Ущерб защиты

Илья Полежайкин находил жизнь несправедливой. У него была девушка — это факт. Ну а сколько времени за последние недели они провели вместе? Его не было вообще. До того как ситуация с алкоголизмом её папы заставила Галю устроиться на фирму, влюбленные виделись почти каждый день. Илья привык к ней в школе — всегда было с кем поболтать, к тому же Галя помогала ему на контрольных. Видел её по выходным или после уроков — они ходили куда-нибудь вместе каждую неделю. В кино, кафе, музей, или на выставку (кино действительно было интереснее). Галя также считала что он должен учиться лучше, и их дополнительные занятия проходили регулярно. Короче говоря, Илья почти поселился в квартире Васнецовых, даже обедал там, а Галя всегда была рядом с ним. Привычная жизнь начала рушиться несколько недель назад. Галина Сергеевна позвонила в ночи, ничего толком не объяснила, и сказала что плановый поход в кино придётся перенести. Потом исчезла из школы. Учителя думали что она участвует в масштабном региональном проекте, и получила освобождение от уроков для подготовки. Но Полежайкин знал что ей не требовалось времени. Она уже сдала проект, а теперь была на какой-то фирме. Любой нормальный человек (как, например, его отец) работал до шести вечера. Галина Сергеевна оставалась там в семь, восемь, в девять, и, кажется, ещё позже. Он много звонил ей и никогда не получал определённый ответ о том когда они смогут увидеться. «Когда будет время». Вскоре его звонки и вопросы переросли из частых в назойливые, и Галя отключила личный телефон. В выходные его не пускали в квартиру её сестры. Точнее, Женя. Кто бы ещё смог остановить Полежайкина-с-Урала? Женя шёпотом говорила что «она вся зелёная», «снова спит весь день» и закрывала дверь. Беспокоить звонок снова Илья не решался. Точнее, один раз он всё-таки позвонил и разбудил её. Она вышла, именно такая, как и говорила Женя: бледная, близко к зелёному. Замученная, худая и злющая. Сказала, что если это не вопрос жизни и смерти то ему лучше бы уйти или она за себя не ручается. Что она спала по четыре часа всю неделю, а в выходной он приходит и трезвонит в звонок! Пока Илья заикался и извинялся, она шандарахнула дверью так что посыпалась штукатурка. И оставила его на лестнице одного. Полежайкин более не рисковал приходить туда по выходным, но он должен был получить ответы. Сколько это будет продолжаться? Что вообще с ней происходит? * Лучшим вариантом для ответов снова оказалась квартира Васнецовых. Был будний день и его, неожиданно, пустили. Женя и Даша были дома. — Здорово, Полежай. Вовремя успел. — Сказала Женя, хлопнув его по плечу, пробегая мимо. Она собирала спортивную сумку, молниеносно перемещаясь по гостиной. — Я уматываю на лёд, Дашка тоже куда-то там… куда, напомни? — На концерт. — Отозвалась Даша. Она очень густо подводила глаза перед Машиным зеркалом. — Череп наконец починил свою рухлядскую гитару. В прошлый раз оборвал две струны и до сих пор они так и висели… — Круто. — Безразлично перебил её Илья — А Галя-то где? — Где обычно. На фирме своей. — Один глаз получил намного больше подводки чем надо, и Даша чертыхнулась. — Что вообще происходит? Зачем? — Ты не понимаешь видимо пока. Оно и к лучшему. — Криво улыбнулась Даша — Вот ты знаешь какая это проблема — счета? А что еда в холодильнике не просто так берётся? Что вещички новые нужно все время покупать, одежду там, лампочки, порошок. Знаешь сколько сейчас стоит порошок? Не знаешь? А мы теперь знаем. — Что ты напускаешь туман, видно же что он не понял нифига! — Сказала Женя — Короче. С тех пор как папа спивается нам не на что жить. Пытаемся вытащить его домой и на лечение сейчас, но нихрена не выходит, это капец… Маша, Даша и Галя работали до этого, Галя была консультантом часть времени, и, короче, этого не хватило. — Мы так конкретно накосячили. — Неохотно пояснила Даша — Пропускали школу столько что еле выкрутились. Тогда она наорала на нас, сказала что решит все сама. Вечером вернулась с конвертом, мы оплатили счета которые просрочили. Оказалось она пошла к Федотову, и он поставил её в совет директоров. Потом там ещё какие-то перестановки были… теперь она его зам на здоровой такой фирме, а это, как ты понимаешь, непросто. — Не понимаю! — Рявкнул Полежайкин — Она же теперь там все время! Вообще не живёт ради этих сраных бумажек. В школе её нет, якобы проект. Так её теперь и дома вечно нет… — Не ты один тут такой униженный и оскорбленный, мы сами её едва видим. — Сказала Даша раздражённо. — В смысле? — В коромысле. Мы завтракаем все вместе, потом она уходит и возвращается в два, в три часа ночи. — Сообщила Женя. — Это ж опасно. В такое время одна… — Не, ей Федотов какую-то тачку с водителем впихнул. — Вспомнила Женя. — На утро. Вечером он сам всегда её довозит. — Дополнила Даша. — Это ещё зачем? — Растерялся Илья. — Дела обсуждают. И этого их шпиона… как его… — Даша так и не вспомнила. — Что, на работе его обсудить никак? — Никак, он там с ними тусуется. — А… Тут вмешалась Женя, которая собрала сумку и уже обулась, мигом натоптав в гостиной: — Тэк, Полежай, это твоя девушка или как? Надо тебе что-то с ней выяснять — вот адрес, иди и выясняй. А мы побежали. — К тому же мы-то уже поняли что это бесполезно. — Хмыкнула Даша — Она решает многое за семью сама и никого не подпускает к стратегии с тех пор как мы облажались с работой и школой. — К стратегии? — Женя погрустнела — Она теперь вообще никого к себе не подпускает. — Да у неё времени только на «привет-пока». Отчёты выслушает и убегает. — Отчёты? — Переспросил Илья. — Да, вот такая теперь муть. Ну, наши новости. Маша смотрит за домом, и раскидывает график уборки и готовки по остальным. Женя смотрит за папой. А я их психолог типа. — Делаа… Так незаметно все они вышли на улицу, расходясь в разные стороны. * Первый этаж Харлайма был аккуратным претенциозным пространством для встречи клиентов. Но все равно вечно перемежался быстро идущим сотрудниками с бумагами и телефонами — здесь располагались и главный вход и лифты. Полежайкин обратился к девушке с ресепшен. На стене за её спиной висели циферблаты со столицами пяти стран, из которых светились «Нью-Йорк», «Лондон» и «Москва». Пять вечера. — Здравствуйте, мне Галина Сергеевна нужна. — Она теперь всем нужна, что ж ей, разорваться? — Безразлично пожала плечами девушка. Это была невысокая молодая блондинка, жующая жвачку. Она была красавицей, почти моделью, но стиль офисной одежды выбрала вырвиглазный — жёлто-фиолетовый костюм и большие серьги-кольца. — Скажите что это Илья Полежайкин, парень я её. Который день не проходят звонки, так бы я её не отвлекал. — Ну если парень так другое дело! — Оживилась девушка, набрала и позвонила — Галина Сергеевна, к вам пришли. Проводить наверх? — Не нужно, сейчас буду. Через несколько минут он заметил на том конце коридора оживление. Поток сотрудников с середины отхлынул к стенам. Какая-то леди шла в его сторону быстрым маршем, каждый шаг звучно отдавался в большом пространстве. Задавливала аурой власти, и перед ней расступались. На ходу она умудрялась диктовать распоряжения людям, шедшим по обе стороны. Ее костюм был глубоким зелёным с чёрной рубашкой, а волосы были собраны в высокий хвост. Она говорила голосом Галины Сергеевны. Она была ей. Завидев Илью, она быстро сказала людям: — Это — максимум, который я сейчас могу, сделаете — набирайте мне, и быстро. Всё ясно? — Да, Галина Сергеевна! — Почти синхронно сказали типы и унеслись к лифту на первой сверхзвуковой. — Вау. — Выдавил Илья когда она подошла. Он впервые видел её в новом образе — Ты выглядишь… — Знаю. Илья, что? — Быстро и сухо спросила она — Сейчас не лучший момент. — А сейчас всегда не лучший. Ты теперь вечно занята. Давай хоть сходим куда-нибудь? Пожалуйста, объясни что происходит… Эта работа… ты ничего кроме неё не видишь. Я тебя не узнаю, ты же всегда хотела аттестат сначала, потом ВУЗ… и у тебя всегда было время на меня. — Обстоятельства сложились так что я буду работать на Харлайм. Мне жаль, но я правда не знаю когда мы сможем найти время на свидания. Это и так большая удача быть здесь… — Удача?! — Не поверил он — Ты бледная и худая. Сколько ещё ты собираешься это выносить? — Сколько потребуется. — Отрезала она — У нас никого больше не осталось, чтобы заботиться о семье. Кроме меня больше некому, понимаешь? — Я могу. Хочешь, я уйду из школы и всё сделаю сам? — Ни в коем случае! — Воскликнула она — Даже не думай портить себе жизнь! Учись и ни о чем не беспокойся. — Но я мог бы!.. — Да не мог бы. — Галя болезненно скривилась — Никто не может. Этого всегда мало. Но теперь, теперь всё в порядке, потому что я решила всё сама. — Да не в порядке нифига. Ты не в порядке. — Тяжёлые времена создают сильных людей… надеюсь, это так. Мы обязательно встретимся, все обсудим, сходим куда-нибудь. Но не сейчас, ладно? — Мягко сказала она. Из леди с давящей аурой и командным голосом она на секунду превратилась в его Галину Сергеевну. И тут же переменилась, рявкая в зазвонивший телефон: — Да! Да! Да как вы, начальник маркетингового отдела, могли это проворонить! Ещё один такой случай и увольнение я вам гарантирую. Извини, о чем мы говорили? Илья не успел ничего сказать. — Галя!!! — Сбиваясь с ног к ней подлетел кудрявый тип в синем костюме — Галя, абры хотят отчёт за квартал. «Абрами» они называли людей, приходящих от Абрамова, бывшего владельца. И абсолютно все проверки были от него. — Так ещё три дня до него, Миш, ты чего? — Они притащили бумажку по которой могут видеть его сейчас. С ними юрист и репортёры. — Но у нас его нет! — Знаю! — Значит нужна лазейка против их лазейки. Пойдём. Илья, прости, но я правда очень занята. Она просто оставила его там. — Ну чё? — Ехидно раздалось из-за спины — Отшила тебя твоя Галина Сергеевна? — Много ты понимаешь. — Сказал Илья раздражённо. — Ну да, много. — Не смутилась Катя с ресепшен. Она говорила, продолжая жевать жвачку, что делало речь не вполне чёткой. — Не твоего полёта птица, парень. Она — зам Михаила Борисыча. — Кого? — Ну, замдиректора. Там что-то по структуре… Богатая, успешная, взрослая. А ты небось ещё школу не закончил. — Мы вместе учимся вообще-то. — Да, во вранье ты не силен. Да ей далеко за двадцать, это любой видит. Вот ты ей зачем? — Ну это — Растерялся Илья — Я её люблю. Защитить могу от любого. И ей не двадцать. Ты почему думаешь ей двадцать? — Держу ухи на макухе и знаю все слухи. — Загадочно произнесла Катя — Всё всё равно сюда спускается. Про неё сначала все подряд болтали. Ну сам посуди. Красивая, дико молодая и вдруг — замдиректора. Сам Барсов с ней не встречается, я бы увидела. — Сказала она уверенно. — А кто тогда? — Да мало ли мужиков на верхушке. Хоть Федотов. Все думали она стала кем стала потому что с ним… — Знакома? — Спит. — Закатила глаза Катя — Потому что спит с ним. — Нет, не может быть! — Вытаращился на неё Полежайкин — Ты думай головой что говоришь. — Да, теория фуфло оказалась. — Признала Катя с сожалением — Она какая-то мегаумная. Как всех построила, настоящая бизнес-леди. И ты, ну, не её уровень просто. Просто жаль тебя стало, вроде хороший парень, а так за ней бегаешь, унижаешься. — Да ты ничего кроме своих слухов тупых не видишь. Всё не так. — Как знаешь. — Усмехнулась она — Не веришь мне, приходи снова. Вот и посмотрим сколько раз она хотя бы найдёт на тебя время. Илья ушёл с фирмы на подкашивающихся ногах, почти не видя ничего перед собой. Это же не может быть… не может быть правдой? Он в этом уверен. Он это докажет. В следующий раз она найдёт время… * Для Гали день шёл бодрее. Добрая сотня вещей требовала её немедленного решения, присутствия, подписи. Это било по ней, не давая времени на восстановление. И через несколько недель после начала работы, под ковкой этой ужаснейшей из наковален, Галя уже начала меняться. С вечной нехваткой времени и этими ленивыми неумелыми людьми нельзя было ни медлить ни рассусоливать. Она научилась говорить резко, продавливать решения. За них всех это она потом отвечала перед Федотовым, и если надо было, разносила в пух и прах всё собрание, делая что лучше для фирмы. Головы не летели лишь потому что они не могли сейчас позволить себе увольнений. Федотов всё ещё находил её методы слишком мягкими, Мишины тоже. Они часто не могли договориться именно из-за методов. Устав от бесконечных споров, Федотов уступил, сказав что если это приносит тот же результат то он не смеет им мешать. И пусть потом не жалуются когда офисный планктон оседлает их и поедет! Дипломатию они решили проявлять в такое время, идеалисты хреновы! Боже, с кем он связался! Впрочем, ругался он больше для порядка, потому что они держались… приемлемо. Фирма ещё не разрушилась. Лондон вот-вот должен был дать добро на эмиссию акций по этому счастливому поводу. Конечно, не работая раньше на такой должности, в такой ситуации, Галя делала ошибки. Много. Но их всё ещё было гораздо меньше чем допустил бы любой другой новичок, Василий это понимал. Барсов и вовсе был незаменим в любых переговорах и информации о внутренней структуре компании. Знал все тонкости и лазейки, знал много людей, а главное был готов вкладывать в Харлайм бесконечно много времени и сил. Галя не сказала бы что хорошо справлялась с нагрузками, которые на неё свалились, но могла хоть как-то это контролировать. Глядя на пример полутрупа Василия, который каждый вечер в переговорной сжирал больше таблеток чем еды, да на пример Михаила, которого даже в коридоре можно было увидеть с сигаретой, она поставила себе жёсткое условие: никаких вспомогательных средств. Ни снотворного, ни успокоительного, ни кофе. Никаких энергетиков, курения, или, Дарвин упаси, алкоголя. Здоровый образ жизни поможет. Но он не помогал. У неё совершенно не было времени, особенно когда дело касалось качественного отдыха. Она работала пять дней, спала всю субботу и делала домашние работы сестёр в воскресенье. Галя жила на фирме, приезжая домой лишь на ночь. Сначала она была просто злющей от недостатка сна. Потом начала рыдать, точнее, устраивать контролируемые срывы. Когда Галя чувствовала что сейчас разрыдается от стресса то могла позволить себе беззвучно плакать только несколько минут, запираясь в туалете. Пару дней назад у неё начал дёргаться правый глаз. Это происходило несколько раз за сутки, неприятное ощущение шло по виску и щеке. Всё прекращалась если она растирала веки, но потом так или иначе возвращалось. Она нашла плюс и здесь: тик было почти невозможно заметить со стороны. Наибольшим стрессом стали системы безопасности фирмы, которые она создавала и поддерживала вместе с Василием и Мишей. Федотов относился к безопасности маниакально. Даже не нанимал специалиста, никому нельзя было доверять. Галя успела убедиться что это не было чересчур. Бывший владелец Харлайма и его друг трясли их как только могли, задействуя шпионов, проверки, СМИ и практически всё что было возможно в принципе. Она ещё ни разу не видела ни Леонида Абрамова ни Григория Рябинина, но они создавали ей больше проблем чем кто-либо ещё. Того что делалось всегда было недостаточно. Сначала Галя, Миша и Василий ограничили уровень доступа к верхушке, но утечки информации всё равно шли бесперебойно. Они проявлялись в разговорах с главами других фирм, в газетах, в интернет-статьях и на ТВ. Миша регулярно докладывал об этом. Они не могли перекрыть информацию внутри фирмы совсем. Правдивые цифры, отчёты, базы данных, и многое другое требовались для работы большинству сотрудников. Они также не могли бы увольнять каждого кто сливал информацию то тут, то там, и вскоре Василий придумал другую систему. Галя, Федотов и Барсов обвешали жучками несколько десятков комнат и все переговорные, кроме центральной, в которой собирались сами. Много жучков в крупных офисах. Устанавливались люди, которые сливали информацию, но никто не должен был показать им что их раскрыли. Их заносили в специальный список, при их появлении часть тем не поднималась. При необходимости шла дезинформация. Ряды поддельных таблиц с цифрами до сих пор снились Гале: она составила их все. Как же так вышло что Федотов и его паранойя подпустили Мишу к жучкам и спискам шпионов? В общем-то, Галя заставила его. Офисную высотку трясло. Политика компании менялась, кому-то это не нравилось, другим было все равно. Одни были не против Федотова, другие, знающие историю того как фирма была украдена, хотели вернуть Абрамова. Они не спешили увольняться, а бунтовали и мелко пакостили, портя задачи, которые были им поручены, или делая их бесконечно долго. Федотов едва окончательно не расколол Харлайм надвое во всем не доверяя человеку, который двигал внешнюю политику фирмы. В конце концов Галя убедила его что для шпиона Миша слишком заметная фигура и Абрамов не стал бы действовать так прямо. И все же, между Василием и Мишей абсолютно не было доверия, хотя они каждый день ужинали в одной переговорной, обсуждая дела. Ради того чтобы это исправить Галя сказала что они должны начать наконец называть друг друга по именам. Дело было так… * Василий сдержал обещание. Не прошло недели с начала работы как они обставили Штаб, центральную переговорную совета, уютно и со вкусом. Барсов радовался как ребёнок. Ради комфорта они сотворили из стандартной переговорной какой-то ужас. Мягкие кресла, диваны, столики, холодильник. Много бесполезных успокаивающих картин, ковры, маленькие лампы и светильники. С восстановлением этой комнаты всё стало менее ужасным. Сердце Харлайма снова сияло уютом. Теперь они всегда собирались здесь на вечерние совещания, рассевшись по креслам вокруг стола, заваленного бумагами пополам с их ужином. — По теории… — Продолжила объяснять Галя, но Василий её перебил: — Мне всё равно по какой теории. Твоей рекомендации достаточно, чтобы попробовать этот бред. Итак, Галина Сергеевна. Вы думаете всё моё недоверие испарится, если мы с Барсовым будем называть друг друга по именам и на «ты»? — Упрощённо, да! — Хорошо… вы не возражаете? — Только за. — Отозвался Барсов — Не слишком люблю формализм. — Ты сказал. — Зловеще резюмировал Федотов и обратился к Гале — Что-то я не чувствую ни доверия ни приязни. Миша фыркнул. — Это займёт время. — Терпеливо пояснила Галя — Но вы сделали первый шаг и это хорошо. — Кстати, этот переход, по-видимому, должен касаться нас всех. Хорошо, Лина? — Спросил Василий. Галя сначала не поняла к кому он обращается. — Почему вы… то есть, почему ты сокращаешь моё имя именно так? — Ну потому что! — С раздражением выдал Федотов. — «Галина» было бы слишком официально, а «Галя» звучит… хм… Миша снова фыркнул и Федотов злобно спросил: — Что? — Ничего. — Но лицо Барсова смеялось — Давай-ка сформулирую я. «Галя» звучит панибратски, как обращение к другу, а не леди. — Какая из меня леди?! — Удивилась Галя, и тут Федотов выдал: — Да. На удивление, очень точно. Кажется, они наконец начинали общаться более тепло, хоть и всё ещё странно. Ну какая из неё леди? Если только бизнес-леди, точнее офисный клерк. Его, Василия, инструмент. Вроде его генерала. С другой стороны, никто никогда не называл её «Лина». Это звучало иначе. Тепло и нежно. Не было никаких угловатостей от её обычного имени. Конечно, выпендрёжник Федотов не мог не выкинуть чего-нибудь эдакого. Но… неужели «Лина» это тоже она, часть неё которую Василий увидел? Чего уж, это было самое красивое слово, которое Галя когда-либо слышала о себе. Это была не прошлая она. «Галина Сергеевна» была строгим педантом, поклоняющимся фактам. Она не вынесла бы такого романтизма. Это не была она новая, взрослая, с Оксфордом и кучей сотрудников. «Госпожа Васнецова» — блеяли, заходя в её кабинет. «Галя!!!» — орал Миша с другого конца коридора. Лина была другой. Девушкой, которая могла увидеть цветущую сирень и сакуру посреди осенней слякотной дороги. Галя заледенела. Василий коверкал её имя не наугад, он начинал понимать её. Видел её душу, и это было плохо. Она должна была отлично притворяться что справляется дабы оставаться на фирме. Нельзя было допустить чтобы он видел её настоящую, её суть. * В настоящем времени всё шло своим чередом. Полежайкин остался внизу, и, надо надеяться, ушёл. Они еле избавились от комиссии. Точнее, Миша выпроваживал их по её плану. Галя не могла появляться там, чтобы её личность не рассекретили. Потом два совещания подряд, на которые они оба должны были попасть. На последнем пошли дебаты по новой политике компании, едва не перешедшие на личности. Дело ухудшалось тем что половину времени Галя изо всех сил пыталась не свалиться, ей было нехорошо. Выползая из зала одной из первых, вяло отбрёхиваясь от оппонентов нового режима, она вдруг заметила что коридор вращается словно калейдоскоп, и очень быстро. Дальше была темнота. Свет и коридор появились не сразу. Сначала она почувствовала боль — должно быть упала на спину, задев позвоночник и голову. Боль — это хорошо. Она ничего не сломала так, чтобы остаться инвалидом. Потом Лину затошнило, но она смогла это подавить. Отлично. Мозг работает. Осталось открыть глаза. Кто-то оттащил её в сторону с пола, и она, моргая, оглядывала коридор уже сидя на подоконнике. Миша поддерживал её за плечо и протягивал стакан противной кулерной воды. Сейчас она была прекрасна словно райская роса. Похоже не так много времени прошло. Все эти люди — с собрания и просто шедшие мимо смотрели на неё. Заметив это, Миша рявкнул: — Кому здесь работы не хватает? У кого слишком большая премия?! — И они разошлись по своим делам, слегка оборачиваясь и обсуждая её. — Что со мной…? — Обморок. — Нет. — Не поверила она. — Обморок. — Повторил Миша, и когда его телефон зазвонил, сбросил не глядя. — Как ты? — Легкие ушибы, тошнота, головокружение, слабость. — Описала она безлично, не желая применять эти характеристики к себе. — Сидеть можешь? Не падаешь? — После кивка, Миша отпустил её, отошёл и вернулся с ещё одним стаканом воды. После него стало значительно лучше. Она сидела стараясь не двигаться ещё несколько минут. Наконец, её перестало подташнивать и голова не кружилась. — Всё в порядке. Спасибо. — Сказала Галя — Так, дальше по плану… — Никакого плана. — Сказал Барсов твёрдо — Сейчас мы пойдём в Штаб и спокойно посидим. — У меня собеседования… — Подождут. Я наберу Кате. — И он действительно набрал Кате. Что-то в его тоне говорило что возражения не принимались. Галя всё ещё чувствовала ужасную слабость и перестала спорить. Они медленно направились в сторону Штаба. Если бы она шла быстрее, то упала бы снова. В уютной переговорной Миша сделал чай и подогрел подозрительные булки в пакете, которые валялись здесь наверное уже пару дней, но больше ничего не осталось. Галя хотела отказаться. — Когда ты в последний раз ела? — Ммм… — Задумалась она. Лина не завтракала, не успела. Нужно было составить несколько поддельных таблиц, и, уж конечно, не обедала. — Вчера вечером? Миша помрачнел. — А до этого? — Позавчера вечером. — Неохотно выдала она, отгрызая кусок все ещё очень неплохого пирожка. Возможно, самого вкусного который она пробовала. — А спала сегодня? Сколько часов? — Не помню. — Галя. — Часа четыре. Три. Два часа точно. — Сдалась она. Чёртовы таблицы пожирали её сон. Их нужно было составлять вовремя. Они постоянно обновлялись и сливались шпионам. Миша был мрачен и почти зол. — Ты ведь понимаешь что это ненормально? — Наконец спросил он. — Устраивать мне эти допросы? Конечно ненормально. Миш, что за вопросы? Мы все сейчас так живём. — Неправда! — Сказал он с обидой — Я завтракаю, перекусываю и ужинаю, и сплю хотя бы по семь часов. Ладно, по пять, но не по два, не по два же!!! — Молодец. — Сухо ответила она, отпивая чай. Его-то не допрашивал по поддельной биографии Федотов. Ему не нужно было учить кабинеты, улицы и имена. Миша нервно мял пачку сигар то доставая, то убирая, и Галя закатила глаза: — Кури в окно. Они встали у окна. Пока Миша нервно затягивался, она пила чай. Голова все ещё немного болела. — Сколько тебе лет? — Двадцать два. — Автоматически выдала она. Метод Федотова действовал отлично. — И до этого не работала? — Практически нет. Я только доучилась. — Не доводи себя до такого состояния. — Я делаю все что в моих силах. Но существуют приоритеты… не хватает времени на всё. Это временные меры. Спасибо, что беспокоишься, но у меня правда всё под контролем. — Это не должно быть так даже временно. Галя, это слишком много. Поговори с Федотовым чтобы он нашёл что-то попроще. — Нет. — Ты умираешь здесь! — Воскликнул Миша с перекошенным от тревоги лицом и уронил сигарету куда-то за окно — Разве не видишь?! — Ты преувеличиваешь. — В её голосе зазвучала сталь — Это моё место и я никуда отсюда не подвинусь. — Это серьёзные вещи. Я видел как под давлением люди на таких должностях выбрасывались из окон, и не хочу видеть тебя там. Если ты не поговоришь с ним, я это сделаю. Побудь здесь, быстро наберу ему. Ее будто окунули в прорубь с ледяной водой. Этот беспокоящийся идиот сейчас пойдёт и разрушит все что она с таким трудом получила. — Не нужно рыть себе яму. — Галя не была уверена, что это говорит она. Это безэмоциональная кукла из застывшего воска. И она пойдёт по головам если потребуется, будет быстрой и ранящей. Никто не сможет выкинуть её отсюда. — … Что? — Растерянно спросил Барсов, считая это за какую-то шутку. — Я — его заместитель. Пытаться убрать отсюда меня это всё равно что пытаться убрать его. — Василий разумный человек и должен понять в чем дело. — Это не прозвучало с должной уверенностью. Они оба знали: Федотов — помешанный на безопасности нестабильный тип. — Он тебе не поверит, но поверит мне. Всему, что я могу про тебя сказать. Федотов до последнего думал что шпион ты. Одно моё слово и ты, ты полетишь отсюда и больше не увидишь свой любимый Харлайм. Не нужно вынуждать меня. Я совершенно не хочу с тобой воевать, просто оставь меня в покое! — Её глаз дернулся. Миша заметил. Галя продолжила говорить, автоматически улавливая в его лице одну и ту же повторяющуюся последовательность: страх — горечь. — Это очень важно. Я бы не оставалась здесь без причины. Прости меня. Прости меня, прости. — Снова повторяла она, ломающимся голосом — Я не… не угрожаю людям. Не собиралась. Но мне очень нужно быть здесь. Прости меня, мне нужно здесь остаться. Миша вздохнул, отвёл взгляд, закурил снова. — Я не пытаюсь выставить тебя отсюда, а просто не хочу чтобы с тобой что-то произошло. Лина смотрела на него пустым взглядом, едва чувствуя пространство вокруг. Только его лицо выступало чётко. — Я не умру. Обещаю. Они стояли рядом, с высоты наблюдая за синей ночью в мерцающих вывесках. Наконец, он сказал: — Давай… договоримся так. Я не буду лезть в твои дела. Но применяй что-то, чтобы оставаться на плаву. — Курить, например? — Усмехнулась она — Почему, интересно, я не лезу к тебе с душещипательными речами о ЗОЖе? — Потому что я как раз могу контролировать свое состояние, а не только врать и разрушаться. — Мы встретились в странный период моей жизни.* — Сказала Галя — Постараюсь разрушаться медленнее. Мне тоже не улыбается падать в обмороки на глазах у моих же людей, успокойся.