Вы не против?

— Какого черта, Йегер? — пожалуй, чересчур спокойно произносит профессор. Эрен зажмуривается, наклоняет голову и утыкается носом в черные волосы. Стук собственного сердца кажется ему тиканьем бомбы. Вот сейчас все и рухнет. Сейчас, как только руки Эрена перестанут прижимать Леви ближе. Сейчас, как только он заметит, как Йегер дрожит всем телом, ощущая тепло чужой груди совсем рядом. Сейчас. Но ничего не происходит. Парень хмурится и решается открыть глаза. Мужчина выжидательно смотрит на него снизу вверх, но не предпринимает никаких попыток отодвинуться, и от этого еще хуже. Эрен думает, что предпочел бы, чтобы его оттолкнули, прогнали вон и оскорбили вдогонку — всё лучше, чем стоять так близко и чувствовать себя, будто ребенок, пойманый на воровстве конфет из лавки около дома. Взгляд Аккермана заставляет его плавиться, но он, как ни старается, не может отвести глаз. Мысли мечутся, словно напуганные птицы, однако Йегер на удивление трезво осознает, что отступи он сейчас — будет жалеть еще много месяцев. — Вы не против? — задушенно шепчет парень. — А что ты собрался делать? От мысли об ответе Эрена охватывает разгорающееся влажное пламя. Возможность попробовать Аккермана на вкус, пусть даже на секунду, Йегер расценивает как стоящую всех возможных последствий, и порыв поцеловать Леви овладевает им с такой силой, что парень шумно выдыхает, когда отчаянно тянется вперед. Он осторожно касается кончиком носа щеки профессора, чувствует теплые губы под своими, слышит спокойное дыхание рядом, и, кажется, готов сойти с ума от обрушившихся на него ощущений. Аккерман не отдергивается, не начинает оскорблять его и даже не отвешивает пощечину, как Эрен ожидал в одном из предполагаемых исходов. Он не делает вообще ничего. Йегер же, вложив в действие всю свою силу воли вкупе с остатками разума, отшатывается и стыдливо опускает глаза, покраснев, кажется, до кончиков ушей. Мужчина молчит, даже не переменившись во взгляде, и Эрен на секунду задумывается о том, что если сейчас убежит вниз, то, возможно, сможет отложить свою гибель самой мучительной, несомненно, смертью хотя бы до утра. — И как давно? — без капли удивления озвучивает Аккерман. — Уже полгода, — неловко выдает Йегер, взъерошивая и без того растрепанные волосы. — Почему не сказал раньше? — Не хотел слышать ваше «Ты идиот, Йегер. Лучше бы ты учился с тем же усердием, с каким треплешь мне нервы» или что-то вроде того, — горько цокает Эрен. — Ты действительно идиот, Йегер, — вздыхает профессор. Слова больно бьют по открытой груди. Парень фыркает и открывает рот с намерением огрызнуться, будто это поможет заглушить раздражающее ощущение беззащитности, холодной волной прокатившееся вдоль позвоночника. — Ты поэтому звал меня по имени, когда мастурбировал в душе? Эрен едва не давится собственным языком. Отрицать или оправдываться бесполезно — это парень понимает с чудовищной ясностью. За следующие пару секунд Йегер успевает пожалеть, что не остался ночевать в мотеле. Лицо Аккермана не выражает ровным счетом ничего, когда он, пользуясь чужим ошеломлением, тянется к затылку Эрена и давит, заставляя опустить голову. — Хочешь, чтобы я окончательно забыл о педагогических нормах? — требует мужчина, глядя прямо в глаза. Дыхание сбивается. Эрен чувствует, как от слов Леви начинают подкашиваться ноги, и только смазанно кивает. — Тебе повезло, что ты совершеннолетний, — фыркает профессор. Когда губы Аккермана накрывают его собственные, Йегер с концами теряет рассудок. Он пылко отвечает на поцелуй, совершенно не заботясь о необходимости дышать. Леви, зарывшись пальцами в волосы Эрена, легко тянет, вырывая у парня судорожный выдох, и тут же проходится языком по его нижней губе. Йегер отчаянно жмется к телу мужчины, не в силах насытиться близостью. — Боже, Йегер, — шепчет профессор, — Заводиться с полоборота — нормально, когда тебе девятнадцать, но чтобы настолько… Неужели у тебя никого не было все те полгода, что ты лелеял влажные фантазии с моим участием? — Нет, профессор, — покорно выдыхает парень, и покоряться Леви оказывается еще приятнее, чем он думал. — И каким же я был в этих фантазиях? В отличие от уже распаленного до предела Эрена, Аккерман кажется пугающе спокойным, и это заставляет Йегера почувствовать себя неловко из-за невозможности совладать со стояком. Он сглатывает и несдержанно кусает губу. — Требовательным, — хрипло выдыхает парень, — И грубым. Крепкая холодная рука ложится Эрену на подбородок, и Леви, отстранившись, изгибает бровь. — Значит, ты не будешь сопротивляться, если я решу выпороть тебя? Эрен мотает головой — насколько позволяет это сделать удерживающая его ладонь. Хватка ослабевает, и Йегер рефлекторно трет затекшую челюсть. — Раздевайся, — бросает Аккерман, направляясь к ближайшему шкафу. На полпути оборачивается, ловит на себе завороженный взгляд Эрена и вопросительно наклоняет голову, — Ты меня не услышал? Парень моргает, возвращая себя в реальность, и избавляется от одежды, дрожащими пальцами расправляясь со злополучной пуговицей на джинсах. Вернувшийся Аккерман окидывает Эрена безучастным, почти презрительным, взглядом, но это оказывается даже горячее, чем то, что Йегер обычно видел в самых влажных своих снах. В руке мужчины он подмечает толстый кожаный ремень, и сердце отчаянно заходится, отдаваясь тягучей пульсацией в паху. — На колени, — приказывает профессор, и парень практически падает к его ногам. Эрен жмурится, когда ощущает горячее дыхание на своем затылке, а затем руки Аккермана обвивают его со спины, и тонкие пальцы смыкаются вокруг напряженного члена, заставляя Йегера с силой закусить губу, чтобы не издать слишком уж откровенный звук. Он плавится в чужих руках, тихо скулит от удовольствия и толкается бедрами навстречу, запрокидывая голову. Парню кажется — может быть, просто кажется, потому что грохот крови в ушах мешает сосредоточиться на внешних звуках — что профессор резко втягивает воздух сквозь зубы, когда Эрен выгибается в его руках. Близость Аккермана лишает Йегера возможности дышать. Он захлебывается запахом геля для душа и резковатого парфюма, а от осознания того, что это не горячая фантазия или эротический сон, голова идет кругом. К тому моменту, как мужчина отстраняется, Эрен успевает возбудиться настолько, что прекращение стимуляции вызывает тягучее жжение в паху. Он готов умолять о продолжении ласк, и непременно начал бы, если бы тихий звон металлической пряжки где-то сзади не заставил его прикусить язык. — Будет слишком больно — скажешь сразу же, понял? — выдыхает Аккерман ему на ухо так тихо, что парень едва слышит. Йегер скулит, когда ремень хлестко соприкасается с его спиной, наверняка оставив яркую красную полосу, и падает вперед, облокотившись на руки. Это больно — профессор явно знает, какую силу нужно приложить — но вместе с тем вызывает горячую дрожь, и Эрен инстинктивно тянется рукой к члену. Следующий удар приходится на ягодицы. Йегер тихо вскрикивает, припадая к холодному полу разгоряченной щекой. — Не заставляй меня связывать тебе руки, — шипит мужчина. С каждым новым шлепком ремня о голую кожу терпеть становится все невыносимее. Удары сыплются на него один за другим, и от каждого из них Эрен невольно дёргается. Горло дерет от частых, судорожных вдохов. — Пожалуйста… — слабо всхлипывает парень, — Пожалуйста, Леви… Он и сам не знает, чего просит. Кожу на спине и ягодицах режет, но одна мысль о том, что это с ним делает профессор Аккерман, заставляет колени дрожать. Эрен сдавленно стонет и до боли впивается зубами в собственную ладонь. Йегера безбожно трясет, поэтому он пропускает тот момент, когда ремень падает на пол рядом с ним, а профессор, подойдя ближе, хватает его за волосы, вжимая лицом в жесткий ламинат. — Видел бы ты себя сейчас, — хрипло комментирует он, — Так хрипишь и задыхаешься, будто позволять мне хлестать тебя и кончать по моему приказу — предел твоих мечтаний. Эрен его почти не слышит. — М-можно… М-можно мне… — не своим голосом хнычет он. — Можно, — фыркает Аккерман, — Мне почти интересно наблюдать за тем, как ты унижаешься. Йегер давится стоном, когда наконец касается себя. Он шипит и жмурится, изо всех сил стараясь сдерживаться, но попытки проваливаются с треском. — Ещё… — едва слышно умоляет парень, — П-пожалуйста, я хочу… — Достаточно. Убери руку, Йегер. — Нет! — надорванно вскрикивает Эрен, — Я… Умоляю вас, п-профессор… — Убери руку, — требует Леви. И парень заставляет себя подчиниться, хотя от невыносимого желания на глаза почти наворачиваются слезы. Аккерман садится на пол рядом, скрестив ноги. — Ко мне, — произносит он тоном, каким обычно отдают команды собакам, и Йегер, едва совладав с равновесием, на четвереньках подползает к мужчине, утыкаясь лбом в его плечо. Ерзает, пытаясь потереться напряженным членом хоть обо что-то, и почти прокусывает губу, когда чужая ладонь касается его. Парень извивается под настойчивыми ласками, стараясь прижаться еще ближе, и сдавленно стонет. — Можешь кончить, Эрен. Сейчас, — шепчет мужчина, и то ли от его тона, то ли от звука собственного имени из его уст у Эрена темнеет перед глазами. Не удержав надорванного хрипа, он обессиленно валится на пол. Сердце судорожно заходится в груди, глухо отдаваясь в ушах. Сквозь пелену Йегер слышит, как профессор встает, бросает на пол рядом с ним пачку бумажных салфеток и с кратким «Убери за собой» уходит, тихо щелкнув дверью. Откуда-то снаружи доносится шум воды, вскоре сменившийся мерным шипением чайника. Сил встать нет, сил думать — тоже, однако Эрен заставляет себя повиноваться указаниям. Отправив испачканные салфетки в мусорное ведро к пустым пачкам от крекеров и чипсов и приведя себя в порядок, Йегер падает на кровать и засыпает даже прежде, чем успевает напомнить себе, что стоило бы вернуться на выделенный ему диван.