Eyes opened

— У меня для тебя сюрприз — Эйден сияет как стоваттная лампочка и улыбается от уха до уха этой своей ухмылкой. Обычно она предшествует либо обезглавленному врагу, либо удачно выторгованному за бесценок товару. Хакон внутренне напрягается и краем глаза посматривает на выход. Эйден, само собой, знает тактику, поэтому делает шаг ближе, перекрывая отходы. — Это… пошлый сюрприз? — меняет тактику Хакон, выбирая игривый тон и сладким голосом мурлыкая слова. — Можно сказать и так, — напевая отзывается Эйден, приближаясь вплотную. Из кармана появляется тряпичный сверток, перевязанный скромной зеленой лентой. Хакон забывает как моргать, таращится на него и не берет в руки. Эйден нетерпеливо хватает его ладонь и вкладывает свой сюрприз и даже помогает сжать пальцы на свертке. Внутри что-то металлическое, судя по лязгу, и мужчина наконец приходит в себя, дергая за ленточку. Ему давно никто не дарил подарков. Эйден вообще чудовищно практичен, и все дары от него имеют вполне четкое назначение и никаких подтекстов и романтических подоплек. Из ткани показывается острие, и Хакон бросает подозрительный взгляд на Эйдена. Юноша ухмыляется и подмигивает. — На память о наших приключениях. На рукояти кастетов, а это они, выгравированы буквы, и, пока Хакон дочитывает, Пилигрим беззвучно вылетает из убежища. Вслед ему раздаются отборные французские ругательства и летит метко запущенный ботинок. Эйден с хохотом бежит по крышам, перед глазами недовольное выражение лица Хакона. Сменить гравировку на Лазаре было лучшей идеей — вместо «Memento Mori» теперь на них красуется «No More Lies And Ladies». Теперь, главное, пару дней не попадаться Хакону на глаза.