Черный леопард

Николь

      Замедлив шаг, я с легкой улыбкой наблюдала за крепким бородатым мужчиной, быстро идущим к дверям детского сада. Пройдя еще метр, я остановилась совсем и решила немного подождать. Не прошло и десяти минут, как он вышел обратно, но теперь уже держал за руку маленькую черноволосую девочку, та что-то весело щебетала, смешивая в речи русский, английский и финский языки. Илья внимательно её слушал, кивая, и периодически отвечал. Неспешно направившись к ним, я уже улыбалась во всю, слишком уж милой и светлой была эта картина.       Мила заметила меня первой.       — Moikka! — радостно воскликнула она и замахала мне ручкой. — Ника!       Дровосек поднял на меня глаза и мягко улыбнулся. Девочка потянула его в мою сторону.       — Moikka, Мила. Как ты? — отозвалась я.       — Хорошо!       — Здравствуй, Николь, — спокойно произнес Дровосек, подойдя ближе, в его медовых глазах плескалось тепло.       Мила заключила меня в самые искренние объятия. Мы давненько не виделись, и девчонка уже успела подрасти. Правду говорят, чужие дети быстро растут. С возрастом черты лица малышки становились все четче и немного грубее, она была полнейшей копией своего отца, и от этого моё сердце каждый раз болезненно сжималось. Однако, если внешне Мила являлась отражением Юлия, то все повадки она перенимала с Ильи, стоило понаблюдать за ней подольше, как образ Принца начинал таять на глазах, и вместо него становилось ясно видно Беркутова.       — Hei, Илья.       Вытащив из сумки небольшого игрушечного котенка, я протянула его малышке. Та довольно запищала, поднесла его мордочку к лицу, внимательно рассмотрела своими изумрудными глазками-пуговками, после чего крепко прижала к груди.       — Kiitos! Он такой милый! И пахнет тобой!       — Пожалуйста, Мила, — улыбнулась я, после чего перевела глаза на Дровосека. — Она прям полиглот, я смотрю. Хорошо уже по-фински болтает?       — О да, порой даже спрашиваю у неё значения слов или прошу перевести, что сама сказала, — усмехнулся Илья. — Она знает названия продуктов, некоторых животных, многих предметов, погодных явлений, ну, знаешь, дождь, солнце, и прочее. Да и в английском скоро меня догонит.       — Какая умничка. Ты с ней занимаешься?       — Нет, что ты, милая. С финским я совсем не дружен, это всё садик.       — Я про английский.       — Да, знаешь, тоже не сказал бы. Правда, книжки ей читаю и на русском, и на английском. В остальном, тоже больше детский сад. К сожалению, не могу уделять Миле столько времени, сколько хотелось бы. Работа. Легальная, — он выразительно наклонил голову, — сама понимаешь.       Я кивнула.       — Пап, — Мила подергала Илью за край коричневой кожанки, — можно на детскую площадку?       — Да, пойдём.       Девочка отправилась кататься с горки, вокруг которой уже бегало несколько ребятишек примерно её возраста, а мы с Беркутом присели на лавочку неподалёку. Подул прохладный ветерок, и я плотней запахнула вязаный бежевый кардиган – с недавних пор любимую вещицу от какого-то местного бренда.       — А у тебя как дела с финским? — прервал молчание Илья.       — Not bad, not bad, — отозвалась я, вскинув брови.       — Тоже полиглот? Тоже на трех языках болтаешь?       — На самом деле, английский я теперь использую больше, чем русский. Временами даже думать на нем начала. В моем ближайшем окружении никто не говорит на русском, Йоэль, Барбара, Сирпа – со всеми на английском разговариваю, да и с мамой частенько тоже. Телек, радио – тоже английский или финский, хотя с последним пока еще слабовато.       — Йоэль финскому учит?       — Да, и Сирпа тоже. Но я и сама стараюсь… Всё-таки, теперь живу в этой стране.       — Слушай, а Барбара откуда? — вопросительно нахмурился Илья. — Она же не финка?       — У неё мама из Испании, а папа – финн. Она до шестнадцати лет жила в Барселоне, потом родители переехали в Финляндию на время. Когда Барбара поступила в университет Турку, её родители вернулись в Испанию, а она осталась у бабушки с дедушкой. Теперь живет в Хельсинки.       Из груди вырвался тяжелый вздох, и от Ильи это, разумеется, не скрылось.       — Ты чего?       — Да, Барбара… она думает вернуться в Барселону.       Мне очень нравилась Барбара, мы легко нашли общий язык и быстро стали подругами. Она была той самой best-friend-forever, о которой я всегда мечтала, с которой можно поговорить обо всем на свете, обсудить, что-угодно. Барбара понимала и принимала меня полностью, а я – её. Мы часто вместе гуляли, ходили на шоппинг, устраивали пикники на Финском заливе и на озере у меня в Тампере, оставались друг у друга на ночь, смеялись над всякой ерундой и сплетничали о парнях. У нас появились шутки, которые понимали только мы, и свои фразочки, значения которых оставались неизвестными для всех остальных. В лице Барбары я будто обрела сестру, которой никогда у меня не было.       Не хотелось расставаться. Ужасно не хотелось. Хоть мне и не привыкать.       — Ясно, — кивнул Дровосек. — А это уже точно? Ну, что она уедет?       — Нет, еще пока думает.       — Только не грусти, хорошо? — крепкая ладонь легла мне на плечо. — У тебя останется Йоэль, Сирпа, в конце концов, мы с Милой. Да и с Барбарой вы продолжите общаться, будете созваниваться по видеосвязи и ездить друг к другу в гости. Лично я хотел бы, чтобы у меня был друг в Испании. Особенно в преддверье лета.       — Спасибо, медвежонок, — мягко улыбнулась я, глянув в его глаза, потом потупила взгляд.       — Медвежонок? Ты меня с Йоэлем не перепутала? — усмехнулся Илья.       — Я не называю его медвежонком, хоть он и Карху, для меня плюшевым мишкой навсегда останешься ты, Илья.       Мы молчали, каждый думал о своем, параллельно наблюдая за тем, как Мила играет в догонялки с белокурым мальчишкой. Мои мысли продолжили крутиться вокруг Барбары. Сирпа тоже была отличной подругой, но духовно мы не были настолько близки. Манерой общения и даже немного внешне Сирпа порой напоминала мне Арину, не зря говорят, что люди в нашей жизни повторяются, но дружба с ней скорее походила на мою дружбу с Дашей. С самими московскими девчонками мы теперь очень редко общались, с друзьями, с которыми перед переездом я жила в одной квартире, тоже. Пожалуй, более-менее нормальное общение сохранялось только с Дашей, мы периодически переписывались, даже пару раз созванивались, хотя, конечно, уже сильно отдалились друг от друга. Зато общение с Аней, с подругой детства с дачи, наоборот стало более активным. Теперь, когда мы обе жили в Европе, возможность встречи стала более реальной и удобной, мы планировали пересечься в скором времени, но пока только чатились вечерами, как правило, посредством голосовых сообщений на русско-английском языке.       — О чем размышляешь? — спросил Илья, глянув на меня.       — О друзьях. Слышал теорию о том, что все люди в нашей жизни повторяются?       Он на секунду призадумался.       — Да, кажется, слышал.       — Не замечал у себя такого?       — Вроде как, нет… — Дровосек изогнул губу в обратной улыбке и отрицательно покачал головой. — А ты?       — Замечала. И в России еще замечала, и даже сейчас, в другой стране. Сирпа очень напоминает Арину, один мой сосед, его зовут Олли, почти что копия Степана Петровича с дачи, Барбара чем-то схожа с Аней, и даже Йоэль… — я умолка, почему-то не захотела продолжать.       — А Йоэль напоминает Юлия? — аккуратно предположил Дровосек.       Я отрицательно покачала головой.       — Нет. Копии Юлия мне пока не встречались.       — Тогда Артёма, если не ошибаюсь?       — М? — не поняла я.       — У тебя был парень между… двумя моментами общения с Бехом, вроде. Его зовут не Артём разве?       — Ах, да. Точно. Артём. Я уже и забыла о нём, — усмехнулась я. — У тебя феноменальная память, Илья.       — С этим не поспоришь.       — Нет, на Артёма он тоже не похож. На Рому тоже. Короче говоря, как это странно не прозвучит, иногда, совсем отдаленно, он напоминает мне тебя.       — Меня? — удивился Илья. — Неожиданно.       Пробегая по детской площадке, Мила вдруг споткнулась и рухнула на землю, игрушечный котенок вылетел у нее из рук. Я испуганно шумно втянула воздух, Беркут тоже напрягся.       — В порядке? — крикнул он.       Девочка посмотрела на нас, её личико исказилось от боли и недовольства, но вытянув руку, она показала папе знак «окей», медленно поднялась на ноги, отряхнула свои штанишки и тут же подскочила к котенку. Уже через полминуты малышка снова бегала по площадке. Белокурый мальчик исчез, и теперь она играла с какой-то девочкой. В детстве я тоже была очень коммуникабельной, легко заводила новые знакомства на прогулках, и куда потом все это подевалось?       — Она молодец. Смелая и стойкая. Очень редко расстраивается, плачет и капризничает, — произнес Илья, наблюдая за Милой.       — Вся в папу, — сказала я.       Дровосек как-то неоднозначно глянул на меня, и я не сразу поняла, в чем дело. Потом дошло.       — Я имела ввиду тебя.       — Тут оба варианта подходят, я думаю. Даже не знаю, какой больше.       — Ты расскажешь ей, когда она подрастет?       — Да. — Ответ прозвучал твердо, видимо, мужчина уже давно так решил.       — Наверное, это правильно.       На самом деле, на месте Ильи я бы также поступила, рассказала бы девочке правду, когда та стала бы старше. Она имеет право знать. Хотя, с другой стороны, а нужно ли ей это? До трех лет Мила не знала никакого отца вообще, возможно, принимала за него парня своей матери, потом её забрал к себе Беркут и стал растить, как родную. Она называла его папой, считала его папой, потому что Илья и был её отцом. Какая разница, чьи гены? Важно, кто воспитал.       В спорных вопросах я старалась ставить себя на место другого человека. Будь я на месте Милы, хотела бы я знать правду? Да, хотела бы. Изменилось бы от этой правды моё отношение к приемному папе? Нет, однозначно, нет.       — Так почему Йоэль напоминает тебе меня? Что у нас общего?       — Вы, конечно, в разных ролях, ты – мой друг, он – возлюбленный, — о ситуации с коротким поцелуем мы никогда больше не вспоминали и не говорили, Илья всегда был для меня другом, временами – опорой, защитником, наставником, но не более, — но есть в вас что-то общее. Наверное, это уверенность и надежность. Еще вы оба буквально олицетворяете понятие каменной стены. Вы оба можете быть понимающими и терпеливыми, вы спокойные. И во взгляде у вас живет тепло. — Я призадумалась, но потом быстро добавила, — при этом, вы всё равно очень разные. Не говорю, что вы одинаковые, нет. Просто есть общие черты.       — Так, выходит, это не из-за того, что я, как ты говоришь, плюшевый мишка, а у него фамилия Карху?       Я усмехнулась, отрицательно покачав головой.       — Приятно знать, что в первую очередь ты видишь меня именно с этой стороны, — улыбнулся Илья.       — Другую я и не знаю.       — Это правда. И это хорошо…       — Илья, — немного помолчав, всё же решила спросить я, — а ты вспоминаешь его?       — Беха? Да… Сложно не вспоминать, учитывая, что я ращу его маленькую копию.       Ну вот, не мне одной казалось, что они с Милой очень похожи.       — Я недавно ехала в автобусе, и как-то особенно глубоко задумалась о нём. Даже не по себе стало. В какой-то момент показалось, что чувствую запах его парфюма или что-то вроде того.       — Часто такое бывает? — голос Ильи стал грустным.       Мы с ним довольно редко виделись и общались, но, когда разговаривали, старались тему Юлия не затрагивать, особенно последние полгода.       — Нет, уже нет. Поэтому и удивилась.       — А ты… ну… — Дровосек пытался подобрать нужные слова, теребя застежку на молнии распахнутой куртки, — ты его еще любишь? Или как это правильно сказать?       Вздохнув, я перевела взгляд на горизонт. Сложный вопрос. Я старалась не задавать его сама себе, так как не знала ответ, да и вообще после переезда, когда начала новую жизнь, пыталась как можно меньше думать о Юлии.       — Не знаю. Где-то в моем сердце он навсегда останется. Как я говорю, мое сердце склеил и забрал себе Йоэль, но маленький кусочек, один осколок, всегда будет у Юлия. Но я люблю Йоэля. Причем, реально люблю.       — Это прекрасно, — с теплом произнес Илья. — Очень рад слышать. Прекрасно, что ты смогла полюбить снова. Не могу сказать, что хорошо знаю Йоэля, но, мне кажется, он отличный мужчина, очень достойный.       — Это правда, — улыбнулась я. — Ну, а у тебя как на личном?       — Да никак, — он почесал затылок. — Время есть только на Милу, работу и редкие встречи с друзьями.       — А ты вообще хотел бы завести отношения с какой-нибудь хорошей девушкой?       — Скорее да, чем нет. Правда, плохо понимаю, где её искать.       — Тут два варианта. Либо Тиндер , либо судьба сведет, как нас с Йо.       — Ну да… Да… — задумчиво произнес Дровосек. — У тебя случайно нет свободных подруг?       — Есть, — кивнула я, — Сирпа сейчас свободна, но, мне кажется, немного не твой вариант. Вот Барбара больше подходит. У них с Джей-Джеем сейчас все сложно, не знаю, к чему это приведет… Впрочем, она как-то больше по ровесникам… Хотя…       — Да я шучу, — усмехнулся Ильи.       Мне пора было идти в сторону дома, Йоэль скоро заканчивал работать, а на вечер у нас с ним были всякие разные романтические планы, начинались которые с ужина, потом планировался поход в кино, а дальше уже по ситуации. Илья позвал Милу, та ну никак не хотела расставаться со своей новой подругой, после чего мы вместе направились к автобусной остановке.       — Мы так и не обсудили тот вопрос.       — Да что обсуждать, Илья? Мы возьмем Милу, не переживай, езжай по своим делам спокойно. Два дня со мной побудет, пока выходные, потом на несколько часов оставлю её с Барбарой, они поладят, я уверена, а там Йоэль её заберет.       — Это точно удобно?       — Пап, — малышка подергала Илью за руку.       — Да, солнышко? — обратился он к дочке.       — Haluan с Никой остаться. Я буду хорошо себя вести, I promise.       Видно, кто-то вполне осмысленно слушал наш разговор.       — Я не сомневаюсь в этом, солнышко. Просто у Ники же тоже есть дела, поэтому и спрашиваю.       — Всё нормально, Илья, правда. Я буду только рада присмотреть за ней, — заверила его я.       — А Йоэль? Он не будет против? Он знает, что… ну…       — Он знает всё. И нет, он не будет против, мы уже об этом говорили. К тому же, он любит детей.       — Хорошо. Спасибо тебе.       — Да не за что, — улыбнулась я Илье, после чего погладила малышку по волосам.       — Я останусь у Ники? — с надеждой в глазах спросила та.       — Да, — подтвердил Илья.       — Ура! — зажав игрушку под мышкой, Мила запрыгала на месте и захлопала в ладошки.       — Тогда на следующей неделе напишу тебе, и уже точно по времени обо всем договоримся. Окей?       — Joo, okei, — кивнула я. — Кстати, заезжай к нам на ужин как-нибудь. Мы будем рады.       — Вы оба? — Илья чуть наклонил голову.       — Йоэль хорошо относится к моим друзьям. И он всегда рад гостям. Так что, да, оба.       — Неужели совсем не ревнует?       — К тебе?       — Ко мне, к прошлому.       — Нет, не ревнует, — я пожала плечами. — Мы всегда разговариваем, если что-то беспокоит. Обсуждаем. Йоэль знает всю историю полностью, он прошел вместе со мной тот сложный период, когда прошлое еще играло в моей жизни важную роль, когда я вспоминала, переживала... Не знаю, что он за супергерой и как сильно хотел быть со мной, что согласился терпеть это, и не просто терпеть, а поддерживать и помогать, но итог оказался прекрасным – крепкие, здоровые отношения. Заслуга обоих, иначе не бывает.       Я почувствовала, как в груди разливается тепло.       — Мне нравится, что твои глаза светятся, когда ты говоришь о нём. Не могу передать словами, как я счастлив видеть тебя такой после всего того, что видел раньше.       Неизвестно, о чем именно думал Беркут в тот момент, но у меня перед глазами всплыла картина, как я бегу по полю, потом падаю на землю, начинаю молотить по ней руками и кричать.       — Спасибо, Илья, — искренне улыбнулась я. — Я очень ценю твоё хорошее отношение ко мне. Да и вообще все, что ты для меня сделал, очень ценю. Помни, пожалуйста, что я всегда рядом, и если тебе нужна будет помощь, любая, обращайся.       — Хорошо, милая, спасибо, — с теплом в голосе произнёс Илья.