Когда я приближалась к железной дороге, когда я поскальзываясь шла, когда я не знала иного дела кроме как идти. Идти и думать о тебе. О метафизике тебя. Об обостряющемся чувстве пустоты, которое вот уже почти уничтожило моё горло, съело рёбра. Стёрло всё испытанное и забрало опыт
Стамбул. 20.03.2013 год
Мысли роем клубились в голове. Мерьем и подумать не могла, что этим вечером она окажется не в теплой постели в объятиях любимого мужчины, а больничной палате. Частные клиники тем были лучше обычных палат скорой помощи, что тут нет этого угнетающего запаха лекарств. Однако сейчас Узерли это не особо радовало. Они ждали приезда госпожи Эргеч, которая на удивление согласилась приехать среди ночи. Дверь в палату открылась и повернувшись актриса заприметила врача. —Доктор, что скажите? — в нетерпении девушка вскочила со своего места. —Спешу вас успокоить, жизни госпожи Эргенч ничего не угрожает. — доброжелательно начал мужчина, однако тут же запнулся. — Но я вынужден напомнить, что в таких случаях я обязан сообщить в соответствующее учреждение, чтобы пациентка прошла психиатрическое освидетельствование, и в случае чего — встала на учет. — серьёзно добавил лечащий врач. —Мы уже… — Мерьем тяжело вздохнула, как-то слишком грустно и опустошённо посмотрев на подругу. — Мы уже стоим на учёте. Есть психотерапевт с которым работает Нур, будет ли достаточно её освидетельствования? — шатенка сильнее сжала холодную руку подруги. —Да, конечно. Тогда я оставлю вас, минут через тридцать придет медсестра, поменяет капельницу. — улыбнулся мужчина выходя из палаты. Мерьем снова обратила взор на подругу. Она была совсем бледная, губы, слава богу, начали приобретать более живой оттенок. Однако эти бинты на кажется совсем тонких и таких хрупких запястьях убивали. Было безумно больно вновь видеть Нур такой… Сейчас всё вроде как было на много лучше, однако воспоминания душили кажется слишком сильно. Сердце сдавливало с такой силой, что кажется она не сможет снова видеть подругу в больнице…Месяц назад. 2013 год.
Всё те же больничные стены. Мерьем смотрела на истощенное лицо подруги. Прошло чуть меньше двух недель с тех пор, как Нур пережила две сложнейшие операции на ребра. А только вчера подруга начала дышать сама, это уже несомненно радовало. Прошлой ночью в какой-то момент Узерли показалось, что Эргенч уже никогда не проснется и эти мысли однако же доводили до истерики. Но для слёз не было времени. Девушке нужно было оставаться сильной ради подруги, ради её будущего. Внезапно актриса почувствовала, как уже столько времени бездвижные и холодные пальцы еле ощутимо сжали руку. —Нур? — Узерли тут же всполошилась, замечая приоткрытые глаза подруги. —Больно… — еле слышно прошептала темноволосая, и действительно в её глазах можно было прочитать неподдельные мучения. —Красавица моя, ничего… Это всё скоро обязательно пройдёт! — Узерли улыбалась, а по щекам текли слёзы, которые она не могла сдержать. —Доктора говорят, ты отлично справляешься, осталось совсем немного и поедем домой. — девушка продолжила убеждать то ли себя, то ли подругу. —Не плачь… — каждое слово отзывалось во всем теле невыносимой болью, но от чего-то слёзы шатенки ранили намного больше. —Не буду, ангел мой. Ты только не сдавайся, хорошо? Я всегда рядом. — Мерьем тут же смахнула со щёк лишнюю влагу, теперь уже сдерживаясь изо всех сил. —Дышать сложно… — слабым голосом продолжала темноволосая. В какой-то момент Узерли показалось, что подруга её вовсе не слышит, но это было не так. Просто Нур не могла обещать того, в чём была не уверена. —Скоро станет легче. Красавица моя, нужно потерпеть. — повторяла одно и то же актриса, как будто это что-то поменяет. —Больно… очень… — последнее, что совсем не слышно добавила Эргенч, закрывая глаза и обессилено роняя голову на подушку. Мерьем тут же не сдерживая рыданий вновь залилась слезами. И кажется её истошные всхлипы слышала вся клиника. Сколько таких вскриков впитали в себя стены этой больницы? Страшно себе представить. Однако в глубине души Мерьем от чего-то знала, что всё обязательно будет хорошо… —Зачем ты это сделала? Зачем? — шептала Мерьем, сжимая холодную руку. Видимо это те самые риски, о которых её предупреждали врачи в больнице, когда выписывали Нур. Сломанная психика и не на такое способна. Предложение Алекса о клинике казалось уже не таким и ненужным. Собственно из мыслей её вырвал тихий голос. —Это не я… — Эргенч с трудом держала глаза открытыми, но голос Узерли слышала отчетливо. —Что?.. — актриса непонимающе уставилась на подругу, кажется забывая в какой-то момент как дышать. —Изабелла была у нас дома… Это всё она… Почему мне так плохо? Что со мной? — уже более уверенно продолжила темноволосая, с трудом садясь в кровати. Кажется Эргенч выглядела весьма осознанно. —Нур, ты помнишь что происходило вечером? — актриса невероятно сильно нервничала, однако не могла этого показать подруге. —Пришла Изабелла, мы пили чай. А потом мне стало плохо. А Изабелла сказала, что все было подстроено там на балу, подстроено было! — темноволосая кажется теперь уже и вдохнуть не могла, а по щекам нескончаемым потоком потекли слёзы. —Нур, пожалуйста, дыши. Всё в порядке. Что бы не было, это уже прошло. — попыталась успокоить подругу Узерли, однако выходило плохо. —Не было всего… не было! — только и повторяла девушка, казалось уже не слыша никого. Предметы перед глазами поплыли, смешиваясь в одно непонятное пятно. И среди всего этого казалось раз за разом появлялись воспоминания того бала. Разговор с Грегом, эти слова, крики той женщины. Она столько ненавидела себя за трусость, а ничего не было. Совсем ничего, всё спектакль, ради того, чтобы выставить её невменяемой. Мысли лились нескончаемым потоком, заглушая весь окружающий мир. Последнее, что чувствовала темноволосая — укол в руку, и в ту же секунду темнота окутала всё вокруг.•••
Сельма, конечно, была вовсе не в восторге от перспективы по среди ночи ехать через весь город. Однако блондинка почти на сто процентов была уверенна, что Эргенч не могла сама попытаться покончить с собой. Зная Халита, это вполне может быть очередная его попытка уйти от правосудия. Поэтому сейчас, закрывая машину, припаркованную на стоянке больницы, молодая женщина направилась к дверям. Здесь было довольно оживленно, несмотря на поздний час. Проходя вглубь здания молодая женщина набрала номер Мерьем, чтобы та её встретила. Голос актрисы показался психотерапевту весьма встревоженным. Внезапно мимо неё проходит девушка, чьи волосы были темные, а глаза карие. Словно в замедленной съемке блондинка прокручивает этот момент в голове за считанные секунды. Этого просто не может быть. Не может… Психотерапевт жмурится, встряхнув головой. Открыв глаза она словно освобождается от так внезапно нахлынувшего морока. Это была не Бильнур, не её любимая сестра, на чьё фото Сельма смотрит перед сном каждую ночь. Это была чужая женщина, совсем чужая. Эргеч вздрагивает от чьего-то прикосновения, и обернувшись замечает Мерьем. Выглядела она, мягко говоря, не очень: лицо побледнело от сильных переживаний и стресса, под глазами мешки, но взгляд был вовсе не сломленный или разбитый. Уж это Сельма могла сказать на сто процентов. Узерли хоть и устала, но сдаваться явно была не намеренна. —Простите, я напугала вас, Госпожа Эргеч. — поспешила извиниться актриса. —Всё в порядке, не стоит беспокоиться. — улыбнулась молодая женщина. —Я могу сейчас поговорить с Нур? — поспешила продолжить разговор Сельма. —К сожалению, нет, у неё случился нервный срыв. Врачи сделали укол, сказали, что Нур проспит до утра. — ответила Мерьем и, по правде сказать, чувствовала вину за то, что вырвала Эргеч по среди ночи. —Это неудивительно. Нур что-то сказала, вспомнила? Что стало причиной срыва? — поинтересовалась блондинка. —Она сказала, что не сама. Приходила Изабелла, они пили чай и от конфет Нур стало плохо. Больше она ничего не помнит. Говорила что-то про бал, всё было там подстроено. Я не понимаю если често, о чём вообще говорит Нур, но это вызвало у неё слишком много эмоций, с которыми она не в состоянии справиться. — ответила Мерьем устало вздыхая. —Что ж, может оно и к лучшему. Утро вечера мудренее. — доброжелательно ответила Сельма, она и сама рада тому, что сможет всё же поспать этой ночью. —Тогда позвоните мне завтра, как Нур будет готова к разговору. И сами идите отдыхайте, вам нужны силы. — Эргеч улыбаясь направилась к выходу, попрощавшись с Узерли. На улице было прохладно и свежо. Это радовало. Хотелось вздохнуть полной грудью и не чувствовать той удушающей боли, что защемила сердце при виде той девушки. Сев в машину, блондинка долго смотрела на светящуюся яркими огнями клинику. В голове впервые за долгое время было пусто. Ничего не хотелось. Всё же когда она завела мотор, поехала вовсе не домой, как планировала ещё тридцать минут назад. Сон её больше не интересовал. Небольшие дома сменялись величественными высотками. Вот он контраст Стамбула. Где в одном месте рядом уживались бедняки и богачи. Ничего не меняется. Бедные лишь беднеют с каждым годом. А миллионеры прибавляют в своём состоянии. Так устроен мир, и никому не дано его поменять. Разве что… особо упёртые смогут вырваться из череды бедствия и рваных тряпок, обретая престиж и деньги. Но их единицы. Сельма часто рассуждала на эту тему и всегда приходила к таким выводам. Собственно последние дома скрылись в зеркалах дальнего вида, и теперь лишь деревья были спутниками психотерапевта. Кладбище на выезде из города стало тем местом, где молодая женщина кажется слишком рано похоронила свою душу. Наверное поэтому она каждый раз так жаждала сюда вернуться. А может потому, что только так чувствовала присутствие сестры рядом. Ощущала её заботу и любовь. Ночью на кладбище никого нет, лишь старый смотритель косо на неё взглянул, но так как хорошо знал Эргеч — не проронил и слова, пропускная её. Сельма садится на лавочку напротив надгробий, цветы ещё свежие. Она привезла их только позавчера. Слёзы всё же неумолимо катятся по щекам. Кажется не было ни одного раза, чтобы блондинка не плакала здесь, вспоминая времена, которых уже никогда не вернуть. Селен, её прекрасная племянница, она была похожа на ангела. Вовсе не заслуживала подобного конца, она так талантливо читала стихи в школе. Была невероятно красивой. Ходить на её спектакли, которые они ставили в театральном кружке, для Сельмы было большим удовольствием. Селен могла бы стать чудесной актрисой. Но не станет. А всё из-за этой чертовой куклы. Если бы она не появилась в жизни этого ненормального, Бильнур была бы жива. Так считала Сельма, но она много не знала. Не могла знать. Но как не заставляла себя Эргеч, ненавидеть Нур не получалось. Кажется видя девушку и понимая, что с ней происходило весь этот год, жизнь давно наказала её за всё. Сельма не сможет заставить себя сделать Эргенч ещё хуже, это бесчеловечно. Она не будет уподобляться врагу. Она не такая, как Халит. Мстить Нур за поступки её мужа вовсе не правильно, ведь в конечном итоге страдать будет девушка, а Халит вновь выйдет сухим из воды. Так что кажется сейчас, смотря на улыбающиеся и ещё такие живые лица сестры и племянницы, молодая женщина четко решила, что больше Эргенч не будет страдать. Во всяком случае, не от её действий — это уже точно. Единственный, кто её заботил — Халит, и он ответит за всё, что сделал.•••
Солнце давно поднялось из-за горизонта. Сегодня Нур чувствовала себя уже лучше, однако долго не могла понять, что же всё-таки с ней произошло. Позже осознала, насколько близко она была к смерти и стало невыносимо страшно. Эргенч в момент почувствовала себя вовсе не в безопасности, а вдруг Изабелла вернется, чтобы закончить начатое? Сейчас как никогда кажется темноволосая поняла, что не хочет умирать. Всё утро девушка упорно отказывалась отпускать от себя Мерьем, во что бы то ни стало. Но сейчас перед ней сидела госпожа Эргеч. Узерли сказала, что очень важно поговорить с ней честно, чтобы как можно скорее вернуться домой. А потом придет какой-то человек из полиции, это кажется пугало неимоверно сильно. —Как ты сейчас чувствуешь себя, Нур? — Сельма придвинула свой стул чуть ближе, внимательно смотря на девушку. —Я домой хочу, Госпожа Эргеч. Я не сама, я хочу жить, правда! — тут же затараторила темноволосая, и надежда смешивалась с обреченностью во взгляде. —Хорошо, Нур, я верю тебе. Пожалуйста, давай сейчас спокойно поговорим. Хорошо? — блондинка улыбнулась, коротко кивнув. —Да, простите… — темноволосая опустила глаза, с силой сжимая дрожащие руки в замок. —Расскажи мне, пожалуйста, что произошло? Как всё это вышло? — всё также спокойно продолжала психотерапевт. —Вчера пришла Изабелла. Мы сели пить чай с конфетами, от которых мне и стало плохо. Она была любовницей Халита, я вспомнила её, но было уже тогда слишком поздно. Говорила мне всякие гадости, а ещё о том, что на балу всё было подстроено. Никто бы меня не убил, потому что ничего не было… — как-то слишком грустно закончила девушка, поднимая взгляд на Эргенч. —А что произошло на балу? Почему тебе угрожали? — Сельма всегда подвергает сомнению слова клиентов, но Нур она верила. Такие люди как она не умеют врать о таком, да ещё и в подобном состоянии. —Я слышала за одной из дверей плачь девушки и как на неё кричал муж. Потом тот мужчина, кажется его звали Грег, который заменял организатора балла, поймал меня и начал угрожать, что если я кому-то расскажу, то он меня продаст. А я не хотела так жить, больше не смогу это терпеть. И я молчала, я ненавидела себя за это каждый день! А ничего не было! Совсем ничего… — темноволосая закрыла лицо руками, разрыдавшись кажется с новой силой. —Нур, это нормально, что ты чувствуешь вину, но ты должна понимать, в приоритете у себя должна быть ты сама. Никто другой. Если ты сама себя не защитишь — никто не защитит, понимаешь? Ты правильно поступила, что смолчала. — постаралась успокоить девушку блондинка. —Вы правда так считаете? — темноволосая подняла полные слёз глаза на Сельму, но смотрела с такой надеждой. —Да. Тебе нужно учиться ставить себя на первое место, учиться защищать себя, иначе тебе не выстоять. — всё также спокойно продолжила блондинка. —Расскажи мне, пожалуйста, о своих чувствах, ты снова в больнице, тебя это угнетает? — спросила психотерапевт, доставая свой блокнот. — Да… Мне здесь некомфортно. Слишком много воспоминаний, кормят тут тоже невкусно. Мне хочется вернуться домой, в свою кровать. Там я чувствую себя в безопасности, когда никого нет кроме Мерьем. — Эргенч говорила и смотрела в глаза блондинки, кажется пытаясь разглядеть в них что-то, но ничего не выходило. — А когда дома кто-то есть? Тебе страшно? — уточнила молодая женщина, опуская глаза в свой блокнот, что-то записывая. — Да, я не верю никому кроме Мерьем. Мне кажется, что люди только и хотят причинить мне зло, как Изабелла или…— темноволосая хотела было продолжить, но тут же замолчала, сжимая руки в замок. — Или? Что ещё произошло? — уцепившись за последнюю фразу продолжила настаивать блондинка. —Нет, я… ничего больше не было. Пожалуйста, давайте не будем об этом. — продолжила девушка, заламывая пальцы. Видно было, что она места себе не находит. —Хорошо, как скажешь, но помни то, чем мы с тобой занимаемся — это ищем истину и принимаем последствия. Какими бы они не были. — Эргеч была невероятно спокойна и это всегда так поражало темноволосую. — Я боюсь последствий… — единственное, что смогла выдавить из себя девушка. —Нур, это нормально. Но рано или поздно ты должна встать лицом к своим страхам, иначе они так и будут преследовать тебя всю жизнь. Только преодолевая себя ты станешь сильнее. Я здесь, чтобы помочь тебе в этом, ни за какие твои поступки не буду осуждать тебя. — блондинка закрыла свой блокнот, откладывая его на место в сумку. —Мне нужно подумать об этом… Можно мне немного времени, пожалуйста? — темноволосая вновь подняла жалобный взгляд на психотерапевта. — Конечно, мы вернемся к этому вопросу как только ты будешь готова. Насколько я знаю, скоро к тебе придёт следователь, не бойся, отвечай на все вопросы, хорошо? — решила предупредить девушку Сельма, так как прекрасно знала, как та относится к чужим. —Хорошо, я буду стараться. — не совсем уверенно, но всё же достаточно осознанно ответила Нур. —Отлично. Вот что, я напишу заключение и если врачи разрешат, то уже завтра поедешь домой. И послезавтра я жду тебя у себя, хорошо? — кивнув, Сельма улыбнулась, старясь подбодрить девушку. —Да, как скажете. Спасибо вам, что поверили мне! — радость скользнула в хриплом голосе, смешиваясь с надеждой. —Береги себя, Нур! Тебе ещё многое предстоит, но знаешь, я уверенна, что в итоге всё будет хорошо. Твоя жизнь обязательно наладится и всё будет прекрасно. Верь в себя. — голос Эргеч, такой тихий и спокойный, вселял доверие и темноволосая определённо верила ей, очень хотелось чтобы сказанные слова сбылись. —Хорошо, я постараюсь. — чуть более уверенно ответила темноволосая. —Поправляйся, Нур. — добавила Сельма, уже выходя за дверь палаты, оставляя Эргенч наедине со своими мыслями.•••
Женщина сидящая напротив Эргенч вовсе не вызывала у девушки доверия, скорее наоборот. Темно синяя полицейская форма больше отталкивала, нежели успокаивала. Кажется её звали Нергис Озтурк. На вид Нур бы дала ей около сорока, и смотрела она на темноволосую уж как-то слишком сурово. —Так вы говорите, что вас отравили, а затем вскрыли вены? — начала разговор женщина. И тон был её резкий и строгий, что заставляло всё внутри сжиматься. —Нет… я не говорила, что меня отравили. Я просто уснула, а потом очнулась здесь… — запинаясь кажется на каждом слове, отозвалась темноволосая, нервно заламывая тонкие пальцы. —Но никаких доказательств того, что в доме был кто-то кроме вас — нет. Не кажется ли это странным, Госпожа Эргенч? — кажется состояние собеседницы вовсе не волновало Нергис. Она явно хотела быстрее отделаться от этого дела. —Нет, я же хорошо всё помню… — всё же продолжала настаивать на своём Нур, хоть и весьма неуверенным тоном. —Я взглянула в вашу медицинскую карту. Разве с вашим диагнозом, вы можете быть уверенны хоть в чём-то в своей жизни? — скептически отозвалась следователь, вставая со своего места. —Я… — Нур стало ещё больше некомфортно, когда человек вот так смотрит на неё сверху вниз. —Мой диагноз тут не причём, я точно знаю, что мне не померещилось! — вновь возразила девушка, пока в голубых глазах заблестели слёзы. —А вы хорошая актриса в самом деле, Госпожа Эргенч. Только вот ума не приложу, зачем вам всё это? — женщина посмотрела на Эргенч так, словно та была последней лгуньей и преступницей. —Но я не лгу! И я уже давно не снимаюсь в кино и не играю в театре… — как-то грустно отозвалась темноволосая, вспоминая прошлые годы, кажется такие далекие и чудесные, беззаботные. От чего-то театральную деятельность Эргенч любила всегда многим больше. В этом была какая-то своя прекрасная атмосфера. —Но талант не потеряли по всей видимости. Может всё-таки стоит признаться, ляжете в клинику, там вас полечат и вернётесь в кино, отлично же. — улыбнулась следователь, но в этом не было и капли искренности. Скорее скрытое презрение. —Нет! Я не вру, говорю же вам! Всё это правда! Как же вы не понимаете?! — Нур сжала одеяло тонкими палицами, так же резко отбрасывая его вперёд. —А давай я сейчас тебе расскажу как всё было. Захотелось свести счёты с жизнью, так ты и поступила, достала лезвие и вскрыла вены. А когда проснулась тут, придумала весь этот бред, чтобы не угодить в психушку, где тебе самое и место! — с каждым словом тон Нергис становился всё настойчивее и громче. —Не было такого! Я не собиралась совершать этого! Меня не за что отправлять в клинику! — слёзы покатились по бледным щекам, а руки затряслись. —Послушай меня сюда, всю квартиру сейчас обыскивают и если там ничего не найдут, я лично позабочусь о том, чтобы тебя отправили в психушку. Своими фантазиями и желанием внимания отвлекаешь полицию от действительно важных дел. — женщина села на своё место, строго смотря на кажется совсем растерявшуюся и до смерти перепуганную девушку. —Уходите! Я вас боюсь… — Эргенч подогнула под себя колени, пряча лицо. Внезапно разразившись противным визгом зазвонил рабочий телефон. Нергис тут же ответила. Долгие паузы сменялись лишь короткими фразами, которые Нур толком не слышала, полностью погруженная в свои мысли. Больше всего сейчас темноволосая хотела, чтобы эта женщина ушла. Она сразу посчитала её сумасшедшей, даже не выслушав. —Итак, госпожа Эргенч. В вашей квартире нашли фантик от конфет и отпечатки пальцев, не принадлежащих ни кому из жильцов вашей квартиры. — тон следователя стал сразу намного мягче и более заинтересованным. —Расскажите мне, пожалуйста, подробности. — закончила Озтурк, возвращаясь на своё место. —Я ничего вам не скажу! Уходите я говорю! — Нур подняла на женщину полные слез глаза, голос дрожал, а саму девушку кажется трясло невероятно сильно. —Мерьем… — прошептала темноволосая, отводя взгляд. —Мерьем!.. — уже громче выкрикнула девушка, с какой-то особой надеждой смотря на дверь. И вот буквально через несколько мгновений на пороге появилась актриса. — Что случилось, красавица моя? Ты плачешь? — Узерли мгновенно напряглась и спокойный голос стал очень взволнованным. Актриса тут же оказалась рядом с темноволосой на кровати. —Мерьем, она кричала на меня. Скажи, чтобы она ушла, пожалуйста! Мне правда страшно… — Эргенч тут же прижалась к подруге невиданно сильно. —Покиньте комнату. О нашем деле отныне я буду говорить исключительно с вашим начальством и о ваших методах тоже. — сурово глядя на следователя произнесла шатенка. На это женщина лишь молча встала со своего места, всем своим видом показывая недовольство, она быстро вышла из палаты, хлопнув дверью. А Мерьем ещё около часа успокаивала плачущую Нур. Гладила темные волосы, шепча на ухо теплые и успокаивающие слова. Сначала всхлипы стали реже, а затем и хватка девушки начала слабеть. Скоро дыхание выровняется, а затем Эргенч уснёт крепким сном. Потом проснётся от очередного кошмара вся в поту. Всё циклично. Это безумно угнетало, кажется они никогда не смогут выбраться из этого замкнутого круга. Но в глубине души Узерли надеялась, что ей лишь кажется это…•••
Врачи на огорчение Нур сказали, что отпустят девушку домой лишь завтра в обед. Эргенч была крайне расстроена этим, так как кажется даже стены здесь давили, она ненавидела больницы больше чем что-либо в своей жизни. Врачи не вселяли доверия, а лишь страх. Страх того унижения, которое каждый раз испытывала темноволосая. Внезапно дверь открылась и на губах девушки тут же заиграла улыбка, пришла Мерьем. В руках у актрисы было два пакета. —Нур, как ты себя чувствуешь? — спросила Узерли, присаживаясь рядом на край кровати. —Хорошо, но я очень хочу домой. — бодро отозвалась Эргенч, стараясь разглядеть содержимое пакетов. —Ох, какая же ты у меня любопытная. — улыбнулась актриса, поднимая один из пакетов. —Как и обещала. — девушка протянула подруге свёрток, который Нур чересчур радостно вырвала из рук шатенки. —Моя любимая пижама! — рассмотрев содержимое, довольно воскликнула темноволосая. —Спасибо больше! Я очень рада! — улыбаясь продолжила Эргенч, раскладывая вещи. —Мне приятно видеть твою улыбку, красавица моя. — Мерьем сжала худую руку в своей ладони. —Можно переодеться? — спросила темноволосая, смотря на подругу, словно та была единственным смыслом её жизни, возможно так и было. —Конечно, я отвернусь, не переживай. Если хочешь могу выйти. — доброжелательно ответила актриса, кажется собираясь уже вставать со своего места. —Не уходи, я знаю, ты не будешь смотреть. — Эргенч остановила подругу, потянув её обратно. Отвернувшись Мерьем всё думала над словами подруги. Она стала ей верить, это не могло не радовать. Главное теперь всё это хрупкое доверие не сломать. Узерли действительно очень хотела дать подруге шанс на новую счастливую жизнь. В конце концов, не будет же она вечно жить с ними. У Нур однажды должна появиться своя жизнь и актриса явно намеревалась ей её дать. —Я всё! — из мыслей актрису вырвал радостный возглас подруги. —Это совсем другое дело. Мне не нравится вся эта больничная одежда… — как-то грустно и устало добавила темноволосая, всё же довольно смотря на Мерьем. —Ничего, уже завтра мы поедем домой. Точно всё хорошо? Ничего не болит? — обеспокоенно отозвалась девушка поворачиваясь. —Голова болит и запястья. Ещё я очень есть хочу, эта еда мне совсем не нравится. — Нур как-то сразу погрустнела, опуская глаза в пол. —Поэтому я принесла тебе из дома ужин. Чтобы ты смогла хорошо покушать и набраться сил, красавица моя. — Узерли достала из второго пакета то, что Эргенч рассмотреть не смогла. — Здесь у нас суп, салат из свежих овощей и на десерт — твой любимый йогурт с клубникой. — девушка улыбнулась, расставляя всё на поднос. — А суп тёплый? — уточнила темноволосая, тут же отрывая пластиковую крышку. —Конечно, милая, иначе ты даже не притронешься, я знаю. А мне нужно чтобы ты хорошенько поела. — доброжелательно ответила актриса, отвлекаясь на звонок телефона. —Солнышко, ты покушай. Важный звонок. — Узерли оставила легкий поцелуй на темных волосах, уходя за дверь. Как Эргенч не прислушивалась, разобрать слова подруги не удавалось. Кто мог позвонить в такое время, хотя, который вообще час? Нур огляделась в пояске часов, часовая стрелка указывала на восемь. Довольно рано, темновлолосой почему-то казалось, что уже глубокая ночь. Быстро смирившись с тем, что суть разговора девушка не услышит, она занялась ужином. Она безумно сильно любила, когда готовит Узерли. Суп быстро закончился и Эргенч приступила к салату. Намеренно выбирая только огурцы, девушка принципиально не ела сыр, нарезанный кубиками. Не очень любила его в конкретном сочетании, но Мерьем говорила, что это полезно, поэтому приходилось есть. Когда настала долгожданный момент десерта в палату вернулась актриса. — У меня хорошие новости, Изабеллу объявили в розыск. — довольная шатенка села рядом. —Её не найдут… — мрачно ответила темноволосая, перебирая йогурт ложкой. —Она за одно с Халитом, думаю её уже нет в стране. — добавила девушка, всё же принимаясь за еду. —Нур, ты опять выбрала из салата весь сыр. О чём мы говорили? — немного строго, но всё же более обеспокоенно ответила актриса. Всё же не желая, чтобы темноволосая зацикливалась на Изабелле, ведь по сути подруга права. Шанс найти Караоглу невелик. —Мерьем, я не хочу сегодня. — попыталась оправдаться Эргенч, но выходило явно плохо. —Хотя бы половину давай. Получится всего кусочков пять. А потом, как смотришь на то, чтобы посмотреть твой любимый канал с детективами. Помнишь, ты говорила, что никогда не могла посмотреть вечером, но очень хотела, так вот в это время показывают Итальянские сериалы. — попыталась уговорить подругу актриса. —Хорошо, только ради сериала. — улыбнулась ранее совсем мрачная темноволосая. Мерьем была безумно рада положительным эмоциям от девушки. Ведь сейчас как никогда она нуждалась в этом. Всё же съев нужное количество сыра, Нур довольно быстро устроилась на плече подруги, которая легла рядом, поставив телефон перед ними. По правде сказать, Эргенч не понимала откуда шатенка узнала о том, что она всегда так неимоверно сильно мечтала хоть краем глаза взглянуть, что же там показывают вечером. И вот сейчас кажется мечты сбываются, наверное дальше и правда будет лучше. Но Нур пугало то, как много ещё предстоит пройти. Как бы то ни было спустя две серии и жаркие обсуждения, кто же всё-таки убийца, Эргенч, довольная тем, что оказалось права, уже с трудом могла противиться желанию уснуть. Веки становились тяжелыми, словно наполнялись свинцом, а перед глазами белые стены сменила, всё окутывающая и успокаивающая, тьма…•••
Нур просыпает от того, что тёплый ветер аккуратно касается нежной кожи лица. Такой приятный, кажется Эргенч всё ещё спала. Но мысль о том, что подобному явлению запросто неоткуда взяться в больничной палате, заставила резко открыть глаза. Оглядевшись, девушка заострила внимание на открытой двери. Мерьем рядом не было, видно ушла. Эта мысль немного расстроила, но всё же усталость брала своё. Взяв стакан с водой, темноволосая хотела было сделать глоток. —Мама… — голос, раздавшийся где-то совсем рядом, заставил Эргенч выронить стакан на пол. Вода моментально разлилась по полу, а осколки кажется теперь были везде. Нур огляделась, надеясь всё же найти источник звука. По правде сказать, девушка теперь была уверенна, что окончательно сходит с ума. В комнате никого не было. Это всё происки её больного разума, не иначе. Девушка тяжело выдохнула, и спрятав лицо в ладони закрыла глаза. —Тебе всё это кажется… Кажется. — убеждала себя шепотом девушка, тяжело дыша. Всё же слегка успокоившись, темноволосая опустила голову на подушку, стараясь вновь уснуть. Так хотелось домой. Вся эта больница неимоверно сильно угнетала, всё здесь было чужим. Мерьем не было рядом и Эргенч чувствовала себя невыносимо одинокой здесь. Совсем беззащитной. А рядом с Узерли кажется всё было спокойнее, безопаснее. Словно она могла защитить девушку от всего плохого, даже от собственного сознания. Мысли о подруге заставляли улыбаться, темноволосая видела её образ перед глазами и на душе становилось так приятно. Кажется она чувствовала, как Мерьем гладит её по волосам, как Нур любила. Только… руки её какие-то холодные и слишком маленькие. — Мама… — обиженный детский голосок доносится до слуха за секунду до того, как Нур в ужасе открыла глаза, вскакивая в кровати. — Ты больше не любишь меня, мама? — перед девушкой стояла маленькая девочка. Волосы её всё так же были заплетены в две красивые косички. Всё её тело было исполосовано, хотя из ран уже не сочилась кровь, выглядело это более чем устрашающе. —Я… люблю, конечно, доченька, очень люблю… — запинаясь от страха, темноволосая всё дальше и дальше отползала в противоположенный конец кровати. —Тогда почему ты дала мне умереть, мама? Почему не ушла вместе со мной? — голосок такой тонкий, расстроенный. Однако небесные глаза девочки были совершенно пустые и без эмоциональные, словно всё человеческое было ей чуждо. —Зелишь, я не виновата. Я бы очень хотела, чтобы мы были вместе, но я не могу этого изменить. — попыталась оправдаться Нур. От чего-то девочка в подобном виде очень пугала. —Пойдем со мной и мы будем вместе. Мне тут страшно без тебя, я совсем одна. — девочка медленно подошла к кровати, залезая на неё. Оказавшись рядом с Эргенч, она провела своей маленькой холодной ручкой по лицу девушки. — Ты очень красивая, моя мама, я никогда не буду такой. — по лицу Нур скатилась одинокая слеза, то ли от страха, то ли от жалости. —Не бойся мамочка, умирать не больно. —Зелишь всё тянула мать за собой, однако та не спешила вставать со своего места. —Милая, я бы очень хотела пойти с тобой, но не могу… — дрожащим голосом ответила темноволосая. —Ты больше меня не любишь, мама? — девочка резко отстранилась, вставая с кровати. —Ты теперь кого-то другого любишь! — девочка зло топнула ногой, так напоминая Эргенч саму себя в детстве. —Нет, ты всё не так поняла, милая, пожалуйста… — Нур за секунду кажется побелела, будучи напуганной до чёртиков. Голос её дрожал, как впрочем и она сама. —Вам живым мы мертвые не нужны, но я не оставлю тебя в покое никогда! Ты виновата в том, что я умерла! Ты! — голос девочки перешел на крик, и с каждой фразой становился всё более агрессивным, а из ран начала сочиться кровь. Комната вокруг сжималась всё больше и больше. Казалось, что воздух высосали из палаты, а легкие обжигала горячая лава. Перед глазами всё потемнело, как только девушка заметила кровь на своих руках.