Eyes opened

Хакон сердито топает и без стука вваливается в комнатку, реквизированную Хуаном в Рыбьем глазе. Рейнер давится вином и протестующе брякает железной кружкой. Винни, по самые гланды насаженный на член, испуганно ойкает, но уползти не решается. Немая картина с переглядками занимает не больше десяти секунд. — Что ты подсунул Пилигриму, еблан? — Хакон даже нож из нагрудных ножен вынимает и сотрясает им в воздухе. Хуана это, само собой, не смущает — Маттиас — злая псина, но не кусачая. Правда, за исключением случаев, когда речь об Эйдене. За мальца тот горло выдерет. — Ничего такого. Кроме пары экстези. — Де-бил! — по слогам проговаривает Хакон. Только сейчас становится заметно, что бегун хромает — морщится и шипит на каждое движение и крепко сжимает кулаки. — Я тебе обещаю, Рейнер, что будут последствия, — мстительно сверкает глазами Маттиас, прежде чем развернуться и уйти. Стоило бы серьезно воспринять его слова, но Винни в этот момент решает, что его игнорировали слишком долго.

***

Хакон торопливо возвращается в комнатушку на отшибе Рыбьего глаза и плотно запирает дверь на засов. На диване дремлет абсолютно обнаженный Эйден, подложив кулак под щеку. Мускулистое тело покрыто старыми и новыми шрамами, каждый из которых хочется поцеловать и оставить собственную метку на коже. Стереть все воспоминания о боли и несправедливостях постапокалиптического мира. Хакона распирает от нежности. Колени сами подгибаются, и он садится на пол рядом со спящим пилигримом. От юноши пышет жаром и уютно пахнет хвоей и мятой. Хакон наклоняется ближе и вдыхает полной грудью, но и этого мало — хочется зарыться лицом в плечо, обвить руками и ногами и не выпускать. Даже легкий дискомфорт пониже пояса не ослабляет этой потребности. Эйден оказался очень энергичным любовником, совершенно без каких бы то ни было предрассудков и загонов. Правда, они планировали постепенно сближаться физически, но Хуан с его пилюлями любви все ускорил. Хакон немножко рад, что все получилось. Но это не значит, что Рейнер уйдет сухим из воды. Быть может, пара-тройка рейдов без добычи утрут ему нос. — У тебя такое лицо, словно ты планируешь четвертовать Хуана, — задумчиво бормочет Эйден и протягивает руку, чтобы большим пальцем разгладить Хакону складку меж бровей. — Почти угадал. Как ты себя чувствуешь, малыш? — придвигается ближе Хакон и прижимается щекой к бедру. Эйден зарывается ладонью в волосы и довольно улыбается. — Отлично! Я выспался и рядом со мной самый обаятельный мужчина Вилледора. Который все еще краснеет от комплиментов! — Боюсь, этот титул принадлежит не мне. Очередь из твоих поклонников тянется до Олд Вилледора. Хакон ластится как кот, сидя на полу. — Ты слишком одет, надо это исправить. — Обязательно, но потом… — Маттиас впивается губами в поджарый живот и ведет дорожку из поцелуев ниже, к гнезду курчавых каштановых волос и заинтересованно наливающемуся члену. Эйден тут же подается навстречу, вздыхая словно это для них обычное дело. Хакон с энтузиазмом водит губами по стволу, задерживаясь на головке языком. Ниже пояса тянет — всего пару часов назад этот член был там, и мужчина жмурится, принимая его в горло. Будь его воля — больше никто и никогда не окажется на его месте, не получит привилегию дарить удовольствие Эйдену. Юноша неожиданно быстро кончает и распластывается на диване, влюбленно улыбаясь. Хакон зачарованно любуется им, облизываясь как кот.