, чтобы он смог развязать повязку. Она была завязана на слабый узел и Антон просто поддел кончик, начиная аккуратно ее тянуть, разматывая вокруг головы. Слои бинта падали на пол, а Ире становилось немного легче, потому что теперь на ее голову ничего не давит, а через пару секунд она наконец-то увидит такой же серый, но уже родной мир. — Готова? — спрашивает Антон, все еще придерживая бинт около глаз, — будет очень ярко. Не открывай глаза слишком резко. — Снимай, — просит Кузнецова и Антон откидывает на пол остаток бинта, смотря на спину девушки. Ира немного жмурится и потихоньку начинает открывать глаза. Яркий свет создает неприятное ощущение, но девушка уже рада, что теперь она может видеть и глаза не ноют от неприятной и едкой боли. — И как? — беспокойно спрашивает Антон. — Я вижу, — с дрожью в голосе отвечает Кузнецова и разворачивается к Антону, кидаясь его обнимать, — Дима просто волшебник! — Обязательно ему это передадим, — говорит Шастун и в ответ обнимает радостную девушку, — пойдем пока завтракать? Нужно еще кое-что обсудить. — Что обсудить? — Пошли на кухню. Антон отпинывает в сторону бинты и помогает Ире встать. Та быстро координируется и начинает вертеть головой по сторонам, привыкая к яркому свету и рассматривая предметы в квартире так, словно она видит их впервые. Теперь она видит четко, хотя голова немного покруживается от яркости и резкости картинки, поэтому до кухни она добиралась облокачиваясь на стену, что бы не упасть на пол по среди коридора и не пугать Антона. Шастун же лазает в холодильнике и пытается сообразить им завтрак, но ничего, кроме порошка сухого молока и гречки на полке не находит. Он достает это, ставит на плиту чайник и маленькую кастрюльку, решаясь приготовить кашу на молоке хотя бы из этого, потому что забить желудок чем-то придется. — Тебе помочь? — предлагает Ира, заходя на кухню. — Не надо. Посиди пока, попривыкай к новым ощущениям, — отвечает Антон, смешивая сухое молоко и водой. — Как хочешь, — Ира пожимает плечами и садится за стол, убирая с него вчерашние крошки и подвигая к стене салфетницу, — ты включил телефон? — задает вопрос Кузнецова, когда экран лежащего перед ней смартфона загорается. — Пришлось, — на выдохе отвечает Шастун, — нужно было связаться с Арсением. — А рация? — Не удобно, — Шастун переставляет кастрюлю с молоком на включенную конфорку и открывает пакет с гречкой, отставляя ту в сторону, дожидаясь момента, пока закипит молоко. — А связывались-то вы для чего? — Он предложил переехать на военную базу. Месяц службы и нас смогут вывезти за пределы зоны, — отвечает Антон. — Ты об этом говорить хотел? — смотря с неким подозрением на Антона, спрашивает Ира. — Да, об этом, — кивает Шастун, — я хочу услышать твое мнение, но понимаю, что даже если оно окажется негативным, то мы все равно рано или поздно окажемся там. Долго мы тут не протянем. Квартира по ночам превращается в морозилку, еды остается не так много, техника начинает барахлить. Арсений мне предложил хорошую идею и я бы хотел за нее держаться. — Ну… — Ира задумалась. Она не знала что ответить Антону, ведь зона научила ее сомневаться. С одной стороны она прекрасно понимает, что предложение это очень даже дельное, но с другой, военные редко когда будут готовы принять людей с улицы зоны, поэтому для Иры это большой стресс и риск быть попросту посаженной в изолятор вместе с Антоном. — Все будет нормально. Арсений оформит нас как приезжих и никто не узнает, что мы тут прожили уже полгода. Мы пройдем службу, нас оформят как негодных и вывезут, — в кратце рассказывает Антон, — я, если честно, и сам с сомнением отнесся к этой идее, но у меня было время взвесить все за и против. — И ты за? — И я за… Шастун кивает смотрит в пол, но не успевает пройти и секунды, как за спиной что-то начинает сильно шипеть и бурлить. Антон разворачивается и видит, как кипящее молоко вот-вот выльется за края кастрюли и прилипнет к плите. Он сбавляет градус и засыпает в молоко гречку, начиная ее помешивать, чтобы та не пригорела ко дну и без того старенькой кастрюльке. — Может все-таки помочь? — вновь предлагает Ира, видя, как у Антона все валится из рук. — Да уже почти готово, — стоя спиной к девушке, отвечает парень, — ну так что по поводу предложения Арса? — Арса? — удивленной переспрашивает Кузнецова, — в какой момент он вообще Арсом стал? — А что, его так называть нельзя? — вопрошает Шастун, все еще помешивая кашу. — Ну, слишком по дружески как-то. — Знаешь, зона имеет свойство сплочать людей. — Ага, то-то вы шушукаетесь постоянно, — подмечает Ира. — Так, Кузнецова! — в шутку возражает Антон, — отставить такие разговоры! Я все еще жду от тебя ответа. Ира тихо хихикает и бросает взгляд на нахмуренного Антона, который стоит над плитой с поварешкой и пытается приготовить им завтрак. Вообще, эта квартира Ире такая же родная, как и Антону. Она жила в ней до пяти лет, а потом ее родители продали эту квартиру родителям Антона и они переехали в соседний дом. Потом они с Шастуном оказались в одном классе, начали хорошо общаться и ходить друг к другу в гости. До недавнего времени они и правда по настоящему общались. Конечно, они и сейчас продолжают это делать, куда им деваться, но любой их диалог крутится вокруг зоны. Чувств тут нет, эмоций тоже. Даже обсудить нечего. Ира так по этому скучает… — Я думаю нам стоит согласится, — все-таки отвечает девушка, — я уже не вывожу. — Я тоже, — Антон разливает по тарелкам кашу и ставит ее на обеденный стол, кладя рядом погнутую ложку, — тогда, звоню Арсению? — Звони, — дает свое согласие Ира и дует на ложку с горячей кашей, пробуя на вкус. Не сказать, что это кулинарный шедевр, но есть можно. Главное, что горячо и съедобно, а остальное не так важно. Девушка помнит тот момент, когда все только началось. Тогда она не знала, что Антон тоже выжил и пошла выносить из магазина продукты. Набрала консерв, хлеба, чипсов и снеков всяких. Там она с Антоном и пересеклась. Тогда не работали даже рации и она не могла ни с кем связаться. Благо, Антон за месяц смог многое починить и до сегодняшнего дня они жили так, словно ничего и не было. Если не выходить на улицу, то кажется, словно все как обычно, но иногда им кажется, что это «как обычно» — это просто никак. Скорее всего они уже настолько привыкли к этим условиям, что попросту забыли ту жизнь, которая была до всей этой катастрофы. В холодном помещении горячий завтрак быстро остыл и Антон доедал его уже холодным. Ситуация вполне привычная. Остывшая еда тоже еда, да и в таких условиях выделываться неприлична как-то, поэтому съедено было все до последней крупинки и последней капли молока. — Спасибо, — Ира слизывает с губ молоко и встает со стула, относя тарелку к раковине и замывая ее. — Пожалуйста, — Антон делает пару глотков воды из стакана и отставляет его в сторону, оставляя половину. — Мне стоит иди собирать вещи? — Думаю, что да. Арсению я сейчас позвоню и скажу, что мы согласны. Точное время, когда за нами приедут, он, думаю, скажет. — Хорошо, — Ира уходит в другую комнату и сразу открывает шкаф с вещами, складывая в рюкзак остатки, которые они не хотели тащить с собой на реактор. Шастун моет посуду и вытирает руки об полотенце, хватая со стола телефон и ища номер Арсения. Его записная книжка была небольшой: мама, папа, бабушка, Ира, теперь и Арсений сюда приписался. Он, на самом деле, и рад бы маме позвонить, но звонки за границу зоны не доступны. Здесь настроена только внутренняя связь. В телефоне начинают иди гудки и Антон ждет, пока Арсений возьмет трубку, надеясь, что он вообще может сейчас отвечает. Проходит пять секунд, десять, и из динамика слышатся шипения, а затем и привычной голос Попова. — Доброго утра, — произносит Арсений. — Доброго, — отвечает Антон, — я, в общем, поговорил с Ирой. — Так, и что решили? — заинтересованно спрашивает Арсений. — Мы согласны, — дает свой ответ Шастун, — можешь готовить все свои бумаги там. Мы уже собираемся. — Так, это хорошо, — Попов чем-то шуршит на фоне и продолжает говорить, — как состояние ваше? — Все хорошо. Ира все видит, я в порядке. — Это очень здорово. Но вам все равно предстоит пройти медосмотр у Димы. Завтра в семь утра я заберу вас и мы присоединимся к автобусу, который въедет в это время в зону. Скажу, что вы из другой области, у которой нет права на въезд и мне пришлось вас перехватить. — Сложно… — Да, но так нужно. Если возникнут лишние вопросы — просто так мы не выкрутимся, — уже более серьезно отвечает Арсений, — я скоро отправлю в печать ваши новые паспорта. С ними вы сможете отсюда потом легально уехать и получить пособие, как участники стратегической операции в зоне икс. На пару месяцев хватит, пока не адаптируетесь к новой жизни, потом — что-нибудь придумаем. — На столько все продумано? — Да. Если бы мы не знали о каждом нюансе, то мы бы вас не перевезли. Сейчас вам безопаснее переехать к нам, чем оставаться в квартире. Железные балки в бетоне имеют свойство расширяться от коррозии, поэтому еще немного и дом просто упадет. — Звучит не безопасно, — отвечает Антон, — но спасибо, что устроили все это. Я и сам сейчас понимаю, что до нового года мы бы тут не протянули. — Не протянули. Но сейчас у вас есть шанс встретить этот новый год за границей зоны. Думаю, это будет лучший мой подарок вам. — Да, пожалуй, один из лучших. Антон прощается с Арсением и дает ему обещание, что завтра в шесть утра они будут собраны. Он кладет на стол телефон, смотрит на потухший экран и видит свое отражение: впалые щеки, мешки под глазами, шрам, подбитая губа. Раны уже давно перестали заживать. Шастун даже не знает, откуда на его теле берутся синяки. Он понимает, что истощен, но не может ничего с этим сделать. Он понимает, что не хочет жить, но где-то в глубине его души все еще полыхает тот огонек надежды, что они выберутся, и он перестает думать о плохом, веря лишь в хорошее.