Вечер этого же дня
Шапка угрюмо слетает с моей головы в сторону комода. От полного бессилия взгляд натыкается на какую-то точку в стене и не может от нее оторваться. Настолько устал. Я даже не тороплюсь снимать обувь. Просто залипательно рассматриваю то, чего нет на стене, и мне становится спокойнее. Дом — милый дом, и я в него наконец-то вошла. Место, где можно найти себе уютный уголок и закопать себя там, чтоб никто не видел твою мертвую физиономию. Я впервые в жизни почувствовала, насколько же у меня тяжелое лицо, и как же много там мышц, которые от перенапряжения могут так растягиваться. Мигрень трещит в ушах, как ненастроенная скрипка, а щеки и лоб сейчас растекутся по полу маленькой лужей. Если я не соберу себя в руки, конечно же. Оливер заходит следом, медленно закидывая куртку на вешалку. Мы пересекаемся взглядом, и его глаза в тот же миг дернулись при виде меня. Я заметила этот блеск на его зрачках. Братец выглядел поспокойнее, но мне кажется, я обманываю собственные мысли и заменяю слово «тухлый» на «спокойный». Его лицо тоже не выражало эмоций, потому что оно, наверное, устало их выражать. Точно так же, как и моё. Мы просто оглядели друг друга и поняли, что, как бы всё не было печально, мы оба вернулись живыми. Уже классненько. Наверное, взгляд Оли хочет мне сказать что-то типа: «я устал, и я не хочу здесь находиться, и нам надо бежать», но не может. Не может, потому что темная фигура Джека Найраса вальяжной походкой проходит мимо нас, а затем резко оборачивается и восстает перед нами. — А я не понял, — громко, но сдержанно начинает тот. — Что это у вас за мрачный вид? Как будто кто-то умер. Собираю последние силы, чтобы заставить засохшие от холодного ветра губы отлипнуть друг от друга. Я так хочу сказать ему что-нибудь противное. — Как раз таки… кто-то остался жив, — мрачно вкидываю я и наклоняюсь к замочку ботинок, не отрывая взгляд от уродца. — Поверь, мы не в восторге. — Поверь, мое желание умереть намного сильнее, чем этого хочешь ты. — Его голова повернулась куда-то вбок. — Оставайтесь дома и никуда не выходите. Для начала я попробую поговорить с Прокси самостоятельно. Вы только мешаться будете. Если я узнаю, что вы соберетесь улизнуть из Мадисона — а я об этом узнаю — привяжу к батарее и буду кормить тем, что найду на мусорке, только вот не факт, что я успею забрать содержимое до прихода местных бездомных. Решайте сами. — А что ты мне прикажешь делать с галлюнами и странностями от Оливера? — устало показываю на него пальцем, и тот чуть прижимается к стене, будто боясь, что этот палец проткнет ему кожу. — Оливеру нельзя быть здесь, его надо вывести! Я уже не могу на это смотреть! Я не знаю, как это контролировать!.. ну хотя бы его, а я останусь здесь! — Холли, я в порядке, — откликается брат, нежно опуская мою руку вниз. — Нет, здесь ничего не в порядке! — Давай реально останется дома и попробуем еще раз дозвониться до мамы. — Мне нравится, что твой брат молчаливый и соглашается с тем, что говорят умные люди, — ухмыляется Джек. — Очень хорошая черта характера. Далеко пойдёт. Я бы даже сказал — не помрет раньше времени. — Уходи отсюда! — отчаянно прикрикнула я, открыв входную дверь и запуская зимний воздух в квартиру. — Не хочу тебя видеть… Отхожу в сторону, пропуская усмехнувшегося Джека к двери. Тот, положив руку на ручку, не намеревался покидать квартиру в спешке, словно думая, что еще можно сказать. Отворачиваю голову. Искренне не хочу его видеть. — Повторяю персонально, Холли: не смей сбегать и при следующем припадке вникай в слова и действия через его тело. — В этот момент чувствую, как что-то шевелится около моей руки. Опустив голову к ладони, вижу, как Найрас аккуратно заворачивает в нее бутыль с той самой синей жидкостью. Его пальцы требовательно заставили мой кулак сомкнуться, отчего я недовольно ахнула. — И возьми это. Пригодится. Используй с умом, … хотя я не уверен, что он у тебя вообще имеется. Учащенное, сбивчивое дыхание попадет в унисон с тиканьем настенных часов. Ничего не отвечаю, провожая взглядом мужчину с порога нашего дома. На душе, среди тысячи выжженных чувств, распускается маленький, радостный цветочек, потому что Джек ушел. Просто ушел. И я больше не услышу от него то, что не хочу слышать. Поверить не могу. Наша жизнь с Оливером напрямую зависит от этой падали. Через несколько дней он завалится к нам, скажет: «Холли, Оливер — вам конец» и утащит в лес. А мы ничего не сможем с этим сделать. А что сможем? Ничего. Он непобедим. Властен, влиятелен и омерзителен. Наша свобода — это его игрушка. Необязательно похищать и связывать в подвале, чтобы заставить кого-то быть в рабстве или в заточении. Достаточно быть Джеком Найрасом. Его слова подавляют, лишают рассудка и заставляют верить им. Я даже задумалась, что надо прожить эти последние дни как-то с удовольствием… ну, чтоб было не так обидно умирать. Хотя, наверное, мне уже не будет обидно. Я приготовилась к смерти в ту же секунду, понимая, что не смогу справиться. А Оливер? — Холли, что он дал тебе? — украдкой спрашивает брат, пытаясь рассмотреть бутылек в моем кулаке. Сжимаю его сильнее и прячу за спину. — Эй, что там? — Ничего. Оливер молчит, потому что боится. Я же понимаю это, Джек. Среди вас он не скажет и слова, потому что такие люди, как ты или твой приятель, действительно пугают. Просто я старше и… посмелее среди этого всего, что ли. Ради нашей защиты я готова на то, чтобы стоять рядом с вами. Конечно, вы сломаете мою защиту так же быстро, как крыло летней бабочки, но видеть подозрительных личностей в поле зрения намного лучше, чем не видеть и ждать засады из-за угла. Я не решаюсь показывать Оли жидкость. Не стоит. Она убила нашего верного друга, и это доведет Оливера до еще большей апатии. Он ведь по-любому ее узнает по цвету. Не хочу, чтобы он видел, что я держу это в руках. Мало ли еще подумает, что я с этим восставшим заодно. Не понимаю, для чего мне нужна эта вещь, если Джек наказал нам сидеть дома и никуда не выходить. Кажется, мне стоит об этом подумать. Пока есть время перед смертью. — Ты что-то скрываешь? — Братец скрестил руки на груди, подняв на меня свой наивный, но чертовски уставший взгляд. — Покажи. — Оливер, это… вещь, которую дали мне. Значит она моя. — Прохожу на кухню, быстро убирая жидкость в карман штанов. — Не вникай. — Не надо меня вывозить из Мадисона, Холли. — Оливер заходит следом, и его обидный тон заставляет сердце биться чаще. — А как же друзья? Как же школа? — А как же твоя жизнь? — ответила я спустя несколько секунд. — Ты не видишь, что выворачивают эти твари с твоим телом и мыслями. Будь ты на моем месте, а я — на твоем, ты бы сделал точно так же. Не хочу, чтобы ты это чувствовал. Ты же мой младший брат, я не прощу себе… — Я слышал о Мигён. От мамы. Он смотрел в мои глаза чересчур решительно и по-взрослому. Пытаясь понять услышанное, аккуратно присаживаюсь на стул и резко выдыхаю весь мой страх из организма. Не дожидаясь моего ответа, Оливер с противной улыбкой достает из холодильника пакет сока и продолжает: — Я не стал говорить об этом при вас. Кто знает — может это имя какое-то слишком запретное, тем более Джек не захотел слушать об этом. Но я отчетливо запомнил это имя. Посчитал, что расскажу об этом только тебе. Но… — Братец вскинул руки в стороны. — Кто это? — хмурю брови. — Но ты вывозишь меня из города! — Оливер наиграно покрутил глазами, покачав головой. Отпив глоток сока, он демонстративно весело ахнул от сладкого, холодного вкуса напитка. — Зачем мне вообще теперь об этом думать? Ты вычеркиваешь меня из вашей шайки, так что я… отправляюсь в комнату собирать вещи. — Так, ну-ка иди сюда, быстро! — стучу кулаком по столу, пока братец веселой походкой зашагал к лестнице на второй этаж. — Оливер! — А, кстати, — братец решил выглянуть с прохода коридора в мою сторону, — как-то раз от мамы прозвучала фамилия «Оуллет». Но уже нет смысла рассказывать, видимо. Ты же купишь мне билет на курортные острова? Вот хитрожопый. Быстро прохожу за ним и тюкаю его об рукав толстовки. Тот не перестает весело ухмыляться, смотря на мою беспомощность. — Это несмешно. — Дергаю его за руку, не давая пробраться к ступеням лестницы. — А по-моему забавно. — Ты смеешься над тем, что я переживаю за тебя? — Нет. Ни в коем случае. — Оливер немного расслабился, переставая шутливо вырываться. — Забавно то, насколько влиятельно может быть молчание. — Ну, … ты молодец, конечно. Нельзя выдавать все секреты подозрительным людям. Они могут использовать это против нас, я рада, что ты это понимаешь. Но Оливер, это не влияние — это натуральный шантаж. Шантаж моих нервов! — Если ты не увезешь меня из Мадисона и покажешь, что дал тебе Джек, я расскажу о том, что знаю. — Он искусственно выдавил довольную лыбу, закинув голову вбок. — И да, это шантаж. Имею право, потому что мы родственники. А еще я не хочу уезжать отсюда. Была бы ты на моем месте, а я — на твоем, ты бы сделала точно так же. — А ты меня не копируй! — сержусь, но не так сильно, чтобы начать дубасить Оливера палкой. — Ох, и в кого ты такой упрямый и противный?.. — В тебя. — Эти знания могут как-то спасти нашу задницу? — Наверное, — братец хихикнул. — Не узнаешь, пока не согласишься. — Боже… — Рукой потираю глаза от усталости и изнеможения. — Ладно. Не увезу. — Точно? — Да точно-точно. Что это за люди? Оливер победно вынимает руку из моей хватки и загадочно прислоняется к перилам: — Ну, короче, мама как-то говорила по телефону, и я слышал, как она такая типа: «эй, для Мигён нужны новые запчасти. Когда моя дочь приедет, я сама лично встречусь с ней и расскажу, зачем это нужно». А за несколько дней до этого разговора, ей кто-то позвонил и очень сильно ругался в трубке. А она что-то типа: «так, все документы находятся у Оуллет, вам надо — вы и забирайте». Я сузила глаза и сомнительно дернула головой, ожидая продолжения. Вместо этого получаю довольную, молчащую физиономию Оливера, и мне сейчас этого ох как недостаточно. — И?.. — отрывисто огласила я. — Это всё. — Как всё?! — Ну, так я же спрашивал подробности, — сказал тот, подняв плечи и ненадолго отводя глаза в сторону. — Думал, что это связано с ее работой. Не подслушивал и не вникал. Имена-то прозвучали, я выполнил всё по нашему уговору. — Оливер, … ты засранец. — Зато засранец, который остается в городе! — Его противное подмигивание чуть не свело меня с ума. — А обещание надо сдерживать. Что тебе дал Джек, м? Молчу пару секунд, не отпуская суровый взгляд с брата. — Острые проблемы с сердцем. — Эй! Теперь мы поменялись местами: Оливер обидными объятиями начал хватать меня за края кофты, пока я поднималась наверх, но я ведь намного сильнее. Силой и духом. Но не умом. Как хорошо, что мамина комната закрывается на ключ, поэтому ту жидкость можно спрятать туда, где Оливер ее не достанет. Я бы и не рассказала ему. Тоже хитрожопая. Вся в брата, он прав. Как же меня здесь всё достало.8 декабря
День
От стен дома отскакивают мои мысли. Здесь слишком тихо в последнее время. Это дает сознанию генерировать миллионы слов, которые собираются в триллионы предложений, ведь никто не мешает этому блядскому течению. За два дня пребывания в доме практически в одиночестве я поняла три вещи. Первая — Обещание надо сдерживать, наверное. Как бы это не звучало ублюдско, но это так. Мне кажется, если Оливер будет слушать Джека или того Тима, он вспомнит от матери еще какие-нибудь странные цитатки или телефонные разговоры. Возможно, даже самая маломальская вещь может спасти нашу жизнь. Наверное, нельзя терять того, кто может нам помочь. Я уверена, что Оли может вспомнить что-нибудь еще. Если мама реально в этом замешана, он — моя единственная надежда, ведь Оливер был к ней намного ближе, чем я. Я уверена, что мне придется встретиться с людьми, имена которых проскакивали у Джека, Тима и Оливера. Ведь нас всех связывает одно и то же. Джек говорил, что сделка влияет на каждого, кто связан с их компанией. Вряд ли они слушают эти скрежеты в голове и кайфуют от них, полеживая в ванне. Наверное, если я кого-то из них узнаю, мне не нужно будет зарываться в песок или бояться их. Наверное, мы все в одной салатнице. Поэтому да, походу дела, надо Оли оставить под своим крылом до поры до времени. И это отвратительная вещь. Вторая — Картой, которую мне дал Джек, можно подтереть задницу. Она бесполезная. Абсолютно. Я не понимаю, что с ней не так, и почему она такая сложная. Мне непонятен ни один символ, ни один крестик. Наверное, Джек тогда подумал, что я мастерски умею изучать карты, но не на ту нарвался. Я смотрю на нее практически каждый день, и это напрягает. То ли я дура, то ли мне реально всё это интересно, то ли карта как-то манит меня на изучение. Исходя из того, что в Мадисоне происходят какие-то сказки про сивка-бурку, полагаюсь на третий вариант; даже обычный листок бумаги может быть мистическим. И это вещь, отвратительнее первой. А вот третья вещь… — Мне нужен компаньон. Медленно шепчу я, смотря на себя зеркало в ванной. Отмечаю, как быстро и ловко капельки воды с лица падают на раковину, отзываясь противным треском. Вода освежила мою кожу и добавила к ней энергию. Я и забыла, какого это: ухаживать за собой и своим телом. Совсем не до этого. И да, в натуре. Мне нужна помощь со стороны. Джек, возможно, и подонок, но умный подонок: ему не справится со всем этим в одиночку точно так же, как не справлюсь я. Поэтому если он нашел себе компаньона в виде какого-то нарика, я тоже найду. И ему не скажу об этом демонстративно, вот. Только это будет самый рассудительный человек из нашей тусовки. Тот, кто является таким даже в самых обычных обстоятельствах. Тот, кто не поддается на эмоции и не терпит шумиху. Тот, кто привык думать логически. Тот, кому можно позвонить в пять часов утра и сказать: «я в жопе, приди и помоги мне», и тот придет, не задумываясь. А еще должен быть тот, кто хоть немного может знать больше. Тот, кто уже прошел через это или захочет пройти вместе со мной. Тот, кто… блять, по крайней мере, не хочет меня кикнуть (даже если у него есть другая, более менее безобидная личность). Голова медленно, но осознанно складывала черты характера моего будущего товарища, пока я умывалась, и тогда я сразу же поняла, кто в моем окружении может быть или всегда был таким. Подкрасив глаза тушью, чтобы они не выглядели так, словно их только что вырвали из глазниц, растоптали, обоссали и вставили обратно, я вышла на кухню. Оливер, как обычно, снова копался в телефоне. В последнее время я вижу их неразделенную любовь очень часто. Перед тем, как пойти к этому компаньону, я захотела кое-что спросить у брата. — Не хочешь прогуляться до Мии Андресон? — Достаю из тумбочки пустую бутылку, чтобы набрать в нее воду перед выходом. — Я собираюсь поговорить с ней. Лично. — Джек ведь сказал не выходить никуда, — отозвался брат, что-то быстро печатая у себя в смартфоне. — Да ты что? — Усмехаюсь до боли в щеках. — А еще Джек сказал, что если ему понадобится нас убить — он это сделает! — Зачем ты хочешь туда пойти? — Я хочу, чтобы нам кто-то помог. — Подхожу к брату, устало вздыхая. — Она может знать, что там такого произошло с Клер, почему она сбежала, почему ее могут прятать, и почему ее ищут. А еще она по-любому встанет на нашу сторону, ведь Джек ей никогда не нравился. А еще… я уверена, что она поверит во весь этот цирк с первой попытки. Ну, не будет донимать многочисленными вопросами или насмехаться, посчитав всё шуткой. Просто возьмет пистолет и начнет шмалять каждого, кто сунется у нее на пути. — Ясно. Я не пойду. — Почему? — Игриво наклоняю голову. — Там вроде твоя подружка была. — Была. — Когда я улетала в Бостон, вы любили друг друга, как опьяненные. — А у меня похмелье. Очень жесткое. Аж блевать тянет, — грубо отозвался Оли, схватив с блюдца печенье, — …от ее вида. — Ох, как это грустно. Мой братец испытал душераздирающую участь наивной подростковой любви… — Ты помнишь, какая эта Мия была стерва? — Откусывает печенье и блокирует экран телефона. Я кивнула. — Вот. Джеки выросла точно такой же. Если она закончит свою жизнь на трассе, это будет ожидаемо. — Оливер! Так нельзя говорить! — ругнулась я, закинув сумку на плечо. — Это некультурно и не по-мужски. — А она заслужила такое описание. У нас в школе все парни говорят об этом. Даже старшеклассники, — иронично смеется Оливер. — Она противная, вешается на каждое мужское плечо и, к тому же, … сама меня бросила. — Ну вот, значит в тебе говорит обида. — Прохожу в коридор, надевая зимние вещи. — Хочешь, я спрошу у нее о тебе, если увижу? — Нет! — очень громко вскричал Оливер, и меня передернуло. — Она ж потом об этом всей школе расскажет: «Ууу, маленький Оли позвал свою сестру, чтобы вернусь со мной отношения, какой жалкий, ой-ой-ой»! Я потом устану доказывать одноклассникам, что Джеки мне в край больше не уперлась! — Слабо верится, конечно, — улыбаюсь я. — Но если не хочешь, не буду вспоминать о тебе. Мне всё равно нужна Мия. — Не смей говорить обо мне ни единого слова, Холли! — Ну че ты разорался? Будто у вас там произошло что-то страшное, ей богу. — Произошло, — угрюмо сказал Оливер. — Ой, перестань. — Смотрю в зеркало последний раз, чтобы знать, что я выгляжу красиво, а не как обычно. — Вообще-то мы могли и пойти вместе. Нельзя разделяться. — Да я бы пошел с тобой, но там сто пудов будет эта… крыса. — Ах! — ахренела я. — Оли! Это еще что за базар?! — Да иди ты уже. Недовольно хмыкаю, не решаясь продолжать этот диалог, и озадачено выхожу на улицу. Ох, вот уж не думала, что подростковая любовь может быть настолько жестокой и беспощадной. Ну что у них там такого случилось, что Оливеру пришлось выучить такие словечки ради таких характеристик этой, казалось бы, странноватой, но миловидной девчушки? Я понимаю, прошло бы лет десять… Неужели за три года моего отсутствия у сестры Мии вырос крысиный хвост? Хотя, блин, это Мадисон — тут и третья голова может вырасти. В наших-то реалиях. Но не буду думать об этом. Мне нужна Мия. И даже не Алекс. Я объяснила этот феномен в своей голове двумя словами — «иди нахуй». Раз она меня послала, значит она не мой компаньон на вторую игру с убийцами. Это всё, видимо, уже осталось в прошлом. Старые люди уходят, а новые (точнее, старые, но те, о которых ты не подозревал) способны принести в твою жизнь краски и изобилие. По крайней мере, как я уже говорила, Мия меня хотя бы не послала. Мое сообщение от нее до сих пор не прочитано.***
После двухминутного постукивания в дверь я поняла, что никто мне ее сегодня не откроет. Либо все жильцы стали глухими, либо смотались на зимние каникулы куда-нибудь на лыжную базу. Я примерно помнила название улицы, и как выглядел их пентхаус, поэтому добраться до пункта назначения не составило особого труда. Пока всё спокойно, и это радует. Город выглядит повседневно, меня не преследует какая-нибудь нечисть. Забавно, что мне это доставляет огромное удовольствие. По сути, я вообще не должна думать об этом, но… думаю. Приходится. Осматриваю дом; он выглядит примерно так же. Ну, тут не надо было ожидать особых изменений. Можно подумать, кто-то меняет стиль дома каждый год. Стиль-то может и останется прежним, а вот жильцы… буду надеется, что и тут всё по старинке. Томно вздыхаю, но не собираюсь останавливаться. Мне кажется, стоит проверить задний двор, ведь Мия там часто бывала раньше. Я не уверена, что она прямо сейчас загорает на лежаке, плюхаясь в бассейне, но думаю, что в зимний период задний двор — это период других развлечений. Если бы я жила в таких апартаментах, я бы тоже выдумывала с этим местом всякие штучки. Обхожу дом с другой стороны, периодически оглядываясь. В паре метров от меня страстно, но противно целуются. Она хитро улыбается, покусывая и облизывая губы партнера. Встает на цыпочки, поглаживает щеки, пальцами ведя дорожки к шее. Его руки не могут найти себе места, проскальзывая то по ее спине, то по бедрам, и лишь иногда останавливаются на ягодицах. Она смеется сквозь поцелуй от поглаживаний. Выпячивает бедра, мило приподнимает ногу. А его рука медленно начинает развязывать шарф на ее шее, оголяя ее. Губы соскальзывают к подбородку, она закидывает голову назад. Вырывается легкий стон. Блять. Делаю пару шагов вперед, пытаясь расслабить мое ахуевшее лицо: — Эм… Джеки? С распахнутыми от испуга глазами девочка резко отталкивает парня от себя, выставив на него указательный палец и шокировано приоткрыв рот. Он дернулся в ответ. — Так, мне еще нет шестнадцати! — вскричала та, дергая пальцем в его сторону. — Ты не имеешь права меня трогать, и вообще ты меня заставил, ты держал меня, насильно зажал к себе, а я пыталась выбраться, и я вызову полицию! В этот момент ее взгляд дергается в мою сторону… — Мама, он пытался меня… … А затем застывает на месте. Растеряно выдыхает, смотрит то на меня, то на смущенного, ничего не понимающего парня. Губы Джеки задрожали от неловкого молчания со стороны каждого из нас. В какой-то момент я попыталась опустить свои поднятые от удивления брови вниз, но у меня не получилось. Эта картина во мне засядет до конца дня, наверное. Джеки ошарашено ухмыляется, сбрасывая руки в стороны. — Твою мать, — вырывается из ее рта. — Подожди здесь. Быстрым шагом она направляется в мою сторону, не переставая смотреть на меня убийственным взглядом, который я даже могла понять. Мне правда не хотелось прерывать эту идиллию, и я понимаю, насколько это обидно. Порой в Бостоне мне самой не хотелось останавливаться, а уж тем более — знать, что тебя спалили за этим, казалось бы, интимным занятием. И это, наверное, хорошо, что её спалила я, а не родители. Мы ничего не говорим друг другу, когда Джеки заходит за угол и приглашает меня к себе. Неловко поправляет длинные, пепельные волосы. Пытается унять возбужденное, наверное, дыхание, параллельно завязывая черный шарф на шее. Я даже не знаю, как начать. — Привет, Джеки, — стараюсь улыбнуться как можно приветливее, но её недовольный взгляд разрушает мою уверенность. Девочка скрещивает руки на груди. Надеюсь, что она просто решила погреть их между подмышками, а не спрятать от греха подальше, чтобы лишний раз не ударить. — Извини, что… отвлекла. — Привет, — дергается та, слегка облизнув губы. — Ты кто? — Холли Меттчер. — Неловко вскидываю плечи. — Помнишь меня? — А, Холли… Привет. Как дела? — Всё супер. — Ох, как это всё сумбурно выглядит! — …Я приехала в Мадисон, решила повидаться со старыми друзьями. Вот, пришла к Мие. Она дома? Джеки не отвечает. Оглядев меня с головы до ног, она продолжает молчать и мысленно выворачивать мои кишки наизнанку своим противным взглядом. В какой-то момент ее поджатые губы приподнимаются в легкой полуулыбке, а голова маленькими движениями начинает покачиваться из стороны в стороны: — Нет. Хм… у меня дежавю. Кажется, несколько лет назад наш первый диалог проходил примерно так же. Я будто попала в прошлое. Это странно. Глаза девочки наливаются негодованием сильнее и сильнее. — Серьезно? Опять будешь проверять и осматривать меня? — Решаю разрядить обстановку теплой шуткой. — Паспорт показать? — Зачем она тебе нужна? — говорит та, сузив глаза. — Вы не были подругами. — Ну… И что такого? Мы общались. Почему бы не встретиться? — Вы не общались. Она никогда не считала тебя подругой, не вспоминала и не говорила о тебе. — Когда ты станешь немного постарше, ты поймешь, что это не главное, — продолжаю улыбаться я, чуть наклонившись к Джеки. — Так я могу ее увидеть? — Нет, не можешь, — девочка улыбнулась точно так же, как и я, а потом резко изменилась в лице. — Её нет дома. — Хорошо… — Эта неловкость начинается меня раздражать. — А когда она будет? — Не знаю. — Может, ты дашь мне её сотовый? — У нее нет с собой сотового. — А я могу подождать её здесь?.. — Вряд ли ты дождешься. Джеки притворяется. Она выглядит неестественно спокойной, но я вижу, что она пытается скрыть на лице какую-то эмоцию. Её лицевые мышцы напряжены, не давая показывать то, что не нужно видеть. — Таа-ак, — отмечаю я, поправляя шапку от негодования. — Джеки, я понимаю, что ты всегда не доверительно относилась к людям и всё такое, но… это же я. Холли. Вы все прекрасно меня знаете, и… — Я же тебе уже сказала, Холли, — как-то весело говорит та. — Нет Мии. — Что значит «нет»? — А она пропала. — Пропала? — Да, — Девчушка ерзает на месте, перебирая ногами в разные стороны. — Очень давно. — Секунду! — Пытаюсь переварить сказанное, зажмурившись и прикрыв щеки руками. Джеки ухмыляется. — Что значит «пропала»? — Ну, пропала. Полтора года назад мы с родителями нашли на кухне записку, в которой Мия написала, что навсегда уходит из дома со своим мальчиком. У нее были терки с родаками. И она ушла. С того момента мы ее больше не видели. Если бы ты была её подругой, ты бы знала об этом. — Ого… — грустно оглашаю я, присаживаюсь на корточки. — И никто не знает, где она? — Ага. И свой мобильник она оставила рядом с запиской. Не взяла с собой ни одной вещи. Просто ушла. И исчезла. — Джеки, мне жаль. Тебе, наверное, так тяжело. — Не тяжело. — Джеки мотнула головой, слегка оголив зубы. — Я уже выплакала все слезы. Но это в прошлом. Вообще, я считаю, что её давно нет в живых. — Почему ты так думаешь? — Она употребляла. И её пацан тоже. — После непростого молчания с моей стороны, она продолжила: — Наркоманы долго не живут. А я смирилась с её смертью. И наши родители, наверное. — Джеки, не надо хоронить свою сестру. — Мне правда нужно сказать хоть что-то, но я не знаю, что. — Мия бросила нас ради такой жизни. У нее было всё. А она ушла. Она умерла для меня давным-давно. Мне кажется, если бы Мия была жива, … то хотя бы позвонила. — Блин. Это ужасно. — Смотрю на Джеки. — Я правда вижу, что ты переживаешь. — Я переживала раньше, а сейчас нет. — В ответ получаю от нее абсолютно пустой, кукольный взгляд. — Я уже понимаю вас, взрослых. Вы сами ответственные за свою жизнь и сами решаете, какой она должна быть. Это только ваше решение. Если Мия выбрала такой путь, нам с семьей просто надо жить дальше. Я думаю, ей было хорошо жить там, где она была. А сейчас о ней надо забыть. Навсегда. — Может быть, ты не будешь терять надежду? — Решаюсь приобнять ее за плечи, но та невольно отворачивается. — Мне кажется, не стоит хоронить человека, не зная об этом наверняка. — Наркоманы умирают очень быстро. Нам так мама говорила. Она кричала об этом Мие каждый раз, когда они ссорились. А я подслушивала. Не могла уснуть от этих криков. — Джеки поправила волосы назад, приятно улыбнувшись в мою сторону. Но я не поверила этой улыбке. Ни в коем случае. — Так что… её нет дома. А мне надо вернуться к своему парню, он меня ждет. — Джеки, подожди! — Нервозно хватаю девочку за руку. Мне надо быть уверенной в том, что исчезновение Мии — это самая обычная случайность из всех случайностей. — Неужели она просто испарилась? У нее же было столько знакомых. Невозможно вот так взять и… исчезнуть. Что, вообще никто и ничего о ней не слышал? — Никто. Она сбежала, никому не сказав. — Джеки начинает нервничать вместе со мной, и я это вижу. — Да, она действительно испарилась. Прошло много времени, … и я больше не ищу. Мне наплевать. — Как интересно получается, — вырывается у меня. — Вообще ничего не понимаю… — Да какая тебе разница? Вы не были подругами. — Ну, это очень странно. Не может человек вот так взять и пропасть… — говорю я, не заканчивая фразу «но в Мадисоне, блять, все возможно». — Видимо, может, — вздыхает Джеки. — Во всяком случае, Мии для меня больше не существует. И нам нет смысла говорить о ней. — Почему Оливер не сказал мне об этом? — пытаюсь осознать то, что происходит, а потом невольно жмурюсь, поняв, что… — Блин… он же просил меня не вспоминать о нем при тебе. — Серьезно? — Джеки мило хихикнула, склонив голову на бок. — Это очень забавно. Как у него дела? — Эм… Да неплохо. Мы весело проводим время вместе. — Ясно. Передавай ему от меня «привет». — Хорошо. — Моей странной улыбки не хватает на этот блядский диалог. — Передам, если вспомню. У вас было не очень хорошее расставание? — Ну, нет. Не сказала бы. Люди встречаются и расстаются. Мама говорит, что это нормально. Самое главное — вынести из этой ситуации опыт и не совершать ошибки. — Ох, как это по-взрослому, — отмечаю я. — Ладно. А как у тебя дела? Чем занимаешься? — У меня всё хорошо, — как-то протянула та, подняв глаза вверх. — Учусь в седьмом классе, на четверки, играю на фортепиано, хожу на курсы французского. А еще мечтаю выйти замуж за своего парня и родить от него двоих детей. А недавно мама разрешила покрасить волосы в белый. — Джеки выставила волосы вперед, улыбаясь и прихорашиваясь. — Мне идёт? — Да, красивый цвет… Ты прямо как снежинка. — Мама называет меня зайчонком. — Ладно, Джеки, на самом деле я вижу, что ты очень расстроилась из-за разговора про Мию. — Не выдерживаю. Джеки дернула бровями. — Я не знала, правда. Не хотела расстраивать. Но мне кажется, что всё намного очевиднее, чем ты думаешь. — Ну, ты можешь попробовать её поискать. Дело твоё, — быстро проговорила та. — Если я что-то узнаю о Мие, сразу же тебе передам, ладно? — улыбаюсь. — Да мне пофигу. — Вздыхает. — Мия бросила меня. Её в моей жизни больше нет. Ты хочешь поговорить со мной о чем-нибудь еще? — Нет, я… не буду вам мешать, что ли. — Вскидываю руки, понимая, что у меня очень сильно заболела голова. — Не расстраивайся. Я попробую что-нибудь разузнать об этом. — Это излишне. У тебя что, слишком скучная жизнь? — Ох, Джеки, знала бы ты, … знала бы ты! — Надо жить дальше. — Ладно, хорошего тебе дня, Джеки. Мне срочно надо отвернуться от этой девочки, чтобы не показывать жутчайшее негодование на моем лице. Захотела, блин, я себе компаньона найти, а нашла новую загадку, которую мне ох как хочется разгадать! Что-то мне подсказывает, что Мия, являясь таким же заложником положения среди убийц, не могла пропасть просто так. Факты говорят сами за себя: Джек твердит об исчезновении Клер, лучшей подруги Мии, а теперь узнается, что та тоже не находится у себя дома и не строит спокойную жизнь, как этого хотели все мы. Я, конечно, не следопыт от бога, но нетрудно догадаться, что они могли исчезнуть одновременно. И я, конечно, не экстрасенс от всевышнего, но, полагаю, без мистических обстоятельств это не обошлось. Ну, не может же быть такого, что она действительно снаркоманилась. Вроде нормальная девочка была… почти. Интересно, а Джек в курсе? — Холли, подожди. — Слышу позади себя голос Джеки. Слабо оборачиваюсь. Она выглядит обеспокоенной; наконец-то я увидела на её лице хоть какую-то адекватную эмоцию. — Эм… если ты действительно увидишь Мию, то… — А, да, — Грустно выдыхаю. — Я передам, чтобы она тебе позвонила. — Нет! Не надо. — Джеки хмурит брови на несколько секунд. — Просто передай ей от меня «привет». И ни слова больше. Это всё. Ничего не отвечаю, когда девчонка резко скрывается за угол дома. Бедная девочка. Пропажа сестры наполнила её душу отчаянием, а за абсолютной безэмоциональностью скрываются тысячи переживаний в прошлом. Как же это печально. Я верю ей; в ее душе действительно не осталось слез, потому что, наверное, она их слишком много выплакала. Помню, Джеки и Мия были близки друг к другу, ведь кто как не старшая сестра способна оказывать самую сильную любовь и самую крепкую поддержку? Разум ребенка повзрослел слишком быстро, и это самое тяжелое. Когда она поняла, как же просто потерять тех, кого ты любишь. И какие же могут быть банальные, простые, но по-настоящему ужасные причины для этого. Но она, кажется, держится. Не представляю моё состояние, если я узнаю, что Оливер решил начать «новую» жизнь под дурацким предлогом. Это действительно как самые настоящие душевные похороны, когда человек, которого ты видишь каждый день, выкидывается из твоей жизни, словно смятый лист бумаги в мусорное ведро. И я правда верю в то, что Мия могла сбежать из дома. Но я не верю, что можно исчезнуть без следа. — Ох, Мия… — вырывается у меня в тот момент, когда я задумалась о том, что не знаю, что мне делать дальше. Ну, и к кому я теперь пойду? Кто мне поможет? Кто поможет нам с Оливером? С Алекс я буду принципиальной точно так же, как и она со мной. Никого нет рядом. И никто не понимает, что происходит на самом деле. Стоя на остановке, решаю вынуть телефон из кармана и написать Оливеру: «Оли, ты как? У тебя ничего не болит?» У меня больше не осталось вариантов, кроме как вернуться домой и… увидеть там Найраса, наверное. Хуже ситуации и быть не может! Как я могу решить проблемы самостоятельно, когда они наваливаются на меня с каждым днем и даже не дают просвета солнечных лучей? Ответ от Оли поступил быстро. Господи, опять он в телефоне… «Всё нормально. Только Джек пришёл» Да блядство-то какое… «И что говорит?» Автобус приехал именно в тот момент, когда у меня начали замерзать ноги. Хочу окунуться в теплую атмосферу и больше никогда не выходить на улицу. Каждый мой поход по этому чертовому Мадисону заканчивается провалом. Ненавижу этот город. «Он сказал, что ты бестолочь» Ну, конечно. Я приеду домой и получу порцию нравоучений от того, кто вообще не должен следить за моей жизнью. И ведь никому не объяснишь, что я просто пытаюсь обезопасить свою шкуру и понять хоть что-то. Я вот прямо сейчас готова подсесть к любому человеку в автобусе и сказать: «слушайте, побудьте моим компаньоном, и спасите меня, ради всего святого»! «Запрись в комнате и не разговаривай с ним. Я еду домой» Блин, время еще не такое позднее. Может мне зайти в оружейный магазин и купить там бензопилу? Ну, это так. На всякий случай. Мало ли Джек решит сыграть в папочку и отшлепать меня по попке за непослушание. «А еще он сказал, что вспомнил, куда вы ехали» Надеюсь, что это к лучшему. Убираю телефон в сумку и прикладываю голову к окну, рассматривая снежинки на стеклах. Мечтаю попасть в автокатастрофу, и чтоб моя голова, примерзлая к стеклу, оторвалась от резкого торможения нахуй.***
— …То есть вот эта линия — граница, а вот это — обозначение капканов? — Да. — Так они находятся на границе, получается. — А видишь рядом с ними черные точки? Я пометил те капканы, которые обезвредил самостоятельно, а также те, которые уже были использованы. Если вы увидите использованные капканы — приносите мне, они нужны для самодельничества. Так, это еще что за безобразие?! — А это что? — Это фонари. Я сам их поставил. Они способный освещать путь через туман, который накладывает монстр или прислужники. В тумане важно стоять рядом с фонарями, потому что без света он способен растворить ваше тело, как яблоко в кислоте. — Блин, фигово. — Согласен. Я слишком долго снимала ботинки, и чем дольше я это делаю, тем дольше Оливер разговаривает с Джеком, и, блять, да, это фигово. Это еще что за беспредел?! Я не разрешала. И смотреть на карту — тоже! — Оливер! — прохожу на кухню. — Что вы делаете здесь? — О, бестолочь пришла, — улыбнулся брат, отложив карту и взглянув на замолчавшего Джека, сидящего слишком близко для моих переживаний к нему. — Мы изучаем карту. — Иди изучай химию за восьмой класс! — Грубо показываю пальцем на лестницу ко второму этажу нашего дома. — А не вот это дерьмо. Я не разрешала. И вообще, отдай сюда карту, быстро. Подставляю вторую руку к Оливеру, но карта демонстративным образом перехватывается Найрасом. — Холли, у тебя нет полномочий кого-то в чем-то ограничивать, — недовольно отозвался тот, складывая карту по уже ранее выдавленным граням. — Они есть только у сделки. И у меня. — Хах! — истерически выдавливаю. — А не пошёл бы ты?! — Ну, и куда ты ходила? — Джек вальяжно рассиживается на стуле, убрав руки за голову. — Не скажу! — К Мие Андерсон? — … Ах ты засранец, Оливер, — присаживаюсь за стол вместе со всеми. Оливер запрокинул зрачки вверх. — Всё ведь рассказал. И даже не попытался соврать. — Так Джек сказал, что если я совру — он свернет тебе шею. Я за тебя волновался, честное слово! — Джек? — скептично сверлю его взглядом. — Какого хрена ты угрожаешь моему ребенку? — А это профилактика. Мне надо прощупывать почву и пытаться находить точки соприкосновения с вами, пока мы еще живы. — На это фыркаю и отворачиваюсь. — По-моему я попросил вас никуда не выходить. — Я пытаюсь найти помощь, понятно? Мне не нравится чувство одиночества и непонимания происходящего! Я хочу знать, что происходит! Ты же нам ничего не говоришь… Вот, ты сам виноват! — Неубедительно. А я рассказал достаточно. — Оливер, — переключаюсь на брата, который с противной ухмылкой слушал наш разговор. — Почему ты мне не сказал, что Мия исчезла полтора года назад? В этот момент замечаю, как Джек медленно вздыхает, мотая головой и прислоняя руку к правой части лица. Или маски. Или что там у него… — Исчезла? — Оли двинул бровями. — Я не знал. Так откуда я должен был это знать? Я не общаюсь с их семейкой… — Её сестра утверждает, что от нее давно не было никакой весточки. Будто испарилась. — Поджимаю губы и невольно цокаю. — Вот, у нас еще одна задача. И я уверена, что это взаимосвязано. Видишь, Джек? — Недобро скалюсь, смотря на урода. — Не зря сходила! У нас появилась информация, как ты и хотел! Мия и Клер по-любому пропали вместе. — Нет, не вместе, — неприятно озвучил Джек и пододвинулся ко мне. — С твоей Мией всё в порядке, и ты можешь выдохнуть и прижать жопу, пока тебя не шмальнул кто-нибудь за углом. — А ты что-то знаешь? — Эта девушка здесь не причем. И не надо втягивать тех, кто со сделкой не связан ни коем образом. — Поджимаюсь от грозного тона Найраса, но не подаю вида своего беспокойства. — Чем больше ты собираешь людей, тем больше будет жертв. И больше денег уйдут на гробы, больше удобрений для деревьев. Несвязанные со сделкой тебе точно не помощники. Ты когда-нибудь прекратишь играть в спасателей или нет? — Джек, да она не могла пропасть просто так! — отстаиваю я. — Они с Клер были близки! — Она ничего не знает о Клер. — А ты что, спрашивал?! — Да, спрашивал. Моя истеричка ухмылка пропадает с лица. Кидаю взгляд на такого же настороженного Оливера, зажмурившего глаза, и опять впадаю в непонятный бедлам своей души. На это Джек, кажется, успокаивается и будто уменьшается в размере, приняв спокойное положение тела и продолжив: — Холли, когда человек, которые тебе нужен, пропадает, первый делом ты начинаешь опрашивать всех, кто так или иначе был связан с этим человеком. Что я и сделал. Тем более, когда мы с Клер ссорились, она постоянно отшивалась у этой дурочки. — Ты хочешь сказать, что… — Я тогда даже и предположить не мог, что Клер сейчас не со своей подругой. От этой Мии я узнал, что ей обустроили койку в психушке. Покорно ждал, когда она успокоиться. Перестанет на меня дуться. И поделает то, что ей хочется. Но её, походу дела, кто-то забрал, а я это упустил. Твоя Мия ничего об этом не знает, потому что я спросил и во второй раз. И это было уже после того, как она ушла из дома и на всё забила. Теперь тебе легче от этого? — Ты знаешь, что Мия ушла из дома?! — полушепотом вываливаю я, когда моя последняя нервная клетка стрельнула себе в висок. — И она знает, что ты выжил?! — Поверь, ей искренне похрен. И не надо её искать. У нее полно других дел. -А её младшая сестра об этом знает? — Пытаюсь вернуть связь с реальностью. — Хотя нет, Джеки бы сказала мне об этом, я думаю… — Да кому какая разница?! — Джек дернулся и повысил тон. — Никому не должно быть до этого дела. Это исключительно наши проблемы. И я в очередной раз попрошу никого не втягивать к сделке. Она беспощадна и очень жестока. И люди, непричастные к этому, должны жить дальше. — Твою мать. Вот это прикол, — шокированная, я облокачиваюсь на стол, собирая руки в замок. — А моя подруга? Алекс? Она тоже знает? Она тоже общалась с Клер. — Клер бы не пошла к другому человеку. А твою подружку мне не хотелось пугать лишний раз. Она такая же, как и ты: истеричка… — Так, а где Мия? — Она живет в своё удовольствие. И все об этом знают. — Джек снова принимает серьезный вид. — Мы больше не будем возвращаться к разговору об этих людях. Я вспомнил, куда мы ехали. Если ты всё поняла, и впредь будешь хоть немного меня слушать, мы поедем прямо сейчас. — И куда это мы собрались? Неожиданно для нас с Джеком спрашивает тихо хихикающий Оливер. Застываю на месте. Я узнаю этот тон, но не узнаю своего брата по этой до жути устрашающей усмешке. Он смеется так, словно ему совсем не смешно. Выдавленная ухмылка, рассеивающая тишину, сдавила мои уши. В полуоткрытых глазах виднеется белая пелена. — Джек, это опять началось? — резко спрашиваю я, не двигаясь. Лишь дергаю зрачками в его сторону. Тот молчит. — Я так хочу поехать с вами, — медленно, но задорно продолжает мой брат, стуча указательным пальцем по столу. — Мне одиноко. И так хочется с кем-то поговорить…. — Маски… — выдавливается у Джека сквозь зубы, и я почувствовала, как тот задрожал, несмотря на своё величественное и спокойное положение. Мне это не нравится. — Привет, Джек. — Губы моего брата продолжают расползаться с очертаниях улыбки, а его рука делает приветливый жест. — А ты что… до сих пор живой? — Живой, — грубо и коротко отвечает тот. Спустя недолгое молчание, продолжает: — А ты? — Я живой, потому что у меня есть смысл жизни, — медленно говорит кто-то через губы Оливера. — А где же твой смысл жизни, Джек? М? — Тело брата наклоняется к Найрасу, и тот делает очень громкий смешок в его сторону. — Что, … и вправду потерял? Рука Джека блеснула, и вижу, как его пальцы резко обхватывают большой, кровавый скальпель с большим, кровавым лезвием из рукава толстовки. Насторожено подрываюсь и хватаю того за предплечье. — Джек, нет! Это же мой брат!