Полтора месяца спустя
Мне нечего сказать про это время. Талиг одержал победу, но потерял много людей. Я с замиранием сердца ждала возвращения своих мужчин в столицу. Молилась Всевышнему, умоляла сохранить их жизни. В коридоре началась какая-то суета, и отложив книгу, вышла из комнаты. Лионель остановил меня в дверях. Грязный, в крови. — Это не моя кровь, — закрыл двери, — Арно серьёзно ранен. — Создатель, — приложила руку ко рту, — все живы? — Прости меня. Его голос надломился, а сам граф обмяк. — Не говори, что… — напряглась. — Наш отряд разделился на две группы. Мы с братом отправились на север, а Эстебан с Ричардом на восток, — держится за стену, — их ждала засада… Когда я это понял, — тяжело говорить. — Лионель, — губы задрожали, — это же шутка? Я пыталась отогнать мысль о том, что Эстебан пожертвовал собой и взял весь огонь, спасая Талиг. — Никто не выжил, — опустил глаза, — кроме Ричарда, который сидел рядом с ним и рыдал. Подойдя ко мне, Савиньяк вложил в руку перстень Эстебана с лунным камнем. — Нет, — одёрнула, — нет. — Он мёртв. — Это шутка, — села на кровать, — скажи, что ты врёшь! — Эсмилир… — Это неправда… Ложь. Горе лишило меня рассудка и контроля. Мой милый Эстебан, что же ты наделал? — Я должна попрощаться, — поднимаюсь. — Не надо, — остановил, — не надо тебе этого видеть. — В каком смысле? — опешила, — он мой муж! Я должна попрощаться! — Гроб будет закрытым, — прикусил губу. Ноги подкосились. — Мне теперь что делать?! — заорала. — Править, — сухо ответил, — я… Я не знаю. — Я про другое! Прихватив ткань платья со спины и слегка натянув её, продемонстрировала Савиньяку слегка округлившийся животик. Лионель закрыл глаза руками и разрыдался. — Сколько? — Недель девять, может восемь, — поправляю платье, — я ничего не успела сказать… Узнала об этом в монастыре. Я ничего не успела сказать, — руки затряслись. — Эсмилир. Подлетев ко мне, он крепко обнял, прижимая к себе. Я заистерила. — Тебе надо беречь себя и родить здорового ребёнка, слышишь? Эстебан мечтал об этом. — Мы мечтали… Он так и не увидит своего малыша. — Увидит. Эсмилир, — повторил чуть строже, — не надо нервничать, это чревато последствиями. Теперь, я поняла, почему ни одна свеча не зажглась сегодня. — В тот день, — прикрыл глаза, — свечи в комнате не зажгутся. Свет померкнет в доме, — монотонно зашептал, — крик заполнит камень, а кровь разольётся рекой. Все сошлось. Свечи не горят, света нет, на руках Лионеля кровь раненого брата, люди кричат. Маркус обманул меня. — Пусти, — иду в сторону двери. — Что? Эсмилир! Не обращая внимания на происходящее вокруг, я отправилась в конюшню. В ушах звенело. — Ты обманул меня! — залетаю в его владения, — скотина! Маркус сидел на излюбленном диване, но увидев меня, поднялся. Ярость управляла мной. — Как ты мог?! — швыряю в его сторону блюдо с фруктами. — Я хотел, — абсолютно спокоен, — чтобы ты пожила счастливо с Эстебаном. Не думая о моих словах. — Я тебе поверила! — срываю голос. — Этого было неизбежно. Поверь, я понесу наказание за ложь, — усмехается. — Зачем ты это сделал?! Зачем? — С пророками судьба сыграла злую шутку. Присядь. — Маркус! — Присядь. Я поясню… Скинув плащ, рухнула на кресло. — Тебя можно поздравить? — Мне можно посочувствовать, — прошипела, — я осталась беременной вдовой. Чудесно, правда? — Видишь ли, мой отец — главный пророк нашего общества. Когда я родился, он не почувствовал во мне сил и оставил нас с матерью в глухой бедной деревне, — отпил из бокала, — я рос обычным ребёнком, пока не начал чувствовать. Мой дар — моё проклятие. Своим языком столько жизней разрушил, говоря им правду. Увидев то, что случиться с Эстебаном, не подумал и рассказал тебе, но позже, — вздохнул, — обманул. — Зачем? Зачем?! — Мне хотелось даровать тебе радость и счастье, чтобы ты не думала о том, что тебя ждёт дальше. Я хотел облегчить тебе жизнь, — прошипел, — у меня не было особого желания брать и уничтожать тебя этой информацией. — Что будет с тобой? — Казнят, — опустил глаза, — со дня на день за мной приедет Орден, — заправил волосы, — и всё. Это сбило мой огонь. — И стоило оно того? — Стоило, — кивнул, — ты улыбалась. — Маркус, почему именно я? — Я в тебе себя увидел. За все года, что живу, первый раз такое встретил… Мне жаль, что пришлось так поступить с тобой. — А вдруг, он жив? — сжала зубы. — Я не знаю, — поднимает руки. На его запястьях были металлические браслеты с какими-то символами. — Они лишили меня сил. Теперь, я чувствую моральную и физическую боль, могу даже расплакаться. Способен выйти наружу. — Почему не сбежишь? — Найдут. — Ты подписал себе смертный приговор. — Да, но, — улыбнулся, — не жалею об этом. Уходи, Эсмилир… Мне слишком стыдно. — Спасибо, — киваю. Подойдя к пророку, села рядом с ним и взяла за руку. — Это не стоило твоей жизни, — провожу по браслету. — Стоило, — накрыл ладонью, — мне говорили, что вы хорошо жили. Он тебя любил… — Очень, — вытираю слёзы, — почему так? — Всё изначально предначертано. На наш путь выпадают те испытания, которые мы пройдём и станем сильнее. — Это не про меня, — мотнула головой. — Корона всё ещё на твоей голове. У тебя есть шанс отомстить. — Месть — удел слабых. — Ты сейчас слаба. Мне безумно жаль, что так вышло… — Твоей вины нет, ты лишь видишь это. — Лучше бы ослеп. Иди, пожалуйста, мне надо подготовиться… — Спасибо. Прощай. В Талиг вернулась уже ближе к ночи. Какая-то каша внутри. Во дворце уже стало тихо. — Ты где была? — Савиньяк выбежал в холл. — Гуляла, — снимаю плащ. — Эсмилир… Пока мы шли до гостиной, я поведала ему о разговоре с Маркусом. На мое удивление, Савиньяк поверил. — Много погибших? — Достаточно. — Похороны утром? — Да. Слушай… — Я в порядке, — перебила, — не надо за мной носиться, — улыбаюсь, — оклемаюсь. Грубо, но не хочу, чтобы меня сейчас вообще кто-либо трогал. Они отняли у меня сердце, а я отниму у них всё. Эстебан это дело начал. Я закончу.Утро
Проснувшись, надеялась, что всё это кошмар. Это кошмар, но наяву. — Забери с собой, — верчу в руках его кольцо. Я держусь из-за ребёнка. Наш первенец - единственное, что осталось от него. Надев на себя черное платье в пол и вуаль, взяла трость, выходя из комнаты. В ней невозможно находиться, всё напоминает об Эстебане… Даже балдахин, который он починил. Лионель молча подошёл ко мне, взяв под руку. — Бедро болит? — Сил идти нет, — смахнула слёзы. Выйдя во двор дворца, где уже собрались придворные, сразу же заметила Ричарда и Арно. Савиньяк-младший еле стоял, держась за Реджинальда, а лицо Окделла украшала повязка на глазу. — Что с ним? — Глаз потерял, — шепчет, — не знаю, что будет после заживления, но точно ничего хорошего. — Как брат? — Состояние плохое, но он выявил желание появится здесь. Валентин не успевает приехать. — Поняла. Бархатный чёрный гроб с серебряными нитями и знамёнами стоял на повозке, а рядом с ним герцог Колиньяр. Живой. Он положил корону и меч сына на гроб, нежно проводя рукой по оружию. Джонатан даже смотреть на меня не может. — Мы взяли в плен сына Робера — Оливера. — Вытрясите из него всё, что можно и даже больше. Это возможно? — Постараемся. — Когда выполните, то повесьте его. — Ваше Величество, — опешил. — Вы плохо слышите? — поднимаю глаза. Мне абсолютно всё равно, чья голова полетит. Они сами начали эту войну, и я клянусь, что Раканы с Окделлами пожалеют о содеянном. Любыми способами. Не так я себе представляла семейную жизнь и замужество. Подойдя к гробу, прикоснулась к бархатной обивке. Эта корона должна украшать его светлую голову, а не этот гроб. — Я всё исправлю, — слеза упала с носа, — как ты хотел… Прости меня. Оставив лёгкий поцелуй, положила голову на ткань. — Спи спокойно. Люблю тебя. — Ваше Величество, — Савиньяк, — по обычаю, королева Талига должна ехать в первой карете. — Нет, — мотнула головой, — я больше не королева Талига.Несколько дней спустя
В государстве объявлен траур. Жители восстанавливают город и прилежащие территории. Видимо, где-то в глубине души, я была к этому готова, поэтому не рыдаю круглыми сутками. Еда казалась приторной, безвкусной и сухой. Никакого аппетита. Кутх вернулся домой в критичном состоянии. Сломаны крылья, весь в крови. Было бы проще, превратись он в человека. Как он долетел? Ворон смотрел на меня еле сдерживая слёзы. — Всё хорошо, — смазываю его раны мазью, — мы тебя подлечим. — Кар, — устало. — И со мной всё хорошо. Я кормила его молоком, паштетом и различными отварами. Он не сильно рад такому меню. — Это необходимо. — Кар. — Знаю. Сменив бинты и повязки, оставила ворона на кровати в оранжерейной комнате. Кстати, моя оранжерея тоже пострадала от того нападения. Работы очень много. Придворные собрали совет, дабы решить вопрос с регентством. Почему именно сейчас? — В силу того, что я отец короля, — Джонатан поднялся с места, — предлагаю свою кандидатуру. — Это смешно, — усмехнулся кардинал. Сильвестр помогал мне, успокаивал и заваривал вкуснейший чай с мелиссой для успокоения. — Почему же? — оскорбился. — Герцог Колиньяр, даже я такого бы не сказал, — фыркает, — как бы мы не хотели, но последнее слово остаётся за Её Величеством. Я обязана действовать как королева, а не как безутешная вдова с ребёнком под сердцем. Надо думать трезво. — Граф Лионель Савиньяк станет регентом после Эстебана, — спокойно произнесла, — это не обсуждается. Лион дышать перестал. Ему никто не говорил о такой мысли. — Подожди-ка, — возмутился Джонатан, — вам придётся пожениться, чтобы Лионель стал королём. — Значит поженимся. — Эсмилир, — не выдержал, — можно тебя на минутку? Выйдя из зала, мы вышли на балкон. — Ты что такое говоришь? Какой из меня король? — паникует. — Эстебан видел тебя в этой роли. — Нет. Нет! С ума сошла? А ребёнок?! — прошептал, — они же подумают, что он от меня. — Тогда, сыграем свадьбу после родов, а пока, регентом назначу себя. — Зачем тебе это? — Талигу нужен король. Королева одна править не будет, а терять власть я не собираюсь. Мои слова звучали как приказ. Столько льда. — Только тебе я могу доверять, Лионель. — Я женат. — Ой, — скривилась, — лишь слово. Разведёшься. — Что с тобой? — А что со мной? — удивляюсь. — Какая-то, — пытается подобрать слова, — другая. — Если потеряю корону, то отомстить за Эстебана не смогу. Я очень хочу найти тех, кто устроил ту засаду и запытать до смерти. С моей души кожу заживо содрали, понимаешь? Она кровоточит и просит о пощаде. — Мы все карты перемешаем. — И правильно сделаем. Я не остановлюсь, — улыбаюсь. — Тебе надо думать о ребёнке, Эсмилир. Он или она — законный наследник трона Талига. — Я думаю. Думаю о будущем для этого ребёнка. Что бы ты сделал на моём месте? — Умылся их кровью. — Ну вот, — киваю, — я того же мнения. — Надо все обдумать… Не могу так сразу. — Думай до завтра. — Куда-то торопишься? — Нет, но ждать не люблю. Хотя, — задумалась, — король Талига мертв, регента нет, а королева слаба и уязвима. Хм-м-м… Отличная лёгкая мишень! Раз, — хлопнула, — и всё. — Думаешь, всё повторится? — Знаю и уверена в том, что убийство Эстебана было запланировано. Теперь, они нацелены на мою голову, — улыбаюсь, — как думаешь, за сколько они её получат? Учитывая то, что короля у Талига нет. — Я тебя понял. — Чудесно. Мы перенесли заседание на завтра. Зайдя в тронный зал, я посрывала все флаги, знамёна, проклиная всё на свете и крича так, что слёзы прорезались. Ненавижу этот мир. — За что?! — взревела, — чем я тебе не угодила?! — обращаюсь к Создателю, — неужели, моих мучений было недостаточно?! Отвечай! Сколько мне ещё надо пережить, чтобы наконец-то начать жить как человек?