Восставшие

Моё утро началось с дикого желания. Секс — необходимое удовольствие, которое расслабляет и отвлекает от всего негатива, при этом сближая с партнёром. Секс с Эстебаном — сносит крышу. Многое произошло за последнее время. Мы стали какими-то холодными. Прежняя страсть улетучилась. Это беспокоит обоих, особенно меня. Благо, Колиньяр ушёл до того, как я проснулась. Повезло ему. Прогнав мысли из головы, быстро привела себя в порядок и отправилась на завтрак. — Вау, — не сдержалась. В черном костюме с воротником-стойкой, расшитым золотом, Эстебан выглядел очень сексуально. — Ты чего? — улыбнулся. — Тебе очень идёт этот костюм. Будь моя воля, выгнала бы всех и… — прошептала на ушко. — Эсми, — удивился, — с каких пор, ты так открыто говоришь про свои желания? — С этих, — подмигиваю. После приема пищи, мы собрались за круглым столом, чтобы обсудить некоторые вопросы. Савиньяк на собрание не пришёл. Признаться честно, я вообще не слушала то, о чём говорят люди. Не могу контролировать себя, как и перестать смотреть на Колиньяра. Он заметил эти взгляды. Прикусив губу, несколько раз попытался сконцентрироваться на происходящем, но каждый раз сдавался. Когда придворные ушли, то я закрыла двери на ключ и подошла к Эстебану. — Что за взгляды такие? — прищурился. — Даже не знаю, — провела пальцем от шеи до торса, — нравишься мне. — Эсми, я еле сдерживаюсь, — прорычал, — ты же знаешь, терпение — не моё. — Правда? Он громко дышал, а глаза горели огнём. Полыхали алым пламенем. — Обожаю, — обхватила член рукой, — когда ты такой. — Ах, — застонал, — какой? — Возбуждённый. — Ты, — томно прошептал, — уверена? — Да, — провела языком по щеке, — проснулась сегодня утром и поняла одну вещь… — Какую? — Хочу тебя. Здесь и сейчас, — принялась расстёгивать пуговицы, — кажется, твой пиджак немного мешает. — Как и твоя одежда. Он развернул меня к себе спиной и прижал к стене. Колиньяр не стал церемониться с платьем, а просто разорвал его. Пуговки рассыпались по каменному полу. — Я тебе новое куплю, — впился губами в плечо. — Эстебан, — закатила глаза от наслаждения, — Господи… Сердце вырывалось из груди, а ноги вмиг стали ватными. Как же мне этого не хватало. — Будешь хорошей девочкой? — Буду, — кивнула. — Молодчина. Дорвав платье, принялся за нижнее бельё. Ткань только успевала трещать под его руками. Я жадно и грубо поцеловала мужа, запуская руки в густую шевелюру, прижимая к себе. Один поцелуй чего стоит. От Луны и обратно. Каждое его прикосновение вызывало мурашки по коже. Да такие, что кружилась голова. — Садись, — указала на диван, поднимая с пола уцелевшись пояс от платья. — Командуешь? — Садись, — повторила чуть строже. Полностью обнажённая, залезла на него сверху и завязала глаза Колиньяру. — Может, — обхватил меня, — ещё и руки свяжешь? — Нет. В следующий раз, просто привяжу тебя к кровати и оседлаю. — Боже, — застонал, — Эсми, ты сводишь меня с ума. Медленно спускаясь вниз, я оставляла слегка прикусывала кожу Эстебана и влажные поцелуи по всему телу: плечи, мускулистая грудь, каменный торс. Он извивался, стараясь не стонать слишком громко. Добравшись до брюк, развязала их и обхватила твёрдый член рукой, принимаясь стимулировать его. Вверх… Вниз… — Не смей снимать повязку, — провела языком по головке, — даже не думай. — Пожалуйста, — откинул голову назад, — пожалуйста. — Нет. — Да, — сорвал с глаз. Схватив за волосы, он жёстко отодрал меня в рот. Я ощущала то, как Колиньяр таранит моё горло. Его рычание сводило с ума. — Как тебе? — Чуть не задохнулась, — вытираю слюни, — но мне понравилось. — Да-а-а-а? — облизнулся, — возьму на заметку. Ты взяла его полностью… — Я же обещала быть хорошей девочкой. Скинув с себя остатки одежды, он поднял меня с пола и звонко шлёпнул по попке. — Ух! — сжал, — хороша! Итак, — начал массировать клитор, — ох, Эсми, какая же ты мокрая, — горячее дыхание обожгло шею. — И что ты будешь делать с этим? — повернулась лицом к нему. — Например, заставлю тебя кончать раз за разом и произносить моё имя… — Выполняй. Эстебан не заставляет себя ждать. Зрачок от возбуждения максимально расширен. Загнув раком, провёл рукой по спине и талии, останавливаясь на бёдрах. — Помучить тебя немного или… — Или, — обернулась. — Хорошо. Он несколько раз провёл головкой члена по половым губам прежде, чем вошёл в меня. Как же непривычно, но блаженно. — О, — ухватился за спинку дивана, — кажется, я кончу за пару минут. Его руки блуждали по моему телу, игрались с грудью, сжимали соски, в то время, пока Колиньяр наращивал темп. Стоны разносились по всему кабинету, как и шлепки. Гортанные рыки Эстебана становились всё ниже и ниже, напоминая звериные звуки. — Тише, — закрыл рот рукой. Услышав приближающиеся шаги за дверью, он специально перешёл с быстрого темпа на жёсткий, зная, что мне будет тяжело сдерживаться. Раздался стук. — Я занят, — ответил. — Эстебан! — Джонатан готов был выломить дверь, — открой! — Я занят! — крикнул. — Что ты там делаешь? — Занят! — заорал, — дай мне полчаса. — Пятнадцать минут. — Не успею, — прошептал, убирая руку. — Ничего страшного, — облизнула пересохшие губы. Вновь забравшись сверху, принялась скакать на нём так, словно больше возможности не будет. Колиньяр так сладко мычал, закатывал глаза и прикусывал набухшие от поцелуев губы. Подхватив меня одной рукой и поднявшись, он другой скинул всё со стола, нежно опуская на него. Прикасаться к его телу, ощущать мышцы под пальцами и просто быть рядом с ним — роскошь. Король Талига стонал мне на ухо, а я не переставала целовать его шею, ключицы, царапать влажную от пота спину. Казалось, что это возбуждало его ещё больше. — Эстебан, — сжалась, — Эстебан… — Да, — улыбнулся, — я чувствую, насколько сильный твой оргазм, — ускорился. — Ох, — схватилась за край, — Эстебан… Тело задрожало от пика, а стол не переставал ходить ходуном. Сорвавшись на крик, прогнулась в спине, повиснув на его шее. — Эсми, — излился на живот, — это… Колиньяр наклонился ко мне, и нежно поцеловал, убирая с лица прилипшие пряди волос. — Ты такая красивая, — облизнулся, — моя королева. — Люблю тебя, — чмокнула в нос. Минут десять мы пролежали на столе восстанавливая дыхание, а после молодой человек оделся и отправился в комнату за платьем. Накинув на себя его пиджак, нашла в них сигареты и прикурив от камина, подошла к окну. Вот теперь, чувствую себя живой. Из-за навалившихся проблем, чуть было не потеряла самое главное в своей жизни — Эстебана и связь между нами. Я практически оборвала эту нить. Вернувшись, он протянул мне влажное полотенце, нижнее бельё и черное платье с бархатом. — Решила обтереться моим пиджаком? — Нет, — передала ему сигарету, — разодранным платьем и нижним бельём. — Ты перестала меня стесняться, — запрыгнул на подоконник, — я уже подумал, что любовь прошла. — Нет, — одеваюсь, — мои чувства к тебе искренние, и они с каждым днём становятся всё крепче и крепче. Я не смогу тебя разлюбить. — Почему? — Невозможно не любить то, что является твоим смыслом. — Я — твой смысл? — наводит порядок. — Моё всё. — Слушай, а если бы я не был сыном герцога Колиньяра, не поступил бы в Лаик, а просто был бы таким работящим парнем или слугой, ты бы была со мной? — Да, — киваю, — говорят, что с милым рай и в шалаше, но можно же построить дворец. Главное, что за человек рядом с тобой. — Непривычно слышать от тебя такие слова. — А ты? — Эсми, — захохотал, — ответ очевиден. Я сначала по уши в тебя влюбился, а только потом узнал, кто ты и что ты. — Даже, — задумалась, — будь я мужчиной? — Нет, — скривился, — ничего не имею против геев и бисексуалов, но не могу понять их. Только представь, меня долбит в жопу какой-то мужик, или же, — закрыл глаза руками, — я долблю какого-то мужика в жопу. — Эстебан… — Смотрю на Арно с Валентином, и аж жуть берёт. — Ты сказал отцу, что будешь через полчаса, но он дал тебе пятнадцать минут. Прошло пятьдесят, — улыбаюсь, глядя на часы. — Я выполнял супружеский долг. И да, — подмигнул, — набежали проценты. — Вечером отдам. — Два раза за день? — схватился за сердце, — умоляю, пощади. Мне уже не семнадцать лет, чтобы исполнять такое. — Давай, — понимаю, к чему он клонит, — ляпни что-нибудь про мой возраст. — Не буду. Я же джентльмен. Кстати, — подошел сзади и положил голову на плечо, — выбрала себе наряд на бал? — Нет, — мотнула головой, — ещё не успела. — Отлично, — обвил талию, — значит, идём, — взял меня за руку. Эстебан повёл меня куда-то в неизвестном направлении. — Это что, — шокировано оглядываюсь, — гардеробная? — Верно, — кивнул. Шкафы до самого потолка были набиты различными нарядами. Чего здесь только нет. Повседневная одежда, рабочая, на официальные мероприятия. Всё блестит и сверкает. Множество различных аксессуаров, от колец до шикарных шляп. — И давно, — подбираю слова, — у тебя вот столько вещей? — Относительно недавно, — задумался, — что-то пошил я, а что-то кутюрье или отец. В основном, это мои изделия. Да, — улыбнулся, — я тот ещё тряпошник. — Твоя гардеробная как, — замялась, — наша спальня. — Чуть меньше. Она наша, Эсмилир, — открывает шкафы, — это твоё. — Розовый? — Почему бы и нет? — Ни за что. — Лиловый? — Слишком ярко. — Давай что-то не чёрное. Это же маскарад! — У-у-у, — вздохнула. Мы провели около двух часов в попытках подобрать то, что понравится нам обоим. Эстебан отвергал все тёмные платья, надеясь на то, что я выберу что-то яркое. Устала переодеваться. — Ну, — кручусь у зеркала, — как тебе? — Вполне, — кивает. — Слава Создателю. Мы остановились на ослепительно белом платье в пол с обтягивающим силуэтом, которое было расшито камнями и имело необыкновенные рукава. Они напоминали мне вороньи крылья. Кутх будет в восторге. — А что выбрал ты? — Красный костюм, но, — смутился, — выберу что-нибудь другое. Наша задача — выглядеть максимально хорошо, да так, чтобы другие слюни вытирали от зависти. — Какой ты… Тебя всё ещё ждёт Джонатан. — Подождёт. Будь это что-то срочное или важное, то отец бы уже давным-давно нашёл меня, перед этим покрыв матом половину дворца. Дай нам шанс немного передохнуть, — протянул руки, — иди ко мне. Усевшись на коленях Эстебана, зарылась носом в его шею, словно маленький ребёнок. — Давай просто проведём время вместе, — гладит бедро, — посплетничаем, съедим что-то вредное. Без всяких заговоров, нападений и убийств. — Нам позволят? — А мы не должны спрашивать разрешения. Если хочешь, можем пойти в оранжерею, взять семечек и проболтать до самого вечера на качелях. — Хочу. — Отлично! Вперёд. Семечки — зависимость. Невозможно остановиться. — Зима близко, а твой сад цветет и пахнет, — удивляется. — Это ненадолго. В холода здесь делать нечего, вся работа начнется где-то в апреле. Рассада, удобрения, всякие заготовки. — Ты вообще сюда приходить не будешь? — Отчего же? Буду создавать отвары, прогревать помещение, чтобы земля не окоченела, сушить некоторые травы. Работа есть всегда, но у неё имеется сезон. — И тебе нравится? — Я так успокаиваюсь. Растения спасают меня от сумасшествия, — усмехнулась, — присядешь на корточки, начнешь полоть мелиссу, заодно и поговоришь с ней. — Удивительно. — Разве? Я со всеми разговариваю. Особенно, люблю поболтать с собаками. Они очень умные и всё понимают… — Ты хочешь себе собаку? — умиляется. — Маленькую. Сядешь вечерком с книгой и чаем, а она запрыгнет к тебе на колени. Красота… — Куплю тебе собаку. — Правда? Настоящую? — обрадовалась. — Да, — смеётся, — чуточку попозже, хорошо? Решим проблему с людьми Чести и будет у тебя собака. — Ты не шутишь?! — вытаращила глаза. — Нет. Хочешь собаку — будет тебе собака. Живая и гавкающая. — Как чудесно! — обнимаю его, — спасибо! Спасибо! — Задушишь, — прокряхтел. — Прости… А ты чего бы хотел? — Дочь. Так. Мне не нравится эта тема. — Мы это уже обсудили. Просто, — заправил волосы за уши, — считаю, что она сделает меня мягче. Буду её оберегать, защищать, играться с ней, шить ей платьица, научу рисовать. Мои любимые девочки осчастливят меня, а я, в свою очередь, положу весь мир к их ногам. Сын — очень здорово. Наследник престола, продолжение рода и всё такое, но боюсь, что он будет похож на своего отца, как и я. Плюсы есть, но их мало. — Ты лишь частично похож на Джонатана. — Если бы моя мама умерла раньше, то между нами не было бы различий. Видишь ли, — напрягся, — я помню её слова, движения, то, чему она меня учила, даже ягодный запах. Каждый день думаю про матушку. Скорее всего, именно это стало причиной для расхождений. — А мне без разницы, какого пола будет ребёнок. Лишь бы здоровым и желанным. — Это самое главное. — Эстебан! — раздался крик. — Спрячь меня. — Иди в кладовку. Разъярённый Джонатан залетел в оранжерею и принялся искать сына. — Где он? — Без понятия, — щелкаю семечки, — с утра его не видела. — Врёшь? — А смысл? — Эсмилир. — Эстебана здесь нет. — А где он есть? — Где-то во дворце. Семечек? — Нет, — махнул рукой и вышел. — Я побежал, — поцеловал в макушку, — а то короля Талига могут выпороть ремнём. — Удачи! — Маску вечером отдам! Вот и провели время вместе. Ладно, всё начинается с малого. Сегодня занятий нет. Вспомнив про слова отца в письме, отправилась на поиски той самой книги. — Изучаете религию, Ваше Высочество? — Маркиз ван Рейн, — оборачиваюсь, — так, интересуюсь. — И как успехи? — Стефан расположился на диване. — Радуют. А вы здесь какими судьбами? — Вы про мой визит в столицу или в церковную библиотеку? — Оба варианта. — Меня пригласил кардинал Сильвестр. Точнее, он ждал отца, но папенька болен. — Что-то серьёзное? — Кости ломит, путь для него был бы тяжёлый. Он ходит с тростью, — смотрит в сторону, — как и вы. — От усталости ноги болят. Моментами нужна поддержка. — Могу задать провокационный вопрос? — Вы сегодня не такой нахал, как несколько дней назад. Можете. — Как фрейлина стала королевой? — Вышла замуж за того, кого выбрал король, воспользовавшись правом требования. Всё легко и просто. — Действительно, — кивнул. — Я думала, вы прибыли в Никкалийю по приглашению Первого маршала. — Я с Алвой не общаюсь уже года три, — как-то грустно усмехнулся, — ошибочка вышла. — Позвольте узнать, — ищу глазами книгу, — почему же? — Вам как есть, или помягче? — Рубите правду матку. — Рокэ увёл у меня девушку. — Неужели? Казалось, что на любовном фронте вы главнокомандующий. — Увы, здесь я проиграл. Мы даже хотели пожениться, но перед свадьбой она сбежала, объяснив это тем, что Алва не выходит у неё из головы. Печально, не спорю. — Это похоже на него… — Да. Я года два горевал, а потом успокоился. Правда, осадок остался. Не понимаю, когда Рокэ успел из благородного мужчины превратиться в бабника и подлеца? Может, его просто кто-то подставил? Начинаю думать как Савиньяк. — Я был удивлён, когда узнал, кто супруга нового короля. Думал, что вы возобновили отношения с графом Савиньяком. — Это в прошлом.  — Извините, — Эстебан, — что прерываю, — протянул меховую накидку, — вы забыли это в зале. — Благодарю. — Ваше Величество, — поклон, — маркиз Стефан ван Рейн. — Наслышан, — улыбнулся. Колиньяру явно не понравилось то, что мы тут вдвоём сидим и болтаем. Он оглядел его с ног до головы. — Не буду мешать. Увидимся на балу. Стефан почему-то напрягся. — Вас что-то напугало? — Нет.

Вечер

Мне не удалось найти книгу в церковной библиотеке. Нет даже чего-то похожего. И где искать её? Возвращаясь в покои, услышала то, как Лион орёт на стражников. — Сколько раз повторять?! Это крайне необычно слышать то, как мужчина так кричит. Он само спокойствие и редко позволяет себе нечто подобное. Лишь бы не заметил, а то ещё попаду под горячую руку. — Эсмилир, — меня догнал Савиньяк, — подожди. Не повезло. Он такой злой и агрессивный, что стало как-то страшно. — Лионель, что-то случилось? Эта ссора была для обоих чем-то травмирующим. Настолько, что я не могла смотреть на графа без кома в горле. — Наш последний разговор был ужасным, — оглядывается, — я на эмоциях обидел тебя. — Мы наговорили друг другу лишнего. Ты прав. — Ответь мне. Я что, на дурачка похож? — Нет. — Тогда, почему ты сомневаешься? — А кто такое сказал? Тебе дано время, а если не справишься, буду действовать сама. — Спасибо за то, что веришь в меня, — фыркнул, — очень приятно. — Пожалуйста. Мне пора. — Хорошо. Зачем подошёл? Чего хотел? Милые девушки помогли мне собраться и сделали причёску. Волосы уложены назад, а на них красуется корона. Не перестану восхищаться ею. — А он симпатичный, — Эстебан. — Прекрати, — подвожу глаза, — что за ревности? В отражении зеркала увидела его. Слов нет. Чёрные брюки и рубаха выглядели хорошо на нём, но белоснежный пиджак, усыпанный различными камнями — сногсшибательно. Укладка как всегда идеальна, как и аромат. Белая маска подчеркивала глаза, которые поменяли цвет с приходом холодов. Они стали серо-голубыми. — Никаких ревностей, — улыбается. — Чем ты укладываешь волосы? — После ванны зачёсываю мокрые волосы и всё. Сами сохнут. Мало того, что у него густые и длинные ресницы, отличная кожа, без высыпаний и покраснений, густая шевелюра, так ещё и это! Почему он, а не я?! Он подошел ко мне сзади и надел чёрную маску с перьями, завязывая её. — Сегодня никакого пьянства. — Вау, — обернулась, — ты кто? — С возвращением, моя королева, — подмигнул, — я скучал и очень вас ждал. — Приятно слышать. — Во дворце прохладно, — помог надеть меховую накидку. — Но ты в одном пиджаке. — Для тебя прохладно, — взял за руку и переплёл наши пальцы, — идём. Вечер начинается. В зале было огромное количество людей и красок. Играла музыка, народ танцевал, пил, ел. Одним словом — веселье в самом разгаре. — Я на минутку, — поцеловал в висок. — Моя дорогая, — Арлетта коснулась моего плеча, — ты очаровательна. — Здравствуйте, — рада её видеть, — фиолетовый вам к лицу. — Вдохновилась лавандой. Как ты себя чувствуешь? — Отлично. Прислушалась к вашим словам. — Я горжусь тобой, Эсмилир. Тебя действительно можно назвать могущественной королевой. Ты прошла испытание на прочность. — Благодаря вашей поддержке. Мы переписывались с графиней. Она дала мне много нужных советов и рекомендаций, как справиться с этим состоянием. — Хочу спросить, — вздохнула, — всё ли хорошо с Лионелем? Он странный какой-то. — У нас возникла небольшая ссора, но ничего серьёзного. Так, — махнула рукой, — накипело. — Надеюсь, вы найдёте общий язык и помиритесь. Ты же знаешь, как дорога моему сыну. Что уж там, — смеется, — моим сыновьям. Арно все уши прожужжал про то, какая классная королева. — Ох, — засмущалась, — как это нежно. — Присоединяйся к мужу, а я устрою атаку на фуршет. — Хорошего вечера. Ричард, Арно, Валентин и Эстебан о чем-то увлечённо болтали, что даже не заметили моего появления. — Он впервые за столько времени появился на занятиях! — Окделл, — более того, даже начал как-то снисходительно ко мне относится. — Тебе кажется, — Придд, — Алва тебя тихо ненавидит. — Сын предателя, — свою монету вставил Эстебан. — Заткнись, — Савиньяк-младший толкнул его. — Смотри, — прищурился, — а то расценю как покушение на короля и всю королевскую семью. — Вы как старики-сплетники, — взъерошила кудри Валентина. — Соглашусь, — кивнул. — Попробуй, — Колиньяр пихает мне бутерброд с красной рыбой и творожным сыром. Я чуть было не подавилась, но позже ощутила этот великолепный вкус. Здесь ещё и свежий огурец! — Вкусно? Киваю. — Кушай, тебе полезно. — Где Савиньяк? — прожевала, — что-то его не видно. — Они с Алвой ушли минут десять назад, — Арно обернулся, — секретничают. Время шло, а Лионель не возвращался. Начинаю переживать. — Всё хорошо? — Да. Ты не против, если я сменю обувь? Ужасно замёрзли ноги. — Тёплые носки лежат в комоде, — погладил по щеке. Покинув зал, отправилась на поиски графа. Он лежал в углу у одной из статуй. Кровь пропитала бежевый пиджак. — Лионель! — подлетаю к нему. Мужчина приоткрыл глаза и увидев меня отвернулся, пряча слёзы. — Эсмилир, — улыбается, держась за бок, — я дурак… — Что? Кто это сделал? Он меня не слышит. Паника тут же овладела моим разумом. — Добросердечный дурак, который вновь поверил в людей… Приложив руки к ранам, попыталась остановить кровь. — Лион, — паника, — что произошло? Кто тебя пырнул? — Рокэ, — слеза скатилась по щеке, — мы вышли на балкон поговорить и вот… От одного удара уклонился, — кивнул в сторону раненой руки, — а остальные залетели под рёбра… — Ты идти сможешь? — Нет, — откинул голову, — Эсмилир, — окровавленной ладонью вытер мои слёзы, — я всегда любил только тебя. — Ты что, собрался умирать? Брось эти глупости. — Чувствую, что не справлюсь… Улыбнувшись, он закрыл глаза и слегка обмяк. — Стража! Стража! Срочно Августа сюда! И найдите Алву! Лионель, — шлёпаю по щекам, — нет! Нет! Нет! Не оставляй меня, слышишь? Пожалуйста, — прижимаю к себе, — умоляю тебя. Ты меня не оставишь, Савиньяк! — реву навзрыд, — только не умирай.