Re:Broken

Влажный воздух, размешанный с туманом, проглотил меня сразу же, как только за мной закрылась дверь. За что я люблю лондонские туманные вечера? Да уже хотя бы за то, что этот мягкий влажный воздух, как губка, вымывает из волос и одежды удушливый сигаретный запах, возвращая прозрачную свежесть и чистоту. Он приглушает яркий дальний свет машин, светлую горечь горящих в темноте окон, гасит звуки, делая их приятнее…  Это анестетик большого города, придуманный самой природой — странная смесь речных испарений, холодного воздуха и тёплого человеческого дыхания.  Этот вздох вечернего Лондона окатил меня с головы до ног, будто водой. Привкус пива на губах — вот всё, что напоминало о вечере, почти проведённом в кругу почти друзей.  Смешно. А ещё моя куртка осталась там, в пабе.  Но смеяться, когда зуб на зуб не попадает, не особенно хорошая идея. Не сдерживая дрожь — так проще согреться или притерпеться к холоду, — я пошла прочь, не особенно задумываясь о том, куда иду. Стук моих каблуков был моим единственным спутником. Местные студенты, музыканты, выпивохи и прочие любители ночных улиц, ещё сидели по заведениям, поэтому улица была пустой и совершенно безлюдной. Но этот стук, так мало созвучный с другим, выбивавшим гулкое стаккато внутри моей грудной клетки, меня раздражал. Ещё немного — и я сниму эти ходули, чтобы оставить их  в ближайшей урне. Почему было не надеть удобные кеды? Хотела Дэну досадить, а досадила сама себе. Почему было не уехать с Фелтоном? Распускала бы нюни, сидя на мягкой кожаной обивке заднего сиденья его новой машины. Ну да чёрт с ним, переночевала бы у него в Кенсигтоне. Не всё время же быть правильной девочкой. К тому же, это так утомительно…  Притомозив, я попыталась понять, куда забрела. Как назло, ни одной вывески. Судя по приглушённым туманом и расстоянием звукам, недалеко был вокзал. Тот самый вокзал Кингс-Кросс.  В кармане завибрировал мобильный, будто мне мало было собственной дрожи. Кажется, я уже вся покрылась гусиной кожей. Я, не глядя, приняла вызов. Я была готова каждого отчехвостить по-полной программе.  — Какого чёрта… — начала было я, но меня огорошил смех, последовавший почти сразу. — Это не Рэдклифф, и тем более не Фелтон. Это Паттинсон. Не кричи, пожалуйста. А, впрочем, кричи — так я быстрее пойму, где именно ты находишься. Роберт?! Вопрос первый: откуда у него мой номер? Вопрос второй: опять же, какого чёрта? — Извини, — сказала я почти шёпотом. — Эммм… — Роберт, — он говорил неприкрыто издевательским тоном, как будто и вправду верил, что я могла забыть его имя. — Меня зовут… — Роберт Томас Паттинсон тебя зовут, я в курсе.  — Ты где, малыш? — в трубке что-то дрогнуло, но я предпочла думать, что интонации у него остались прежними — небрежно-издевательскими. — Какая разница, Карлсон? Особенно, тебе… — Умно. У тебя ключ от моей квартиры, если тебе повод нужен.  «А ты ведь продолжаешь вести себя, как дура», — сказала моя совесть голосом моей подружайки Дарины. «Ты реально понимаешь вообще, что ты делаешь?» — обратился ко мне разум голосом Дэниэла Рэдклиффа. Моё ослиное упрямство предпочло промолчать. Но мне кажется, оно обязательно заговорило бы со мной голосом Тома Фелтона. — Окей, я… — Стой там. Я тебя вижу.  Через пару минут из кромешной туманной мглы вынырнул Роберт. Клетчатая рубашка расстёгнута, на щеках яркие пятна румянца, на плече — кофр с гитарой. Признаться, без киношного антуража он выглядел намного приятнее. К тому же… Его небрежная расхлябанность была полным попаданием в образ. Он смотрелся и ощущался абсолютно гармонично и цельно. Остановившись, он перебросил гитару с одного плеча на другое. — Ты далеко собралась? Прямо по курсу вокзал. Ближайшая стоянка такси — в паре кварталов у меня за спиной.  — Ты для этого меня вызвонил? — Ну, должен я был убедиться в том, что Дэн дал мне именно твой номер. А ещё у меня твоя куртка, да. Прямой, как линейка. Но это хотя бы честно.  — Спасибо. Значит, мне туда.  — Стэсс… — Что? — я замерла на месте, приготовившись к его очередной непредсказуемой реплике. — Я действительно глупо пошутил насчёт Фелтона, и… в общем, давай я тебя провожу. Райончик не самый тихий.  — Ты всерьёз думаешь, что я не справлюсь сама? — наперекор всему, я продолжала выделываться, хотя мне действительно было стремновато идти одной ещё пару кварталов.  Роберт сделал один-единственный шаг мне навстречу. — Если бы я думал так, то точно не предложил бы тебя проводить.  Эта его нелогичность окончательно сбила меня с толку. Скинув туфли, я встала перед ним, сделавшись на полголовы ниже. Стопы благодарно заныли, хотя холодно было неимоверно. — А сейчас? На самом деле, зрелище было более чем жалкое: совершенно замёрзшая девушка, стоящая босыми ногами на холодном асфальте. Кажется, у меня даже губы начали дрожать. Роберт улыбнулся. — Девушка в таком виде — это удар ниже пояса, Стэсс. Ты выглядишь, как участница конкурса мокрых футболок. Теперь ты меня просто обязываешь… Дай, я хоть куртку на тебя наброшу. Чёрт… Со всем этим трюкачеством я забыла, что у меня под майкой ничего и нет, кроме моей груди. Прикрыться руками означало признать своё поражение.  — Чёрт с тобой, золотая рыбка… Пойдём. Ты прав, я себя не на помойке нашла.  Он протянул мне сперва мою косуху, а потом и руку. Залюбовавшись изяществом его кисти, я не смогла отказаться, и сжала его пальцы.  По-сравнению с Робертом, я была настоящей ледышкой. Когда я сообразила, что мы продолжили движение в прежнем направлении, прошло уже минут десять, и возмущаться было совершенно не комильфо. В конце концов, в этом районе Роберт ориентируется лучше меня. Я за пару минут придумала сотню логических обоснований того, почему мы не развернулись прямо там, парой улиц выше, но в глубине души меня точил маленький червячок сомнений. Мне почему-то казалось, что Роберт ведёт меня совершенно точно не к такси. Сухое тепло его руки заставляло меня дрожать ещё больше. Я чувствовала себя жителем подводных глубин, которого прихотью прилива выбросило на берег.  Это больше, чем не в своей тарелке. Это в чужой среде обитания.  Когда мы остановились перед простой железной дверью парадного, пришлось взглянуть в глаза правде и Паттинсону. Правда оказалась жестокой, а Паттинсон… Он улыбался. Тихой, исключительно английской улыбкой.  — Запоминай код от двери, — небрежно бросил он, и быстро накнопал пятизначную комбинацию своим точёным пальцем. Естественно, я не запомнила. — Ладно, — он взял меня за руку и накнопал то же самое, только теперь палец был мой.  Мои представления об этом человеке заваливались стремительнее Пизанской башни. Всё, что я читала о нём в интервью, уже казалось бредом. На зануду он был похож меньше всего. А зная, что мы даже родились в один день, я могла представить, что за любитель приколов скрывается под этой непритязательной клетчатой шкурой. Впрочем, меня немного порадовало то, что я знаю о нём побольше, чем он обо мне. Во всяком случае, я решила быть паинькой и больше не выпендриваться. Мало ли, чем это может закончиться?   Для того чтобы подняться на третий этаж лифта, не требовалось. Естественно, открыв дверь,  Роберт уступил дорогу даме. Дама плюхнула туфли за порогом и осторожно ступила в темноту. Было очень тихо, даже часы не тикали.  Включив свет, он запер дверь. — Ну, вот мы и пришли… Очень своевременное заявление.  — Собственно, я эту квартиру выбрал потому, что внизу охраняемый холл и кто попало здесь не ходит. «Ну, конечно! А я только что вместе с тобой прошла — это не кто попало? Или ты проинструктировал все три смены охраны, что сегодня с девушкой придёшь? Впрочем, ты, наверное, частенько приходишь не один» Ехидствовать мысленно было даже прикольнее, чем вслух. -… ну и «06 St Chads Place» неподалёку. Люблю там играть. В общем, добро пожаловать. Будь, как дома.  «Но не забывай, что ты в гостях. Фелтона держи отсюда подальше». — Надеюсь, ты не сердишься, что я притащил тебя сюда. Просто… Ты замёрзла и разнервничалась. Чаю хочешь? — Я ноги помыть хочу, если ты не против. Я замёрзла, как… Не знаю, как кто.  В его взгляде промелькнула растерянность.  — Конечно. Ванная там.  Пройдя по указанному направлению, я обнаружила большую и светлую ванную комнату. Нравится мне новая сантехника и английская педантичность.   Только оказавшись под душем, я перестала дрожать. Включив горячую воду, я была готова визжать от восторга, потому что наконец-то согрелась. Намыливаясь душистым гелем, я уже напевала что-то себе под нос, когда сквозь полупрозрачную стенку я рассмотрела силуэт Паттинсона. Песня стала в горле на ребро.  — Роберт?! — Я принёс полотенце… тебе. Постояв ещё с полминуты, он всё же вышел. Нет, в деталях он меня точно не рассмотрел, но в общих чертах тонкое рифлёное стекло это позволяло. Мне захотелось уйти через слив. Квартира Роберта, полотенце Роберта, халат и тапочки тоже его. Поневоле начнёшь думать… что удачно вписываешься в интерьер. Поплотнее закутавшись в тонкую махру, я вышла, подволакивая ноги в тапочках как минимум сорок второго размера.  Как выяснилось при повторном осмотре, Роберт был владельцем отличной квартиры-студии, и прямо сейчас он возился с чайником в её кухонной части. Его клетчатая рубашка была небрежно наброшена на спинку дивана. На Роберте же была надета лаконичная белая футболка.  — Ты тактичен, как танк на Трафальгарской площади.   Он полуобернулся. Усмешка у него была такая же ехидная, как тогда, в пабе, когда они схлестнулись с Фелтоном. — Да нет. Просто я — это я. Не привыкай. Максимум через три дня я улетаю в Ванкувер. Когда он принёс мне чай, я уже забралась в кресло с ногами, сворачиваясь в клубочек. Три дня… А говорил, что послезавтра.  — Кстати, я позвонил Дэну… Он привезёт твои вещи утром.  Что?! Рэдклифф сделает что-то сам, да ещё и утром? Просто вечер сюрпризов, который только начался. Чай был с молоком, хотя меня никто не спрашивал… А, впрочем, я люблю чёрный чай с молоком.  Чашка была большая и белая, с нежно-розовым китайским пионом на боку. Её было очень удобно держать в ладонях, впитывая тепло, которого мне так не хватало. Роберт устроился напротив: без чая, скрестив руки на груди. Я не поднимала на него глаз, но я знала, что он сейчас на меня смотрит. — Тебе говорили, что я зануда? — спросил он меланхолично. Не выдержав, я глянула в его лицо. В неясном свете его глаза были зелёными — того самого яркого цвета, который можно увидеть в изломе фисташек, присыпанном солью.  — Наверняка, говорили… — Если ты снова намекаешь на Фелтона… — Ну, почему же… — он усмехнулся, потирая слегка небритый подбородок. — Я напрямую спрашиваю, ни разу не трогая твоего обожаемого Тома. — Он не мой. Роберт, зачем ты постоянно его задеваешь? — Значит, он точно говорил тебе о моём занудстве, — довольно констатировал Паттинсон. — Какая разница? Через три дня максимум ты улетишь в Ванкувер, — я знала, что это не ответ, но мне хотелось поддеть Роберта его же словами.  Удалось. Он нахмурился. — Ты права. Так вот, я действительно зануда. Это я к тому, что не имею свойства возвращаться, не предупредив. Зато у меня есть дурацкая привычка придираться к мелочам и иногда действовать импульсивно. Грубо говоря, со мной не соскучишься… — Здорово, что ты улетаешь так скоро и так надолго. Казалось бы, ему опять стоило обидеться, но Роберт как-то загадочно улыбнулся.  — Может, расскажешь мне о себе? Мне сразу же вспомнился трагикомичный эпизод, о котором я читала в очередном глянце: Роберт Паттинсон, кумир тинов во всём мире, заметил праздношатающуюся за ним шестнадцатилетнюю фанатку и пригласил её поужинать. Уж не помню, каким ли был тот ресторан, где они трапезничали, но лапши он девочке навешал просто нереально много: уже через десять минут она устала слушать подробности его повседневной жизни и окончательно потухла, разочаровавшись в своём ещё недавно секс-символе. Статья пестрела фразочками Роберта Паттинсона в стиле «Я не Каллен — я не идеален». Кажется, он уже и мне успел об этом сообщить. Что ж… Мне представилась дивная возможность отыграться на этом павлине за испорченный вечер той несчастной американской девчонки.  — А что мне о себе рассказывать? Тринадцатого мая мне исполнилось двадцать шесть лет… — Ммм… Повтори ещё раз, пожалуйста, — он сказал это быстро, но у меня возникло чувство, что его прёт слушать, как я выговариваю «thirteenth».  — Три-над-ца-то-го мая мне исполнилось двадцать шесть лет. Расслышал? — Дело в том, что это — мой день рождения. — Не льсти себе. Он не единолично твой. Тем более что я тебя на три года старше.  — Да что ты… А иногда мне кажется, что совсем наоборот. Ты так лихо туфли сбросила в том переулке. Да и вообще… — он потянулся за сигаретами, но не закурил, просто начав вертеть в руках пачку, — твой уход из паба был самым настоящим детством. — Надоело смотреть, как вы препираетесь с Томом. Хотя, это было очень даже неплохо, особенно, когда вспомнили Хогвартс. К тому же… — смерив его явно оценивающим взглядом, я почувствовала, как вдоль спины побежали очень уж чувствительные мурашки. Потому что он не отвёл глаз, а продолжал смотреть на меня, чуть улыбаясь, — мне не хотелось, чтобы вы ещё и с  Дэном начали цапаться в моём присутствии.  — А что мне с Дэном делить, Стэсс? — Мне показалось, что вы запали на одну девушку.  Странно, но эта фраза далась мне с трудом.  — Уж не Чжоу ли Чанг имеется в виду? — с ехидцей проговорил Роберт, срывая целлофан с сигаретной пачки.  Его чёртовы пальцы… Они были просто прекрасны даже сейчас, в полусвете от большого торшера, стоявшего достаточно далеко от нас, чтобы не раздражать ярким светом, но и не смущать двусмысленным полумраком.  — Ха-ха-ха, Роберт Паттинсон. Я с тобой говорю, а не с Седриком Диггори, пусть земля ему будет пухом.  — Знаешь, чем мне нравилась эта роль? Так мало текста…  Пальцы с узкими овалами аккуратных ногтей ловко подковырнули тонкий картон, снимая верхушку пачки и обнажая серебристую полоску фольги.  — Мне тоже. Ты такой приятный парень, когда молчишь… — Потому я и прошу тебя рассказать мне о себе. Я закурю. Он не спросил разрешения, а тупо поставил меня перед фактом. — Терпеть не могу запах табачного дыма утром, когда ещё сплю… — Я не буду донимать тебя этим по утрам. Ванкувер. Помнишь? — он поставил на низкий столик перед собой массивную пепельницу.  — Помню. Я пишу книги. Вместе с Дэном мы пишем сценарий для одной андеграундной пьесы. Он поговаривал, что заставит меня в ней играть. У него самого очень… ммм… нецензурная роль. Я понятия не имею, куда он собирается понести это. — Покажешь пару страниц? — сорвав тонкую мембрану, Роберт мягко прошёлся ногтем по ровным сигаретным фильтрам. От этого движения что-то в глубине моей груди ёкнуло. Он не нравится мне, нет. Ни в коем случае. Поболтаем, а потом пусть летит в свои штаты на подольше.  — Быть может. Но утром, когда Дэн привезёт вещи. Ноутбук у меня дома. — Окей. Я запомню… — он подмигнул. Вытащив сигарету, он слегка приплюснул фильтр. Так делают те, кто курит лёгкие сигареты и не может надышаться минимальным количеством никотина. — Не куришь? — Ты с оригинальным вопросом. Нет. Я больше люблю наблюдать за теми, кто это красиво делает. «Хм…а уже влюбилась, ага. Выбалтываешь то, что у тебя на уме». На этот раз моя совесть обратилась ко мне голосом Лиины. Иногда мне казалось, что мои друзья собирают этакий товарищеский суд у меня в голове.  — Ну, я в этом плане зауряден, — ненавязчиво напросился на комплимент Роб, но я не оправдала его ожиданий. — И не только в этом.  Он рассмеялся.  — И на том спасибо. Пока он искал зажигалку, я услышала натужное жужжание виброзвонка. Интересно, это первый вызов или я засмотрелась-заговорилась так, что пропустила много интересного? Карман халата Роберта болтался где-то в районе моей щиколотки, потому что хозяйский размерчик был мне явно великоват.  — Маловата кольчужка, — с улыбкой констатировал Паттинсон. В углу его рта была зажата сигарета, отчего реплика получилась ещё более глумливой. Чиркнув зажигалкой, он прикурил, глубоко затягиваясь.  Мне показалось, что он нарочно втянул щёки так, чтобы продемонстрировать мне красивую линию скул. Я потеряла ещё пару секунд, потраченных на созерцание его безупречной игры лицом. Пикапер хренов… Мда. На том конце провода был Фелтон.  Сбросить? Ответить? Ответить.  — Слушаю тебя, милый.  Охренели все: я, от того, что сморозила, Паттинсон, от того, что услышал, и Фелтон, который попросту не ожидал. — С каких пор я у тебя в таком почёте, Стэсс? — Господи, Том… Не начинай. Ты чего-то хотел? Роберт поперхнулся дымом, стараясь не хохотать в полную силу.  — Да. Узнать, как ты добралась домой.  — Нормально. Только не совсем домой. — Это как? — Я на новом месте. В смысле, в квартире мистера Паттинсона. В конце концов, я теперь буду жить здесь, вроде как.  «Теперь я буду выглядеть так всегда», — торжественно произнесла Грымза из старого советского фильма. Хорошая аналогия.  — Блин, а как всё хорошо начиналось. Ладно… Избавь меня от подробностей. — Спасибо, что позвонил. Это странно, что ты вообще мне звонишь.  — Вот, с сегодняшнего дня решил заложить традицию. Зря, наверное. Как-то неправильно начал, видимо… — Как начал, так и кончил, Том! Роберт просто умер со смеху. Мне самой было страшно. Язык мой — враг мой.   — Судя по тому, что ты несешь, тебе там весело, — беззлобно констатировал Фелтон. — Нескучной вам ночи. — Тогда и тебе — много ручной работы на вечер, милый… Смотреть на Паттинсона мне было стыдно.  — Говоришь, нецензурная роль у Дэна… Я уже хочу это прочесть. Так гениально моего дорогого друга Фелтона на моей памяти давно не обламывали. — Много хочешь — мало получишь, — огрызнулась я.  Мне было стыдно, стыдно, стыдно! — Не сомневаюсь. Том вон и хотел-то немного, а ты его отбрила.  Как он курит… Ну, где учат вот так курить: небрежно, но невероятно сексуально? Несмотря на малую освещённость, Роб заметил, как я краснею от собственных мыслей. — Да расслабься. Кто угодно может достать. К тому же, у тебя был сложный день. Не обращай на меня внимания… — Ты опять хочешь напомнить, что через три дня улетишь? Я не забыла.  — Нет. Просто… Мне с тобой легко общаться. Надеюсь, тебе со мной тоже.  Я кивнула. Сдержанно. — Думаешь, мы найдём общий язык? Услышав это, Роберт посмотрел на меня как-то странно.  — Думаю, да.  Вместо того чтобы спать, мы трепались до самого рассвета.  А к утру у Роберта испортилось настроение. Он много курил — у меня закралась мысль, что он просёк, насколько мне нравится его за этим делом рассматривать. Дэн отзвонился ровно в восемь — когда нас обоих уже клонило в сон — и сказал, что будет через час. — Спасибо за Кейти, — коротко добавил он и отрубился.  Я просто видела его ехидную усмешечку, когда он вот так легко пресёк все мои расспросы. Что он вообще имел в виду?  Увидев мой расстроенный вид, Роберт хмыкнул. — Оставила маленькую невероятно хорошенькую девочку на растерзание этого смазливого засранца, а теперь думаешь о том, воспользовался он твоей промашкой или нет? — Там было два смазливых засранца, один из которых прямо сейчас смотрит на меня с лёгким недоумением, Роб. — Детка, когда я тебя слушаю, у меня такое чувство, что я в зеркало смотрю. Можно я буду звать тебя сестрой? — Тогда я непременно буду звать тебя Клаудиа. Хочешь? — Договорились. Как только я забудусь — так и сделай. Он встал с дивана, потягиваясь, и совершенно без предупреждения стянул футболку через голову, скомкал её и зашвырнул в угол дивана.  Рельеф у Паттинсона стал, что надо — спасибо «Сумеркам». Интересно, кто ему постель греет? Ники Рид или таки эта серятина Стюарт? — Детка, я сам себя хочу… — его голос напоминал ту лёгкую, бархатистую шершавость, которая прокатывается в горле после рюмки хорошего бренди. — Но у меня страшно болит голова, через два часа спортзал… Потому я в душ. Он что, мысли читает?   — Займись собой, Роберт Паттинсон… — беззлобно фыркнула я. — Больно ты мне нужен… А через час в гостиную ворвался совершенно бодрый Рэдклифф. Он был похож на солнечного зайчика, который постоянно перепрыгивает с места на место — точно так же он уходил от моих расспросов. От него я узнала только одно: Кейти он вчера благополучно сдал на руки маме, которая была им очарована, и они сегодня идут в кино. — Надеюсь, не на «Гарри Поттера», — грустно сострила я. — Нет. На «Загадочную историю Бенджамина Баттона».  — Фу… Брэд Питт.  — Я знаю, тебе жена его больше нравится. Вы бы с Робом тоже сходили… — Да боюсь, что на эту киношку я и время тратить не захочу, а «Сумерки» в кинотеатрах уже не идут. — Ты хочешь посмотреть «Сумерки»? — удивлённый голос принадлежал Роберту, который остановился в дверях комнаты. Его бёдра были обернуты полотенцем, больше на нём не было ничего. Дэн сделал такое лицо, что мне захотелось стукнуть его, чем-то потяжелее.   — Чем вы тут занимались, чёрт подери? — Бесконтактным сексом, — невозмутимо ответил Паттинсон, плюхаясь на диван между мной и Дэном. — Это Роберт намекает на то, что всю ночь интеллигентно совокуплял мой мозг при помощи множественных отрывков своей биографии, приправленных большими дозами английского юмора. — В этой сфере он у нас большой специалист, Стэсс… — Рэдклифф прекратил угорать только для того, чтобы глотнуть воздуху. —  У вас тут просто воздух искрит…  — Дэнни, не смейся столько — лопнешь к чертям собачьим. Спасибо за вещи, но теперь катись отсюда… — О, как ты со мной жёстко. Фелтону передать что-то? Я его ближе к вечеру навестить планирую… Я открыла рот, но сказать не успела. Роберт меня опередил. — Передай ему мои соболезнования, Дэн, — говоря это, он, даже не поворачиваясь ко мне лицом, привёл мою нижнюю челюсть в первоначальное состояние одним из своих божественных пальцев… Когда они оба изволили оставить меня наедине с самой собой, я была в бешенстве.  В первую очередь от того, что кожа на подбородке так долго помнила это недолгое прикосновение. Спать не хотелось, да вообще ничего не хотелось.  Включив большой телевизор, я смотрела канал «National Geographic». Кажется, шла достаточно интересная программа, посвящённая пумам, когда вернулся Роберт.  — Чай? Кофе?  — Потанцуем… — себе под нос проговорила я. — Чай. Если можно, зелёный. — Это можно. Судя по тому, что возня в кухонной зоне закончилась, сейчас он подойдёт сюда.  Я закрыла глаза.  Зря. Это обостряет все тактильные ощущения. Потому, когда он склонился надо мной, мне показалось, что в моё лицо впилась тысяча фантомных иголочек. Открыв глаза, я увидела, что Роберт держит в руках DVD- диск.  «Сумерки» — И ничему уже не бывать, как раньше… Нежная угроза в голосе Роба сделала эту фразу больше похожей на приговор. Когда он сел рядом и нажал на воспроизведение, я приготовилась к весёлому просмотру, из серии стёбных статеек на фанатских сайтах.  И только когда его рука, устроившаяся на спинке дивана, небрежно соскользнула ко мне на плечо, я поняла, насколько всё запущено. И со мной, и с ним.