Полгода спустя Санкт-Петербург
На ближайшие лет десять я являюсь предпринимателем и хозяйкой крупнейшей сети хирургических клиник, а после всё начнётся заново: новое имя, внешность, история, город или страна, увлечения, хобби. Новая жизнь. Бизнес располагался по всему миру, в том числе и в России. Москва, Новосибирск, Сочи, Екатеринбург, Ханты-Мансийск, Краснодар. Пришло время открыть клинику в Санкт-Петербурге. Кутх настоял. — Дело в Разумовском? — отпиваю кофе. — Нет. Дело в месте. Историческая и культурная столица Российской Федерации, дорогая. — Да-да, — махнула рукой, — зубы мне не заговаривай. В чем проблема? Ты не особо любишь эту страну. — Влюбился в город. — Кутх, — прошипела, — мы знакомы дольше, чем стоит этот город. Говори. — Эсмилир. — Говори! — Хорошо ли ты помнишь текст того проклятия? Чума. — Да. — Разумовский, — облизнул губы, — оружие для моего возмездия. Меня прозвали богом войны за определенного рода заслуги. — Подожди, там же говорилось про чуму в плане болезни. — Нет. Чума — болезнь, характеризующаяся волдырями, нарывами и тому подобное. Зараженные разносят ее с молниеносной скоростью. То же самое происходит с воровством, коррупцией, насилием. Один начнёт, и второй, а третьего не остановить. — Хочешь сказать, что ты овладеешь разумом Сергея и разнесёшь страну? Превратишь её в пепел? — Да, — кивнул, — меня к нему тянет. Я не в силах это как-либо контролировать. Он мне даже снится, — выдохнул. — Есть же способ. — Ведьма была сильной, жаль, что умерла быстро. Я видел, как его отец встречает его мать с роддома, был с ним в детдоме, в институте, в обычной жизни. — Как это возможно? — Ментально. Мы прикреплены друг к другу. Мне, — осекся, — известно о нём абсолютно всё. Начиная от очевидного, заканчивая чем-то сокровенным. Я с ним всегда. — А что будет, если ты не станешь захватывать его? — Ну, — прикурил сигару, — невольно приму вторую ипостась, воспользуюсь массовым контролем и устрою многолетнюю войну. — Кажется, тебе нужно какое-то разрешение для управления Сергеем, нет? — Оно давно получено. Ещё в детском доме, маленький Разумовский запутался и попросил моей помощи. — Что ты сделал? — Устроил поджог, в результате чего погибло трое детей. — Ты убил детей? — Ублюдков. Они хотели камнями забить собаку, которая запуталась в сетях на берегу Невы. Серёжа за собаку заступился, за что и отхватил. Эти трое закрыли его в старом сарае, планировали там и отлупить до полусмерти, началась паника, — смотрит в окно, — я помог. — Жестоко. — Я — бог войны и само воплощение тьмы, не пытайся меня пристыдить, Эсмилир, — улыбается, — ты тоже далеко не святая. — Заплатила сполна. — Мне хочется, чтобы ты побыла рядом с ним до того момента, как все закончится. — Подробности будут? — Видишь ли, — шепотом, — я уже много лет ищу способ, чтобы убить тебя. Навсегда. Не верю. — Это может показаться бредом, но всё же, тебе стоит отдохнуть. У меня есть несколько вариантов. Делиться ими не стану, пока не удостоверюсь в том, что это действительно сработает. — Давно этим занимаешься? — С момента призыва. — Подожди, — заправляю волосы за ухо, — ты со мной не разговаривал тридцать пять лет. — Я был немного обижен и мне надо было успокоиться! — фыркает, — это же не значит, что забыл о твоей проблеме. Сейчас всё иначе. — И каков твой план? — Убить тебя, начать возмездие и вернуться домой. Все счастливы: ты мертва, правосудие восстановлено, я спокоен. — А Разумовский? — А что Разумовский? — Ты его руками начнешь революцию и просто бросишь после этого? — ахнула. — Нет, — закатил глаза, — Сергея ждёт великое будущее. Он будет вознагражден за помощь. — Знает ли этот мужчина про тебя? — Знает, но не помнит. Я убираю из его памяти всё то, что могло бы ему напомнить обо мне. — Зачем? — размяла шею. — Выжидаю. Ладно, — поднялся с места, — открытие клиники через два дня, а у нас даже мебели нет. — Всё уже купили. — Надо проверить. Поехали.Прошло несколько дней
Все было готово к нашему торжеству. Папарацци, журналисты, несколько съёмочных групп от различных телеканалов, приглашённые гости, бизнесмены и другие известные люди. — Почему не могу до тебя дозвониться? — бегу на высоченных каблуках к Кутху, — свидание прошло слишком хорошо, что ты аж забыл про клинику? Мужчина выглядел очень плохо. Ощущение, будто катком проехались. — Вообще-то, — поправляет галстук, — я сбежал… — Не поняла, — опешила. — Два метра ростом, — передёрнуло, — она, блять, больше меня. — Выдохни. Всё хорошо, ты цел. — Ей удалось догнать, — прикрыл глаза, — выбора особо не было, знаешь ли. Всё болит… — Вы с ней, — замялась, — переспали? — Она меня изнасиловала… — Тише, — приобнимаю, — забудь это как страшный сон. Ты в безопасности. — Правда? — Да. Иди в мой кабинет. Полежи, попей водички… — Еда есть? — Было что-то в холодильнике. Если не дотерпишь до фуршета, то закажу тебе что-нибудь. — Всю ночь напролёт… Эсмилир… Пойду. — Давай. Бедняга. Надо же, впервые вижу Кутха таким. Буквально за несколько минут до начала, решила проверить как он там. Ворон закрыл все шторы, сел на диван, где-то взял огромное ведро шоколадного мороженого и бутылку шампанского. Один. В темноте и тишине. — Ты, — подхожу, — плачешь? — Нет, — вытирает слёзы, — я даже от неё убежать не смог, понимаешь? Она как схватила меня и всё. Уйду в монастырь после такого… Надо отмыться от греха. — Можешь побыть здесь, если хочешь. Я сама со всем справлюсь, а ты пока отдохнёшь. — Спасибо, — шмыгнул носом. — Чего-нибудь хочешь? Тебя обнять? — Не трогай меня, пожалуйста. Ты — женщина, как и она… — Поняла, — киваю. — Всё. Иди. — На связи. Он приехал. Это главное. — Дорогие друзья, — улыбаюсь, выходя в центр клиники, — я рада видеть каждого из вас и для меня честь, — вздыхаю, — разделить этот день с вами. Хочу выразить огромную благодарность дизайнерам, рабочим, спонсорам, подрядчикам и поставщикам. Без вас этого бы не произошло. Ваша поддержка очень важна. Все денежные средства, вырученные сегодня и последующую неделю с оплаты услуг, — оглядываюсь, — пойдут на благотворительность. Итак, филиал сети хирургических клиник «Колиньяр» в Санкт-Петербурге объявляю открытым! Аплодисменты и свист оглушили меня. Перед выступлениями, на удивление, я каждый раз волнуюсь так, будто это впервые. Только сейчас заметила, что в самом углу холла стоял Разумовский. Мир потерял все звуки и краски в этот момент, а сердце перестало биться. — Он зачем пришёл? — прошептала себе под нос. Мне удалось подумать над словами Кутха. В чем-то засранец прав, но мне так не хочется причинять боль Сергею, зная то, что он вдовец. Если у нас что-то сложится, это будет хорошо, но после… — Здравствуйте, Луна, — за спиной раздался знакомый до слёз голос. Как же он похож. Абсолютно всем. — Добрый день. Не ожидала вас увидеть здесь. — Решил заскочить и поздравить. Расширяетесь. — Пора уже. — Это вам. Разумовский протянул мне огромный букет ирисов. Упаковки нет, перевязаны обычной верёвкой. Эстебан всегда дарил эти цветы. Они прекрасны в любое время. — Как, — опешила, — как вы угадали? — Они вас напомнили, — смущается, — нравится? — Очень, — еле сдерживаюсь, — спасибо. — Я бы хотел обсудить с вами несколько моментов, касающихся модернизации работы. — Да, — прихожу в себя, — Дин мне рассказывал. В кабинет нельзя, там Кутх в депрессии. — У клиники есть внутренних дворик. Не хотите прогуляться? — Погода чудесная. Удобно устроившись у фонтанчика, я достала сигарету и прикурила. — Хозяйка крупнейших клиник курит? — смеется. — Все мы не без греха, — киваю. — Вот, — положил на колени несколько листов, — мои разработки. Если что, то только учусь. Просмотрев его идеи, их описания, характеристики, удивилась. — Только учитесь? — выдыхаю дым. — Да. — Неплохо для начала, Сергей Дмитриевич. Мне нравится. Думаю, — поправляю подол темно-зеленого платья, — сработаемся. — Например, это, — указывает, — можно внедрить в аппарат для рентгена. Уменьшить дозу облучения. — Можно. Давайте обсудим это немного позже? — Например, — расстегнул верхнюю пуговицу черной рубашки, — в эту пятницу за ужином в ресторане «Esleé»? — Как прямолинейно, — засмеялась. — А чего время терять? — усмехнулся. Когда он понял, что фраза прозвучала крайне двусмысленно, то даже покраснел. — Я про, — округлил глаза, — работу. — Разумеется. Разумовский очень робкий и стеснительный человек. — В чём секрет? Вам меньше тридцати, а вы уже миллиардер и известный человек. — У меня хорошая поддержка. Олег и, — осекся, — Олег. — Талант и гениальность — ваши верные друзья. — Возможно. А у вас? — Любовь. — Муж? Извините, — прикрыл глаза. — Ничего страшного. Я вдова. — Крайне бестактный вопрос, — засмущался, — прошу прощения. Я, кстати, тоже… — Мне очень жаль. — Не знаю почему, но, — голос дрогнул, — это было очевидно. — Вы так уверены? — удивляюсь. — Она пропала два года назад, никому и ничего не сообщив, а этой весной нашли её тело под Челябинском. — Убийство или замёрзла насмерть? — Убили. Уголовное дело заводить не стали, так как нет улик, каких-то зацепок, следов, мотива. Чистая работа… — Себя вините? — Думаю, — взглотнул, — кто-то из конкурентов. — С вас бы требовали выкуп, угрожали, манипулировали. — А вы как одна остались? — Автокатастрофа. Мгновенная смерть. Его звали Эстебан, — улыбаюсь, вспоминая то время, — я была его учителем в институте. Если что, то на момент начала отношений он был совершеннолетним. Мы дружно расхохотались. — Адель. Красивое имя. Где-то уже слышала его. — Я, Олег и она выросли в одном детдоме, с тех пор и шли рука об руку. Боль постепенно утихнет? — прошептал. — Нет. Вы просто научитесь с ней жить, спать, есть, улыбаться, влюбляться, грустить и веселиться. — Без ножа режете… — Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. — Спасибо за разговор, — поднимается, — мне стало легче. — Дела ждут? — Олег, — закатил глаза, — все трубки оборвал, потом снова будет ворчать и материться на татарском, мол, — передразнивает друга, — Разумовский, тебя где черти носят? — Весело, — улыбаюсь. Покинув внутренний двор, мы покинули клинику и прошли к парковке. — Я напишу или позвоню в четверг, хорошо? — Отлично. Буду ждать, — улыбаюсь. Разумовский подмигнул мне и с довольной ухмылкой сел в трёхдверный фиолетовый Ягуар. Новый кузов, полная комплектация и привод, тонировка. — А он хорош, — за спиной возник Кутх. — Да-а-а-а, — киваю и машу ручкой. Действительно хорош. Отрицать это бессмысленно. — Я про машину. — Я тоже. — Ну-ну, — скривился, — судя по твоему учащённому сердцебиению… — Заткнись. — Кстати, цветы стоят уже в вазе. — Точно! — прошипела, — на скамейке их оставила. — Он подарил тебе ирисы? И ты приняла букет? — возмущается. Кутх знал про мою слабость и особенную любовь к ирисам, знал, что только Эстебан может их дарить мне, следовательно всегда преподносил любые цветы, кроме тех самых. — Прекращай. Это просто знак внимания. — Ага, — шмыгнул носом, — поплыла. — Нет. — Да. — Слушай, — осенило, — а ты знаешь, — оглядываюсь, — как умерла жена Разумовского? — Убили. Нет? — Без мотива? Ужасно интересно. — Это нас не касается, Эсмилир. — Тебе самому не хочется узнать? — зловеще смотрю на него. — Ни капли. Зачем? — фыркает, — живи, наслаждайся моментом, люби, пока твоя норка окончательно не заросла, — хохочет. — Ой, — шлёпнула, — пошёл ты. Меня ждал сюрприз, как только вернулась в клинику. — Привет, куколка. — Юсупов, — округлила глаза, — ты что здесь делаешь? — Как это? — приложил руку к груди, — соскучился и решил встретиться. — Ты просто так не появляешься, Феликс, — оглядываюсь. — Лишь от части правда, — улыбается, — видишь ли, охотники ходят по пятам, пытаясь отрубить мне голову. Питаться надо, но нечем. Лавочки прикрыли… — Сколько? — Литров двадцать, — поджал губки, — плачу двойную цену. — Не треснешь? — Обеспечу себя стабильным питанием на несколько месяцев. Голод, знаешь ли, вредит моей красоте. — Стареть начинаешь? — Вчера вырвал седой волос, — сжался весь, — выручай. — В Екатеринбурге когда появишься? — Да хоть сейчас. — Отлично. Адрес и время помнишь? — Как Отче наш. — Ну всё, — хлопаю по плечу, — приятного аппетита, кровосися. — Ты само великодушие. А то, — улыбается, — мне хотелось уже подкинуть несколько пациентов для твоей клиники. Вот бы врачи опыта набрались. — Феликс… — Всё! — чмокнул в щёчку, — я ещё заеду. Там такая коллекция бомбезная вышла, ты должна это увидеть. — Пока-пока! Следующие несколько дней прошли достаточно спокойно. Я чувствовала себя воодушевлённо. Мы переписывались с Разумовским, но исключительно по работе. Признаться честно, мне и этого достаточно. Любая деталь, которая позволит мне зацепиться за то время, позволит вновь ощутить себя живой — бесценна. Это необходимо подобно кислороду.