Моя Единственная Радость

      Адаптация Рады протекала медленно, но уверенно. Конечно, на следующий же день блондинка в общую тусовку не влилась, хотя бы потому, что предпочитала первое время неотрывным хвостикам следовать за Ирой, в чьей компании чувствовала себя наиболее комфортно и защищено. В те дни, когда позволял рабочий график, женщина даже брала борзую с собой в клинику. Но два в меру навязчивых к чужому животному ребенка, и один не в меру игривый годовалый вельш корги, по сути тоже ещё считавшийся щенком, растормошить, или по крайней мере заинтересовать, могли кого угодно. Поэтому, постепенно, аккуратно и с опаской, но Радость вынуждена была начать общаться с остальными членами семьи ветеринара.       Полторы недели спустя борзая уже вела себя намного более уверенно и даже иногда хвостом виляла, когда Батону или девочкам удавалось заиграть её. Иркины разговоры и утешения, убеждения в том, что скоро щенок сможет вернуться домой, к хозяину, тоже оказывали немаловажную поддержку. Рада действительно чувствовала себя лучше. И крепко-крепко, всем безгранично огромным собачьим сердцем, верила в счастливый исход сложившейся ситуации. Серьезно, ну как тут не поддаться на такие коллективно-поддерживающие меры со стороны семейства ветеринара?       Вернее, большей части этого семейства - Степана борзая все три с лишним недели проживания старалась обходить стороной. Хмурый строгий дядька совсем не общался с ней, и все попытки борзой подружиться намеренно игнорировал. Поэтому через некоторое время блондинка оставила надежду наладить контакт с Ириным супругом. Степу такой расклад вполне устраивал. Ещё не хватало с бандитской псиной подружиться! Это стало бы апогеем идиотизма. Присутствие в привычном ореоле обитания чужого животного сильно напрягало в принципе. Вдобавок, кинолог никак не могу отделаться от странного ощущения, что пребывание в их с Ирой доме Рады ни что иное, как коварный план её хозяина по внесению разлада в отношения супругов. Слухи о том, что на самом деле Алексея закрыли с подачи конкурентов по тендеру, ветеринарский муж в расчет не брал. Его вообще едва ли ни с момента свадьбы преследовала навязчивая идея фикс, что Фомин на самом деле спит и видит, как бы их с женой развести. О том, что взаправду сны авторитету снятся намного более страшные и странные, Степан был не в курсах.        А Радость противному необщительному кинологу о таких личных подробностях рассказывать не собиралась. Разпиздяй-Батон, вечный и неотъемлемый участник любого кипиша, замышляемого детьми ветеринара, и то казался намного более надежным и располагающим к себе чем Степа.        Да что уж там! Водителю Фомина, в один прекрасно-неожиданный день приехавшему за ней в клинику, Радость и то доверяла гораздо сильнее. Потому, что чувствовала от него знакомый запах хозяйского автомобиля. Не по возрасту развитый собачий мозг мгновенно сложил два и два, сделав соответствующие выводы, и как только к ошейнику пристегнули поводок, Рада ломанулась на выход, даже забыв попрощаться с Иркой. А ветеринар, наблюдая, как щуплая и худая на вид собачонка лихо тащит на буксире взрослого мужика, совсем не обиделась. Животные тем и хороши, что не умеют врать и лицемерить, а кроме того ещё обладают внутренним чутьем, безошибочно подсказывающем им, как себя вести в том или ином случаи. И Радость определенно чувствовала, что наконец-то едет к хозяину!       Уже через полчаса Рейндж остановился у здания суда, и Рада принялась нетерпеливо топтаться по заднему сидению, скача от правой двери к левой и обратно. Иногда высовывалась в проем между передними сидениями, потом оглядывалась назад и своим нервно повиливающим хвостярой пару раз заехала водителю прямо по лицу.        Спустя ещё почти двадцать минут томительного ожидания и метаний по салону во всех возможных направлениях и плоскостях, в очередной раз глянув в боковое окно, борзая вдруг застыла как вкопанная. Шофер, обнаружив затишье на заднем сидении, опасливо глянул в салонное зеркало. Мало ли? Вдруг буйная блондинка решила себе нервы успокоить жеванием обивки салона? Но, к облегчению парня, Радость неподвижно стояла возле двери, внимательно разглядывая что-то по ту сторону тонированного стекла. Это происходящее на улице что-то настолько сильно увлекло собачонку, что она уткнулась носом в стекло, взволновано пыхтя, от чего окно чуть запотевало вокруг того места, где черный щенячий пятак соприкасался со стеклом. Кроме того, Рада забавно топорщила длинные уши в разные стороны, будто была чем-то растеряна.        Причиной такого странного поведения блондинки являлись три человека, разговаривавших возле крыльца здания. Зоркое борзячье зрение практически сразу же безошибочно уловило знакомые хозяйские движения. Внутреннее чутье с готовностью эти догадки подтверждало, но Радость всё равно внимательно вглядывалась в силуэт у лестницы. Какая-то доля сомнений у собаки всё же оставалась. Мало ли похожих на Фомина мужчин по Питеру ходит? Поверить в свершившееся чудо борзая была готова сию же секунду без промедления, но...а вдруг ей в очередной раз только кажется?       Один раз она так уже окарала, перепутав в клинике одного из Ириных клиентов с хозяином. Хотя мужчина не особо-то и ругался, когда на него сбоку налетел белый чумной вихрь. Его собственная собака опешила и растерялась гораздо больше. А вот негодованию Рады не было предела: только что брыкавшаяся и скулившая когда Ира оттаскивала её от мужчины, собака мигом затихла, во все глаза разглядывая человека, которого приняла за хозяина. Он действительно оказался похож на Алексея! И цветом глаз, и чертами лица. Практически одинакового роста и комплекции. Даже в интонации голоса проскальзывало нечто неуловимо схожее, когда мужчина беззлобно пожаловался ветеринару что «какой позор, целого подполковника Следственного комитета уронила на пол такая субтильная девица». Но это всё равно оказался не хозяин! Вернее хозяин, но не Радости - настоящая его собака, рыже-белая спаниелька, очухавшись от падения хозяина, уже весело намахивала хвостиком, бросая в сторону борзой любопытные взгляды. Видимо тоже хотела принять участие в неизвестной прежде игре «Свали папу на пол».        После той встречи в клинике, Рада, вроде только-только опомнившаяся от пропажи авторитета, снова впала в депрессивные настроения. Мелькнувшая иллюзия обретения смысла жизни, так скоропалительно исчезнувшего почти месяц назад, снова больно кольнули глубоко под ребра. А счастливая спаниелька, с восторгом ловившая любое слово своего хозяина-следователя, вызывала внутри блондинки неведомое доселе странное чувство. Зависть. Возможно даже злость. Тихо хныча у Ирки в кабинете, Радость отчаянно пыталась понять, почему у той собаки есть хозяин, а у самой Рады - нет. Почему так несправедлива жизнь, что у некоторых животных этих хозяев не бывает вообще? Борзая, проводя много времени вместе с Ириной в клинике, видела, в каком ужасном состоянии к ветеринару порой попадают бездомышы. Мало того! Краем длинного уха собачонка слышала, что некоторые из этих бродяг прежде были домашними.        От таких историй Радость ещё больше начинала бояться и паниковать. Впечатлительной блондинке казалось, что и она могла также легко потерять своего хозяина. Поэтому, даже теперь, когда надежды щенка подтверждались всё разрастающимся внутри чувством, очень-очень похожим на то, которое накрыло в холодном темном дворе, в их первую с Фоминым встречу, Рада всё же слегка побаивалась, как бы снова не обознаться. Второго такого обмана щенячье сердце не вынесет.       Но, стоило силуэту у крыльца глянуть в сторону автомобиля, как Радость, разглядев-таки лицо мужчины, пуще прежнего забила хвостом в разные стороны и стала приплясывать на сидении. Скуля и подтявкивая, собачонка металась у окна, желая выбраться из машины и рвануть к хозяину. К ЕЁ ХОЗЯИНУ!!! К настоящему, родному и любимому хозяину!        Скулеж быстро перешел в самый натуральный вой, отчего успевший расслабиться шофер снова напрягся, оглядываясь назад. Трогать разбуянившуюся борзую он побоялся, но и получить нагоняй за испорченную обивку двери, по которой Рада заскребла лапами, пытаясь выбраться, тоже очень не хотелось. Но парень едва успел рот раскрыть, когда блондинка случайно задела клавишу стеклоподъемника и приоткрыла окно. Водитель хотел поднять стекло обратно, но всего пары секунд его замешательства псине хватило, чтобы протиснуть в образовавшуюся щель свою узкую морду и зацепиться за край стекла передними лапами. Пространства для того, чтобы высунуть на улицу полностью всю голову, или, тем более совершить маневр по сбеганию из машины через окно, категорически не хватало, но борзой на это было наплевать. Так же, как и на бедного шофера, которого она опять нещадно стала лупить по щеке хвостом. Да какое там! Рада бы не заметила мимо пробегавший табун мамонтов. Потому что сейчас весь её кругозор, весь мир и вся вселенная резко сузились до одного единственного человека по ту сторону двери — до Алексея Леонидовича Фомина.       Вышеупомянутый персонаж, кстати, слегка обалдел, наблюдая за представлением из приоткрытого окна Рейнджа, где маячила любопытная белая морда. И порадовался тому, что Ежову хватило ума оставить собаку в автомобиле. Про историю со следаком из ветеринарки Алексей не знал, но и без этого прекрасно понимал, что если сейчас выпустить этот длиннолапый ураган на улицу, то Радость точно уронит хозяина, не смотря на всю свою визуальную худобу. А падать на колени у крыльца суда бандит не планировал. С Фемидой и её служителями на бренной земле у него сложились достаточно специфические отношения, и доставлять сотрудникам суда такое удовольствие, как лицезреть валяющегося на ступеньках условно осужденного Фомина А.Л., затоптанного собственной собакой, авторитет категорически не собирался.       Впрочем, видеть Раду, простите за тавтологию, он был действительно рад. За полтора месяца на казенных харчах и жесткой шконке, бандит в принципе соскучился по нормальным условиям жизни. И, как не странно, белая неугомонная собачонка к таким условиям тоже относилась. Причем в достаточно большой степени - настолько Алексей уже привык, что рядом постоянно вертится сгусток нескончаемой энергии и оптимизма. Глупо? Очень! Смешно? Да ухохочешься! Авторитет - криминальный, мать его, учительницу музыки, авторитет! - позволил себе так непростительно сильно привязаться. И к кому? К собаке! К уличной бродяжке, породистой, но бракованной до такой степени, что её просто выбросили на мороз.       А вот теперь, спустя два с лишним месяца, эта бракованная борзая песни воет и из машины рвется навстречу бандиту. И хоть Фомин и держал невозмутимую маску равнодушия на лице, стараясь думать о делах - а о них реально стоило бы серьезно подумать, учитывая все обстоятельства! - наблюдая за Радой, авторитет чувствовал, что его по чуть-чуть но отпускает. Нет, конечно, желание пристрелить Реваза никуда не делось. И меньше злиться из-за пролета с тендером Алексей тоже не стал. Зато пропало поганое ощущение где-то под ребрами, что все дни нахождения в тюрьме так планомерно грызло изнутри - ощущение беспомощности. А в противовес ему вернулось пониманием, что Радость все возмущения и негодования хозяина выслушает с молчаливым пониманием, ни в чём не укорив. Всяко лучше, чем скандалить про себя самому с собой, как это происходило почти все полтора месяца заключения.       Помимо прочего, абсолютный, настоящий и искренний, пусть и скрытый где-то глубоко внутри, восторг вызывал сам факт того, что наконец-то закончилась вся эта тягомотина с обжалованием решения. Правда, тут же в голове авторитета с пугающей скоростью начал выстраиваться список из прежних проблем, явно не рассосавшихся самими собой. А возможно и приумножившихся. И, потом...Впрочем, неважно! Главное что, по крайней мере, на данный момент Алексею стало хоть немного лучше. И даже дышалось легче. А учитывая прежние проблемы со здоровьем, это тоже не могло не вселять оптимизма.       Для того чтобы Фомин смог сесть в машину без каких-то перформансов в исполнении Рады, начальнику охраны пришлось со своего законного переднего пассажирского места ухватить её за ошейник и оттащить от двери. Сделать это оказалось не так просто, учитывая то, как бешено вращала борзая своим длиннющим хвостом, по-прежнему держась лапами за стекло и завывая при этом на всю округу приветственные песни. И когда могучая рука Анатолия потянула собаку назад, Радость, забарахтав передними лапами, сделала попытку вырваться. Собачий мозг мигом сгенерировал ужасающую мысль о том, что на самом деле хозяин больше не хочет её видеть, и сейчас блондинку вышвырнут вон из машины. Но, к величайшему, просто космически неописуемых масштабов счастью, этого не случилось, и как только Алексей захлопнул за собой двери внедорожника, Рада ринулась к нему.       Нет, наблюдая с расстояния то, как борзая воет и рвется из окна на улицу, бандит конечно предполагал, что питомица по нему соскучилась, но чтоб настолько…К нему Юля в первую встречу после «воскрешения» на шею так не вешалась как сейчас Радость. Собака, в отличие от фоминской недолюбви первых двух с половиной жизней, наплевав на все правила приличия и этикета полностью и абсолютно, сначала залезла к мужчине на колени, совершенно не задумываясь о своих подросших габаритах, а затем уложила передние лапы ему на плечи. Всё это действо произошло в считанные секунды и с самого момента, как Рада смогла дотянуться до хозяина, сопровождалось безостановочным вылизыванием его лица. Для формальности авторитет попытался пару раз скомандовать нечто вроде «место» или «отрыщь»,но понял, что если не хочет захлебнуться собачьей слюной, собственную пасть лучше бы заткнуть. А для надежности ещё и глаза зажмурить. Все попытки хоть немного отодвинуть собаку от себя тоже успехом не увенчивались - Радость настырно лезла обратно, размахивая передними лапами и задевая когтями то щеку, то шею хозяина, и подпрыгивала, возвращая на место разъезжающиеся задние ноги, потому что не могла удержать на месте свою шиложопость, подкрепленную вилянием хвоста.       Ежов с водителем стоически не издавали ни звука. Анатолий - потому, что своими глазами видел, насколько Рада тяжело переживала разлуку с хозяином, и в общем-то примерно такого приветствия от неё и ожидал. А шофер - потому, что ему ещё хотелось немного пожить. Правда, несмотря на это, парень с досадой подумал, что стоило всё-таки поставить двухсторонний регистратор, который помимо дороги снимает и то, что происходит внутри автомобиля. Нет, чисто с практической точки зрения, никуда ему конечно эта запись не упрется, но смиренно-обреченная рожа Фомы…это…это прям нечто…хоть икону пиши. Любой нормальный человек бы уже давно собаку отшвырнул, наругал, а может и налупил за такую выходку. И водитель совершенно искренне не понимал, почему авторитет так терпеливо сносил бурный приветственный собачий ритуал с несвойственным спокойствием.        Фомин, на самом деле, тоже до конца не выкупал, что мешает ему усмирить очумевшую от счастья борзую. Она истоптала ему все колени, и, кажется, уже зализала до такой степени, что скоро верхний слой кожи сточит языком. А от непрекращающегося скуления и повизгивания аж в ушах звенеть начало. Но, тем не менее, он спокойно сидел, ожидая конца позорной экзекуции.        Очень странно было осознавать, что эмоции и настроение собаки стали играть для него достаточно ощутимую роль. Рада ведь не издевалась, не пыталась как-то унизить хозяина. Она на полном серьезе именно так себя чувствовала. Счастливой до невозможного предела. Настолько-настолько, что правильного человеческого слова подобрать не могла. Просто потому, что его не существовало. Потому что даже умные люди не сумели ещё придумать определение этому безмерному желанию петь, плясать и на космической скорости вилять хвостом, которое так непреодолимо разрасталось внутри безгранично преданной собачьей души, заключенной в долговязую пятнадцатикилограммовую меховую тушку борзенка. Потому, что как они, эти умные люди, могли понять, насколько важно собаке - любой, абсолютно любой! без разницы, породистой или беспородной, красивой или непримечательной, домашней или (особенно!) бродячей - просто кому-то принадлежать, быть нужной! И своими бешеными танцами и песнями Рада пыталась хоть как-то выразит хоть какую-то малую долю того не имевшего границ счастья, которое так внезапно её накрыло.       Некоторое время спустя (шофер засёк — три с половиной минуты) интенсивность приветственных действий со стороны Радости слегка поугасла. И только тогда Фомин осторожно приоткрыл один глаз: собака, всё также опираясь передними лапами хозяину на плечи, чуть отстранилась, тяжело и шумно дыша. Как минимум она убедилась, что мужчина настоящий, живой и здоровый и этого уже щенку было более чем достаточно для мгновенного исчезновения депрессивного настроения и рассеивания последних сомнений в нереальности происходящего.       - Успокоилась? - спросил Алексей тем своим неповторимым тоном, в котором одновременно сочетались и сарказм и показное равнодушие, сквозь которое тем не менее легко слышались нотки добродушия.       В ответ Рада опять от души, широким жестом прошлась языком по лицу хозяина, и абсолютно счастливая и довольная собой, снова уставилась на бандита, облегченно вздохнув. Мужчина демонстративно отплевался от собачьего поцелуя, а Ежов, с неизменно-безэмоциональным выражением лица, протянул ему небольшую коробочку бумажных салфеток. Любопытный борзячий нос сразу сунулся к неизвестному доселе предмету. К Раде в принципе вдруг резко и стремительно вернулись и обострились все прежние чувства и жажда к жизни. А окружающий мир заиграл новыми красками, даже не смотря на то, что собаки и вполовину не воспринимают человечий цветовой спектр.       - Всё, коза, уймись, - авторитет потрепал щенка по голове, чтобы отвлечь от салфеток, и Радость действительно сразу потеряла интерес к бумажкам, которые уже примерилась попробовать на зуб. - Я тоже рад тебя видеть, - смиренно вздохнул Фомин, и борзая, окрыленная такими словами, снова вознамерилась чмокнуть хозяина в качестве демонстрации взаимности чувств. - Так, - авторитет предостерегающе коснулся ладонью груди щенка, не позволяя  Раде осуществить задуманное, - ну правда, хорош, а? Некуда мне щас бежать, расслабься, - он почесал собачонку за ухом и блондинка блаженно заурчала, едва не завалившись на бок, но затем всё-таки слезла с колен хозяина, усевшись справа от него. - Вот. Молодец, - отвыкшая и соскучившаяся по похвале из уст хозяина, Радость опять заелозила, соображая, каким бы образом ещё дать понять мужчине, насколько её кроет невообразимым восторгом просто от самого факта, что она слышит родной голос. - Всё, сиди, - спокойно отдал приказ Алексей, дабы собака уж наверняка не мешала приводить себя в порядок после слюнявых поцелуев. - Поехали, - уже более холодно и властно скомандовал Фомин водителю, глянув на него через зеркало.        Причем настолько красноречиво, что только по одному этому взгляду можно было понять, что авторитет легко проклянет обоих свидетелей только что произошедшего спектакля, и все кары небесные и земные разом на них нашлет, не испытав при этом ни малейшего угрызения совести. И почему-то шоферу казалось, что Фома реально так может. Всё-таки проглядывалось в нём теперь нечто поистине демоническое, недостижимое для понимания простому смертному. Нелюдимое и злое, коварно таящееся глубоко внутри, неуловимое для человека, но ощущаемое на уровне каких-то первобытных инстинктов. В первую очередь именно страха.       Рада, в отличие от мнительного шофера, страха абсолютно не испытывала. Опять же потому, что, благодаря куда более развитым животным инстинктам, чувствовала, что никакой опасности, по крайней мере в пределах автомобиля, нет. Хотя, на самом деле, прислушаться к внутреннему чутью стоило бы немного повнимательнее. Но эйфория от вновь приобретенного персонального космоса в лице Алексея мешала собаке здраво оценивать окружающую обстановку.       За полтора месяца борзая здорово подросла, и теперь спокойно могла уложить морду на плечо хозяину просто сидя рядом с ним, чем собственно и воспользовалась. Радость больше не пыталась лизаться или забраться к Фомину на колени, но лапой уцепилась за его предплечье, будто в попытке не дать сдвинуться с места, а влажным носом ткнулась в воротник пальто, с неописуемым наслаждением вдыхая запах хозяина. Живой, настоящий запах, а не тот тонкий, угасающий с каждым днем, что щенок так отчаянно искала в каждом закоулке особняка. Наверно, будь она человеком, подобное можно было бы легко принять как минимум за маниакальную одержимость. Но животному, для которого обоняние являлось одним из основных инструментов изучения окружающего мира, подобную странность вполне можно простить.       С одной стороны, Фомин чувствовал себя не совсем комфортно от того, что ему так страстно дышали прямо в шею. Да и смотрелось это со стороны наверняка несколько странно. Но осознание того, что рядом находится,возможно, единственное существо, которое по-настоящему счастливо встрече с авторитетом, и которое так сильно нуждается в нём, сглаживало всю неловкость ситуации. Кто знает, может не настолько уж и много Алексей сделал за свои жизни плохого, раз ему досталась такая преданная и ласковая чудо-собака?       Задумавшись над природой происхождения такой беспредельной привязанности собаки к нему, и вообще о том, заслуживает ли он настолько необычно-понимающее животное, Фомин стал машинально чесать Раду за ухом. Взволнованное дыхание на плече постепенно выравнивалось, вскоре перейдя в равномерное сопение, и, скосив взгляд на борзую, бандит понял, что собачий ребенок, видимо от переизбытка чувств, напрочь отрубился в положении сидя. Господи! Так, куда он там запендюрил коробку с салфетками? Надо срочно собрать розовые сопли умиления. Фу-фу-фу, Леша! В кого ты превращаешься? Совсем офонарел? Соберись, тряпка авторитетская! Да, собака - не собака, а сокровище! Но собака всё-таки больше, чем сокровище! И тем более чем человек. И не надо искать во всём происходящем какой-то глубокий потаенный смысл. Вот серьезно! Совсем не надо. А то мало ли, что там вместе с этим смыслом ещё наружу вылезти может. Не, нафиг. Определенно, нафиг такое счастье!       Как нельзя кстати - если вообще так можно сказать в контексте происходящего - нагрянул цирк имени генерала Арсеньева и иже с ним. Светомузыка в виде мигалок полицейской машины и толпа безликих сущностей с оружием в руках быстро вернули Фомину осознание реальности, недвусмысленно напоминая, что надо бы подумать о делах насущных, а не о философии глубины понимания собачьей души. Радость, несомненно, имела куда больший приоритет в плане общения, но спускать подобную бестактность генералу и его свите было бы как минимум не вежливо. А нахамить в ответку вообще дело принципа. Из конца-то в конец арсеньевские маски-шоу ему парней ни за что, ни про что по снегу поваляли. Да и борзая, кажется, офонареть успела раньше, чем окончательно проснулась.       Радость, открыв глаза, действительно сперва не вкурила, откуда шум и почему кто-то так хамски требует от хозяина выйти из машины. Зато внутреннее чутье смачно отвесило само себе крепкую оплеуху за утерю бдительности. Защитница-охранница, блин! Но когда происходящее вокруг открылось взору полусонных щенячьих глаз через распахнутую дверь Рейнджа, блондинка, неожиданно для всех (а главное - для самой себя) поднялась на ноги и, оскалив зубы, зарычала. Прям так по-серьёзке зарычала, как будто в свои четыре месяца успела вымахать до нормального породного роста. Хотя по факту любому из бойцов СОБРа, остановивших хозяйский автомобиль, собака была в прямом смысле слова по колено. Но борзую это совсем не смущало (особенно с высоты сидения внедорожника). Она в любой момент была готова ринуться в атаку, защищая хозяина. Слишком уж тяжело ей далась вынужденная разлука, и теперь Радость с уверенностью могла заявить, что любого, кто посмеет сделать хоть какое-то подозрительное телодвижение, она порвет, пусть это даже и противоречит её природе охотничьей собаки. Наверняка у щенка не хватит сил, чтобы справиться с любым из этих дуболомов, но о неблагоприятном исходе схватки Рада думала в последний момент. Своей жизнью она не дорожила, и, не задумываясь, с готовностью отдала бы её, лишь бы обезопасить хозяина от угрозы.       Только сам хозяин почему-то даже не испугался всего происходящего. Более того, Алексей ещё и собаке успел абсолютно спокойно скомандовать «отрыщь», за мгновение до того, как разглядел в отражении стекла генеральский Мерен. Стоявший рядом собровец на секунду аж растерялся, недоумевая, что это за такое новое матерное слово щас сказал авторитет, а Рада послушно спрятала зубы. Но продолжила глухо ворчать, внимательно наблюдая за окружающими людьми. Особенно за тем, который вышел из только что подъехавшего к ним автомобиля.        Радость совершенно не устроило, с каким гонором и наглостью человек в форме разговаривал с хозяином. Жестко, властно. Так Ирин муж отдавал приказы своему овчару - тоном, не терпящим возражений. Правда Степан при этом всё-таки смотрел псу в глаза. Как-никак в своей стае он являлся лидером. А у собак взгляд в глаза оппоненту считался прямой угрозой и, как правило, сопровождался грандиозной дракой, нацеленной на то, чтобы узнать кто из соперников сильнее. Радость знала это не только на инстинктивном уровне, но и на конкретном примере, когда стала свидетелем тому, как у Ирины в клинике сцепились между собой два мощных кобеля, пытаясь выяснить, кто из них главнее.        Сейчас, на субъективный собачий взгляд, между мужчинами происходило примерно то же самое. Начальник чего-то там, как назвал его хозяин, вел себя достаточно уверенно, но Раду настораживало его непрерывное мотание головой. Что, на самом деле, опять же было вполне логично, потому что окружавшие их люди в черной форме и масках для этого мужчины тоже являлись своего рода стаей. И возможно, озираясь по сторонам, он неосознанно искал таким образом поддержки и одобрения своих действий, поскольку заметил, что Фомин на всё это показательное шоу должным образом не среагировал.        Но даже пафосная фраза про «я - власть, а ты - никто», на самом деле имевшая под собой достаточно серьезные основания, ни на грамм не разубедила авторитета оставить попытки реализации своих амбициозных наполеоновских планов в угоду прихотям Арсеньева. Это ещё вопрос who is who в этом городе, товарищ генерал. И вопрос весьма обширный. Со звездочкой, можно сказать. И пока что не известно, чьё решение и через какие законные/криминальные формулы будет быстрее и точнее сойдется с ответом в конце учебника.       - Это последнее,  -  мужчина вдруг опустил взгляд на Раду, будто бы только что её вообще увидел, и борзая в ответ тихо предостерегающе зарычала, намекая на готовность обороняться самой и защищать хозяина, - предупреждение, - пренебрежительно дернул бровью генерал, на что собака, не сдержавшись, снова показала зубы и разразилась нервным лаем, переступая передними лапами по сидению. Человек в форме её пугал. Но раздражал больше.       - Не психуй, Радость моя, - авторитет погладил собаку, чтобы успокоить, а сам не сводил глаз с генерала, мысленно жалея, что прожечь дырку Арсеньеву на спине не получится при любом раскладе. К сожалению, воскресившее Фомина неведомое нечто не наделило его хоть частичкой своих сил. Только внутренними демонами обзавело, но не более. - Он того не сто́ит, - громче чем нужно было бы, произнес бандит, и заметил, как Евгений Александрович, собиравшийся уже садиться в свой автомобиль, едва уловимо дернул плечами, украшенными генеральскими погонами. Кажется, он с трудом сдержался, чтобы не повернуться и не ответить на такое пренебрежительное отношение к своей монаршей персоне. Но сдержался. Всё ж таки генерал! Право слово, не будет же он, в конце концов, уподобляться таким дебилам как закадычный дружок авторитета Паша Семенов, и морду бить оппоненту? Неееет. Тут всё будет куда сложнее и интереснее. Майору Семенову вовек до таких схем не додуматься, которые уже начали сами собой складываться в головах у генерала Арсеньева и авторитета Фомина.       Стоило только Алексею вернуться в автомобиль, и Рада тут же с сожалением почувствовала присутствие тягучей злобной погани. Скользнувшая в салон внедорожника следом за бандитом, мерзость тихо, но уверенно заскребла когтистыми лапами сквозь пальто мужчины в попытке забраться поглубже, в надежде остаться на подольше. Радость мигом сориентировалась, уложив ему на колени передние лапы, а на них и голову, поддевая носом ладонь хозяина. Уже начавший тонуть в своих размышлениях, Фомин машинально стал гладить борзую, совсем не обратив внимания на её тяжелый вздох. Погань съёжилась в крохотный, едва заметный сгусток, притаившись где-то между подкладкой пальто и пиджаком. Может амбиций у этой штуки и убавлялось, когда излюбленный предмет мучений не спал, но настолько легко сдаваться бестелесная дрянь не собиралась. И Радость с тоской подумала, что в следующую встречу с Начальником чего-то там, она его обязательно укусит, чтобы противный дядька знал, как портить настроение порядочным людям!