[Как происходила встреча с автором и бетой (Evgeniy Hannelius или Ассасино):]
Evgeniy Hannelius, просто рассматривая мир Перепутника: *смайлики в виде сердечек* Evgeniy Hannelius, замечает дату последнего обновления: : ( Evgeniy Hannelius исчезает в синий вспышке и появляется уже в страной комнате, наполненной пустыми шкафами и сервантами. Evgeniy Hannelius, пнув землю, с озадаченно поджатыми губами рассматривает, как поднимаются крупицы пыли. Он решает не обращать слишком большого внимания и начинает бродить по библиотеке, в надежде отыскать хозяина и вскоре его попытки были вознаграждены успехом: нужный ему, разумный, находился в самом конце, лежа лицом в стол, спина мерно двигалась. Evgeniy Hannelius, подошел и осторожно постучал (указательным и средним пальцами) по столу, чтобы привлечь внимание. Перепутник резко поднимается, очки падают куда-то под стол, а листы с рукописями, которые служили в качестве подушки, разлетаются в разные стороны. — Что… а… Evgeniy Hannelius услужливо наклоняется и передает очки в руки автора. — Buona sera, signora (Добрый вечер, Синьора) Перепутник, проморгавшись, озадаченно оглядывает существо, принявшее облик Ассасина. — Кто ты, незнакомец? Что тебе нужно? — Il mio nome è Evgeniy Hannelius, voglio aiutarti e ho visto i tuoi mondi (Моё имя Evgeniy Hannelius, я хочу помочь вам и я видел ваши миры.), — улыбается и, протянув руку с раскрытой ладонью вперед, создал иллюзию одного их миров Перепутника. — А, так ты читатель…. Прошу прощения, у меня выдалась немного безумная неделя и…. Evgeniy Hannelius внезапно замахал руками и стал показывать жестами, что он хочет сделать. — Ты хочешь помочь? — Si, signora. (Да, Синьора) Evgeniy Hannelius быстро кивает и улыбается. — Ну, хорошо. Бета, верно? Ты понимаешь, что это будет сложно? Evgeniy Hannelius весело бьет себя кулаком в грудь и снова кивает. — Ну, хорошо, мне действительно нужна помощь с этим. Как тебя зовут? Evgeniy Hannelius показывает на все свое тело, одежда выдавала его как ассасина ренессансной эпохи чем-то похожим на Эцио Аудиторе Да Фирензе. — Ассасино? Evgeniy Hannelius еще раз кивает и протягивает руку вперед для рукопожатия. — Что ж, приятно познакомится. Надеюсь, наше сотрудничество принесет нам обоим удовольствие, — Перепутник пожимает протянутую руку. Так бета и автор впервые познакомились.***
На самом деле, ему даже не пришлось залезать на точку обзора, чтобы разведать окрестности — что-что, а знания о местоположении всех сокровищ, по неизведанной причине, остались при нем. (Он старался не слишком задумывать о том, что это говорит о его личности и личности его предков). Хотя даже и к этому источнику информации не нужно было особо обращаться — сундуки и прочие вместилища сияли в орлином зрении так, что Дезмонду приходилось иногда протирать слезящиеся глаза кончиком своих одежд. Да и целом никаких достаточно высоких (на избалованный Италией вкус Дезмонда) зданий пока что построено не было. Так что Дезмонд просто… бродил то тут, то там и собирал драгоценности в мешок, как грибник собирает грибы осенью после дождя. Но ассасин не учел одного факта. Хотя в анимусе его предки и могли переносить огромные суммы у себя на поясе без каких либо последствий… Дезмонд незаметно оглянулся и свернул в тихий переулок, который должен был сократить дорогу до лечебницы… В реальности же мешки с золотом, тяжело и явно выпирающие за поясом, могут привлечь нежелательное внимание со стороны… не совсем законопослушных личностей. Даже если их носитель имеет не совсем презентабельный с точки местной моды вид. — Взять его! Дезмонда окружили со всех сторон за несколько секунд. Ассасин двадцать первого века бросил короткий взгляд на — честно признаемся, выглядящие не очень впечатляюще — короткие ножи. Дезмонд: … Спаситель мира ощутил смутное чувство дежавю. Знаете, в том плане, как будто ничего в этом мире не меняется. — Бей его, ребята! Ассасин двадцать первого века утомленно вздохнул и, заблокировав удар, сделал подсечку.***
Когда Дезмонд вышел к лечебнице в целости и сохранности, уже наступила поздняя ночь. Но поскольку постольку в окнах нужного ему здания до сих пор горел свет, ассасин просто… Вежливо постучался, неловко переминаясь с ноги на ногу. На самом деле он более менее понимал — ну, или предполагал, что понимал — насколько странным выглядел со стороны. Но что ему оставалось делать, если деньги нужны были для того, чтобы остановить множество смертей? Нет, спаситель мира не мог оставить это просто так, особенно если учесть, что теперь он в основном будет жить в этом веке (даже если мир — иллюзия, как показала недавняя практика, болезни здесь — это вещь). Поэтому даже если его посчитают странным, Дезмонд решил просто не придавать этому особого значения — главное достигнуть цели. Тем более черная оспа может коснуться и его тоже. Нужно ли ему это? Нет. Тем временем, пока Дезмонд размышлял о вечном, из внутренних помещений послышался громкий — и… счастливый? — собачий лай, а потом послышался звон цепочки и дверь приоткрывается ровно на щелочку… Ассасина встретил с широко распахнутым, теперь довольно хорошо знакомым ему и почему-то очень напряженным глазом и невольно вздрогнул. Потому что сочетание поздней ночи, плюс громкого скрипа двери, плюс близости глазного яблока и не видения остального тела, плюс игры теней случайно создали очень странную карикатуру, от которой Дезмонд не сумел сразу отойти. К счастью, впечатление было секундным — подмастерье, узнав в укутанной тенями зданий фигуре (которая, в свою очередь, тоже не выглядела отнюдь ангелом Божьим) ушедшего утром странного гостя/клиента/подозрительную личность, быстро снял дверную цепочку, чтобы впустить Дезмонда в теплый дом с горящим в соседней комнате камином. Ассасин, еще не придя в себя от промелькнувшей перед его глазами картины, автоматически сделал шаг вперед… Только для того, чтобы пошатнуться от внезапно появившихся тактильных ощущений: влажного, шершавого языка и теплого дыхания щекочущий кожу его шеи, вес лап на его животе, мягкой шерсти под его руками, звуки счастливого животного фырканья… Дезмонд невольно рассмеялся, запрокинув голову назад, чтобы избежать щекотный ощущений, отталкивая от себя возбужденную собаку. Капюшон случайно упал из-за активных движений этих двоих, открывая мягкие, добрые черты лица под тёплый свет свечей и даже бледный шрам на губе казался симпатичным, когда он улыбался. Голубоглазый подмастерье, увидев такую сцену, от удивления не закрыл за ассасином двадцать первого века дверь и просто смотрел на него широко открытыми глазами. Доктор, который сместился на шум со второго этажа, тоже неловко замер на лестнице от представленной его глазам картины. Дезмонд, успокоив собаку и вспомнил основную цель своего прибытия, огляделся по сторонам… Только для того, чтобы заметить странные взгляды со стороны жителей лечебницы Дезмонд: ??? Придя в себя, доктор Лайл Уайт неловко откашлялся в кулак, чтобы отвлечь внимание спасителя мира от своего подопечного. — З-здравствуйте, с-сэр, Ваш п-питомец был в ц-целости и с-сохранности… т-то есть я хотел сказать!.. Понимая нервозность представителя врачебной братии, ассасин, потрепав загривок собаки на последок, спокойно достал из-за пояса наполненный деньгами мешок и лёгким движение руки подбросил его в воздух, целясь в руки мужчины. Тот, дёргано вытянув руки перед собой, поймал вещь и громко крякнул от внезапной тяжести, которая заставила его на секунду потерять равновесие и схватится за скрипнувшие перила. — Здесь половина суммы, — сообщил Дезмонд, не удержавшись и приседая на карточки, чтобы лучше приласкать собаку, — но я бы не советовал тратить всё сразу — это может привлечь внимание. — Д-да! — автоматически ответил доктор, не верящие рассматривая мешок в своих руках и потеряв дар речи. — И ещё кое-что… — Дезмонд почувствовал себя немного неловко и именно поэтому не поднял голову, не запечатлев ошеломление своего нервного собеседника, — не могли бы Вы присмотреть за ней ещё немного? На этот раз мне нужно далеко, чтобы достать всё остальное и… Ассасин двадцать первого века не успевает полностью закончить свою просьбу — внезапный, громкий раскат грома и звук воды, градом упавшей на черепичные крышу, заставляя всех присутствующих вздрогнуть, и подмастерье поспешил закрыть дверь. Возникла неловкая пауза. — Может быть, — набравшись храбрости, осторожно обратился к обернувшемуся к выходу Дезмонда мальчонка, — Вы переночуете у нас? А потом уже отправитесь в путь? И поднял голову, чтобы встретится взглядом с всё ещё находящимся в шоковом состоянии доктора. Пока ученик и учитель переглядывались между собой, Дезмонд был преисполнен сомнений. Да, с утра он чувствовал себя немного слабым и слегка сопливым, но это то, что происходит со всеми на рассвете и, тем более, уже прошло — в конце концов, он взрослый, здоровый мужчина. Но, судя по шуму снаружи, вода очень настойчиво намекала на то, что одежда Дезмонда, даже если он где-то найдёт ещё несколько слоёв для утепления, промокнет насквозь, а тело, соответственно, замёрзнет от ночного холода. А это очень неприятно, учитывая, что он решил идти пешком, не рискуя воровать лошадь после того, как покопался в каждой более менее открытой нычке. В общем, Дезмонд разрывался между тем, чтобы не причинять неудобства жителям и тем, чтобы быть пойманным на месте преступления, параллельно с этим простудившись. Доктор, увидев сомнения на открытом лице ассасина и переведя взгляд на подаренный ему — только для того, чтобы вылечить домашние (?) животное — мешок с большим количеством финансов, резко поднял голову: — Оставайтесь. Мы не будет против, — а потом добавил чуть тише и более неуверенно и быстро, — у нас есть чай, если хотите. Позвольте проявить гостеприимство. Эти слова всё решили. Дезмонд осторожно кивнул.***
Поскольку постольку гостевых комнат в бедной лечебнице не существовало и в помине (а Дезмонд отказывался занимать чужую койку), то ассасина, вместе с наполненной чашкой горячей водой с заваривающимися листиками чая, поместили в соседней комнате на первом этаже, которую спаситель мира вообще не заметил за общим бардаком, которая в некотором роде представляла из себя гостиная, когда он пришел в лечебницу первый раз. Ассасин сидел около камина в позе лотоса и, глубоко задумавшись, снова и снова проводил ладонью по — они ее помыли, пока его не было? — мягкой шерсти задремавшей на его колене собаки, а другой рукой придерживая бедно выглядящую (коричневое основание, без ручки, отломленных края, держится только на честном слове) кружку. В основном он размышлял о том, что может произойти с человеком всего лишь за два месяца. Например, вкратце, узнать, что культ, от которого ты сбежал, отчасти говорил тебе правду, пережить три жизни подряд великих предводителей (и не только их) этого самого культа подряд (и чуть не сойти с ума от этого — как побочный эффект), узнать, что человечество вот-вот исчезнет и сделать выбор в пользу самопожертвования. И вот теперь он здесь — не совсем в начале истории, но в одном из масштабных ответвлений его. Дезмонд вздохнул и пригубил ещё немного чая, при этом не убирая другую руку от головы собаки. И теперь он, от нечего делать, решил остановить Большую Злую Эпидемию, хотя было достаточно просто переждать все события в лесу, как отшельник, которым он собирался стать. (Черт. Он опять забыл купить соль). Никогда не меняешься, Майлз? Всегда ввязываешься не в своё дело, используя для перекрытия всевозможные отговорки. Собака тихо заскулила во сне, привлекая внимание спасителя мира, и Дезмонд ласково почесал её за ухом. Через мгновение дворняжка затихла, позволяя ассасину вернуться к размышлениям. Было очевидно, чтобы его превентивные действия будут иметь последствия — какие-то люди выживут, и, ещё более очевидно, дадут потомство. Нет, в самом этом факте Дезмонд не видел ничего плохого — люди всегда плодятся, это заложено природой для сохранения вила, но… Дезмонд посмотрел на дно чашки, в котором остались лежать только листики неизвестного происхождения и осторожно отложил хрупкий предмет быта восемнадцатого века (в современном мире он бы смог продать эту вещь за баснословную сумму!) в сторону, где он не мог случайно задеть. Короче говоря, может родиться второй саркастичный британец, а Дезмонд даже не будет подозревать об этом. Ассасин двадцать первого века был более чем уверен, что это событие станет подрывом временного континуума (или что там бормотала Ребекка?). Ну, или, как минимум, филейных частей двух Шонов, когда произойдёт грандиозная встреча. А если они ещё и сойдутся во мнениях… Солнечная вспышка будет нервно курить в сторонке. Дезмонд тихо фыркнул от представившийся картины, сонно зевнул и решил сменить положение тела на более удобное: аккуратно используя свои навыки ассасина, сдвинул голову собаки со своего колена, а сам лёг рядом, чтобы случайно не придавить, сонно моргая на игру пламени в камине. Как бы ни было весело представлять различные временные аномалии, самого Дезмонда это пока что не коснулось. Поэтому он вмешается только один раз и больше никогда. Он возьмёт собаку и отпуск на всю оставшуюся жизнь и растворится где-нибудь в лесной глуши таким образом, что никто не сможет его найти. Он имеет на это право. И ассасин, усыпленный догорающим пламенем огня в камине, заснул между одной мыслью и следующей. Собака сонно приоткрыла глаза, блики огня скользнули коричневой радужке, и, оглядевшись по сторонам и найдя Дезмонда на некотором расстоянии от себя, недовольно заскулила и подползла поближе, чтобы прижаться к животу ассасина. Дезмонд, сонно проворчал, обнял пушистое создание и провалился в ещё более глубокий сон.***
Дезмонд слышит взрыв и чувствует, как его запястья болезненно напрягаются от отдачи чего-то в его руках, чувствуя капли дождя на своей открытой коже и вздрагивая, он открывает глаза. Из-за воды он не может ничего перед собой и из-за этого его застают врасплох. — Берегись! Пол под ассасином шатается, и он с удивленным криком падает, что-то больно впивается в его локоть, протыкая кожу на сквозь. Пелена боли окутывает его сознание, но Дезмонд, крепко сжав зубы, снова поднимается на ноги. — Рулевой мертв! Кто-нибудь к штурвалу! Дезмонд не думает слишком много — он, ориентируясь на привычки своего тела, бежит по палубе к капитанскому мостику и ловкими, мозолистыми от постоянной работы на корабле руками хватается за деревянный руль. — Лево руля! — предупреждает ассасин, стараясь перекричать звуки пушек и буйство стихии, — по правому борту! Сморгнув остатки воды с глаз, Дезмонд может точно увидеть маленькие кораблики — их противников. — Залп! — командует спаситель мира и, отчаянно желая зажать уши руками, упрямо стискивает челюсти — штурвал нельзя было отпускать ни в коем случае. Маленькие корабли тонут только от нескольких выстрелов из пушек, но вдруг из-за поднявшейся волны показались паруса неизвестного Дезмонду фрегата, который обещал принести большие проблемы, если он не поторопится. Ассасин стискивает челюсти и поворачивает штурвал на полную мощность. — Готовьте левый борт! Ну же! Матросы мечутся, не обращая внимания, что некоторые волны плещутся прямо под их ногами, стараются как можно быстрее подготовить орудия к следующему залпу. Дезмонд, чувствуя напряжение, не сводит взгляда с корабля противника и именно поэтому замечает, как фрегат успевает повернуться боком и выстрелить. — Ложись! Все члены экипажа, привычные к таким ситуация, мгновенно подчиняются, прячась за бортики корабля. Враждебные ядра бьются об нос и слегка задевают корпус корабля, что не несет слишком большого урона и Дезмонд поспешно встает на ноги, чтобы навалится всем весом на штурвал. — Левый борт! Приготовьтесь! — напомнил матросам об их обязанностях Дезмонд, уже предчувствуя будущие боли в пояснице, когда он будет спать в гамаке. Стоп. Почему у него должна болеть поясница? Он же давно привык к жизни на корабле? Разве это не так? Дезмонд вздрагивает, когда корабль сотрясается от своих собственных выстрелов, заставляя фрегат противника — который, видимо, уже и так был сильно потрепан и не успел вовремя повернуться носом, чтобы снизить урон — пойти ко дну. Время, кажется, замирает в этот момент, матросы медленно, но верно приходят в себя. Через секунду слышатся радостные крики и кто-то — капитан — хлопает Дезмонда по плечу. — Молодец, Эдвард! Я в тебе не сомневался! Эдвард? Но его имя Дезмонд. Ассасин двадцать первого века поднимает голову на старшего мужчину, чтобы спросить, почему он называет его другим именем, но не успевает открыть рот. — Порох! — Сейчас рванет! Дезмонд оборачивает на крик — и точно, бочки с порохом, вытащенные с нижней палубы для проведения боя, горели рыжим пламенем. Капитан — и на то была веская причина — больше не обращает внимания на Дезмонда и кричит во всю глотку: — Тушите огонь! — мужчина хватает одного из матросов за шкирку и толкает его в нужном направление, — давай сюда, пес! И это были его последние слова. Скрытый клинок — теперь Дезмонд может узнать его в любой виде — выходит прямо из того места, где должно было биться сердце капитана. Дезмонд, словно в трансе, наблюдает за тем, как теперь безжизненное тело мужчины падает на мокрую палубу и как незнакомец… Кто он?.. Это ассасин… Кто? Дезмонд чувствует себя полностью растерянным, вглядываясь в тень белого капюшона, голова внезапно начала болеть с невероятной силой и он не… Спаситель мира слышит оглушительный взрыв и его тело выкидывает за борт.