Re:Broken

— Роберт… — Ммм? — Ты… Руку убери. Пожалуйста. Мальчику лететь в Ванкувер, и ему очень хочется взбодриться перед перелётом. Только вот я здесь точно ни при чём. Мне ведь просто хотелось посмотреть фильм и, максимум, послушать его комментарии. Вместо этого Роберт начал эти свои ненавязчивые обнимания.  Мне нравилось ощущение его плеча рядом, его пальцев на моей коже, но… Но это было лишним.  На экране Белла смотрела на Эдварда в кабинете биологии.  — У меня такое лицо… Будто меня сейчас вытошнит, — усмехнулся Роб, игнорируя мою просьбу. — Я не особенно люблю просматривать свои работы, но к «Сумеркам» я отношусь более чем легкомысленно. Как к школьной постановке… О да. Фильм, от которого я была в полном ауте — это «Мелкие останки», в котором он сыграл самого Сальвадора Дали. Сыграл просто блестяще. Но просить его ещё и об этом…  — Тебе повезло с партнёршей. — Кристен? Она хорошая актриса… — нейтрально сказал Роберт. — У неё большой опыт.  — У неё странное выражение лица… — осторожно добавила я. Он фыркнул. — Есть немного. Наверное, именно так она представляет себе реакции девушки, влюблённой в вампира.  Боковым зрением я видела, что он не смотрит на экран.  — Стэсс… — Да? — отозвалась я тут же, не поворачиваясь к нему. Роберт поставил DVD на паузу. — Признайся, ты же видела эту ленту? «Эту ленту»… Лента — это «Унесённые Ветром» с Кларком Гейблом и Вивьен Ли. А «Сумерки» — это киношка, дорогой мой Роберт.  — Видела, — призналась я после непродолжительной паузы. — Но мне хотелось посмотреть этот фильм вместе с тобой. А ты вместо этого зачем-то дышишь мне в ухо.  Он рассмеялся, щекотно касаясь дыханием моей шеи. — Прости… Я испортил тебе удовольствие. — Ну почему же. Просто должно быть наоборот.  — Не понял? — Сейчас объясню, — я села поудобнее, поворачиваясь к нему лицом и слегка напирая на его плечо грудью. И пофигу, что большой экран телевизора я могла наблюдать только вполоборота.  — Я хотела смотреть на твою реакцию. Видеть, где ты сам краснеешь или бледнеешь, где твои глаза распахиваются сильнее, где твоё дыхание учащается. Понять, что в этом фильме нравится или не нравится тебе, Роберт. Так тебе понятно? Он посмотрел на меня долгим, похожим на глоток мятного ликёра, взглядом. — Суть я уловил. Немного в шоке. Сейчас он совершенно точно скажет, что не ожидал и ни от кого такого не слышал. Ну давай, Роб, скажи это. — Да брось, Роберт. Мне действительно интересно, что ты сам обо всём этом думаешь. Если хочешь знать моё мнение, у Хардвик руки не оттуда выросли, чтобы снимать это кино. Актёрский кастинг… ммм… Максимум пара попаданий. Грим — полный треш… Костюмы тоже не в кассу.  Глаза напротив медленно наливались смехом, всё больше теплея.  — Насчёт кастинга детальнее можно? Очень хочется узнать, кого ты оценила. Тебе понравился Лотнер? Может, Рэтбоун? — Лотнер слишком американец, чтобы мне понравиться, впрочем, я о нём не думала никогда. Милый мальчик с мелкой ролью. Рэтбоун… Хм… Ну, такое. Где ты видел вампира с лошадиным лицом, кроме как там, у себя на съёмках? Он многим  кажется душкой и лапочкой, но это не мой типаж. Душки и лапочки — это завсегдатаи гей-клубов.  Меня положительно несло, но Роберт только улыбался и потирал подбородок.  — С Кристен попали в точку. Типичная серятина, прямо, как в книге. — Ой ли? — Ты моего мнения хотел? Сиди и слушай. Никки Рид — девушка эффектная, но не Розали Каллен. Нет! Она же слишком брюнетка для роли этой блондинистой куклы! — Прекрасно… Меня интересует, кто же ещё пришёлся тебе по душе, мой строгий критик. — Не юродствуй, Роб… Мне хотелось бы досмотреть фильм в твоём обществе, а не срочно выслушать твою заезженную пластинку про скорый отлёт. Но раз ты настаиваешь… Мне понравился ты. Быть может, не настолько, как в «Кольце Нибелунгов», быть может, не идеально по замыслу Стефани, но ты был действительно хорош. Хотя, больше всего я люблю твоё: «Я принц. Мне не положено работать». Просто расцеловать хочется за такой талантливый пассаж… Сказать это ему в глаза было достаточно трудно, однако каждый из нас хорошо владел лицом. Медленно на его губах расцветала улыбка. — Доволен? — Да. — Теперь сделай мне приятное. — Как? — игривые нотки, горящие глаза, но всё мимо, Роберт, всё мимо.  — Вот так, — я достаточно бесцеремонно взяла его за колючий подбородок, и развернула лицом в экран. — Мы смотрим «Сумерки», помнишь? Он рассмеялся, но совершенно беззвучно. Отжав паузу, Роберт позволил мне смотреть фильм и одновременно наблюдать за ним. Это было более чем интересно.  — Как тебе сцена поцелуя? — небрежно спросил он, хотя я успела заметить, что в этом моменте он занервничал.  — Обыкновенно. У тебя талантливо получилось изобразить голод. Будто ты лет сто не целовался на самом деле. — Боюсь тебя разочаровать, но так и было, — угрюмо проговорил Роб, и переключил воспроизведение на раскадровку.  — Не бойся, ты меня и не очаровал пока, — ответила я едва слышно, но он услышал, конечно же.  Мы оба пялились на экран, где мучительно медленно тискались Белла-Кристен и Эдвард-Роберт. Вот только у меня было чувство, что мои мозги медленно закипают.  И испаряются. — Не фонтан, да. Ты права… — он включил нормальный режим, давая мне возможность отдышаться.  И никогда не думала, что меня так зацепит не первое уже созерцание чужого поцелуя. В сущности, ничего ведь такого в этом нет: подумаешь, левая девушка Кристен Стюарт стремительно-нежно всасывает нижнюю губу левого парня Роберта Паттинсона… — С первого дубля получилось, я надеюсь? На самом деле  я надеялась, скорее, на то, что Роберт интуитивно догадается, что именно я хочу услышать. Потому что именно сейчас я заткнула даже свою хорошую память, которая попыталась услужливо подсунуть мне очередной факт со съёмок первой части вампирской киносаги. — Угу, — многозначительно протянул Роб, посмеиваясь. — Тело быстро навыки восстанавливает. Это не на мечах драться и даже не игру в квиддич изображать. Впрочем, при монтаже всё равно отпилили половину.  — Ты смотри, а тебя даже по виду больше не тошнит. Или ты просто лицо контролировал уже? — съязвила я, слегка пихая его в бок локтем. — Ну что ты… просто я схалтурил. Вместо того чтобы быть Эдвардом, я был собой. Я и сейчас я, потому локтями полегче… Я поняла, что именно чувствовал Фелтон, услышав тогда в баре «два-ноль в мою пользу». Это было ни с чем несравнимое желание придушить этого обаятельного засранца. — Ну ты и фрукт, Роберт! — Спасибо, что не овощ, — он слишком явно ощущал своё превосходство.  — Патиссон… — прошипела я по-русски. Тихо. Чтобы не объяснять параллели между его фамилией, русскими словами и культурным английским «Bush pumpkin». — Тыква ты кустовая… — Тыкать, не уставая? Это ты о чём?  — Это тебе послышалось, — отрезала я, отсаживаясь от него подальше и обхватывая коленки руками — благо, мои домашние брюки позволяли мне это сделать.  — Кстати, я жду другого твоего поцелуя… Он снова ржал совершенно беззвучно — двусмысленность сказанного мной дошла до него быстрее, чем до меня, — но отступать мне было некуда.  -… с Хавьером Белтраном. Молодой Сальвадор Дали и бла-бла-бла… Роберт посерьёзнел, но уже через секунду одна его бровь умопомрачительно рванулась вверх, а взгляд стал коварным и загадочным. — Если тебе интересно, могу поделиться впечатлениями. Могу и показать — диск в наличии имеется. — О да, мне только псевдогейских откровений и не хватает. Я и так сплю неспокойно. — Я серьёзно. — Я читала твои интервью, догадываюсь, что ты скажешь. «Это было… Необычно», — я закатила глаза, невольно копируя Дэна. Я всегда, как мартышка, копирую манеру поведения тех, кто мне дорог. Но у Рэдклиффа можно было бы научиться чему-то и поинтереснее.  — А ты не очень удивишься, если я скажу, что это было офигенски, но рот с мылом помыть мне это не помешало? — Гомофоб… — фыркнула я. — А ты — врушка, — парировал он. — Почему это?! — Сюда иди, — я послушно подсела, надеясь на разумные объяснения. Роберт сгрёб меня в охапку, притягивая к своей груди и разворачивая лицом к экрану. — Ты хотела смотреть «Сумерки» со мной, а вместо этого уже четверть часа страдаешь ерундой.  Чувствительным местом между лопаток я ощущала, как ровно бьётся его сердце. Это открытие почему-то заставило меня оцепенеть. — Угу… Его руки, державшие меня, и он сам были горячими. Чувствуя, как медленно накатывает сонливость — следствие бессонной ночи, я попыталась взбрыкнуть. — Роб, а если я захочу послушать пару песен в твоём исполнении, ты пойдёшь за гитарой? — Не исключено. — Чудеса гостеприимства… — Ну, да. Я преследую свою корыстную цель.  — Какую же? — Чтобы ты не передумала и осталась здесь… Я не видела его лица — и слава Богу. Веки были тяжёлыми. Полулёжа на диване в объятиях Роберта не уснуть было просто нереально. — Ммм… Роб, а я и так останусь, — пробормотала я уже в полусне. — Потому что… Деваться некуда. «И потому что ты мне нравишься… Хоть и катишься в свой Ванкувер к своей Кристен-Никки-Белле или к кому там ещё… » Это было последнее, о чём я успела подумать, прежде чем заснуть. Бороться с тёплым сказочным пленом этих невероятно красивых рук мне совсем не хотелось.  Впрочем, мне показалось, что я услышала что-то вроде… Sleep, my Stessie, Dream happy dreams… Голос у тебя чудный, Роберт. Когда я открыла глаза, в комнате было темно. Попытавшись сесть, я натолкнулась на мягкое, но практически непреодолимое сопротивление руки Роберта. Только после этого я вспомнила, что заснула практически у него на груди. Обернувшись, я сфокусировала взгляд, пытаясь разглядеть что-то. Роберт смотрел прямо мне в лицо, притом, вызывая у меня смутное чувство, будто он отлично видит в темноте, а я нет.  — Привет, Роб… — сонно проговорила я. — Тебе звонил Дэн. Но я сказал, что ты спишь.  — Молодец… — я судорожно подавила зевок. — Я тебе ничего не отлежала? — Да успокойся, всё окей. Ты всю ночь слушала мой трёп, так что это нормальная реакция на такую смертную скучищу, как экранизация американского бестселлера 2005 года.  Я не смогла сориентироваться, чтобы понять, шутит он или нет.  — Ммм… Прости, Роб. — Не парься. Я и сам заснул. Меня, собственно, разбудил звонок Рэдклиффа. Он умеет быть очень настойчивым, если ему что-то надо. Интересно, чего там было надо Дэниэлу, который собирался пойти в кино с понравившейся ему девушкой? Мозги варить отказывались. Лежать в руках у Роберта было тепло и уютно. Его футболка пахла чем-то горьковатым, шипровым и очень мужским. Под ней моя щека явственно ощущала твёрдую и горячую грудь. Это вам не холодный и сияющий вампир Эдвард Каллен.  Это тёплый и живой Роберт Паттинсон. Эта самая грудь мерно поднималась и опускалась, укачивая меня, будто приглашая вернуться в сон. Что мне снилось, я не припомнила, но спалось по-настоящему хорошо, как в детстве.  Кажется, за все мои полгода в Лондоне мне не было так спокойно.  — Который час? — повернувшись спиной к экрану, я оказалась лицом к Паттинсону.  — Понятия не имею. Мне сегодня никуда не хочется идти. — Мне тоже. — Ну почему же? Ключ у тебя есть, можешь встретиться с… Я догадалась, что за имя-фамилия вертится у него на языке, и приготовилась ответить.  — А если я не хочу ни с кем встречаться? Если я предпочитаю вот так молча валяться с тобой на диване? — Фелтон скиснет, если узнает, что интеллектуальной беседе с ним ты предпочла бесцельное времяпрепровождение со мной.  — А ты с чего это взял? — Я видел, как он на тебя смотрел там, в баре. Мне захотелось его укусить, но я прекрасно понимала, что такими методами очередной поток стёба имени Паттинсона не остановить. К тому же, лучшая защита — таки нападение. — А я видела, что ты запал на Кейти. И что? — И… Что?! Наверное, глаза у него сейчас были похожи на два пенса — такие же круглые и бессмысленные. — Правда глаза колет, надо же! Хотя, на самом деле кололо у меня в груди. Ну почему мне не всё равно, на кого там вчера запал Роберт Паттинсон?! — Ты вообще думаешь хоть иногда? Хотя, вопрос риторический…  — А что тут думать? Или ты пытался на глаз прикинуть, сколько лет… — …мне за неё дадут? — невозмутимо продолжил Роберт. — Да я и так знаю. Я-то совершеннолетний. Ты слепая…  — Потому что не заметила, как смотрел на меня Фелтон?  — И поэтому тоже. — Роб, ты извини, но заткнулся бы ты…  — Да не извиняйся, я же всё равно не заткнусь. Действительно, с чего бы ему играть по моим правилам у себя-то дома? Призадумавшись, я в очередной раз попыталась встать, но мягким нажимом меня тут же вернули в исходную позицию. Да твою мать, что за фигня?! — Ты на полном серьёзе про Кейт сказала? — в его голосе было больше растерянности, чем смеха, потому я решила, что дуться на него бессмысленно. Вместо того чтобы встать, я расслабленно забросила согнутую в локте руку ему на плечи, устраиваясь поудобнее, а точнее, практически усаживаясь у него на коленях. Сонное тело слушалось через раз, но мне было лениво думать о том, какое я сейчас произвожу впечатление.  — А ты думаешь, я с тобой шутки шучу?  — Это бред, Стэсс. Помимо всего прочего, мы с Дэном крайне редко западаем на одинаковых девушек. Если, конечно, он не играет Гарри, а я — Седрика.  — Царствие ему небесное… — хмуро буркнула я.  — Кэти Льюнг нам тоже приблизительно одинаково фиолетова… Фиолетовый — это один из любимых цветов Дэна. Он большой охотник до так называемых изящных сочетаний цветов и подбора костюмов в тон глазам. Как самая заправская модница, Дэниэл совершенно точно знал, какого цвета крапинки есть у него на радужках, и какой именно галстук ему нужно надеть, исходя из этого. Но беспроигрышный вариант подарка для него всегда был в фиолетовой гамме. Даже самый бесформенный, но потрясающе фиолетовый джемпер всегда занимал место в его сердце — он мог напялить его во время уборки подвала, чтобы не шокировать общественность, но при этом сам он просто превращался в песню, полную удовольствия. Прямо сейчас у меня дозревала полная ехидства мысль прикупить Рэдклиффу пару шикарных фиолетовых шнурков — за столь приятное и со всех сторон выгодное знакомство. Как ни крути, ясно было одно — квартира у Роберта Паттинсона  просто люкс, условия аренды — сказочные. Но сам он при этом совершенно невыносим. Вот какого, спрашивается, чёрта напоминать мне про это… убожество в сапогах? Да, я терпеть не могу Кэти! Сама не знаю, чем, но она регулярно меня раздражает. Даже манера Эммы Уотсон таскать конверсы с бальными платьями не выбешивает меня так, как любое проявление Кэти Льюнг. Внешне, внутренне, по голосу и по стилю одежды это был мощный раздражитель, способный испортить самое благостное настроение. Чтобы не издать долгий, полный разочарования возглас, мне пришлось закусить губу. — Эм… Роберт, вот не надо… Это не самая удачная тема. Лучше уж о Фелтоне. — Я же сказал, мне она фиолетова… — он щекотно выдохнул, касаясь дыханием волос у меня на виске. Это было щекотно и… волнующе.  — Отлично. А с чего ты взял, что для меня это важно? — Хм… Малыш, я же говорил, что ты слепая. Но я очень даже не слепой.  — Жаль, что ты не немой…- сказала я тихо. И тут же пожалела об этом. Я уже не в первый раз сдавала Роберту на руки козырь, которым он смачно щёлкал меня по носу. И вот снова… — Жаль, что я не твой? Да я ничей, в сущности… Он смеялся. Его смех был приглушённым, будто полурастворяясь в темноте.  — Я даже знаю, почему. Потому что у тебя просто отвратительный характер, Роберт Томас Паттинсон. И я тебя почти ненавижу…  — За что? — наивности в голосе ноль, удивления, впрочем, тоже. То ли ему нравится услышанное, то ли просто всё равно. — За твои мелкие подколки, в первую очередь.  — Я могу и по-крупному подколоть. Хочешь?  — Иди ты… — я беззлобно пихнула его в грудь расслабленной ладонью, хотя больше всего мне хотелось снова прильнуть к ней щекой. Слететь с колен Роберта  мне не позволили его руки.  — Это я уже слышал. Не знаю, как ты, а я хочу есть и курить. Как насчёт присоединиться ко мне? — Предложение принимается. А что… — Один звонок — и всё будет. Однако позвонить Роберту не довелось — ему позвонили в дверь. Пока он пошёл открывать, я включила торшер, сощурившись даже от неяркого света, и уселась по-турецки на диване.  Когда в комнату ввалились Дэн и Кейти, я практически не удивилась. Точнее, удивилась, но не их появлению. Меня поразило то, что они принесли с собой содержимое половины ближайшего супермаркета. Дэниэл был похож на заправского верблюда с двумя пакетами в руках. Судя по лицам, на которых проступал румянец, они неплохо провели время, раздражая мерчендайзеров и устраивая небольшое шоу прямо между прилавками. Я слишком хорошо знаю Кейти и её излюбленные привычки. Оба в одинаковых конверсах, в похожих джинсах… Разве что Дэн надел фиолетовую рубашку, а Кейт — голубую футболку. Сто пудов пошли в какой-то маленький кинотеатрик, чтобы без лишних опасений оккупировать места для поцелуев. Отдав половину пакетов Роберту, Дэн увлёк его за барную стойку, отделявшую зону гостиной от кухни.  — Правильно, Дэнни! Готовка — это истинно мужское занятие! — игриво бросила Кейти, подсаживаясь ко мне. Её глаза были похожи на два блестящих каштана: тёмно-шоколадные, с весёлым задорным выражением. В то же время, слишком явно обрадованная, она сохраняла лёгкий флёр загадочности, не позволяющий с первого взгляда понять, чем вызвана эта её радость.  — Привет, Настёна… Надо сказать, я не люблю, когда в английской речи меня называют Настей. Слишком похоже на звучное слово «nasty». Ужасное совпадение, не так ли? Стоило попасть с этим на язык к Роберту, и я потом вовек не отмоюсь, извините за каламбур.  — Привет, Катя, — ответила я любезностью на любезность. Она скорчила уморительную гримаску. — Прости, я забыла. Как вы тут? — Мы? Никак. Он надо мной смеётся, а я его почти ненавижу. — От ненависти до любви… — многозначительно подмигнула Кейти. — Да сейчас! Быстрее ты закрутишь лямур-тужур с Фелтоном. — Видели его сегодня. Тусклый и скучный тип. Хотя по-английски дико интеллигентный.  — Для тебя даже здешние бомжи — сплошь интеллигенты… Как фильм? — Просто шикарно! Зря вы не пошли с нами… — Наоборот. Иначе мы бы испортили вам всю лирику просмотра своими меткими ехидными комментариями, правда, Стэсс? — Роберт, который придвинул к дивану стол, улыбался.  — Совершенно верно, Роберт. Именно так мы посмотрели «Сумерки». — Ну, кто смотрел, а кто сопел… — многозначительно заметил он, и тотчас ретировался.  — Если он не свалит на свои съёмки, я его убью!  — Зацелуешь насмерть и единолично завладеешь жилплощадью? — фыркнула Кейти.  — Не смешно… Кстати, о «зацелуешь». Что у тебя с Дэном? Она отвернулась, пытаясь скрыть улыбку. — Ничего. Общаемся. Кажется, я ему нравлюсь.  Импровизированный ужин был просто пыткой. Нет, всё было вкусно — тем более что готовить мальчикам почти не пришлось, да и фастфуд я до определённой степени люблю. Когда проголодаешься, нет ничего лучше, чем вкусная вредная еда. Мучения начались уже с того момента, когда Роберт уселся напротив, а Дэн — рядом. Это было просто невыносимое соседство. Рэдклифф был в ударе: он хохмил напропалую, виртуозно сохраняя присущую ему галантность и деликатность. Зато у Роберта прорезалось совершенно убийственное чувство юмора: его шутки на грани фола вгоняли в краску не только сидящую по левую руку от него Кейти, но и меня. Они с Дэном перебрасывались темами, играя словами так, что становилось жарко. В этом было приблизительно одинаково эстетического удовольствия и лёгкой растерянности.  Пара взглядов Роберта, которых мне не удалось избежать, были весьма красноречивыми. В нём не осталось ни капли вчерашней усталости: трезвый — пока, потому что три пинты пива мы только начали — и, несмотря на бессонную ночь, отдохнувший, он был похож на эротично небритый персик. Мне мучительно хотелось коснуться его щеки, но у меня не было решительно ни одного повода, чтобы сделать это. Зато куча причин задавить в себе это желание на корню.  Это было глупо. Опрометчиво. Бессмысленно… Мне не нужны отношения вообще, а очередная ни к чему не ведущая интрижка — тем более. Совесть голосом Дарины снова подсказала: «Роберт не так уж и плох, потому он достоин явно большего, чем просто порция перепихнина перед отлётом», а ослиное упрямство с ледяными нотками а-ля Фелтон метко парировало: «Именно поэтому он и завёл тебя, как кошку. Чтобы не слишком грустным было его возвращение домой — всегда кто-то ждёт, постелька тоже тёплая…». Проигнорировать совесть было намного легче, чем заставить упрямство заткнуться, наконец… Через пару часов посуда была сгружена в посудомоечную машину, а Дэн и Кейти удалились, оставив после себя какую-то счастливо-солнечную атмосферу. Приглушив свет, Роберт полулежал на диване, зажав в пальцах сигарету.  — Я знаю, тебе нравится, как я курю, — произнес он усталым, но непередаваемо самоуверенным тоном. — Не буду спорить. Однако, смердят твои сигареты так же, как и все остальные. Наслаждайся сам собой, а я в душ. Да… Полотенце я беру с собой, так что не врывайся, пожалуйста. Помывшись на этот раз без происшествий, я вернулась в гостиную. — Роб… Всё отлично, прошлую ночь мы провели в беседах и думах. Сегодня хотелось бы поспать по-человечески. Не подскажешь, куда можно кинуть кости? Я догадывалась, что спальня — это единственная отдельная комната в этой квартире, но не спросить было бы крайне невежливо. — Моя постель в прачечной, поэтому  ты смело можешь занимать единственную кровать в доме, — он смотрел на меня снизу вверх, но в его светлых глазах читалось исключительное превосходство.  — Спасибо. Королевская щедрость. — Места там на семерых  достаточно. — Не знала, что тебе нужна такая большая компания. — Ха-ха-ха…  — Ты сам где спать будешь? Выдержав паузу, он затянулся. Сколько можно курить?! У него наверняка уже даже губы горькие от никотина! — Не волнуйся. Я привык к гастрольным условиям. К тому же, я неприхотлив, могу поспать и на диване. — Роб, это не слишком удобно — лишать тебя твоей собственной постели. — А удобно класть гостью на совершенно не предназначенный для полноценного отдыха диван? Коварно. Он даже не улыбался, так вошёл в образ. «И ты позволишь ему спать здесь после того, как он сказал тебе, что на диване спать неудобно?» — хором возопил товарищеский суд в голове.  — Если на твоей кровати семеро поместятся, думаю, мы вдвоём друг другу мешать не будем.  — Ты это серьёзно? — Как хочешь — я иду спать. Подкатишься ближе, чем на полметра — обижусь.  — Окей… Я скоро буду. Его взгляд жёг меня между лопаток до самой двери. Ненавижу спать в одежде, но, видимо, придётся.  А как иначе?