Пленница

Шесть шагов туда. Шесть шагов обратно. Шесть туда — шесть обратно. Тишина камеры давила. С той злополучной ночи Малфой не забывал убирать посторонние звуки, но Гермиона впервые была этому не рада. Как она узнает, что кто-то приближается? Что, если в эту секунду дверь распахнёт Волан-де-Морт? Или в эту? Или в эту? Она не могла сидеть, не то что спать. Малфой оставил несложную загадку, но слишком взбудоражил ею, чтобы Гермиона смогла выполнить его поручение: «используй окклюменцию. Не показывай ему правду. Скрой ее за мыслями о родителях и друзьях». Да, инструкции предельно ясные, но в таком состоянии девушка не могла очистить сознание. Наоборот, только запуталась. Что он делает? За кого играет? Грейнджер не могла решить этот вопрос, да и не хотела… сейчас. Все её существо превратилось в пульсирующий сгусток страха. Хоть бы Малфой был прав. Хоть бы Волан-де-Морту не было до нее дела. «Прошу. Прошу. Прошу!» Она молилась Мерлину, молилась Богу (в которого никогда не верила), она вздрагивала от каждого шороха, хотя понимала, что не может слышать внешних звуков — то были лишь игры её сознания. Эльф принёс ужин, но Гермиона даже не могла представить, что у неё когда-то был аппетит. Он нервов её тошнило. И ведь ни одной книги! Гриффиндорка готова была читать хоть инструкцию по применению котла, лишь бы немного отвлечься… Безделье сводило с ума. Кто бы мог подумать, но вон те камни в стене напоминают очертания Австралии… Австралия. Мама и папа. Они даже не узнают, что она умрет… они не узнают, что она вообще у них была… Гермиона сморгнула жгучие слёзы, напоминая себе о том, что это было одним из лучших решений в ее жизни. Она смогла защитить хоть кого-то… Интересно, сколько ей нужно будет провести в одиночестве, чтобы сойти с ума? Она рассказывала себе выученную наизусть Историю Хогвартса, но это, конечно, и близко не могло занять её разум сейчас. Она мечтала о часах. Как узнать, сколько длится эта пытка? Чертов Малфой! Не может прийти и сказать ей, что все нормально? А вдруг он действительно не может? Внутри все похолодело, хотя, казалось, она уже остыла до температуры трупа. Что, если Лорд, узнав о том, что Драко все это время её не пытал, решил наказать его? «Бедный мальчик», — как-то сказала Молли Уизли о нем, и друзья втроём накинулись с возражениями. А сейчас Гермиона согласилась с мамой Рона. Шесть шагов туда. Впервые она подумала, что это не была стратегия. Что он действительно не хотел причинять ей вред. Это была неприятная мысль. Во-первых, она почувствовала себя обязанной. Во-вторых, если это было так, она могла уговорить его помочь сбежать. А теперь одному Мерлину известно, где он и что с ним. Шесть шагов обратно. Внезапно раздался громкий хлопок. Девушка вскрикнула, отшатнувшись, но это был лишь домовой эльф, испуганный не меньше, чем она. Гермиона устыдилась: она должна с гордо поднятой головой встречать все испытания, а не орать, как резаная. Сейчас ей скажут, что проведут туда-то туда-то. Конечно, сам Лорд не опустится до того, чтобы прийти в подземелья. — В-вы в порядке, мисс? — подал голос эльф. Гермиона чуть не засмеялась. — Да, насколько это может быть возможно здесь! Эльф облегченно вздохнул. — К Вам ведь никто не заходил последние два часа? Девушка была сбита с толку. — Нет, не заходил. — Хорошо. Отдыхайте, мисс. Стоп. И все? Не может быть! — Скажи, пожалуйста, — набралась она смелости, — все ли в порядке… с Малфоем? Домовик удивлённо уставился на неё. — Знаю, знаю, тебе нельзя говорить,— поспешно заверила Гермиона, — ты и не должен. Но хотя бы кивни или помотай головой. Я никогда и никому ничего не скажу. Прошу тебя! Эльф несколько секунд молча смотрел на неё, а потом, микроскопически кивнув булыжникам на полу, исчез. Она в облегчении упала на пол. Твердость камня показалась ей мягкой периной. Кутаясь в опалённую куртку, девушка впервые за долгое время почувствовала… безмятежность? С ним все хорошо. Гермиона поймала себя на том, что рада. Все же Малфой был величиной более или менее известной. Что, если бы вместо него ей в тюремщики назначили ту же Беллатрису? Она содрогнулась. Что ж, судя по всему, её никто не посетит сегодня. Она чуть не расплакалась от радости. Странное место для этого, но она была счастлива. Даже счастливее, чем когда они выиграли кубок школы на первом курсе. В уже отключающемся мозгу мелькнула мысль, что ей не пришлось сдавать Лорду экзамен по окклюменции… *** — Нам не придётся сдавать экзамены! — победно вскидывая кулак, крикнул Рональд, и она разочарованно вздохнула. Все, кроме неё, аплодировали объявлению Дамблдора. — Да ладно тебе, Гермиона, — улыбнулся Гарри, кладя в ее тарелку кусочек пудинга. — Каждый и так знает, что ты сдала бы их лучше всех! — Дело вовсе не в этом! — возмущённо воскликнула девочка. — Ага, как же! — весело глядя на подругу, сказал Рон, вгрызаясь в куриную ножку. Она уже хотела насупиться, но просто не могла злиться на этих двоих. Поэтому девочка лишь наградила обоих чисто-грейнджеровским укоризненным взглядом. — Ладно-ладно, прости, Гермиона. Мы рады, что ты у нас такая зау… умница. — быстро проглотив что-то кроме пирога, сказал Рон. Гермиона приподняла бровь. — И то верно, — поспешно продолжил Гарри. — Ты гений. Когда мы нашли ту страницу с Василиском, в очередной раз в этом убедились. — Не знаю, я лично был удивлён, что ты посмела осквернить библиотечную книгу. Мне даже есть над страницами запрещаешь, а сама! — изобразил праведный ужас Рон, щедро поливая джемом шарики мороженного. — Я не вырвала эту страницу, а скопировала, балда, — ответила Гермиона, не в силах не ответить на улыбки друзей. В глазах Рона плясали искорки, а Гарри улыбался так мягко и светло, что ее просто распирало от нежности. Они увиделись час назад, но Гермионе все ещё было мало времени с двумя ее лучшими друзьями… Прибежав из госпиталя прямо на пир, она чуть не попала туда обратно с диагнозом «удушье от объятий». Спустя вечность выпустив ее посадив за стол, друзья взахлёб поведали ей о своих потрясающих приключениях. — А я сражался с полчищами пауков! —вопил Рон через общий гвалт. — Ты бы видела их, Гермиона!.. — Ну, если сумасшедший крик означает «сражаться», тогда да, он их всех поразил. — смеясь, громко шептал ей Гарри. Она была счастлива, что никто не пострадал, что Гарри смог убить Василиска, что Хагрид вернулся, что Добби освободили, а Гриффиндор во второй раз подряд выиграл Кубок школы… Она кинула взгляд на преподавательский стол; Хагрид, изрядно хлебнув из кубка, весело болтал с профессором МакГонагалл, которая отвечала ему озорной улыбкой. Профессор Флитвик о чем-то увлечённо спорил с Дамблдором, и директор благодушно хлопал его по руке, глядя лучистыми голубыми глазами за очками-половинками. Даже Снегг выглядел не таким мрачным, слушая смеющуюся Стебль и отвечая ей еле заметной, но искренней улыбкой… И ей под давлением Гарри и Рона пришлось нехотя признать, что даже отмена экзаменов не могла омрачить это счастье.

***

Её разбудило ощущение присутствия… и давления на запястьях. Кто-то находился рядом, сиплыми вдохами наполняя беззвучный воздух. Гермиона вздрогнула: этот кто-то был слишком близко. Она чувствовала его зловонное дыхание на своей щеке. Ее руки были подняты вверх и прикованы с двух сторон кандалами, которые до этого присутствовали в камере лишь номинально. Видимо, кто-то решил: не пропадать же добру! Девушка медленно, но верно наполнялась ужасом. Кто здесь, кто её заковал? Запах грязи и пота исходит точно не от Малфоя, всегда безупречно пахнущего дорогим парфюмом. Но может ли он быть причастен?.. Нельзя показать, что она проснулась. Как назло, дыхание участилось. Надо дышать медленно. Вдох, выдох. Захотелось пошевелить мизинцем. — Доброе утро, красотка, — ухмыльнулся кто-то. Сердце споткнулось и рухнуло вниз. Она открыла глаза. Чёрная густая темнота наполняла камеру. От страха Гермиона перестала дышать. Она не знала, по каким соображениям, но в камере всегда был свет. И днём, и ночью один и тот же тусклый поток, исходящий из двух ламп в противоположных концах помещения. Как поняла Гермиона по опыту, на них были противоотталкивающие чары на случай, если узник хотел использовать их как средство нападения или самоубийства. И вот теперь они не горели. — Сейчас мы славно с тобой развлечемся.— прохрипел ее посетитель. Голос смутно знакомый. Не Малфой, не Люциус. Кто? – Не бойся, дорогуша. Не люблю добычу с запахом страха. Фенрир! Темнота убрала с ее лица прядку. Гермиона инстинктивно отшатнулась. — Не трогай меня, — прошипела она сквозь зубы, пытаясь меньше вдыхать отвратительное зловоние мужчины. Яркий свет заставил сощуриться — оборотень зажег палочку. Она увидела его, сидящего рядом с ней на корточках. Поношенная грязная мантия, спутанные сальные волосы и отвратительные желтые зубы. В жизни он оказался даже более мерзким, чем в ее воспоминаниях. Девушку начало мутить. Что он здесь делает? Кто его впустил? — Если перестанешь рыпаться, постараюсь не очень больно… — протянул он нежно, наплавляя свет палочки прямо ей в лицо. Девушка задрожала. Нет. Не может быть. Она ведь все ещё нужна им?.. Для информации, для Гарри… они не могли отдать ее на растерзание этому… существу!.. Ужас сковал не хуже цепей — Гермиона почувствовала, что гриффиндорская храбрость покидает её. — Т-ты не посмеешь меня тронуть. Я нужна твоему хозяину. Представь, что он с тобой сделает, если узнает, что ты расстроил его планы? Отлично. Уверенность в голосе почти компенсировала дрожь. Сивый, смешком встретив её заявление, встал и отошёл от неё, сделав пару шагов по камере. Убрал Люмос и зажег лампы. — Хочу видеть тебя всю… — облизнулся он, и ее передернуло. — Так о чем бишь я? Да, красотка, я знаю, что ты нужна для приманки, — довольно сказал Фенрир, — но червячок на леске не должен быть цел и невредим, не так ли? — и оборотень подмигнул, как будто они весело смеялись над какой-то шуткой. Он был так уверен! Даже не испугался, когда она упомянула Волан-де-Морта!.. Может, он (или они) его и подослали сюда, чтобы выбить из неё, наконец, все признания? Девушка начала дергаться и извиваться, пытаясь ударить мужчину ногами, но тот лишь оскалился. — Чего ты так боишься? Или целка ещё? Если порядки в подземельях Малфоев не изменились, мальчишка давно должен был показать тебе, что к чему. Внутри всё похолодело. Если это запланировано, значит, ее никто не спасёт. Чувство обреченности сдавило горло, перекрыв доступ к кислороду. Девушка всхлипнула. Нет! Она не заплачет! Она будет молча смотреть, сколько сможет, на то, что он с ней сейчас сделает. Оборотень заметил изменения в атмосфере. Подошёл и снова присел. — Что, успокоилась? И то верно. Я не хочу тебя мучить. Сам-то я очень добрый человек. Гермиона издала истерический смешок. Кончик мокрого языка оставил влажную дорожу на щеке, пока он прижимал ее к стене, сжимая шею. Девушка изо всех сил попыталась ударить его головой, но это лишь раззадорило оборотня. Схватив двумя руками отвороты блузки, он разорвал ее почти до конца. По полу покатились пуговицы, а по щекам, как она их ни удерживала — слёзы. Пусть. Она и так слишком долго была сильной. Сивого это взбесило, и звонкая пощечина заставила ее голову стукнуться об стену. «Хоть бы… Гарри и Рон… не узнали об этом» — возникла в помутневшем сознании мысль. *** Когда адреналин и страх отступили, накатила усталость. После встречи с Лордом Драко чувствовал себя избитым, и хотя, конечно, физически он никак не пострадал, мозг был полностью выжат и высушен окклюменцией. Поэтому он уже был в промежуточной стадии между сном и явью, когда в его комнату с громким хлопком ввалилась Дейзи. — Что случилось? Разве я не велел отдыхать? — устало спросил он, но осекся, увидев до смерти испуганное лицо эльфийки. — Господин! — запищала она, — там… в камере девятнадцать… Драко мгновенно вскочил, натягивая первые попавшиеся брюки из шкафа. — … оборотень… Эльфы пытаться остановить его, но он заклять всех… Не дослушав окончания фразы, Малфой побежал в подземелья, на ходу застёгивая рубашку. В голове была одна лишь нецензурная брань. Коридор, через дверь, сюда… Изрядно потрёпанный разум не смог понять, как Сивому удалось проникнуть в подземелья, но знал лишь одно: он дорого заплатит за это. Мало того, что это отродье сидит за его фамильным столом, так оно ещё и расхаживает по замку, вторгаясь туда, куда его не приглашали! Ему что, жить надоело? Первый этаж! На полной скорости сбежав по ступенькам, юноша влетел в подземелья, проносясь мимо камер и игнорируя жалобные стоны узников. Уже отсюда он видел в конце коридора три маленьких тельца. «Ублюдок!» Вот и камера девятнадцать. Вытащив палочку, юноша пробормотал заклятие. Не успела дверь появиться, как он рванул ручку. И что же он увидел? Грейнджер, почти без сознания повисшую в кандалах, и Сивого, спускающего штаны. Красная пелена гнева заслонила глаза. «Я убью его.» Невербальным заклинанием Драко отбросил оборотня от девушки. Тот с глухим звуком сполз по стене. — Экспеллиармус! Юноша поймал палочку Сивого. Она была такой грязной, что пальцы брезгливо разжались. Он наступил на неё каблуком туфли, и, не успел Фенрир сказать и слова, как оказался связан заклинанием. Драко повернулся к девушке: — Релашио, — руки Грейнджер упали из раскрывшихся кандалов. Она, казалось, ещё не осознала своё освобождение и была на грани обморока. Мимолётный осмотр показал, что, кроме порванной блузки и синяка на скуле Сивый ничего не успел с ней сделать, однако ярость Драко от этого не угасла. — Репаро, — бросил он в сторону Грейнджер, и с пола к ней полетело несколько пуговиц. В дрожащих от ярости руках палочка ходила ходуном. — Развлекаетесь? — ледяным тоном поинтересовался он у Сивого. — Какого черта ты делаешь, Малфой? — брызжа слюной, воскликнул мужчина на полу. Юношу передернуло от отвращения. — Кто позволил тебе приходить в мое подземелье в моем доме и трогать мою пленницу? — тихо спросил он, нацелив палочку Сивому в лицо. — Успокойся, чувак, я лишь хотел слегка отдохнуть. Не думал, что будут проблемы… всего лишь поганая гря… — Молчи, — опасно мягко велел Драко, проводя палочкой в сантиметре от лица оборотня. Следуя за движением древка, на коже появлялся ровный порез. Юноша улыбнулся. Он давно не был так взбешён. Оборотень вскрикнул, и Грейнджер дёрнулась. Малфой, не спуская с врага палочки, ласково продолжил: — Ты даже не представляешь, каких усилий мне стоит не кинуть в тебя Аваду. До идиота наконец дошло, что Драко не шутит. — Ты не посмеешь, мальчишка! — бросил он, корчась на полу и тщетно пытаясь сбросить веревки. — Тебе это с рук не сойдёт! Малфой искренне рассмеялся: — Да что ты? Думаешь, кто-то пожалеет о твоей смерти? Будет скучать или страдать? — Темный Лорд… — Темный Лорд будет счастлив, если я избавлю его ряды от твоего зловония. Почему не ушёл с остальными? Отвечай. Каждое слово сочилось смертельно опасным ядом. Драко позволил своей темной стороне взять верх и впервые не боялся этого. Он наслаждался. Оборотень молчал. Что ж. Не хотел он делать этого при ней, но ярость заглушила здравый смысл. — Круцио! Оборотень закричал во всю глотку так, что сюда бы сбежался весь замок, не действуй все ещё заклинание заглушения. Он пытался дернуться, но Инкарцеро работало исправно. Малфой снял Непростительное. — Думал, здесь будет лакомый кусочек для меня, — захлёбываясь слезами, прохрипел мужчина. — Я ведь помню эту красотку, Мерлин меня подери! — Подерет, не сомневайся, — сладко пообещал юноша. — За пределами замка ходят тысячи красоток. Что. ты. забыл. в моём. подземелье? Выполняешь приказ или действуешь по собственной воле? Кру… — Клянусь! Чес-слово, просто черт дернул! Не хотел я никого освобождать, я на стороне Лорда, клянусь! Очевидно, Сивый истолковал его поведение по-своему. Отлично. Пусть думает, что Драко — верный Пожиратель, объятый праведным гневом, заподозривший его сотрудничестве с Орденом. Однако нужно было удостовериться, что оборотня не подослал тот же Лорд,, Долохов, кто угодно. — Легилименс! — Нет! — заорал Сивый, пытаясь защититься, но куда ему? Камера подземелья начала расплываться, и они оказались в лесу. Ночь, полнолуние, скорость, захватывающая дух. Вкус крови на клыках… Драко перешёл к следующему воспоминанию. — Обрати как можно больше оборотней на нашу сторону, — холодный высокий голос принадлежал, без сомнения, Лорду. Драко не видел его лица, так как Сивый боялся посмотреть в него. — Пусть знают, что при моем правлении им не придётся сидеть в тени. — Да, мой Лорд… Дальше. Застолье егерей в грязном кабаке, уличные шлюхи на коленях мужчин. — Эй, Фенрир! — закричал Струпьяр единственному, кто сидел один. — Эта Вероника была аппетитная штучка! Что не взял? Или — тот понизил голос до доверительного шепота, — палочка барахлит? Могу посоветовать одну настойку! — егерь заржал собственной шутке и шлёпнул бедро сидящей на нем брюнетки. — Ооо, — через общий галдёж прорезался голос мужчины, которого Драко не знал. — Сивый бережёт свой цветочек для той единственной, — душное помещение снова взорвалось от хохота. — Принцесса Грязнокровка! — закричал кто-то, и к голосу сразу же присоединило множество других. — Гриффиндорская шлюха! — Подстилка Поттера. — Золотая девочка! Мужики стучали деревянными кубками по заваленному столу, щипали шлюх, улюлюкали и опрокидывали в себя стакан за стаканом. Драко увидел в мыслях Сивого Грейнджер: каштановые кудри, молочно-белая кожа, непокорность во взгляде и вздернутый нос. Сивый облизнулся, и Драко передернуло. В мыслях оборотня были воспоминания о том, как он скрутил ее, как прижимал к себе, когда они взяли ее в плен — тоненькую, хрупкую, вкусно пахнущую. Драко тряхнул головой, почувствовав вожделение Сивого параллельно с желанием искусать, разорвать… Было очень странно смотреть на Грейнджер под таким углом, ощущать мысли и желания, никогда ему не принадлежавшие. Хорошо, что он не был таким искусным легилиментом, чтобы проникать в сознания незаметно… Драко быстренько проверил остальную незамысловатую память, убеждаясь, что этот идиот пришёл сюда только ради вот этой перепуганной тощей девчонки. С облегчением вынырнув из воспоминаний мужчины, Драко сделал глубокий вдох. Нужно ещё раз закрепить для этого тупицы. — Это поместье — мой дом. — бросил он в морду неподвижного оборотня. — Эта девушка — моя пленница. Ты понял? Моя. Не смей трогать то, что принадлежит мне, Сивый, или горько пожалеешь. Ещё раз проявишь неуважение — это будет последнее, что ты сделаешь в жизни. Понял? Подонок промычал что-то, похожее на «да». — Хорошо. Малфой посмотрел на Грейнджер. Она все-таки потеряла сознание. Все ещё тяжело дыша, Драко щёлкнул пальцами. Появилась Дейзи и ещё несколько эльфов. — В двадцатую камеру его, — велел он, и трое домовиков испуганно приблизились к оборотню. — Держать в цепях. Кормить раз в день. — Как только я выберусь отсюда, и тебе, и девчонке не поздоровится!.. — Силенцио, — сказал Драко и продолжал уже в тишине. — Позаботьтесь о своих друзьях снаружи. Судя по всему, Оглушающее заклятие, не более. Еще несколько эльфов ушли, и в камере осталась одна Дейзи. Драко ещё раз кинул взгляд на Грейнджер. Она лежала на полу, как поломанная кукла. Белое заплаканное лицо, красный след на скуле… Малфой отвернулся. «А чего ты ожидал, когда как слепой щенок шёл за отцом по пути истребления всех недостойных? Что представлял, когда на втором курсе желал смерти всем грязнокровкам?» Его покоробило. Вдруг стало некомфортно в своём собственном обществе, но сбежать из него, увы, ещё никому не удавалось. Юноша потёр виски. За ними начало медленно, но верно зарождаться чувство вины. Все ни к черту. Чтобы отвлечь внимание, огляделся. Заметил в углу поднос с нетронутым супом. Жидкость покрылась жирной пленкой. — Что это? — спросил он Дейзи. — Видимо, она не поесть, мой Господин. — Следите за тем, чтобы ела. Что это такое? Даже смотреть противно. — П-простите, Хозяин, р-рацион утверждал Господин Люциус… — Её корми нормальной едой. Остальным об этом знать не обязательно. Эльфиха испуганно расширила и без того огромные глаза. — Конечно, Господин, но если кто-то… — Говори, что я приказал. Дейзи поклонилась. Малфой в последний раз посмотрел на девчонку. Два месяца она спала на каменном полу, питалась непонятно чем, из средств гигиены имела один шланг с ледяной водой… и не сломалась. Она умудрялась язвить ему и сохранять силу воли. Малфой попытался представить Пэнси Паркинсон в таких же обстоятельствах — и не смог. — Будут ли ещё распоряжения, Господин? — Да. Извини, видимо, отдохнуть сегодня не получится. — Что Вы, что Вы, Дейзи только в радость! — Конечно… Ладно. Пусть здесь будет кушетка, тёплое одеяло и… без возражений, Дейзи… подушка. Сейчас окажи ей первую помощь и отведи в какую-нибудь редко используемую ванную… Предоставь все средства, которые понадобятся… только убери оттуда бритвы и прочие острые предметы. И ещё: найди новую одежду, похожую на то, что на ней сейчас. — Хорошо, я все сделать, Хозяин. — Теперь кормить, проверять и как-либо контактировать с ней из эльфов будешь только ты. О каждой мыши, пробегающей возле этой камеры, я должен знать. — Дейзи понять, сэр. Она сделать. — Спасибо. Вроде все. Жалкая мелочь, но риск увеличивался вдвое. Голова снова начала гудеть. Частое состояние в последнее время. Малфой быстрым шагом вышел из камеры, покидая подземелья, не оглядываясь. В шкафчике ванной его ждало чудесное зелье от головной боли… «Как только я выберусь отсюда!..» Когда Драко начинал думать о том, что было бы, если бы он не успел, ему хотелось вернуться в подземелья и чисто маггловским манером прописать ублюдку по морде. Впечатать в стену. Размазать зубы по полу и превратить в нечто неузнаваемое. Спокойно. Вдох, выдох. Головная боль стала почти невыносимой. Наплевав на манеры и то, что это элементарно подозрительно, он стремглав побежал по коридорам. Хорошо, что сейчас глубокая ночь. Хлопнув дверью и наспех наложив все заклятия, юноша пошёл в ванную к шкафчику со спасительным пузырьком, выпил все до капли и, с наслаждением почувствовав, как боль отступает, одетый провалился в сон.