Ущерб защиты

— Так докажи! Это же просто, избавься от меня, убей меня сейчас! Василий замер, и его маска на секунду треснула. Он шокирован этим, задет. И потом его лицо снова закрытое и жестокое, но ей хватает, чтобы знать теперь точно. — Я сказал — убирайся. — прошипел он, встряхнув её за плечи, и она ударилась о стену головой. — Нет. Есть только один способ, убей меня, ты, трус! — она яростно толкнула его в грудь. И Василий выпустил её, с тихим звуком боли. Отступил. Вся её ненависть и отвращение утонули. — Ты ранен. — сказала она тихо. Это был не вопрос. — Скажи мне. — Чтобы слушать истерики? Он отвернулся, и ей показалось, на чёрном пиджаке проступала кровь. — Мне нужно знать. — она обошла его, чтобы видеть лицо. Нет, это обманчивое волнение, до крови не дошло. Он выглядел жутко в неровном свете маленьких ламп с бегающими тенями. Во всем чёрном, словно сливаясь с темнотой. Она в синем костюме смотрелась хрупкой, почти призрачной, и не менее зловещей, на его взгляд. — Пуля в грудь. Сердце не задело, артерии тоже. Успокойся, я уже был в больнице. Она едва не упала от ужаса, глаза в тревоге скользили по нему. — На несколько дней? — её голос дрожал — Тебя отпустили?! — Не спрашивал. Нужно было быть здесь… — Василий запнулся. — Неважно. «Я слишком сильно хотел увидеть тебя. Убедиться, что выйдя на меня они не вышли на тебя.» — Но в такой ситуации нельзя… — Я знаю. — Ничто не пришло в норму, и тебе лучше вернуться… — Успокойся. — повторил он таким тоном, что стало ясно — ещё одно слово по поводу ранения, и он бросит её здесь без ответов. Очевидно, Василий не умирал на месте, значит она может пока не говорить об этом. Собрать информацию, потому что она словно выпала из жизни на годы, и теперь не понимает ничего! — У тебя была причина, чтобы поступить так с незнакомыми людьми. — резко сказала Лина. Оба были слишком взвинчены чтобы сесть, и теперь медленно ходили, то попадая в чужое поле зрения, то исчезая. — Вот почему ты проблема. — устало заметил он. — Слишком много думаешь. Откуда такая уверенность? Галина вовсе не уверена, но если оснований не было, это разобьёт её. — Причина… — не дала Лина сбить себя с мысли — Могу предположить давний конфликт внутри бизнеса. Ты бы не стал прибегать к оружию первым, значит эскалировали они. Напали на банк, ты был вынужден, чтобы не допустить жертв среди гражданских… — Не на банк. — поправил он, вздохнув, уже понимая что рассказать придётся. Он так не хотел. Однако, у него есть ещё шанс заставить её убежать в ужасе — Пришли за мной. Подгадали момент, я один, из лифта деться некуда, связь перекрыта. Словно камень упал с её плеч из-за его невиновности. Относительного, но оправдания. — Они пришли за тобой. Конечно ты убил их! Но я читала про нападения, все прошлые заканчивались легче. — Это было самое успешное покушение за всё время. — ровно сказал Василий. — Последний промахнулся только потому что мы оказались в темноте. — И ты так спокойно говоришь об этом?! Он печально усмехнулся. — Я никогда не думала, что бизнес это сплошные кровавые разборки. — пробормотала она, чтобы сказать что-то, не желая спрашивать как он нашёл и убил ещё и организаторов. Наверняка это уже произошло. — У бизнесменов есть юридическое рейдерство. Подделать что-то, украсть, на крайний случай человека посадить. Ты не хочешь поверить, но сама знаешь что это не бизнес. Не в твоём понимании. — Всё же осталось в прошлом! — отчаянно сказала она — Закончилось годы назад! — Ну что ты, «Иф» до сих пор процветает. — Иф? — «Imperial Falcon» Group, оружейная корпорация. — Но она даже не твоя. — Конечно, не стану подставляться. По документам не моя, и зарегистрирована в США. А по сути очень даже моя. Производство и другие элементы в России. Он продолжил: — Иф — это большая доля в теневом оружейном бизнесе. К нам обращаются военные части стран в вооружённых конфликтах. Правительство, наёмники, преступные группировки. Все, кому не нужно, чтобы отслеживались поставки. Пока есть Иф, думаешь, мне нужен был Харлайм с брокерами? — Значит, это только для отвлечения внимания? — Не совсем. Иф — организованная криминальная структура. Открытое производство, полулегальные изобретения, и вовсе не легальная сеть поставок. И хранение, и транспортная сеть. Всё это постоянно пытаются забрать или уничтожить, желательно вместе со мной. Поэтому есть и наёмники. — А причём здесь Харлайм? — Лина старательно пропускала мимо ушей всё кроме логических связей фирм. Он был разочарован такой скудной реакцией: — Шифровка сообщений международной связи. И отмывание, хотя для отмывания уже был банк «Переводчик». Ещё Харлайм работает на репутацию. Удержать и масштабировать бизнес — всегда приятная задача. — Теперь понятнее. — резко кивнула она. — Разве ты можешь так просто принять это? — Не думаю, что смогу когда-нибудь вообще… — пробормотала она. — Но… могу не замечать? — Каким образом? Ты внутри системы. Харлайм — это часть Иф. — Я поняла! — и уже спокойнее заметила. — Я это услышала. — Ты же ненавидишь насилие. «Больше всего на свете.» — Оно — не ты. Даёт тебе весь этот успех, власть, значит и возможности для благородных поступков. — она уже не знает, что несёт. — Это оправдание? — недовольно спросил он. — А как ещё справиться? Я не обязана любить все твои части жизни! — Это ядро моей жизни. — Ну, никто не предупредил меня! — сказала Лина нервно — Всё это время пока я начинала что-то чувствовать, никто не сказал мне. — Ты не сможешь не замечать. И не сможешь принять это. — Даже если так! — она сгорала от смеси отторжения, ужаса. Непонимания, и собственной готовности броситься в бездну. Глаза блестели безумной решимостью. — Я не выбирала чувствовать это, уже не могу всё отключить! Никто не предупредил, и я не знаю что теперь делать! Но никак не могу всё убрать, я тебя л… — Не говори это, никогда! — перебил он, в его глазах плескался чистый ужас. — И без слов можно понять, что это правда. — горькая улыбка искривила её губы. — Не говори так. Никогда не говори, это не так. Это пройдёт! — Так страшно слышать очевидные вещи? Ты поцеловал меня. — Это было тогда. — на грани слышимости выдавил Василий. — Когда я был уверен, у нас есть шанс. — Ситуация может видеться тяжёлой, но мы что-нибудь придумаем. — «Мы» ничего не придумаем. — резко заявил Федотов. — Всё уже решено, ты уедешь. — И как надолго? — последовала пауза — Именно. Нападения могут не закончиться. И если раньше все эти события никак не влияли на меня, то не будут и теперь. Я была, и собираюсь быть здесь, независимо от дел… от дел Иф! — выплюнула она. И он переменился. Его лицо бледное словно мел: — Пожалуйста, я хочу чтобы ты была в порядке. — Ничего и не произойдёт, всё скоро выровняется. У тебя же целая… господи, целая мафия. Нападения уже были раньше, и ты всегда находил организаторов. Кто был на этот раз? — Много кто мог. Пока расследование застряло, наёмники не связаны между собой. Не осталось данных, которые могли бы вывести на организатора. И это выбило из неё весь воздух. — Но обычно… сколько поиски занимают обычно? — По-разному, до этого у нас всегда были зацепки. Хватало дня или двух, чтобы взять след, но иногда годы, чтобы внедриться, и дотянуться до организаторов. — И сейчас — ничего? Молчание — знак согласия. — Это я должна просить тебя уехать. — сказала Лина медленно, она была до смерти напугана теперь, и гораздо больше чем когда он рассказывал о криминальной деятельности. Он едва заметно покачал головой. — Как ты верно заметила, непонятно насколько всё затянется. Здесь ведь не только структура, но и все мои люди. — Ты не альтруист, и не время начинать! — почти прошипела она — О каких людях может быть речь, когда идут за тобой? — Я набирал их сам, и это было долго, как и создание структуры. Годы. Если уехать, Иф кто-то перехватит, создание её заново займёт десяток лет, а у меня столько не будет. На Иф держится всё подобие безопасности, которое у меня есть. — Без криминальной конторы проблемы отпали бы сами собой! — Возможно. Но и вся власть тоже. Она на грани потери сознания. Не знает как это остановить. Нужно убедить его уже как угодно: — Я уеду! — прошептала она — Как ты и хотел, только сделай так же, пока не произошли непоправимые вещи. Он колебался недолго: — Если так хочешь, оставайся. Но это не имеет смысла. Ты останешься в Харлайме, но не со мной, чтобы быть в безопасности. — Кто поймёт, что мы вместе? — По нам обоим будет видно. Шпионов больше нет, но одно неосторожное слово всё уничтожит. Если он только поймёт, что мы… нет, в Харлайме всё было нормально, и будет, никто не знает. Мы не будем пересекаться. И всё будет в порядке. — Не поступай так с нами. — На глаза наворачивались слезы, все плыло — Я так ждала тебя. И как только узнала что это взаимно… не надо. Как ты только смеешь, подвергать опасности себя, но думать, что можешь решать за меня! Я ничем не лучше! Даже не сказал… мог умереть… даже не хотел говорить! Приехал из больницы! Она была разрушена. — Ты попал под пулю, а потом делал вид, что это обычный день! И ради чего?! Чтобы бросить меня, думая, что это сработает как щит?! Но только ты делаешь этот щит из себя! Даже если найдётся организатор, думаешь, никто больше не будет пытаться?! Это никогда не закончится! В отчаянии она гладила его лицо. Пытаясь увидеть подобие понимания. Запомнить. Убедить его. — Перестань… разве Иф стоила того, эта власть в обмен на жизнь? Всё, что ты захочешь, всё, что ты попросишь, только уезжай… — Лина, — попытался он остановить её. — Тебе, тебе не обязательно выносить моё общество. Просто живи спокойно, далеко, счастливо. Это всё, о чем я прошу! — Лина, Лина, — повторял он, поймав её руки — Я не могу. Она никогда не влюблялась так сильно, это не разрушало до основания. Даже не то, что они не могут быть вместе. Она увидит его смерть, и слишком рано. Его дыхание окутывало ее губы теплом. Словно подобие ответа, «я тоже», которое она хотела бы услышать хоть раз. Он не хотел чтобы она говорила это… чтобы она когда-либо даже говорила. — Уезжай, — прошептала она — Пожалуйста. — их лица были рядом. — Это не поможет. — сказал он как можно мягче. Пытаясь успокоить её, хотя это она должна была бы утешать его. — Нет, нет! — возразила она — Нет. Не притворяйся, что-то должно быть. Ты поменяешь имя, и страну, и никто не сможет найти тебя! Это сработает! Попробуй, не сдавайся так легко. — Начиная определённую деятельность ты знаешь, что обратного пути не будет. Даже если я был бы готов оставить относительную безопасность и почти безграничную власть, это уже никак нельзя сделать. Отсюда не уходят. — Не говори так! — её голос утонул в сдерживаемом всхлипе. — Мне уже не избавиться от этого. И я был уверен, что за прошедшие годы обезопасил себя. Но этот раз показал ясно как сильно было заблуждение, ты не будешь среди этого всего со мной. Это прощание. * Она слабо помнила что было дальше. Как доехала до дома. Как прошёл следующий рутинный день, и день после. Василий оставался человеком слова. Больше не просил её уехать, зато теперь мастерски избегал. Редко появлялся в Харлайме, а даже если был, она ехала до дома одна. Лина не замечала как много времени проводила с ним, пока всё не исчезло. И может быть ему было спокойнее так, зато она каждый день терялась в догадках когда прочитает о новом успешном покушении на него в новостях. * Это была непростая суббота для Миши Барсова. Впервые он так отчаянно жалел, что растрезвонил всем на свете где бегает с утра. Футбольное поле на окраине центра залили в каток. Погода стояла почти весенняя, уже с утра было многолюдно. Не успел он пробежать и полкруга, как рядом посреди дороги затормозило знакомое авто, и Миша тут же вспомнил их последний неприятный разговор: — Уматывай обратно! Не буду я говорить с грымзой из Daily Mail! — Будешь, но не сегодня. — заверил Василий. — Ради ROI, у меня не тот костюм, чтобы бежать. Миша затормозил, и они пошли рядом. — Что «Переводчик»? — уже теплее спросил Барсов, поняв, что Василий приехал говорить с ним как с другом, а не о делах. — Организатора нашли? — Для вида ищем, но надеяться на успех… Миша понимающе хмыкнул. Василий не сказал ему ничего о том как всё было на самом деле, и Миша переживал только за компанию. — Сам как? — спросил Василий. Друзей у него не было, но Миша стал ближе всего к этому понятию. Едва попадал даже в категорию приятелей, но общаясь с ним о ерунде Василий чувствовал себя более нормальным. Барсов пустился в длинный и эмоциональный рассказ о спорте, здоровье, и том, как погода хороша, закуривая на ходу. Василий кивал и поддакивал где надо. — …Вот собираюсь сегодня — кивнул Миша на каток. — А то скоро растает. Пойдём? — Немного не мой вид спорта. — деликатно сказал Василий. Он знал, что если попробует, снова сломает ещё заживающий нос. Толпа на льду была быстрой. — Да брось. Нам нужно корпоративное событие, а то все скоро стухнут. Позови Галю. Тень пробежала по лицу Василия. — После IPO. — наконец сказал Федотов. — Вернёмся — и организовывай что хочешь, хоть на весь Харлайм. — Ловлю на слове! — Ты же не собираешься жениться на ней? — вдруг спросил Василий. — На ком? — На ней! — Сделал он значительное лицо. — Используй имена! Я много на ком не собираюсь жениться. — заметил Барсов. — На Инночке. — С чего ты взял?! — изумился Миша, и просыпал пепел на спортивную кофту. — Бляя… — Так да? Она избавилась от двух мужей, а ты мне всё-таки не чужой. — Ой-вей! — покачал головой Миша. — Да помню. Нет. Видя, что Василий продолжает подозрительно щуриться, стал объяснять: — Инна чудесная женщина, сложная, и тем лучше. Но ей нужен кто-то, кто только и говорит «да, дорогая!», и других слов не знает. Мы два лидера, а для семьи это поганее не придумаешь. Миша признавал, дело было и в том, что у неё не может быть детей. Но больше всё-таки в командном тоне. Разговор перекинулся на обычную чушь, разве что вместо тем рыбалки и футбола у них были яхты и гольф. Было приятно говорить, не имея в виду двойные смыслы, сложные отношения или работу. Когда Василий уехал, солнце уже стояло высоко. Миша плюнул на планы относительно бега, затоптал очередную сигарету, и направился к прокату. Пока завязывал коньки, мимо в сторону катка плыл непрерывный поток шатких детей с родителями. Ходить на коньках вне льда было непросто. Дети начали толкаться, взрослые — пошатываться сильнее. Кто-то уже падал спиной вперёд, и Миша чудом успел поймать. — Девушка, осторожней. — только и сказал он с весельем, без капли осуждения. Она вскинула взгляд, и он узнал ее: — О, Маша? — Это вы. — тоже узнала она его смущённо. — Ты. — поправил он. — Ты. — повторила она усмехаясь, пока он все ещё придерживал её от падения. — Да дайте, наконец, пройти! Вот раскинула оглобли! — проворчал кто-то, и они немного очнулись. Он помог ей подняться, и они двинулись к катку. — Вот это удачно совпало! — заметил он. Миша вспоминал о ней с той единственной встречи, но всё ужасно завертелось. — Судьба, можно сказать. — усмехнулась Маша. Ради всего святого, она не собиралась падать на него! Хотела с изяществом появиться на льду, и словно случайно встретиться там. Возможно, познакомиться заново. То, что он помнил её в лицо и по имени увеличивало шансы. Но чтобы обрести истинный успех, настало время притворяться дилетанткой. — Я не каталась уже недели. — бормотала она, аккуратно складывая розовые чехлы с коньков на забор. — Значит, буду снова тебя ловить. — пошутил он — Но ничего не обещаю, я вообще первый раз на льду за сезон. Они опасливо выехали на лёд, держась у края. Толпа в выходной была плотной и пёстрой. По краю, держась за бортик ехали медленные новички. Ближе к центру круги всё ускорялись, и усложнялись — там молодые весёлые парочки и дети изящно катились спиной вперёд, и выполняли дорожки шагов. А в самом центре было пространство, где на тренировке прыгали девочки лет десяти и их высокая тренер. — Двойной аксель — тройной тулуп — тройной риттбергер. — под нос заметил он комбинацию. — Двойной. — автоматически поправила Васнецова, смотревшая в ту же сторону. — Не докрутила. — Ты фигуристка? — от живого интереса в его взгляде притворяться дилетанткой вдруг как-то расхотелось. — Актриса, а это хобби. В детстве занималась, но теперь найти время сложно, хожу с Пуговкой иногда, это моя сестра. Они бурно переключились на обсуждения недавнего чемпионата России, и сошлись только в том, что Плющенко откатал бы лучше Грязева, и ещё вернётся. Ехали Барсов и Маша гармонично, примерно с одной скоростью. Без кульбитов, но с долей изящества. Маше нечего было ловить здесь в дилетантстве, Миша на голову её опережал, чаще терял равновесие, зато умел посмеяться над собой. Разговор перекинулся на сплетни шоу-бизнеса, оказалось Миша в этом понимал, и не нужно было зубрить ерунду об акциях. Перешли на тему работ, про школу Маша все-таки предпочитала не упоминать. — Так ты работаешь под началом моей сестры? — спросила она. — Какой? — Гали. — Ты сестра нашей Гали?! Васнецовой?! — прифигел он. Галя и Маша были небо и земля. Галя была умной и жёсткой. Маша — на её фоне гораздо более наивной и мягкой. Но решительность во взгляде была семейной чертой. — Кто ещё на кого работает. — заметил Миша. — Она не моя начальница, мы в разных частях фирмы и по статусу равны! — Ну да, как же! Маше скоро пора было бежать. За какой из сестёр — он так и не разобрался, но вовремя успел эффектно и не слишком больно упасть на одно колено, так проехаться по льду в её сторону, и позвать на свидание. Маша хохотала на весь каток, явно была польщена, и согласилась. Миша выплывал на улицу с мечтательной улыбкой, уже без коньков, когда его настиг знакомый излишне громкий голос: — У тебя сегодня много гостей. Барсов дёрнулся от неожиданности. Медленно развернулся, пытаясь вернуть уверенность во взгляде: — Шпионим-с, Лёня? — Уже нельзя прийти на лёд? — Ты его терпеть не можешь. — Подловил, подловил. — покивал Абрамов. Выглядел он ничем не лучше Миши в спортивном костюме — рваные джинсы и толстовка ещё не красили ни одного мужчину, даже такого рослого как он. Светлые волосы растрепались. Взгляд был ярким и острым. — Я, может быть, скучал. Думаю, нам есть что обсудить. — С Селёдочкой обсуждай. — резко ответил Барсов, вспомнив старое прозвище Рябинина — Или он уже свалил? — Как ни странно, нет. Ни один до сих пор не свалил. — ухмыльнулся Абрамов. — Кроме тебя, конечно. — Я на своей стороне, как и любой здравомыслящий человек. — Когда ты на стороне Федотова, тут не будет демократии. — Я там, где Харлайм. — сказал Миша твёрдо — Ты тоже мог так. — Стать у него директором? — хохотнул Лёня презрительно, и посерьёзнел— Мишка, клянусь, я ни словом больше не упомяну «Облонск». Но как с другом ты со мной поговорить ещё способен? Миша со скрипом согласился. * Маша Васнецова вернулась с катка, напевая под нос, поставила коньки сушиться на батарею. Мир был ярче, солнце светило по-особенному, и снег по дороге так мерцал! Изначальный план решительного флирта испарился от понимания, что Миша… «хороший парень». Не мажор, не акционер, и не бизнесмен. Это не были слова, определявшие его. Она отвыкла от такого, искала подвохи. Она была так счастлива, и всё-таки лёгкое чувство, что что-то не так всё нарастало с долгожданной встречи. Маша прислушалась, дом был тих, за исключением кухни — была очередь Даши дежурить, и оттуда доносился невыносимой хрипоты рок. Но даже рок не мог сейчас отвлечь её… что не так? Нет, нельзя думать. Не нужно вспоминать. Разве что в последний раз. Она уже включала компьютер, и утонула в потоке новостей. Вот его фотография — очень плохо сделана, практически на бегу. А эта старая, её она помнит. А эта из того же дня, когда они виделись в последний раз. Лёгкое чувство, что всё не так разрасталось в пожар — всё так несправедливо. Почему она решила, что выдумает новую влюблённость в «Мишулю», и это поможет? Она провела кончиками пальцев, очерчивая знакомое лицо на экране. Так, как привыкла в жизни. Так, как не будет больше никогда.